Анатолий Штольц
Луций Апр – 4. Цезарея
Я на несколько секунд помедлил с ответом, но решение принял быстрое, хотя, возможно и ошибочное:
– Приказ, есть приказ, Инвиктима. Я солдат и эвокат, и дезертировать мне – это значит изменить самому себе, поэтому я пойду на задание и выполню его. Делай, что должен, и пусть будет, что будет – так нас учили. А тебе огромное спасибо за твоё желание помочь мне! Не забуду, если выживу.
– Я так и знала, Луций! Ты, извини меня, но ты такой же неадекват, как и я. Поэтому, может, выкрутишься и на этот раз. Если всё пойдёт плохо, то убей этих пленных, и сам умри, но в руки к дознавателям живым никто не должен попасть! Сейчас, на выходе из бани к тебе пойдёт мой человек – он египтянин. Его зовут Фальгоро. Жуткий тип, даже в нашей среде, но он может один уложить десяток хороших бойцов за считанные минуты. Это чистильщик. И работает, как правило, один. И он не знает страха и пощады, от слов «совсем». Я дала тебе лучшего своего воина. Больше людей дать не могу – вы должные проникнуть в дом незаметно, без шума, сделать свою работу и уйти. Принцип очень простой: пришёл – убил – ушёл. А теперь – прощай, Луций. Обниматься и целоваться не будем – тебя уже достаточно, как я вижу, расслабили эти извращенки. Так что соберись, дорогой муженёк, и приступай к выполнению приказа. И ещё, Луций: я хочу, чтобы ты выжил! И ты выживешь – я точно знаю.
– И не сомневайся, Инвиктима! Выживу. Только скажи, что за такое странное задание с этими женщинами мне дали?
– Ты должен был заинтересовать собой Юлию, а она падкая на свежих, брутальных, и вместе с тем… неглупых, самцов, и в нужный момент, когда предоставится возможность побыть с ней наедине, убедить её отойти в сторону со своим мужем во время предстоящей сейчас схватки между консульской властью и публиканами. Это очень ослабит позиции публиканов и остудит их пыл. И уменьшит неизбежные жертвы. Я должна была передать тебе этот приказ латиклавия вечером, по дороге на приём в доме Юлии, но ситуация, как ты видишь, резко изменилась. Так что мне самой придётся сегодня решать эту проблему на оргии у Юлии, а куда денешься – приказ, есть приказ. А теперь – прощай, Луций! Да встретишь ты свою смерть достойно и с мечом в руке!
5
Я молча и сдержано кивнул Инвиктиме, попрощавшись, и отправился в раздевалку, где переоделся в свою гражданскую тунику, надел свои видавшие виды калиги. Ну, что – ж, я готов к работе.
В толпе мужчин, в основном заходящих в бани, ко мне подошёл мужчина, невзрачного вида, невысоких, худощавый, с гладко выбритым черепом. По лицу в нём можно было безошибочно определить египтянина – этих людей трудно было спутать с другими народами.
– Луций? – спросил незнакомец. – Я Фальгоро, человек Инвиктимы.
Когда я молча кивнул в ответ, египтянин продолжил:
– Иди за мной, на расстоянии шагов в двадцать. Возможно, за тобой следят. И дай мне сейчас денежку, а я тебе дам пирожок, который ты начнёшь жевать и не спеша пойдёшь за мной. Если будет за тобой хвост – не высказывай беспокойства и не оборачивайся лишнего – веди себя беспечно. Давай, начинаем!
В толпе при входе в бани сновали десятки торговцев, продававших посетителям всякую нехитрую снедь, в основном хлеб с овощами, и пирожки с сыром и с мясом. Поэтому наш короткий разговор с Фальгоро, завершившийся покупкой мной пирожка у египтянина, нужно признать – очень вкусного пирожка, был совершенно обычный и неброский в этой толпе.
Фальгоро пошёл к выходу затерявшись в толпе, а я, жуя пирожок, неспешно отправился за ним, стараясь не упустить его из виду. Выйдя в город, Фальгоро попетлял немного по улицам и зашёл во двор какой-то харчевни. Я присел, поправляя ремешок на калиге и незаметно обернулся: никого подозрительного среди немногочисленных прохожих я не заметил, хотя один из них – высокий и хорошо одетый латинянин, немного замедлил шаг, демонстративно отвернувшись в другую сторону от меня. Ага! А вот и хвост!
Я зашёл во двор, вслед за Фальгоро, который притаился за приоткрытой створкой ворот, и молча кивнул ему, незаметным жестом показав египтянину за мою спину. Фальгоро кивнул мне и показал жестом, чтобы я двигался дальше, в глубь двора, а сам отступил дальше, в тень возле стены. Пройдя десяток шагов я услышал за спиной чей-то хрип. Обернулся: египтянин уже оттягивал под руки какого-то лежащего мужчину, оттягивал к куче мусора, лежащего за воротами. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы узнать в убитом того латинянина, который, всё-таки следил за мной и шёл по пятам, видно от самой бани.
Египтянин быстро забросал тело убитого мусором и догнал меня:
– Иди за мной, не оборачивайся, времени у нас теперь в обрез.
Уж сколько я видел всякого в своей жизни, но чтобы убить человека за несколько мгновений и без оружия – такого я точно не видел.
Мы зашли через задние двери в трактир, прошли через кухню, на которой на нас не обратили ни малейшего внимания, и, пройдя через зал в котором сидели, ели и пили многочисленные посетители, а на столе под музыку танцевала голая рабыня, вышли на улицу.
Попетляв немного по улочкам и переулкам и убедившись, что за нами нет хвоста, зашли во двор какого-то скромного домика. На мощёном камнями и пустынном дворе стояла повозка с дровами, запряжённая парой ослов.
Египтянин вытащил из повозки свёрток,достал из него драные шляпы и плащи. Мы набросили на себя эту одежду и мгновенно преобразились в рабов с дровяного рынка. Боьшие полы шляп скрывали наши лица. Фальгоро осмотрел меня, удоволетворённо кивнул и дал мне в руки небольшой кинжал:
– Спрячь под одеждой. Когда зайдём в дом, страхуй мне спину, а сам буду работать. Больше не разговариваем. Охране при входе в дом, если поинтересуются, я скажу, что ты немой. А теперь – немного маскировки.
Египтянин достал из повозки небольшую банку и мазнул чёрной сажей по моему лицу и по одежде. То же повторил и с собой. Теперь мы точно были похожи на зачуханых рабов с дровяного рынка в порту.
И мы выдвинулись с повозкой со двора на улицу. Шли по городу достаточно долго, пока не пришли к большому приземистому дому за невысокими, по обычаю Цезарее, каменным забором. Возле открытых ворот скучали двое крепко сбитых парней, с короткими мечами на поясах. Фальгоро, который шёл впереди вёл ослов с повозкой, остановился возле ворот.
– Ты кто такой? Чего тебе нужно, голодранец? – лениво спросил один них, жестом останавливая египтянина.
– Дрова везу на кухню, господин – ответил, суетливо поклонившись Фальгоро.
– Что-то я тебя не знаю – отозвался охранник. – А где Руф Одноглазый? Он, обычно, дрова привозит.
– Руфа хозяин отправил разгружать корабль с дровами, а нас вместо него – дрова вам отвезти. Нам можно зайти и разгрузить дрова, господин, или возвращаться обратно? – снова поклонившись смиренно спросил египтянин.
– Куда возвращаться, придурок?! – прикрикнул охранник. – Давай, пошевеливайся, двигай к кухне.
– А куда идти, господин? – спросил египтянин. – Мы в первый раз дрова вам везём.
– Вот чурка тупая! Давай, двигай за мной – и охранник, который вёл с Фальгоро переговоры неспешно, разморённый полуденным солнцем, двинулся вглубь двора.
Мы с повозкой направились за ним. Больше во дворе возле дома никого не было.
Обойдя дом, мы оказались возле открытых дверей кухни, из которых тянулся сочный запах готовящейся еды.
– Давай, разгружай! – скомандовал охранник. – И на кухню заносите. Да пошевеливайтесь! И так запоздали!
Тут из дверей появилась дородная тётка в белом переднике поверх коричневой туники, сидевшей на ней, как балахон.– Ну, чего стали! Носите дрова на кухню, да поживее – мне хозяин велел обед устроить для него и для гостей уже через два часа, а плиты еле дышат огнём, потому что вы, бездельники опоздали с дровами!
– И ты, Корнилий, тоже впрягайся – крикнула тётка нашему охраннику. – Нечего бездельничать! Хозяин будет недоволен, если опоздаем с обедом – гости у него уж больно важные! Справишься быстро – вина тебе налью, хозяйского, хорошего, а не того пойла, которые вы хлебаете, и баранью ногу ещё запечённую дам – так что постарайся, и этих негодяев поторопи!
И мы все втроём старались – быстро, почти бегом, носили охапки дров к печам на кухню, полную рабынь и мальчишек – поварят.
Во время последней ходки, Фальгоро пропустил вперёд охранника, и, когда мы проходили небольшой тёмный коридорчик, ведущий на кухню, бросил свои дрова и прыгнув на рослого охранника сзади и перерезал ему горло. Охранник выпустил из рук дрова и упал на колени, зажимая руками распоротое горло. Египтянин оттащил умирающего в сторону, подхватил пару поленьев и зашёл на кухню. На нас никто не обращал внимание – все были заняты делом.
Подлетела тётка, которая здесь, видно, всем заправляла:
– Ну, что? Всё перенесли? А Корнилий где?
– Всё перенесли, госпожа, всё до последнего полена. А Корнилий придёт сейчас, только с напарником своим договорится. А нам он приказал вот эти дрова срочно в подвал отнести, к хозяину – он там чего – то делает.
Тётка посмурнела:
– Пытает он, пленных сейчас – вот чего. Идите за мной, рвань базарная, и молитесь всем богам, чтобы выйти из подвала живыми. Да рот закройте и забудьте навсегда, то, что там увидите и услышите. Поняли, бездельники?
– Поняли, госпожа! – поклонился египтянин. – Может, ваши парни отнесут дрова в подвал? Нам не положено знать лишнее – живее будем. Да и возвращаться нам уже пора – хозяин наш будет очень недоволен, что мы задерживаемся.
– Что, обосрались уже от страха, бездельники? – рассмеялась тётка и позвала поварёнка, пробегавшего мимо:
– Эй, Алфей, сын собаки! Сюда иди! Отведёшь этих грязнуль к подвалу и бегом сюда! Тебе ещё посуду начищать до блеска нужно, а времени до обеда осталось мало. Замешкаешься – отдам тебя на порку! Давай, пошевеливайся!
Поварёнок повёл нас через кухню к боковой двери, через которую мы вышли во внутренний двор и вскоре подошли небольшому дому, стоявшему немного особняком прямо возле каменного забора, окружавшего поместье.
Возле дверей никого не было.
Поварёнок указал рукой на дверь и побежал обратно. Мы с Фальгоро переглянулись, кивнули друг другу и египтянин с охапкой дров толкнул дверь – дверь открылась. Фальгоро шагнул внутрь , я за ним. В небольшой комнате за дверью за столом с насыпанными в большую чашу фруктами сидел мужчина, лет сорока, крепкий и загорелый. Он пил из кубка. Когда мы ввалились в комнату, мужчина удивлённо посмотрел на нас, но даже встать не успел – египтянин сходу метнул в него полено, да так ловко и сильно, что полено, попав торцом в лоб мужчине, буквально свалило его на пол. Египтянин быстро и аккуратно положил на пол свои дрова, чтобы не шуметь и дикой кошкой метнулся к мужчине, уже пытавшемуся подняться. Град коротких и жёстких ударов руками и ногами повалил оглушённого охранника обратно на пол, а египтянин свернул ему шею. Охранник подёргался и затих.
Фальгоро знаком показал мне положить мои дрова на пол, закрыть дверь изнутри на массивный засов и следовать за ним. Мы прошли несколько богато обставленных комнат – это видно были хозяйские покои. В доме никого не было, крому убитого при входе охранника. По дороге я взял со стены короткий меч с богато украшенной рукоятью, который висел там в окружении целой коллекции кинжалов – пригодится. Где эта пыточная комната, где вход в подвал? Но вскоре мы услышали нечеловеческий от боли крик, доносившийся откуда – то снизу. Египтянин быстро нашёл вход в подвал, ориентируясь на крики. Дверь была не заперта. Мы осторожно вошли внутрь. За дверью оказались каменные ступени, ведущие вниз, в подвал. Крик прекратился. Раздались мужские голоса:
– Отключился или сдох уже?
– Нет, не сдох – вон видишь – дышит. Но ты, Ахилла не переусердствуй – он должен разговориться, зачем я вас сюда звал?
– Тогда давайте эту чёрную сучку сюда!
Раздался лязг замка, звуки ударов и грубая брань мужских голосов – видно Дженасса сопротивлялась, как могла. Я было двинулся к проёму открытой двери, но Фальгоро знаком показал мне вернуться и замереть.
– Давай, растягивай эту дрянь на дыбе, да покрепче вяжите ей руки и ноги! Красивая баба, однако! Её уже пропустили по кругу все мои охранники, так что не будем тратить на это время. Мне нужен ответ этой сучки немедленно. Хотя, я и так знаю, что убийство нашего друга – это работа людей латиклавия Паулюса. Если она подтвердит это, то Паулюсу осталось жить недолго – он заплатит за это преступление. А теперь разговорите эту фурию!
Звуки ударов, сдавленные стоны Дженассы. Я показал Фальгоро, что пора приступать, но египтянин отрицательно покивал головой и показал мне в ответ: молчи и слушай!
Удары прекратились. Незнакомый мужской голос громко произнёс, видимо обращаясь в Дженассе:
– Я вижу, милочка, что побоями и железом от тебя ничего не добьёшься. Так вот – я приготовил тебе вот это чудо. Посмотри, это моя помощница – видишь, вот клетка, а в ней сидит крыса, самая настоящая крыса. И она очень, очень голодная и злая. Сейчас и приставлю клетку к твоей так широко раскрытой писечке, крыса пролезет в неё и начнёт выгрызать тебя изнутри – тогда ты всё расскажешь, всё до мельчайших подробностей. А потом ты будешь умирать очень больно и долго, и никто, даже я,помочь тебе не сможет.
Дженасса издала дикий и долгий крик ужаса.
