Анатолий Штольц
Луций Апр – 5. Самум
Сегодня в конвое было человек 50 – 60 носильщиков, таких, как мы, небольшой обоз с припасами и строительными инструментами и два десятка конных легковооружённых охранников. Также в конвое был караван из трёх десятков верблюдов, который вёз бурдюки с водой. Было понятно, что направляемся мы в места, где с водой было сложно – мы шли на юг, к пустыне.
В мою группу добавили одного человека, теперь нас стало шестеро – как раз по два бревна на пару парней – так несли брёвна все остальные.
Позвучал сигнал горна и мы выдвинулись из лагеря.
3
Шли довольно бодро. С раннего утра было ещё довольно прохладно, но ближе к полудню мы буквально окунулись в огнедышащую печь. В этих местах всегда погода ведёт себя как-то странно, или, скажем, непривычно для меня: днём изнуряющая жара, а ночью дикий холод, да такой, что камни, нагретые за день, лопались ночью от перепада температур – треск в ночи стоял достаточно сильный, что тревожило нас в первую ночь, но потом, в последствии, мы привыкли к этим звукам ночной пустыни.
Но сейчас, когда с юга повеял буквально раскалённый ветерок – несильный такой, дышать стало очень сложно. Прозвучала команда и конвой остановился. Хоть отдых небольшой, это хорошо. До дневного лагеря было шлёпать ещё часа два, не меньше.
– Парни, смотрите! – возглас Квинтуса вернул меня в реальность. – Красота какая!
И действительно -всё вокруг окрасилось, практически мгновенно в приятный розовый цвет, всё: песок, небо, лица, одежда, бревна и рюкзаки, которые мы несли. Никогда не видел ничего подобного! И тут, ветер внезапно утих и наступила звенящая тишина. Странная такая тишина. Я насторожился.
Мой напарник, новый парень в моей группе, которого нам добавили в лагере, сказал достаточно громко:
– Хозяин пустыни идёт. Самум! Прятаться нужно!
Я дал команду и мои парни опустили свои бревна на дорогу.
Краем глаза я заметил, что многие носильщики тоже опустили свою ношу.
И тут, словно очнулись охранники и, проскакав галопом вдоль колонны конвоя, размахивали руками и кричали:
– В круг! В круг!! Верблюдов и лошадей выстраивайте в круг! Бросайте поклажу и ложитесь! Закутывайтесь в плащи!! Песчаная буря идёт! Бегом! Бегом! Шевелитесь!!
Я оглянулся на новенького – небольшой такой паренёк, щуплый, по виду из египтян или финикийцев.
– Знаешь, что делать?
– Да, господин. Нужно спрятаться за верблюдов, намочить тряпку и закрыть лицо – глаза, нос и рот, закутаться в плащ с головой и лечь плотно друг к другу.
– Откуда знаешь?
– Я из этих мест…
– Парни! Делайте, как он сказал! – скомандовал я и первый побежал к верблюдам, которые уже сами, без команды погонщиков, опустились на коленки. Я сел возле этих огромных животных, вплотную к их шерстяным бокам, с той стороны, с которой прятались погонщики. Намочил из фляги запасную тунику, не жалея воду, набросил её на голову, закутался в свой ночной плащ из толстой шерсти и лёг, как делали погонщики, на бок, согнув ноги в коленях. Последний взгляд в сторону вдруг сорвавшегося ветра и я увидел огромную стену песка, закрывавшую полнеба и стремительно несущуюся к нам. Ну, здравствуй, Хозяин пустыни!
Мои парни легли вплотную, выполнив всё необходимое со слов новенького. Мы стали ждать. Чего ждать – ещё неизвестно, но скоро, очень скоро мы узнаем, что такое Самум, и что такое гнев Хозяина пустыни.
А через несколько минут на нас обрушилось небо. Ревущий ветер был такой бешеной силы, что если бы мы не вцепились друг в друга и не были бы спрятаны на спиной лежавшего верблюда, то нас бы как щепки разнесло по всему свету. Мёртвых, разумеется, потому что выжить в одиночку, попав под гнев Хозяина пустыни просто невозможно.
Нас хлестало колючими струями раскалённого песка, рвало на мелкие кусочки остатки нашего мужества. Лёгкие надрывались в судорожном кашле, пытаясь освободиться от мелкого, как звёздная пыль, песка, прорывающегося даже через наши плащи и мокрые тряпки на наших лицах. Это были Фобос и Деймос ( Страх и Ужас, пер. с греч., авт) во плоти, которым не было ни начала, ни конца. Но мы цеплялись за жизнь из последних сил…
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Я пришёл в себя от ворочания верблюда где-то за моей спиной – могучее животное, освобождалось от песчаного плена и пыталось встать на ноги. Завываний ветра не было слышно. Сверху на меня навалилось сотня килограмм песка и я, ослепленный и скованный песком почувствовал себя заживо погребённым. Очень неприятное чувство, нужно признаться. Хорошо, что плащ выдержал атаку песка и оставил свободными мои руки. Я разгрёбся и вылез из под полуметрового слоя песка. Вокруг шевелились, выползая наружу люди и животные. Самум ушёл, похоронив под песком весь наш караван.
Ярко светило солнце и пустыня вокруг вновь окрасилась в привычный жёлто – серый цвет.
Все мои парни выжили, и это хорошо. Когда провели перекличку остатков каравана, то выяснилось, что не хватает двадцати трёх человек – охранников и носильщиков. Самум забрал свою дань.
Откапывая наш груз, мы наткнулись на тела десяти человек, остальные, видно были отнесены в сторону от лагеря и погребены под песком. Искать их никто и не стал. А вот животные – верблюды и лошади, выжили все.
Мы снова построились в колонну, взяли свой груз и двинулись дальше, на юг. Дороги уже не было под ногами – сплошной песок. А вот шли мы в нужном направлении – каменные столбы, установленные вдоль дороги, чётко указывали направление движения.
Сколько таких караванов, как наш, прошло здесь прежде? И сколько их сгинуло от гнева Хозяина пустыни, кто знает?
Но мы живы. И мы идём вперёд.
4
Дошли до дневного лагеря уже далеко за полдень. Дошли до лагеря, вернее, до того, что от него осталось: здесь было разрушено и сожжено всё, что можно было уничтожить… И везде трупы, трупы охранников, солдат, рабов и женщин. Здесь убили всех. Убили недавно, сегодня днём. Если бы Хозяин пустыни не задержал бы наш конвой на несколько часов, то и мы, возможно, попали бы в эту бойню.
Судя по числу следов от копят лошадей, нападавших было не менее сотни. Кто это был – непонятно, ни одного убитого, ни вражеского оружия, ни чужой одежды. Мой новичок наклонился, выдернул из трупа охранника стрелу и внимательно рассмотрел её.
– Это тауреги. Они пришли из пустыни и ушли обратно. И они вернутся. Здесь их земля.
«Весело, однако» – подумал, не сказал вслух я. А что тут говорить: сотня – полторы вооружённых дикарей на лошадях изрубят наш караван на лапшу. Что смогут сделать десяток оставшихся охранников? Ничего. А рабов тауреги тоже не брали в плен, даже женщин не пожалели. Только увели всех лошадей и верблюдов. Они будут убивать всех пришлых, всех до единого. Странно, но оружия римского образца валялось в разгромленном лагере много – видно тауреги не брали его. Значит, ушли в пустыню налегке, чтобы так же быстро вернуться.
Охрана построила носильщиков в две шеренги тщательно осмотрела, чтобы рабы не припрятали какое-либо оружие. Подъехали на лошадях Помпилио с двумя телохранителями – выжил таки, не тронул его Хозяин пустыни.
Помпилио спешился и молча прошёл вдоль строя рабов, внимательно всматриваясь в лица. Остановился возле меня:
– Лупус?
– Да, господин – ответил я вытягиваясь по- армейски.
– Давай, отойдём – сказал Помпилио, – Поговорить нужно.
Да, господин!
Мы с Помпилио отошли от строя рабов. Достаточно далеко, чтобы нас было слышно.
– Лупус! Ты, я вижу, недавно в рабстве.
– Да, три дня.
– Не в моих правилах расспрашивать о прошлом моих людей. Но ты скажи, как ты угодил в это дерьмо? – поинтересовался Помпилио.
– Так получилось, господин – вытянулся вновь я.
– Солдат?
– Да, мой господин.
– Вор и дезертир? Верится с трудом.
Я промолчал в ответ.
– Людьми командовал?
– Да
– Значит так, Лупус. Мне нужно довести караван с водой до ночного лагеря, любой ценой. А цена жизни здесь – это вода. А ещё мне нужно восстановить этот лагерь, иначе конвои не смогут двигаться по дороге, а это смерти подобно для наших людей, которые там дальше по дороге и в крепостях. Мне некого здесь оставить из охраны – сам видишь, дикари охотятся на нас, наших верблюдов и воду. Мне нужен человек, надёжный человек, который бы остался здесь с рабами, организовал их, восстановил лагерь и, и если нужно, отбивался от дикарей, пока помощь не придёт. Предлагаю тебе взяться за это дело. Цена – свобода. Если выживешь. А ещё возьму тебя к себе в военный отряд на хорошее жалование – я всегда держу своё слово. Ну, как? Берёшься?
Думал я всего несколько мгновений, да что тут думать – это шанс, и глупо им не воспользоваться.
– Да, господин. Я готов! – снова вытянулся я.
– Хорошо – кивнул Помпилио. – Я рассчитывал на тебя. Тебе оставить пару охранников?
– Не нужно, господин. Рабы их перережут, как только мы останемся одни. Я сам справлюсь.
– Хорошо. Я тоже так думаю. Тогда принимай командование – я оставлю тебе тридцать человек, всю провизию, немного воды и все строительные материалы, которые мы везём. Оружие соберёте среди убитых. Похороните павших. Заготовьте сигнальные костры для сигнала о нападении. Стройте укрепление из того, что есть. Короче, не буду тебя учить – сам знаешь, что нужно делать. Твой пост должен продержаться до прибытия подкрепления, принимать и защищать наши конвои. Сколько ждать подкрепления – не знаю, но не меньше недели. Своим людям пообещай свободу, а я своё слово сдержу. Если кто сбежит – его проблемы, далеко не уйдёт. Любой бунт подавляй быстро и жестоко. Это всё. Я приеду в твой лагерь через три дня и привезу воду и еду. Постарайся выжить со своими людьми, Лупус! Выжить и выполнить задачу!
– Понял, господин.
Потом мы вернулись к шеренге рабов.
Меня Помпилио оставил возле себя.
– Итак, парни! Все хорошо меня слышат?
– Да… да – нестройно пронеслось вдоль шеренги
– Мне нужно тридцать человек, тридцать добровольцев. Они остануться я в этом лагере, восстановят его и будут держаться до прибытия помощи. Тауреги могут вернуться. Даже наверняка вернуться. И пощады не будет никому. Поэтому с оружием в руках вам придётся отражать эти нападения. А кроме того нужно будет много и много работать. Выжившим и дождавшимся подкрепления – свобода и денежное вознаграждение. Итак, кто хочет остаться здесь и добыть себе свободу или смерть?
Шеренга заволновалась и вперёд вышло несколько десятков человек – двадцать три человека, если вернее – я быстро подсчитал. Немного, и третьей части носильщиков не решились остаться. Из моей группы вперёд вышли только Квинтус и новенький.
– Хорошо, парни! – поднял руку Помпилио. – Те, кто остаются на этой стоянке – с этой минуты ваш командир, хозяин и отец – Лупус. Выполнять его приказы безпрекословно! За нарушение дисциплины, неподчинение и трусость в бою – смерть! А теперь – слушай мою команду! Носильщики – сбросили весь груз и свой паёк, оставить только воду в флягах, идём налегке. Погонщики, увеличить скорость движения своих животных! Мы должны наверстать упущенное во время бури и успеть в лагерь до темноты – это вопрос нашей жизни и смерти. Всё понятно? Тогда вперёд!
Когда конвой, оставляя длинный пылевой след исчез в мареве раскалённой пустыни, я скомандовал:
– А теперь, построились парни!
Когда два десятка бывших носильщиков, а теперь потенциальных смертников построились, я сказал им:
– Слушайте меня внимательно! Хотите остаться в живых – выполняйте мои приказы, работайте и деритесь с врагами! Все вместе, как один кулак! Другого пути выжить у нас нет и не будет. Квинтус! Ко мне! Это мой заместитель и слушаться его, как меня. А теперь, приступаем!
5
Но всё пошло не так просто: из шеренги шагнул коренастый мужчина в возрасте и поднял руку:
– А ты кто такой, чтобы нами распоряжаться? А?! Я спрашиваю – кто ты такой? Ты такой же раб, как и мы! И твои хозяева уже далеко. Выслужиться решил? Положить нас в этой проклятой богами пустыне? Да плевать мы хотели на твои приказы! Пошёл вон, за своими хозяевами, собака бесхвостая! Мы тут без тебя разберёмся! А будешь мешать – отправлю к праотцам, прямо сейчас!
Строй носильщиков заволновался, раздались возгласы одобрения. Смельчак – видно опытный бандит, привыкший командовать и собирать стаю, оглянулся, и, дождавшись, когда к нему подойдут несколько человек, решивших примкнуть к новому вожаку, уверенно двинулся к нам с Квинтусом. Остальные рабы загудели и сбились в одну кучу, наблюдая за исходом предстоящей и неизбежной схватки
Бунт.
Но к нам тоже направилось несколько человек – новичок из моей команды и рослый белобрысый парень, которого я не знал. Они подошли ко мне и молча встали рядом, повернувшись лицом к приближающейся стае бунтовщиков, которых было не так уж и мало – шестеро
Новичок встал ко мне вплотную и я почувствовал, что он переложил мне в руку кинжал. Это уже хорошо!
Через минуту, когда стая бунтовщиков приблизилась на десяток шагов, я со своими ребятами рванулись к ним навстречу.
Схлестнулись. Дрались жестоко, насмерть. У многих были камни, завёрнутые в куски ткани, а в умелых руках в рукопашной это было страшное оружие. Как и кинжал в моих руках. Я заколол главаря бунтовщиков, который в бою оказался слабым бойцом, прячущимся за своих товарищей, но я достал его, потому что должен был его убить. Ещё одного бунтовщика убил белобрысый – он сломал своему противнику шею.
Через несколько минут схватка закончилась полной победой моей команды. Враг быстро сдался, увидев, что их главарь убит. Два трупа бунтовщиков остались лежать на песке.
И носильщики молча восприняли результаты схватки.
Я знал, что нужно делать в таких ситуациях и как вернуть дисциплину: я приказал поставить на колени оставшихся в живых бунтовщиков, потом приказал Квинтусу и белобрысому притащить труп убитого главаря и бросить его перед строем. Новенький по моему приказу очень умело отрезал голову у трупа главаря, насадил его на какую-то жердь, которую воткнул в песок. Я вышел вперёд и приказал носильщикам построится. Команда была выполнена ими без единого замечания.
– И так будет с каждым, кто нарушит дисциплину! – громко, но спокойно сказал я, указав рукой на голову бунтовщика на палке. – Ещё вопросы есть?
Вопросов у носильщиков не было.
Подошёл Квинтус и спросил:
– А что с остальными пленными делать? Перезать им глотки?
– Не сейчас. Мне нужны рабочие руки. Присмотри за ними – если побегут, или снова полезут в драку – убей их.
– Понял.
Я прошёл с кинжалом в руке вдоль строя, внимательно всматриваясь в лица носильщиков. Вызывающих и дерзких взглядов я не увидел. Рабы признали нового хозяина. Надолго ли? Предстоящая ночь покажет.
– А теперь, когда вы всё поняли, приступаем к работе. Есть среди вас служившие в армии или на флоте? Если есть – два шага вперёд!
Вышли двое крепких парней среднего возраста.
– Подойдите ко мне и становитесь в строй!
– Итак, парни! – обратился я к своей команде. – Сейчас вторая половина дня, до ночи нам нужно многое успеть, если хотим выжить. А теперь назовитесь, как к кому обращаться.
– Полибий – первым ответил Квинтус
– Моррано – отозвался новенький из моей прежней команды.
– Кридмур – назвался белобрысый
– Титус – это новый член команды
– Феликс- ещё один доброволец.
– Я Луций , ваш командир – закончил перекличку я. – А теперь – слушай приказы!
Кридмур! Берёшь этих штрафников – я кивнул на стоящих на коленях в ожидании своей печальной участи неудавшихся бунтовщиков и выносишь из лагеря все трупы. Зароешь трупы в одной могиле подальше от лагеря. Если кто-нибудь из твоих людей побежит – не держи, если кто не будет работать или выполнять твои приказы – убей. Моррано! Отбери двух парней помоложе и займите вот те высоты вокруг лагеря – смотрите во все глаза, если увидите людей или всадников, направляющихся к лагерю – немедленно сообщите. Полибий – будешь при мне. Феликс и Титус: разделите носильщиков на две группы, которыми будете командовать и за которые будете отвечать головой. Приказ вам – собрать все оружие и снаряжение, которое найдёте в лагере и снесёте его в одно место – вон туда, где опрокинутые повозки. Всё! Приступаем!
Через несколько часов всё оружие, щиты, лёгкие доспехи и шлемы, которые удалось найти с разгромленном лагере было собрано в одну кучу. Я нашёл для себя настоящий армейский гладиус, медный солдатский шлем, кожаный доспех, круглый деревянный щит, толково оббитый железом и хорошо лежавший в руке. Оделся и вооружился – и почувствовал себя вновь человеком, прежним Луцием Апром, эвокатом, тем, кем я и был на самом деле.
6
Мои парни вооружились, и вооружились хорошо – было из чего выбрать. Более – менее смотрелись Полибий, Феликс и Титус – они были укомплектованы на уровне армейских декурионов. Остальные вооружились по своему усмотрению, но у всех были мечи и у большинства копья. Это и понятно – копьё давало для новичка ложное чувство безопасности, держа на расстоянии противника, но это работало буквально несколько минут в начале боя, потом, когда схватка переходила в плотную рукопашную, копьё становилось бесполезным и просто мешало в бою. Копья были хороши для остановки атаки конницы, но для этого требовалось много копий, много опытных солдат, а мои парни, как вижу, дальше мордобоя и пьяной поножовщины в кабаках ничего не умели. Ничего, жить захотят – быстро научатся.
Я построил своё войско, осмотрел его. Вывод получился неутешительный – в реальном бою мои бойцы не продержатся и десятка минут. Нужно что-то делать.
– Кто умеет стрелять из лука? – спросил я.
Вышло четверо.
– Служили?
– Нет
– Где научились?
– Охотники с детства – последовал ответ.
Это уже серьёзно!
– Забрать себе все стрелы. Выберите себе луки – их, я видел, есть у нас достаточно, приведите их в порядок и пристреляйтесь. Вам час времени. Поступаете в отряд Фелиса и будете держать оборону в лагере. Полсотни стрел, а может и больше на лучника – запас достаточный для обороны.
