Анатолий Штольц
Луций Апр – 5. Самум
– Какая ещё фалера? – удивился незнакомец. – Не знаю я о таком.
Я и сам не знал, что это такое, но придумал на ходу – и незнакомец поверил, поверил моему спокойному и даже равнодушному тону.
– Это плохо, что ты не знал. А теперь знаешь – фалера о прохождении таможни должна быть у каждого каравана, входящего во владения Римской империи, иначе весь товар конфискуется, а нарушителей ждут очень большие неприятности. Рассказывать дальше, или приступим к досмотру? Скажи своим людям, чтобы отошли с лошадьми на полсотни шагов от каравана, а мы с тобой пройдёмся по каравану. Если кто – нибудь хоть дёрнется к оружию – положим всех до единого, а товар перейдёт в виде трофея в казну Империи. Хочешь неприятностей?
– У тебя людей не хватит – прошипел незнакомец.
– Хватит – спокойно ответил я. – Вон, посмотри на тот холм. Видишь – дозорный там стоит, а за холмом сидят в сёдлах две турмы нумидийцев и ждут моего сигнала. Хочешь проверить?
Незнакомец недовольно покачал головой:
– Ладно, пошли смотреть.
_ И крикнул своим бойцам какую-то команду – те подчинились и отошли с лошадьми от каравана
Я подозвал к себе Кридмура с его парнями, а Титусу приказал контролировать охрану каравана.
Когда подошёл Кридмур, незнакомец, бросил внимательный взгляд на одного из бойцов Кридмура, вдруг переменился в лице и громко прокричал что-то на незнакомом языке, вытаскивая меч из ножен. И мгновенно вспыхнула жестокая схватка моих людей с бойцами каравана.
По мирному разойтись так и не удалось.
9
Сколько было караванщиков – я не знал. Мы столкнулись лишь с передовым отрядом, кавалерским прикрытием, а число пеших воинов было неизвестным. Я несколькими ударами меча обезоружил незнакомца, который, как я понял, был каким-то командиром у караванщиков, или, как минимум , командовал всадниками боевого охранения. Удар щитом в лицо , несильный, для приведения в чувство, и мой меч, приставленный к горлу, настроил этого парня на волну переговоров.
– Жить хочешь? – спокойно, без крика, спросил я. Иногда, такой спокойный тон, действовал на врага доходчивее мордобоя и угроз.
– Хочу.
-Тогда прикажи своим людям сдаться, немедленно. А потом поговорим. Понял?
– Понял.
– Тогда приказывай! – сказал я и убрал меч от горла караванщика.
Тот, вытирая от крови из разбитого носа лицо, громко скомандовал что-то.
Сопротивление прекратилось мгновенно.
– Хорошо. Молодец! – похвалил я и приказал своим людям повязать сдавшихся в плен караванщиков, к чему они сразу же приступили, предварительно надавав хороших тумаков пленным.
– Сколько ещё ещё бойцов в охране каравана есть? – спросил я своего пленного.
– Ещё три десятка пеших
– Ну, вот и прикажи им сдаться, иначе ты головой поплатишься за неподчинение, а твоих людей перебьют всё равно.
– Ты не понимаешь, с кем связался, римлянин. Я веду караван самого Агриппы Железнорукого, а он таких дел не прощает никому. Ты пожалеешь, что родился, римлянин!
– Это у тебя такое начало переговоров, воин? Ты выбрал неправильный подход – ответил я, подкрепив свои слова увесистым ударом в живот, от которого караванщик, сложился и рухнул на песок. Я поднял его несколькими ударами ногами.
– Вставай, воин! И командуй своим бойцам в караване бросить оружие.
В ответ, пленный злобно сплюнул кровь, яростно блеснув глазами.
Я краем глаза оценил обстановку: из глубины каравана бежали несколько десятков вооружённых бойцов. А рядом со мной уже сгрудились прибежавшие из лагеря парни Феликса, настроенные весьма решительно. Появился и Моррано со своими разведчиками, и с обнажённой флиссой встал возле меня. Силы были приблизительно равны, а противник пребывал в растерянности, видя, что произошло с их командиром и конным отрядом.
Я подал знак своим парням, чтобы те остановились и не начинали бой.
– Эфенди! – тихо сказал Моррано. – Нужно отрубить голову их вожаку и показать её караванщикам – тогда они сдадутся без боя.
– Точно? – переспросил я.
– Точно! – ответил Моррано. – Это банда, у них свои законы.
– О! – обратился я пленному вожаку караванщиков. – Ты слышал? Нужно тебе бошку отрубить, чтобы твоя банда сдалась. Давай, так и сделаем – людей сохраним, а?
– Не нужно – мрачно ответил караванщик. – Я прикажу им сдаться.
– Давай! – согласился я, всё таки держа меч у его горла.
Караванщик отдал приказ. И его бойцы сложили оружие, особо не раздумывая, понимая, что в противном случае их перебьют эти непонятные и очень злые люди с кровожадным блеском в глазах.
Пленных, предварительно хорошо отпинав, связали и поставили на колени вдоль дороги.
Я передал приказ людям Феликса, Титуса и Кридмура осмотреть караван на наличие оставшихся вооружённых охранников, но ничего и никого не трогать, потому что видел, как загорелись глаза у моих бандитов, в предвкушении дележа добычи.
С Титусом , Моррано и Кридмуром я прошёлся вдоль каравана, оценивая его содержание.
Полтора десятка верблюдов, загруженных огромными бурдюками: Кридмур открыл один и доложил, что это вода. Отлично!
Много повозок зерном, готовой мукой. Несколько повозок доверху загруженных большими глиняными кувшинами с вином.
Большое стадо баранов и коз.
Связанных попарно рабов: мужчин и женщин, человек шестьдесят. В основном, это были берберы, но было и десятка два белых, в основном молодых женщин.
Я опросил рабов. С переводом мне помогал Моррано. Оказалось, что все люди было захвачены бандой некого могущественного бандитского вождя – Агриппы Железнорукого, который разграбил поселения кибилов – одного из местных племён берберов и несколько приграничных крепостей римлян.
Здесь, в приграничных областях, не было порядка – римские войска здесь были немногочисленны и разбросаны по небольшим крепостям, местные племена тоже были заняты своими вопросами выживания, поэтому здесь было раздолье для бандитов всех мастей. И этот Агриппа Железнорукий, подмяв под себя небольшие банды, стал фактическим хозяином этих мест. И публиканы, также не обладавшие здесь серьёзными силами, предпочитали договариваться с Агриппой, чтобы иметь возможность более – менее беспрепятственно строить дороги и поддерживать их в должном состоянии, на чём они зарабатывали большие деньги.
Вот так я со своими людьми обзавёлся сильным и беспощадным врагом.
Но была ещё одна интересная встреча в караване: на одной повозке мы нашли несколько связанных по рукам и ногам таурегов, в своих чёрных бурнусах.
Я приказал развязать их и поставить на ноги.
Моррано, увидев таурегов, неожиданно поклонился одному из них – немолодому уже, уже мужчине с властным взглядом и повадками, и обратился к нему, видно, на местном наречии. Таурег ответил, но смотрел при этом на меня, смотрел уверенно и без страха.
– Эфенди! – объяснил мне ситуацию Моррано. – Это военный вождь одного из местных племён таурегов, я знаю его, потому что был у него в рабстве, он хороший человек и смелый военный вождь. Было бы правильно отпустить его с его воинами. Я так думаю. И Инвиктима бы так поступила. Нам нужны в этих местах если не союзники, то хотя бы не враги. Прости меня, эфенди, но я должен был доложить тебе местную ситуацию, а ты поступай, как сочтёшь нужным.
Я подумал несколько мгновений и ответил Моррано:
– Скажи этому вождю, что я, властью, даной мне Сенатом и народом Рима, отпускаю его, и его людей, без выкупа и всяких условий. И ещё скажи ему, что нам не нужны его земли и селения – мы пришли сюда строить дороги, налаживать торговлю и железной рукой поддерживать здесь порядок. С друзьями мы дружим и защищаем их, а врагов наших – уничтожаем под корень.
– Так и перевести, эфенди? – неуверенно переспросил Моррано. – Особенно, насчёт твоей власти от имени Рима?
– Так и переведи. Слово в слово – кивнул я. И добавь: пусть выберет себе лошадей и оружие по своему усмотрению. И больше я его не задерживаю.
Моррано передал мои слова, насколько точно – я не знаю, но военный вождь таурегов благодарно кивнул, выслушал речь Моррано, и сказал ему что-то.
– Вождь Абу – Салим просит отдать ему главного караванщика и нескольких его нукеров – они плохо относились к нему и его людям и он накажет их.
Я покачал головой:
– Нет. Передай ему – нет. Я сам разберусь с караванщиком и его людьми – это мой военный трофей.
Абу Салим, выслушав ответ, с пониманием кивнул мне и, не прощаясь, отправился с тремя своими людьми к лошадям, захваченным у караванщиков.
А я отдал приказ уводить захваченный караван к нашему лагерю.
Теперь я обзавёлся сильным и жестоким врагом в лице Железнорукого Агриппы. И, я надеюсь, установил нейтралитет с местными таурегами, хотя, по моему опыту, такой нейтралитет мог закончится и ближайшей ночью. Верить в наше время нельзя никому.
10
Караван завели в сторону от дороги, поближе к лагерю. Людей отвели в сторону, в том числе и пленных, и усадили прямо на песок под охраной. Для животных тут же пришлось делать загон из подручных средств, не то разбегутся, ищи потом, а еда должна быть рядом. Перенесли воду в одну из больших палаток – это наш источник жизни, даже более важный, чем вода. Моррано, со своими разведчиками обыскал караван в поисках денег, и нашёл – несколько мешков. Люди Кридмура обыскали тем временем пленных караванщиков, забрали все деньги, доспехи, припрятанное в одежде оружие.
Всю добычу я распорядился складывать в одном месте в лагере и приставил к нему охрану. Я видел взгляды моих парней на захваченных женщин и понимал, что это будет большая проблема, думаю, ближе к ночи.
А ночь приближалась с каждым часом, и нужно было срочно готовить лагерь для людей из каравана, нужно было организовать их питание, охрану и размещение. Я поручил заниматься этими вопросами Феликсу , выделил ему дополнительно людей Кридмура. И закипела работа: ставили шатры берберийского типа, палатки в изобилии найденные в караване, делали деревянные заграждения от атаки извне. Работали все – и мои парни, и пленные караванщики, и захваченные в караване рабы, включая женщин. Задача всем была понятна – к ночи нужно было подготовить укрытие от холода и ветра. Феликс организовал и приготовление пищи – его ребята резали баранов, разводили костры и кипятили воду в котлах, пекли лепёшки из муки – ведь накормить нужно было больше сотни людей.
Пока шла работа по обустройству лагеря, Титус с одним своим воином, видно , грамотным пересчитали все захваченные в караване деньги и ценности – справедливый делёж трофеев это дело первостепенной важности для укрепления дисциплины любой армии, ну, или банды, похожей на армию, как у нас.
Сам же я, с Моррано и его людьми заняли опять наблюдательные холмы вокруг лагеря. К нашему счастью, больше гостей по дороге до вечера к нам не прибывало. Нам бы ночь продержаться… Я вернулся в лагерь, поручив Моррано с его людьми вести наблюдение, пока не прибудет смена.
Ещё засветло лагерь для людей из каравана был готов. После ужина, я распорядился связать пленных охранников каравана по рукам и ногам, сложить в нескольких палатках и приставить к ним охрану с приказом перебить пленных, если ночью будет нападение на лагерь.
Мне доложили, что командир караванщиков хотел переговорить со мной, но я решил отложить разговор до утра – пусть караванщик за ночь созреет для серьёзного разговора.
Я собрал всех парней, свободных от дежурства и Титус с Феликсом стал делить трофеи. А они были хорошие: каждому бойцу, в том числе и мне, досталось по сто шестьдесят денариев – очень приличные деньги. Кроме того хорошее оружие и добротные доспехи парни выбирали под себя из общей кучи. Шум, гам, весёлые возгласы…
Пока парни делили трофеи я собрал своих командиров и переговорил с ними по поводу вина и женщин. Вино я запретил этим вечером и ночью выдавать вообще, и приставить охрану к винному складу. А вот с женщинами нужно было поступить умно, всё равно солдаты возьмут женщин силой и никто их не удержит. И это спровоцирует бунт и всеобщую резню – я через это проходил не один раз, и именно этого мне нужно было избежать в моём лагере – хотя бы сегодняшней ночью, а дальше разберёмся, что да как. Мои командиры согласились со мной и моими аргументами. Мы обсудили этот вопрос, и решили поступить таким образом: объявить женщинам, что им, чтобы избежать насилия, нужно быть готовым отдаться солдатам самим, без принуждения и выбрать себе мужчин самостоятельно, по своему вкусу, солдаты расплатятся с ними живыми деньгами – по десять денариев. Так нам возможно удастся избежать драк между парнями, и без угрозы подрыва дисциплины разрядить ситуацию. Этим вопросом я поручил заниматься Феликсу, как начальнику гарнизонной службы.
Несмотря на мои опасения эта акция прошла отлично и без эксцессов: женщин, желающих порадовать солдат и себя, оказалось больше, чем наличных у меня парней, да и многие женщины, особенно местные, не видели таких денег, которые они получили, никогда. Так что в обиде никто не остался в этот вечер, а дисциплина взлетела но необходимой величины. Мне привели двух латинянок -молодых женщин, которые пожелали провести время именно со мной, хотя я не маячил среди солдат во время весёлых торгов.
Я отвёл их в свою палатку и переговорил с ними обоими: они оказались жёнами римских солдат, а это для солдата – табу. Я дал каждой из них по пятьдесят денариев, велел привести себя в порядок и располагаться ко сну. И пообещал им, что верну их мужьям при первой возможности, а пока, они будут пользоватся моим покровительством и никто из моих солдат их не тронет, но от лагерных работ они не освобождаются.
Сам я отправился на совещание с моими командирами, быстро решивших свои вопросы с женщинами. Смеясь, они рассказали, что некоторые женщины так вошли во вкус, что устаивали даже потасовки между собой за право принять мужчину, а некоторые принимали сразу по нескольку парней – это было их желание. Когда мои командиры успокоились, мы обсудили создавшуюся обстановку, а она была очень сложная. Со слов пленных караванщиков у Железнорукого Агриппы было в строю три сотни хорошо вооружённых бойцов и его лагерь был всего в трёх днях пути от нашего. А помочь нам было некому, потому что мы не знали, сколько людей у Помпилио, и захочет ли он помочь нам, а не ссориться С Железноруким. И это была большая проблема.
11
Ночь прошла спокойно. Ни нападений, ни внутренних конфликтов. Рано утром я приказал развязать пленных, отвести справить нужду и построить. Затем я поручил Феликсу объяснить пленным, что их судьбу определит наше начальство, которое прибудет сегодня, или завтра. А пока они должны будут работать, все, без исключения, на лагерных работах. Если кто побежит или начнёт возмущаться – смерть без предупреждения. А потом пленных нужно будет загрузить работой, да потяжелее.
А вот что с ними дальше делать – решим потом, к исходу сегодняшнего дня.
Едва взошло солнце к лагерю из пустыни пришёл караван – это освобождённый нами накануне военный вождь таурегов прислал выкуп за себя и своих людей, хотя я его об этом и не просил. Выкуп был богатый: десяток верблюдов с огромными мехами с водой, пять отличных скаковых лошадей, стадо баранов голов в тридцать и двух рабынь – латинянок для моей услады.
Я распорядился забрать мехи с водой и зарыть в песок поглубже, чтобы не испарялась. Женщин отправил в свою палатку, под присмотр моих двух солдатских жён – пусть отдохнут сегодня, а с завтрашнего дня найду и для них занятие. Позже, вечером я расспрошу их подробно – как в рабство попали, как у таурегов оказались, какие порядки у них, чем занимаются, как воюют, что едят, какая система охраны и оповещения и многое другое, что мне интересно и полезно было знать.
Едва успели позавтракать, как бесшумно, как порыв ветра, появился Моррано:
– Эфенди! По дороге с юга к нам приближается отряд конницы числом до пятидесяти всадников.
Я немедленно созвал всех своих командиров на совещание.
Мы не знали, что это за отряд и с какими намерениями он движется в сторону лагеря, но решили действовать по наихудшему предположению – приближается отряд вражеской конницы. Все мои отряды заняли позиции по боевому расписанию. Кридмура с его парнями я послал вновь связать пленных и присматривать за ними – возможно, это сотоварищи из банды Железнорукого пришли вызволять своих из плена.
А если это просто проезжие какие – пусть едут мимо, попросят воды – дадим, но впускать в лагерь не будем.
Я поручил Титусу с десятком бойцов встретить отряд на дороге, всё выяснить и доложить. Если завяжется бой, то я стоял с остальными парнями неподалёку, укрывшись за заграждениями, и мои лучники и пращники изготовились к стрельбе, а остальные парни, молча ожидали приказа нападать на врага – эти люди уже узнали вкус победы в бою, узнали и свою реальную силу. А ещё – они верили мне, своему командиру, который был рядом и тоже готовился к бою.
Но прибежал дозорный с холма и доложил, что по дороге с севера движется большая колонна, судя по блеску доспехов и походному построению – это легионеры. Отлично! Теперь можно будет и повоевать, если что.
Конный отряд с юга прибыл к лагерю первым. Во главе отряда был Помпилио. Но всё равно, в лагерь мы его отряд не пустили, а вежливо, но убедительно попросили спешиться и расположиться возле дороги за ограждениями. Один из командиров Помпилио, видя бывших рабов, окруживших отряд и мрачно поглядывающих на наёмников публиканов, при этом явно готовых к бою, замахнулся было на моего бойца, но Помпилио тут же осёк его и приказал ему не дёргаться и не затевать драку, исход которой мог быть непредсказуем.
Я пригласил Помпилио в лагерь. По дороге я обрисовал ему обстановку, вчерашний захват каравана Железнорукого и сегодняшний выкуп от вождя таурегов.
Помпилио внимательно выслушал меня не перебивая и не задавая вопросов, осмотрел укрепления и сам лагерь и, видно, остался доволен, как мы тут разбирались с проблемами.
