Анатолий Штольц
Луций Апр – 5. Самум
– Остальные! Кто умеет метать дротики и работать с пращой?
Вышли ещё двое.
– Разбирайте все дротики и идите тренируйтесь! Феликс! Это будут тоже твои люди, проконтролируй!
Потом я прошёл вдоль строя оставшихся и выбрал двух бойцов постарше, с виду послабее. Этих я тоже передал Феликсу. Я решил создать гарнизонную команду под командованием Феникса – они смогут отбиваться, стоя за оградой в виде перевёрнутых повозок, а лучники из – за их спин будут поливать противника стрелами. Для открытого боя отряд Феникса не был пригоден, но за ограждениями он сможет сковать приличные силы врага.
Титусу я отдал остальных – двух молодых и крепких, не боящихся хорошей драки парней. Это и будет мой ударный отряд.
Моррано я отдал дозор и разведку. В случае нападения на нас, он со своими людьми присоединяется к гарнизону и держит там оборону.
Кридмуру с его штрафниками я предписал находиться в резерве – всё равно не известно, убегут его люди ночью или нет, пойдут они в бой, или нет. Кридмур в любом случае, даже если останется один, пойдёт для усиления гарнизона.
Итак, что мы имеем:
Дозор и разведка – три бойца во главе с Моррано.
Гарнизонный отряд под командой Феликса – девять бойцов, из них четыре лучника.
Резервный отряд: Кридмур и несколько его штрафников, сколько – возможно, все четверо, или ни одного – ночь покажет.
Подвижный отряд: я с Полибием, и Титус с его двумя парнями.
Итак, организационная часть была более – менее создана и доведена до командиров отрядов. По крайней мере, каждый отряд знал, что будет делать согласно боевого расписания. Так повышаются наши шансы выжить в столкновении с небольшими отрядами противника и появляется уверенность солдат в успехе, укрепляя тем самым боевой дух всего отряда. Просто я видел – и в Британии, и в Германии, как лишённые боевого расписания вполне боеспособные армейские отряды, особенно сводные и не слаженные, превращались в стадо баранов в окружении волков и вырезались полностью. Здесь у меня пока что стадо баранов, но более – менее организованное и с хорошими пастухами – волкодавами. Поэтому появляется шанс выжить.
На все организационные мероприятия, тренировку лучников и метателей дротиков ушло почти два часа. Дело шло к вечеру.
Я приказал собрать в один круг, поднять и перевернуть на бок все повозки, найденные в лагере, а их было достаточно много – штук сорок, поэтому нам удалось быстро соорудить какое-то подобие лагеря, в котором можно было держать оборону. Промежутки между повозками я приказал заставить мешками с песком, который тут же нарыли перед укреплением, создав какое-то подобие рва, глубиной до метра. Получилось очень даже неплохо.
Пока мы строили лагерь, Кридмур со своими штрафниками, чуть не падая усталости всё – таки вынесли все трупы с территории лагеря. По словам Кридмура, он со своей командой даже зарыли все трупы в песок. Никто из его штрафников не убежал во время работ, хотя возможностей для этого было много.
Вечером я распорядился развести небольшие костры и приготовить ужин, который завершился уже с наступлением ночи. После ужина я приказал всем отдыхать, выставив четырёх дозорных. Я знал, я чувствовал, что этой ночью тауреги вернутся – ведь не даром разведчики Моррано доложили, что ближе к вечеру в пустыне они несколько раз видели всадников в чёрном. Но мои люди должны были поспать, хотя бы часа три, потому что ночь предстояла тревожная.
Когда все улеглись, вповалку, закутавшись в плащи и в какое-то тряпье, я остался сидеть возле костерка, обдумывая ситуацию и план действий на завтра, если ночь пройдёт без боевой тревоги. Возле меня остановился Моррано:
– Разреши присесть возле тебя, эфенди.
– Садись – кивнул я.
Некоторое время Моррано сидел молча, глядя в дыхание языков огня в костре, а потом сказал:
– Этой ночью придут тауреги. Они всегда возвращаются, чтобы добить. Будет тяжело.
– Ты знаешь, как они действуют в таких ситуациях? – спросил я.
– Знаю. Я два года был у них в рабстве. Сегодня их будет малый туум – не больше четырёх десятков всадников и они постараются вырезать всех сонными.
– Когда они обычно атакуют ночью?
– Ближе к концу ночи.
– Как они вооружены?
– Луки, мечи и кинжалы. Щитов у них нет.
Я замолчал, обдумывая услышанное.
Моррано тихо сказал, немного погодя:
– Эфенди! Разреши мне быть возле тебя этой ночью.
– Зачем? – удивился я.
– Я должен защищать тебя в бою.
– Должен? – снова удивился я.
– Да. У меня приказ – ответил Моррано.
– Приказ? Чей приказ? – напрягся я.
– Моей владычицы.
– Кто она?
– Инвиктима – шёпотом ответил Моррано.
7
После полуночи я поднял парней и они, полностью загасив костры в лагере, приготовились к обороне. Я практически не видел их лиц в темноте, но чувствовал готовность моих солдат к бою, их собранность.
Но враг ночью не пришёл.
На рассвете я дал отбой боевой готовности, выставил дозорных и приказал всем спать. Лёг и сам, закутавшись в плащ – было очень холодно и бессонная ночь в ожидании нападения высосала все силы до капли. Засыпая, я увидел, что возле меня сел Моррано и стал тихонько оттачивать лезвие своего меча. Это была флисса – традиционный меч берберов с прямым, тонким, сужающимся к острию клинком, заточенным с одной стороны. Я видел такие мечи среди трофеев в лагере после боя. Латиклавий Паулюс ещё сказал тогда мне, что лучшего холодного оружия после армейского гладиуса, он не знает. Паулюс… Как ты там, с нашими ребятами? Как Сергиус? Как Дженасса, вышла ли к нашим? Вспомнилось что-то…
– Где взял флиссу, Моррано? – спросил я, глянув с какой любовью тот оттачивает меч.
– Нашёл вчера вечером, когда копал ров вокруг лагеря. Теперь – это мой друг и всегда будет со мной! Он не предаст, никогда. Спи, эфенди! Тебе нужно отдохнуть – день будет непростым. А я присмотрю, чтобы сон твой был безопасным и спокойным.
– Инвиктима приказала?
– Да
– Где она? – не в силах больше бороться со сном, спросил я.
– Там… Где-то там… Далеко… И близко, почти рядом… У неё есть крылья… Она знает и видит всё, даже нас с тобой сейчас.. – уверенно и с теплом произнёс Моррано.
– Ты серьёзно? – улыбнулся я, засыпая.
– Да, эфенди, это правда. Моррано точно знает – услышал тихий голос в ответ.
Через пару часов я проснулся от шума просыпающегося лагеря – голосов, звона оружия.
Я собрал своих командиров и приказал провести перекличку своих людей, а затем сменить дозорных и готовить завтрак. Враг ночью не пришёл, но он может прийти в любой момент. А самый страшный враги солдата – это безделие и расслабленность, вот с ними мы и будем бороться, беспощадно и начиная с этой минуты.
Перекличка показала, что все бойцы на месте, даже штрафники Кридмура. Никто ночью не сбежал. Да, и честно, говоря – куда ты ночью уйдёшь в пустыне, а днём, тем более.
Я приказал изготовить переносные заграждения из заточенных и укреплённых крест на крест кольев на несущем бревне – стандартные армейские заграждения на дорогах и вокруг лагеря. Ими перегородили основную дорогу и подходы к лагерю. Возле заграждений выставили караул – небольшой, в три бойца, но вооружённый караул – теперь никто без шума по дороге не пройдёт.
Всё оружие было сложено и расставлено в лагере под охраной караульного – Кридмура. Вооружённый до зубов, этот бывший бандит и грабитель, как я позже узнал, отбивал одним своим видом даже мысли в зародыше о захвате силой оружия, которое он охранял. Ему бы ещё боевого кентебрийского пса на пару, тогда бы охранный комплект получился бы полным…
Моррано с его разведчиками отослал на окрестные холмы наблюдать обстановку, а все остальные включились в работу по расширению и укреплению лагеря.
Я работал наравне со всеми – это правильная привычка, повышающая дисциплину и мотивацию к работе у солдат.
В полдень, когда жара стала просто невыносима, горн проиграл отбой. Сделали мы за эти шесть часов много: укрепили стены лагеря мешками с песком на высоту человеческого роста, сделали крепкие ворота и дозорную башню над ними. Откопали из под песка, привели в порядок и установили внутри лагеря шесть больших палаток, куда перенесли все наши запасы воды и продовольствия, одежду. Теперь личному составу гарнизона будет где отдыхать ночью, да и днём, после обеда, в самую полуденную жару, когда работать было просто невозможно.
После обеда и отдыха в течение часа, мы продолжили работы: углубили ров вокруг лагеря, зарыли заострённые колья в основание рва – теперь просто так на стены врагу будет забраться непросто. Жалко, что дерева было мало лагере, даже того, которое мы принесли на своих плечах . Но сделали много. Я, осматривая наш новый лагерь ближе к вечеру, остался доволен – теперь это был настоящий военный лагерь.
Враги нас не беспокоили. Значит, ночью могут и нагрянуть, но это уже будет другой бой – бой в укреплении и я, учитывая возможности своего гарнизона, выдержу нападение и сотни всадников.
Вечером, на построении, я скупо поблагодарил парней за проделанную работу и перенесение без ропота всех тягот службы.
Отдых в гарнизоне теперь я ввёл посменно: часть бойцов спит, другая часть на боевом дежурстве – я готовился к ночному нападению и должен был встретить его во всеоружии.
Больше всего я был доволен за своих парней – работали все, с полной отдачей, никаких лишних слов и жалоб, никаких драк и конфликтов – в мирное время это уже большое достижение для сводного отряда из гражданских, тем более из людей с бандитским прошлым.
Посмотрим, как они покажут себя в бою. Думаю, после таких строительных работ, бой для моих парней будет желанным, да и пар накопившийся они выпустят с удовольствием, а кто выживет – станет ещё сильнее. Так всегда было, так есть, и так будет под солнцем – воины только так становятся настоящими воинами.
8
Ночь прошла спокойно, никто на нас не напал. Караул с дороги я на ночь отозвал в лагерь – вырезать троих бойцов ночью особого труда не составит, а у меня каждый человек на счету. Свободные от боевого дежурства бойцы этой ночью спали уже в палатках, где было достаточно тепло и люди хорошо отдохнули. Далеко за полночь, сидя у костра я пил чай из верблюжьих колючек, который мастерский заварил Моррано, и беседовал с Полибием, моим заместителем, который был старшим смены. Говорили о разном, о жизни, о женщинах, о наших теперь бойцах, о будущем, которое рисовалось нам не очень определенным. Мы не расспрашивали друг друга о прошлом, оба уводя разговор в сторону, когда он невольно соскальзывал в эту тему. Единственно, что я узнал, что Полибий служил моряком на римском военном судне, и служил достаточно долго – семнадцать лет, а потом крупно проштрафился – проспал в тёплых объятиях женщины выход из порта своего корабля. Полибия сочли дезертиром со всеми вытекающими последствиями, в результате которых он оказался со мной возле этого костра в ночной пустыне. Вполне себе обычная и понятная история, даже очень похожая на правду, хотя – какая разница, что было раньше, главное – Полибий прикрывает мне спину сейчас. О себе я рассказал кратко – во время боевого задания попал в плен, чтобы выжить назвался дезертиром – вот и всё, что следовало знать Полибию, и что, в целом было правдой, а верит этому мой заместитель, или нет – его дело. Главное – что он знает своё место в иерархии нашей новой команды, и знает что такое военная служба.
Моррано спал недалеко от меня, закутавшись в свой плащ, но каждый раз, когда я поворачивался в сторону каких – либо ночных звуков пустыни я видел отражение костра в его глазах – он не спал, или просыпался я на любой шорох. Странно, но я не чувствовал себя в полной безопасности с этим человеком за спиной – наверное, я просто ещё не привык к такой охране. Но Моррано нужен был мне не только как телохранитель – он нужен был мне, в первую очередь, как переводчик и знаток местных обычаев, потому что общаться с местными, по-видимому, придётся скоро и очень плотно. А кроме того, Моррано был какой-то незримой связью между мной и Инвиктимой, между мной и прежней жизнью. Как Инвиктима так быстро нашла меня, я даже не представлял, Но, видимо, у клана «Серебрянная кровь» была своя система получения нужной информации, и, нужно признать – очень действенная. Если обо мне знает Инвиктима, то значит, что обо мне знает и латклавий Паулюс, а это вселяет надежду на скорое возвращение в родной лагерь возле Цезареи. Или, не означает? В любом случае, мне следует в ближайшее время ждать гонца от латиклавия Паулюса с инструкциями.
С этими мыслями я заснул возле костра, завернувшись с головой в плащ. И даже ядрёный чай из верблюжьих колючек не смог удержать меня от перехода в царство Морфея( бог сна и сновидений)
После завтрака на утреннем построении я отправил своих лучников и пращников тренироваться, освободив их от лагерных работ на три часа, затем их сменили люди Титуса, которых он натаскивал на работу с мечом и копьём в рукопашном бою, и, нужно сказать – хорошо, грамотно натаскивал. Я запомнил этот факт.
Все остальные были заняты на работах по укреплению и обустройству лагеря, в том числе и я.
Ближе к полудню в лагерь прибежал один из дозорных Моррано и доложил мне, что по дороге к лагерю движется большой отряд – там есть и конные, и пехота и гражданские и много повозок. Но движутся они не от побережья, откуда пришли мы, а наоборот – со стороны пустыни.
Я приказал играть боевой сбор.
Кто это мог быть – Помпилио с обещанной помощью, или кто-то другой из публиканов с конвоем – вот скоро и увидим. В любом случае это не тауреги. Но расслабляться всё равно нельзя, и свидетели этому – вырезанный поголовно наши предшественники в этом лагере.
Я оставил Феликса с его гарнизоном в лагере, а сам с людьми Титуса и Кридмура расположился в двух десятках шагов от нашего дозора, перегородившего заграждение м дорогу и обе обочины. Да, нас возле дороги было немного – двенадцать человек, но в укреплённом и очень серьёзно выглядевшем со стороны дороги лагере, могла находиться и сотня бойцов – проезжие ведь точно не знали, и не могли знать.
Вскоре караван подошёл к заграждению и остановился, уперевшись в него. И тотчас в голову колонны, к нам, преградившим движение, поскакал отряд всадников человек восемь , отлично вооружённых и настроенных весьма решительно, но оружие не обнажавших.
И это были не публиканы, и не берберы, и не тауреги, и не римляне – это была большая банда разбойников и работорговцев – их я смог узнать без труда, ведь насмотрелся на этого брата достаточно за годы службы. Опасные люди – дашь слабину, сразу нападут, особенно, если перед ними маленький отряд, даже военный. Ну, что ж, сейчас будет первая проба в деле моих людей. Вот и увидим, что за парни находятся в моём отряде.
Я приказал моим парням не проявлять агрессию и всем видом демонстрировать уверенность и спокойствие. И внимательно следить за мной – и если я начну драку немедленно поддержать меня. Возможно, это и не понадобится. Но что мне точно понадобиться, так это вода – её у нас осталось на два дня, не более. Поэтому воды у каравана добыть нужно любой ценой. Денег у нас не было, еды и товара на обмен – тоже, так что придётся договариваться, по-хорошему, или по-плохому, но воду нужно получить.
Всадники остановились у моих дозорных, требуя, чтобы те открыли заграждение и пропустили караван. Посыпались угрозы на головы моих караульных, а те не спешили убирать заграждение, но всё чаще поглядывали в мою сторону, мол, что делать?
Я неспешно подошёл к своему караулу, чувствуя за спиной бряцание оружия и доспехов моих бойцов. Положил щит, снял шлем и спокойно, но громко спросил всадников:
– Чего шумим?
Один из пришельцев, видимо старший, на ломаной латыни, прокричал мне, чтобы мы убирались с дороги, а не то они нас в порошок сотрут.
Я сделал вид, что не понял и тут же приказал, именно – приказал ему слезть с лошади и тогда задать мне вопросы, которые его интересуют.
Незнакомец не слез, подняв лошадь на дыбы.
Я перехватил лошадь под уздцы и нехорошо так улыбаясь, ещё раз приказал ему слезть с лошади. С моей стороны это уже была уверенная агрессия. Но эта же уверенность хорошо обескураживала любого даже превосходящего по силам противника. Я вёл себя так, как будто этот караван уже окружён моими несметными легионами. Иногда, это прокатывало. Но сейчас, я видел, что придётся драться – всадники загарцевали и стали вытаскивать мечи из ножен. Договориться не получилось. Тогда я, воспользовавшись секундной заминкой, подпрыгнул, уцепился за всадника руками, рванул его вниз. Лошадь снова взвилась на дыбы, невольно помогая мне сбросить своего седока на землю. Всё произошло мгновенно, и вот уже несговорчивый противник лежит на земле, изрядно приложившись головой при падении, а я, поставив ему ногу на грудь, ткнул пальцем в сгрудившихся всадников, громко, спокойно и внятно сказал:
– Властью, данною мне сенатом и народом Рима, приказываю вам спешиться! И предъявить караван к досмотру.
Это было серьёзное заявление – не подчиниться римским солдатам при исполнении грозило серьёзными проблемами для всех, без исключения. У римского правосудия очень длинные руки.
Думаю, незнакомцев несколько сбило с агрессивной волны моё заявление.
Но если бы кто – нибудь из них полез бы в драку, я бы в первую очередь прикончил бы их командира, который лежал под моей ногой, а там началась бы резня.
Но всё обошлось без конфликта: лежащий под моей ногой подал какую-то команду на незнакомом мне языке и его воины, спешились, опустив оружие в ножны. Я отпустил незнакомца.
Когда он встал, отряхивая песок, я, не оборачиваясь, подал знак своим людям и в ответ услышал скрежет уходящих в ножны мечей.
– Ты кто такой? – ещё достаточно агрессивно спросил незнакомец. – И почему ты остановил караван?
– Я начальник таможенного поста. И ты меня не интересуешь – меня интересует, что ты везёшь и есть ли у тебя фалера о прохождении таможни.
