Анна Богарнэ
Кассиопея и Лугаль
Глава 3
Наталья подождала, пока голова перестанет кружиться, окинула взглядом комнату и побрела к выходу по туннелю. Маятник безошибочно указывал путь. Парень так обезумел, что решил, будто сам сможет выбраться из лабиринта. Она все еще всхлипывала – скоропостижная смерть юноши ее потрясла.
Спуститься с горы оказалось непросто, но с задачей она справилась. На удачу в бухте, откуда они улизнули, находилась экскурсионная группа. Люди удивились, увидев женщину с запекшимися кровавыми волосами. Она сбивчиво озвучила историю о том, как отправилась в пешую прогулку, упала и повредила голову. Ей посочувствовали и проводили на лодку.
Немного погодя она подзарядилась энергией воды, по пояс намочив одежды. Силы прибавились, и целительница смогла подумать о чем-то, кроме смерти. «Кассиопея». Девчонка совершила переход в другое воплощение. Напутствуя ее, Наталья верила в успех только наполовину. На практике еще никому не удавалось перепрыгнуть в другое тело, миновав дорогу к Высшему Я, и вытеснить частичку души, занимающую эту нишу. Возможно, Кассиопея не помнит себя, но способности вскоре проявятся – в этом она не сомневалась.
Скинув мокрое платье, женщина, ссутулившись, сидела на кровати в гостинице. Преследователь знал о способе перехода и в лаборатории, заглянув в глаза мертвой девушке, окончательно в этом убедился. Он выяснил, где она сейчас находится и кем является. И все же его угрозы звучали неубедительно. Наталья помнила день, когда Кася пряталась от преследователей в кустах возле ее дома. Он был среди них, но тогда его лицо было словно из камня. Пустым. «Глаза», – схватилась за голову Наталья, позабыв про рану. Даже с приличного расстояния она обратила внимание на бездонную черноту зрачков мужчин. «Как такое возможно? Почему сейчас они стали обычными?»
Она побросала вещи в сумку, отправилась на вокзал и купила обратный билет. До поезда оставалось несколько часов, но возвращаться в поселок не хотелось. Перекусив в кафе, женщина опустилась на лавочку и коротала время. Затылок изредка пульсировал тупой болью, пальцы тряслись. Все ее мысли были о девочке, ворвавшейся в размеренную жизнь энергетика-практика и сумевшей за короткое время ее изменить. Поначалу она действовала по наитию, соблюдая внегласные правила и законы. Но сейчас ею двигала лишь любовь. Она не могла позволить преследователю исполнить свои угрозы и знала, кто поможет ей в этом.
В поезде Наталья как следует выспалась. Энергия вернулась, и она бодро выскочила из купе в коридор, наблюдая в окно за мелькавшими деревьями российской полосы. Родные места придавали сил. Да, природные явления могли напитать знающего человека в любой точке планеты, но именно на земле, где родился, получаешь значительные бонусы. В купе, помимо нее, путешествовала молодая пара. При посторонних провести сеанс она не могла и маялась, дожидаясь конечной остановки.
Такси быстро домчало женщину до дома. Побросав в коридоре вещи, Наталья кинулась к рабочему столу. Данилыч только проснулся и не понимал, что происходит.
– Как путешествие? – громыхнул он, откашлявшись.
– Звони Азалии. Срочно, – прерывисто ответила супруга, поудобнее усаживаясь с маятником в руке.
Одним из достоинств Данилыча было слепое доверие жене. Он протопал в кухню и набрал номер. Наталья начала сеанс.
– Где она? – маятник остановился. – Где она? – вновь спросила женщина, в отчаянии теребя свободной рукой горловину свитера. – Где?! – прикрикнула, не содержавшись. Маятник вылетел из рук, метнувшись в угол комнаты.
Данилыч застыл на пороге комнаты с телефонной трубкой, оценивающе рассматривая жену из-под кустистых бровей.
– Азалия пропала. Никто не знает, где она, – буркнул он. – Что происходит?
Наталья подняла маятник, вернулась за стол, шумно вздохнула и повторила процедуру.
– Где Азалия? Дома? – «Нет». – В Доме культуры? – «Нет». – На родине? – «Нет». – Она жива? – «Да». – Отлично, – устало вздохнула она.
Битый час целительница задавала вопросы и все-таки выяснила, что подруга находится в частном медицинском центре на реабилитации. Она уже собиралась завершить сеанс, когда увидела картинки перед глазами – Высшие Силы указали направление. Интернет позволил найти адрес и телефон лечебницы.
– Я должна навестить подругу. Кассиопея перескочила в другое воплощение. Беда в том, что…
– Они знают, куда, – кивнул Данилыч. – А что с тем мальчишкой? – жена пронзительно посмотрела на него и рассказала обо всем, что случилось в Крыму. – Почему же пришелец сохранил тебе жизнь? – задумчиво пробасил супруг.
Со стороны могло показаться, будто ему нет дела до того, что его супруга попала в трудную ситуацию и дважды чуть не погибла. Но она чувствовала исходящие от него нервозность и страх.
– Он изменился. Глаза поменяли цвет. Нервничал. Как будто…
– Боялся, заметишь, – пригвоздил Данилыч, она кивнула. – Едем за Азалией? – Наталья решительно поднялась, запихивая маятник в карман.
Реабилитационный центр находился на окраине Москвы в совершенно противоположном от них направлении. Дорога заняла довольно много времени, чтобы она успела обдумать разыгравшуюся в лаборатории драму. Помимо нервозного состояния, Наталья заметила в преследователе нечто совершенно необъяснимое. Когда он считывал из потускневших глаз Кассиопеи информацию, то выглядел потерянным, удивленным и несколько потрясенным. Но она предполагала, что их раса не может испытывать эмоции. Все это было очень странно.
Врачи не решались пропустить их к больной, однако Данилыч быстро уладил все недоразумения, и уже через некоторое время, нацепив больничные халаты, они вошли в палату. Азалия лежала на боку, подложив руку под голову. Темная радужка слезно блеснула, женщина приподнялась на локте. Наталья внимательно на нее посмотрела и сразу определила недуг.
– Как это произошло? – всплеснула она руками. Азалия хмыкнула – часть лица у нее отказала, рот был искривлен.
– Нашла меня, – прошепелявила она, отворачиваясь. – Уходите. – Данилыч молча вышел в коридор, прикрывая за собой дверь.
– О нет, моя дорогая! – воскликнула целительница, присаживаясь на кушетку и разворачивая ее к себе за плечи. – Знаю, ты жалеешь себя. И мне сложно представить, из-за чего это могло случится. Кассиопея перешла в другое воплощение. – Азалия вздрогнула.
– С ума сойти, – прошепелявила вновь, неосознанно касаясь немой части лица.
– Проблема в том, что им тоже об этом известно. Существо уже вышло на след и направляется к ней. – Подруга дернула уголком губ, собираясь ответить, но Наталья ее опередила. – Поиск не дает результатов.
Данилыч ждал в коридоре. Не любил он больничные помещения, мурашки бежали по коже от одного только запаха. Казалось, им пропитаны даже стены. Разговор затянулся, и он бесцельно наворачивал круги в мучительном ожидании. Наконец дверь отворилась, показалась Наталья, и он с облегчением выдохнул. Следом за Натальей вышла Азалия, переодетая в джинсы, тонкую кофточку с длинными рукавами и кожаную куртку. Медсестра отказывалась их пропускать, пришлось вызвать врача. Азалия хотела подписать бумаги о добровольной выписке. Ее уговаривали остаться, опасаясь очередного приступа, но пациентка была непреклонна. Женщине выписали рецепт, назначили домашний курс лечения и настаивали на полном покое.
Они сели в авто. Азалия скомандовала: «Едем ко мне!» Данилыч знал, где она живет, но во избежание недоразумений все же уточнил адрес. Обычная хрущевка в подъезде с облупленными стенами и вечным запахом кошатины. Наталья сморщилась, будто проглотила лимон. Лифт не работал, пришлось подниматься на пятый этаж пешком.
Квартирка была маленькой, двухкомнатной, с крохотной кухней. На такой, как говорится, не развернешься. Рослый Данилыч ударился виском об угол кухонной полки, шипя и хватаясь за место ушиба.
– Додумалась повесить с края, – бухтел он.
Наталья взглянула на мужа, своей массивной фигурой заполнившего половину кухни, и расхохоталась – нервозность брала свое.
Хозяйка дома принесла обувную коробку, поставила ее на стол и присела на мягкий диванчик кухонного уголка. В коробке были различные предметы, но особенно выделялось шило с рукояткой из благородного камня.
– Что будем распарывать? – усмехнулся Данилыч, поймав на себе порицающий взгляд Азалии.
– Я попрошу Солнце показать истину, – прошепелявила она искривленным ртом. – Но придется заплатить. Энергию и частичку жизни я уже отдала…
– И на этот раз будешь платить кровью?! – вскрикнула Наталья. – Ну уж нет, – выхватила у нее из рук шило женщина. – Возьмешь мою. – Она провела по ладони, и алые капли оросили стол. Азалия подставила чашу, выполненную из точно такого же камня, что и рукоятка, и забормотала формулу.
Шторы были открыты, свет мягко проникал в комнату, попадая на стол, капли крови искрились. В какой-то момент они стали соединяться и подниматься вверх. У Азалии закатились зрачки, волосы сверкали золотом. Наталья с опаской следила за происходящим. Капли крови выстроились в небольшую башенку и по капельке начали поглощаться солнечным светом. Подруга трясла головой, повторяя магические слова. Состояние усилилось, дрожь уже сотрясала ей руки и плечи. Наталья хотела было остановить ритуал, но супруг схватил ее за руку. Когда у Азалии изо рта пошла пена, она выдернула руку из его цепкой хватки и начала трясти подругу за плечи. Азалия потеряла сознание.
Перевязав ладонь, целительница ждала ее пробуждения. Выглядело дитя Солнца хуже мертвеца: посиневшие губы и веки, подрагивавшие пальцы рук. Очнулась Азалия к ночи. Ей дали выпить назначенные врачом таблетки и накормили наскоро приготовленным ужином. Данилыч заботливо наварил морса и теперь с энтузиазмом вливал его больной прямо в рот. Когда бледнота спала с лица Азалии, она, прокашлявшись, начала свой рассказ:
– Я видела актрису. Не у нас, за границей. – Данилыч замычал: только путешествия ему не хватало. Азалия криво улыбнулась. – Выглядела девушка роскошно. Ей около тридцати, блондинка, красивая, но частичка души сломана. Возможно, из-за прошлого воплощения.
– То есть Кася выбрала свою слабую часть, – закивала Наталья.
– Верно. Она молодец. Что еще? – поспешила она продолжить. – Зовут Роби или Руби. Так кричал за дверью мужчина. Скорее всего, возлюбленный.
Наталья забила в поисковике: «Актриса Руби или Роби». Поиск выдал «Марго Робби». Она пролистала дальше. «Руби Роуз», но та оказалась брюнеткой. И заключительной в списке была Руби Браун. С фотографии на них смотрела блондинка с кукольным личиком. Она открыла другое фото, где актриса держала под руку мужчину. Азалия затрясла пальцем.
– Он. За дверью был он… – Наталья бросилась ей на шею и крепко обняла.
– Что бы мы без тебя делали!
– Однако, – чесал подбородок Данилыч. – Австралия.
– Придется продать кое-что, – радостно размышляла целительница вслух. – Мы отправляемся немедленно!
– Не обязательно ехать, – тыкнула в телефон Азалия. – Двадцать первый век на дворе. Можно связаться с Руби по Skype. – Они призадумались. – Попытка не пытка, так? – выгнула подруга бровь. – Она могла и не вспомнить… Если получится, нужно давить на ее сильные стороны. Они уже могли проявиться.
На одном из сайтов они нашли адрес ее электронной почты и забили его в приложение, и вскоре на экране появилось изображение Руби.
***
После того истеричного смеха на дне рождения Том настоял на посещении психиатра. Утонченная женщина в строгом костюме и очках, удобно устроившихся на длинном носу, Брижжит Дюпон, сначала ассоциировалась у нее с порноактрисой, и Руби мгновенно краснела, стыдившись своих мыслей. Том задержался во Франции, откладывая новый режиссерский забег, – лишь бы его малышка поправилась.
Первые встречи проходили напряженно. Руби не доверяла Брижжит и пропускала вопросы мимо ушей. А все потому, что у психиатра сердце было какое-то странное: порой оно светило мягко, словно ночник, а иногда его заволакивала белая дымка, скрывая любое движение. Чаще всего второе происходило во время сеанса. Однажды Руби поняла, что женщина таким образом защищается, и смогла ей частично довериться.
Брижжит расспрашивала ее о детстве. Девушка вспомнила отца и маму, приличного размера дом, машину. Она вспомнила также Шпалу и Аньку совсем маленькими. Описывая свои чувства, она лукавила, но не могла не отметить, что терапия понемногу возвращала ей память. Том был доволен, что любимая не сопротивляется и посещает специалиста. В итоге все оказались в плюсе.
Руби ждала, что чудо с землей повторится, но ничего не происходило. Во снах кто-то пытался до нее достучаться, во тьме мелькали синие с серебристыми вкраплениями глаза. Она ловила обрывки сновидений, но на утро забывала их.
Тот вечер, на первый взгляд, ничем не отличался от остальных. После сеанса девушка вернулась на виллу, поужинала в одиночестве и легла на диван. Записка в прихожей сообщала, что у Тома дела, а значит, ей придется засыпать одной. К этому она уже привыкла. Одиночество больше не сводило с ума, как раз наоборот. Собираясь подняться наверх и приготовиться ко сну, Руби услышала раздражающий дверной колокольчик. «Завтра сниму противную звенелку. Сил нет терпеть этот перезвон», – думала она, направляясь к входной двери.
Том заявился в компании высокого красивого мужчины. У него было запоминающееся лицо с ярко обозначенными скулами, крупным заостренным носом, голубыми глазами и густыми черными бровями. На макушке топорщились темные волосы, бакенбарды аккуратно оформлены, небольшая щетина. Руби перевела взгляд ниже: массивные плечи, сильные руки, мощный торс. Остановившись на бедрах, она спросила: «Вы спортсмен?» Том расхохотался.
– Дорогая, Алик актер! Представляешь? Ты читала мой новый сценарий? – указал он на него рукой. – Осталось только пробежаться по сцене! – радостно хлопнул он гостя по спине. Алик скалился, без стеснения разглядывая девушку, и ее щеки зарделись румянцем. – Проходи! – весело крикнул Том, направляясь в гостиную.
Они расположились на диване, прислуга позаботилась о вине и закусках. Руби слушала беседу горящего очередной идеей режиссера и, казалось, внешне совершенно незаинтересованного актера. Он набивал сыром рот, мычал в ответ на вопросы Тома и бросал на нее многозначительные взгляды. Что-то притягивало ее к новому знакомому, поэтому девушка решила отправиться спать.
– Дорогая, но сейчас только десять часов! – надулся Том. – Хотя ладно. Отдохни. А мы пройдемся по сюжету, – поднялся он и чмокнул ее в губы. Она заметила, что Алик скривился. «Странный парень».
Укладываясь в постель, она думала о его сильных руках и голубых глазах, безуспешно стараясь выкинуть образ актера из головы. «То есть одного мужика тебе мало, да? – ругала она себя. – Сначала сны о том парне, который, возможно, существует. Теперь этот красавчик в обтягивающей футболке. Боже! Какие мышцы под ней скрываются! А его спортивные брюки? Ух! Том никогда не сможет похвастаться такой фигурой. Стоп! Прекрати немедленно», – наказала она своему отражению в зеркале трюмо, назидательно потрясая пальчиком. Руби оправдывала себя тем, что ей просто не хватает ласки. Том ведь все время работал.
Она проваливалась в царство Морфея, когда в коридоре раздались шаги. Яркой синевой в темноте сверкнули глаза. Дребезжащий звук резанул по уху, и Руби вскочила, откидывая в сторону одеяло. Дверь была приоткрыта, полоска света проникала в комнату. Вздохнув, она собралась лечь обратно, но дверь приоткрылась чуть шире. Алик хищно улыбнулся, проскальзывая внутрь.
Сердце бешено колотилось. В темноте слышалось громкое частое дыхание, словно там притаился волк, а не человек. Он сделал шаг, и она увидела его сердце. Оно отличалось от тех, что девушке доводилось видеть раньше: матово-красное, искрящееся миллионами искр, большое и гулкое. Она подумала, что оно могло бы осветить самую глубокую бездну – ее бездну! Он уперся коленом в кровать, провалившуюся под его весом, и навис над ней. Руби прижалась спиной к шелковой простыне, холодившей кожу, и затаилась. Алик коснулся ее губ. Она неосознанно протянула руки, дотрагиваясь до его мощной груди. Искрящееся сердце полыхнуло, обдавая неистовым жаром. Он прошелся пальцами по ее ночной рубахе, расстегивая пуговки. «Неправильно. Это неправильно», – раненой птицей бились мысли у нее в голове.
Алик хищно пожирал девушку глазами. Ухватившись за вырез рубашки, он резко сорвал ее с девушки, и она вздрогнула от неожиданности. А затем принялся гладить ее горячей, обжигающей кожу ладонью, и мысли окончательно покинули ее голову. Она не задумывалась, почему его прикосновения обжигают, не видела следов на коже, которые исчезнут с рассветом, и напрочь позабыла о Томе.
Ласки доводили до исступления, но длились недолго. Цепляясь за воздух, она впитывала каждое мгновение, ловила его жадные взгляды. И в какой-то момент ей почудилось, что она видит ледяные искорки под потолком, кружившиеся хороводом и создававшие подобие воронки.
Она лежала на необъятной груди Алика, слушала мерное биение его сердца, переходившее в низкую мелодию, которая словно наигрывалась на скрипке и виолончели. Звуки обволакивали и дарили спокойствие. Девушка проваливалась в пограничное состояние между сном и явью. У нее даже не возникало мысли, что Том может войти и увидеть их. Она не корила себя за измену своему мужчине. А все потому, что он им не был. Руби не чувствовала его своим. Да, у них был неплохой секс. Но в основном удовольствие получал только он.
То ли дело сны, в которых она ощущала сладкое дыхание молодого парня. Сон повторялся на протяжении месяца и обрывался на самом интересном месте, а она просыпалась, разочарованно глядя на храпевшего рядом Тома.
Алик дотронулся до ее лица и страстно поцеловал девушку.
– Я должен… – начал он и затих, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора. – Он просыпается. Мне пора, – мужчина вскочил, натянул брюки на голое тело и скрылся в коридоре.
Руби огляделась в поисках его нижнего белья, перетряхнула одеяло, но ничего не обнаружила. «Я абсолютно точно сошла с ума»,– подумала девушка, глубоко вдыхая его запах, оставшийся на подушке.
Неделю Руби ходила сама не своя, вспоминая ночное безумие. Брижжит не удалось вытянуть из нее ни слова. К счастью, консультации завершались – Том не мог дольше оставаться на одном месте, даже ради нее.
Съемки следующей картины должны были происходить в Лондоне, поэтому он решил взять на главную роль именно англичанку. Разговор о том, что Руби не будет сниматься, он вел деликатно, прощупывая эмоциональную почву. И она сделала вид, будто ее слегка задело решение Тома. На самом же деле она чувствовала невероятное облегчение: съемки выжимали из нее все соки. Раньше ее подстегивал интерес и новизна съемочного процесса. А теперь, когда и они канули в Лету, не осталось ничего, что заставило бы ее всецело отдаться роли. Вылетая в Лондон, она вновь вспоминала Алика, с грустью рассматривая в окошко иллюминатора облака, ровно стелившиеся по небу.
Том набирал команду, а она маялась от безделья. Дождливая погода угнетала. Из плюсов – ей нравилось разглядывать людей. На сером фоне их сердца сияли миллионами разных оттенков. Конечно же, попадались сердца и ледяные, и черные, и с червоточинами. Но она старалась обращать внимание только на сияющие, тем самым поднимая себе настроение.
Они снимали таунхаус на окраине. Том пропадал на съемках, девушка радовалась одиночеству. Наедине с собой она могла думать о той ночи, краснея и переживая заново волнующие моменты. В тот вечер Том вернулся не один – с Аликом. Увидев его на пороге, Руби едва не вскрикнула от радости. Он был облачен в костюм и атласную рубашку черного цвета, тонкий фиолетовый галстук и начищенные до блеска ботинки. Девушка не могла отвести от мужчины глаз, ее щеки пылали. Искрящееся сердце актера стало больше и светило ярче, распространяя красные всполохи в пространстве. Том ощутил посыл и крепко обнял гостя, восхищаясь его стилем. Руби заметила: некоторые люди влияли на других, хотят они этого или нет. И порой симпатия зарождалась благодаря способности человека рассеивать сияние своего сердца.
Том вновь угощал Алика, рассказывал о съемках и актрисе с нестандартной внешностью. Когда речь зашла о постельных сценах, Руби поперхнулась. Алик кивал режиссеру и похотливо улыбался, хищно раздевая ее взглядом.
Желание сводило с ума, и она покинула беседовавших мужчин, отправившись на кухню за стаканом теплого молока. Она как раз доставала бутылку из холодильника, когда раздался звонок в Skype. Руби смотрела на неизвестный номер, интуитивно понимая, что должна ответить. Звонок резко оборвался, но вскоре возобновился вновь. Нахмурившись, она скользнула пальцем по иконке: в квадратике появилось лицо женщины с морщинками возле глаз, открытым лбом и песочными волосами. Она заговорила на другом языке. «По-русски», – определила девушка.
– Дорогая, я знаю, что это прозвучит дико, но ты в опасности. Ты скорее всего не помнишь меня, но…
– Ты снилась мне, – ответила ей также на русском Руби без тени акцента.
Женщина говорила о сердцах и о чем-то еще, а она всматривалась в ее лицо. И вдруг в голове вновь зажужжало. Картинки, приплывшие из ниоткуда, ворвались в память, прорывая стену, которая все это время мешала ей вспомнить. Лицо Руби вытянулось, губы зашевелились.
– Девочка моя, постарайся вспомнить. Кассиопея. Он у тебя на хвосте. Ты должна закончить начатое. Слышишь?
– Кассиопея? – повторила девушка, ощутив к себе безграничную жалость и разрыдалась.
Слезы прокладывали мокрую дорожку. Одновременно с этим облик Руби, прямо на глазах у собеседницы, менялся: она снова становилась черноволосой зеленоглазой Кассиопеей, ничем не отличающейся от прежней. Внезапно в кухню вошел Алик, и она сбросила вызов.
Кася не могла поверить, что всего неделю назад утопала в объятиях врага. Она вспомнила его скрежет и металлическое сердце. Что же с ним произошло?
– Я по-прежнему читаю мысли, – пробасил он, надвигаясь на нее. – Ты не просто вспомнила. Ты научилась менять облик, – констатировал он. – Но еще ты изменила меня, – провел он обжигающей ладонью ей по лицу. – Сердце мое отныне не издает металлического скрежета. Я сплю и вижу сны. И всякий раз в них появляешься ты. Мое сердце выскакивает из груди рядом с тобой, – прижался Алик к ней бедрами. – Я разрывался, метался, старался забыть. Но та ночь не выходит у меня из головы. Ты привязала меня к себе, и я прошу… Нет, я молю – освободи! – провел он пальцами по линии ее декольте, воспламеняя кожу. Кася вспомнила, что произошло незадолго до ее земной смерти. Каким-то образом она исцелила существо.
– Я не собиралась тебя очаровывать! – выдохнула она.
– Ты поделилась со мной частичкой души, и я изменился. Ты во мне, – коснулся он ее губ, вызывая в девушке жгучее желание. – Правитель дал указания, – отстранился он. – И я не знаю, как теперь быть, – голубые глаза нибирянина выражали смятение.
– Он приказал убить меня? – пискнула Кася, он кивнул. – Тогда не тяни. Иначе я снова перемещусь, вытесняя невинную частичку своей души.
– Она была счастлива вернуться, ты же видела. – У Каси округлились глаза. – Мне пришлось воздействовать на твое тело, чтобы выследить, – пожал он плечами. – Тогда я понял, что связан с тобой. А когда мы встретились… – он тяжело дышал и наклонялся к ней все ближе.
Она знала, что сейчас произойдет, и была готова к этому, подаваясь вперед. Но его идеальный слух уловил шаги, и он отстранился. Том остановился на пороге кухни, оценивая обстановку, складка пролегла у него меж бровей. Догадавшись, почему у него такое выражение лица, девушка охнула. Том хотел что-то сказать, но Алик молниеносно переместился к нему, коснулся его плеча, и мужчина рухнул лицом вниз. Подойдя к девушке, он взял ее за предплечье и умоляюще заглянул в глаза: «Прошу», – прошептал еле слышно.
– Вот дерьмо, – проворчала она, цепляясь за его ладонь.
