Анна Богарнэ
Кассиопея и Лугаль
Глава 9
Очнулась Кася с прикованными к стулу руками, зафиксированными металлическими наручниками. Предприняв несколько неудачных попыток освободиться, она подавила панику и огляделась: помещение напоминало лабораторию из видения. Судя по возможности двигать конечностями, энергия в организме восполнялась достаточно быстро. Однако ее не покидало нехорошее предчувствие. На койке прямо напротив лежал костюмчик. «Что произошло?»
– И нам интересно знать, – заскрежетал в углу грубый, резкий голос. Интонационно он отличался от скрежета костюмчика и больше походил на голос того страшилы, который выслеживал ее во сне, обжигая кожу на красной планете. – Мы надеялись на твое благоразумие, Алесто. Ты не оправдала надежд.
– Я не Алесто, – прошептала она, чувствуя, как в организм поступают свежие силы.
– Кажется, я обещал убить твоих родителей. Не припоминаешь? – голос принадлежал человеку, чей силуэт был скрыт в тени. В той части лаборатории было темно, но недостаточно, чтобы скрыть его полностью. «Он управляет тенью», – догадалась девушка. – Верно, – скрежетнул он, звук напомнил смешок. – Его Высочество не желает терять тебя. А потому у нас нет выбора. Как иронично! Тебе снова придется пережить превращение с помощью сыворотки, – он шагнул из тени, и девушка смогла его разглядеть.
Мужчина оказался пожилым: седые виски, морщинистое лицо, уши с оттянутыми мочками, крупный нос, серые глаза, костлявое тело. Стильный костюм с фиолетовой атласной рубашкой и тонким галстуком очень шел ему, ботинки были натерты до блеска. Его идеальный внешний вид, скорее всего, произвел бы впечатление на обычного человека, которому не под силу заметить металлического сердца, скрежетавшего на низких, устрашающих частотах. Кася заерзала, испытывая неосознанный, навязчивый страх.
– Ты обещал их отпустить, – отгоняла она от себя липнувшие черные нити. – Я пришла! Так отпускай! – закричала девушка, дергая металлические наручники.
– Я подумаю, – проскрежетал он, в руке блеснул наконечник шприца. – Ты снова станешь послушной, и у нас появится шанс, – приговаривал мужчина, наклоняясь. – Я так устал от этого дурацкого тела. Но скоро мы вновь обретем могущество и будем повелевать людьми, создадим совершенную расу, – он схватил ее за руки. Кася вырывалась.
Ярость застилала ей глаза. Девушка помнила, какой силой обладают злость и негативные эмоции. Сосредоточившись и желая защитить себя, она вызвала волну ледяных искр, которая хлестнула мучителя по лицу, превращая его в лед: глаз остекленел, нос начал осыпаться. На последнем издыхании он сумел уколоть ее в плечо и повалился на пол. Его голова разбилась на тысячу ледяных осколков.
Кася в ужасе смотрела на место укола. Через мгновение жар прокатился между лопаток, курсируя по телу. Она будто горела изнутри. Казалось, что вместо крови по венам течет вулканическая лава, разъедающая ткани. Кася кричала во всю глотку, как когда-то Алесто.
Стараясь мысленно игнорировать боль, девушка сконцентрировалась. Претерпевать агонию молча было труднее. Слезы катились по щекам, но она решила, что не издаст больше ни звука: только так она могла собрать мысли воедино и визуализировать искры, стекающиеся в серебряный водоворот. В центре воронки загорелись синие с серебряными вкраплениями глаза. Они казались жутко напуганными.
– Ты должна уйти! Уходи, пока не поздно! Если они подчинят тебя, усилия будут напрасны! Кассиопея! Ты слышишь?
«Уйти? Что значит уйти?» И тут она вспомнила, о чем говорила Наталья. Знакомый голос с хрипотцой снова звучал у нее над ухом, убаюкивая. Превозмогая себя, девушка мысленно отстранилась и сумела расслабиться – тело больше не дрожало от напряжения и боли. Плотно прикрыв веки, девушка представила искрящуюся себя. А когда открыла глаза, увидела энергетическую нить, уходившую высоко в небеса. Кася следовала за ней. Она приближалась к своему высшему Я и физической смерти.
Девушка знала: пройдет время, прежде чем ей удастся перевоплотиться в другом теле. Безротые успеют высадиться на Землю, начнется новая эра разрушения. Она видела, как это было в прошлом, какие изменения пришлось претерпеть Гайе, и как тяжело ей было вернуться к тому, что сейчас она из себя представляет. Сколько лет потребуется Земле, чтобы справиться с очередным кризисом?
Кася продолжала подниматься по энергетической нити. Искрящаяся девушка улыбалась. «Какая же она красивая! Сейчас я обниму ее и позабуду все свои тревоги!» Однако на полпути Кася вдруг остановилась, обращаясь к своей истинной сущности: «Я не могу терять время! Ты же знаешь. Мы шли к этому столько жизней. Прошу, позволь мне закончить начатое!» Искрящаяся девушка смотрела на нее нахмурившись, затем морщинка меж бровей разгладилась. Кивнув, она повела ладонью в воздухе. Кася увидела, что нить раздвоилась и, не задумываясь, устремилась по ответвлению. В одно мгновение ее душа преодолела белесую дымку и зависла над телом девушки. Напротив дрейфовало яркое серебристое существо. Кася заметила рядом с телом уменьшавшуюся воронку и шагнула в нее. А серебристое существо направилось по энергетической нити вверх.
Часть 2. Глава 1
Тело Кассиопеи безжизненно покоилось на футуристическом кресле. У ног девушки лежали останки старика с расколотым черепом.
Алалгар открыл глаза и едва не задохнулся от боли: грудь разрывалась, темнело в глазах. Он не чувствовал себя таким слабым с древнейших времен. Приняв полусидячее положение, мужчина принялся медленно, насколько позволяли сопутствующие ранения, расстегивать рубашку.
Область сердца кровоточила – по крепкому торсу стекали алые струйки. Он коснулся кожи, с шумом втягивая спертый воздух. Тяжело дыша, надавил на грудь, пытаясь извлечь окровавленный металлический осколок. Мужчина держался из последних сил, стараясь не потерять сознание. «Нужно собраться. Не в первый раз. Терпение», – уговаривал он себя, продолжая свою работу. Осколок за осколком покидал тело, прорезывая на выходе плоть. Завершив болезненную процедуру, мужчина откинулся на кушетку.
Отдышавшись, он оторвал рукава рубахи и заткнул ими раны. Являясь могущественным существом, переродившимся в человеческом теле, он редко страдал. Когда-то металлический Алалгар не знал боли и усталости, а потому земное тело внушало ему отвращение. Если бы не сыворотка, его краткий миг жизни завершился лет пятьсот назад. Вещество усовершенствовало слабую плоть, помогая выжить. Эффекта хватало лет на семьдесят, а после ему приходилось снова корчиться в агонии, пока оно разъедало ткани, омолаживая органы и укрепляя мышцы.
Мужчина недоумевал: такие серьезные раны он получил впервые за сотни лет. Он покосился на девушку, под ложечкой засосало. «Бедняжка. Я ведь говорил, нужно соглашаться». Он знал, чем закончится история. Как-никак ему довелось присутствовать при падении целой империи. Его Высочество не допустил бы повторения. «Старый козел», – пробурчал он, хоть и сам был ненамного моложе своего предводителя. Алалгар хорошо знал Алесто и не сомневался, что ее воплощение пойдет до конца, чего бы ей это не стоило.
Он подковылял к Кассиопее, приложил палец к артерии и, удостоверившись, что она мертва, погладил ее по мягким, прикрывавшим лицо волосам. Удивительно, но тело еще сохранило тепло. «Обычно люди остывают быстрее», – почесал он раздвоенный подбородок. Вибрация, прокатившаяся незримой волной по воздуху, прервала его размышления. Заподозрив что-то неладное, Алалгар прищурился.
Колебания нарастали, накатывая противным звуком, который усиливался и отскакивал от стен. Уперевшись рукой о кресло, он повел ладонью, и перед ним разверзлась воронка матово-красного цвета. Энергетическая воронка продолжала вращение, и вскоре из ее недр появилось металлическое существо. Испепелив его взглядом, оно заметило девушку и взвыло таким оглушающим скрежетом, что у Алалгара пошла кровь из ушей, а через секунду он потерял сознание.
Слабость сопровождала мужчину, пока он выбирался из лаборатории. Зная способность Гайи восполнять силы людей, пыточную устроили на вершине горы. Блуждая по бесконечным туннелям, он думал о том, когда успел стать такой тряпкой. «Я потерял слишком много сил в схватке с девчонкой». При мысли о ней ему почему-то становилось не по себе. «Черт бы побрал человеческую натуру!» – раздраженно бурчал он под нос.
Наконец потянуло свежестью – лабиринт кончался. Почесав выбритый висок, Алалгар перевел дух. Даже сверхчеловеку необходим отдых. Ветерок проникал сквозь щель в потолке, неся с собой частичку солнечного света, и ему вдруг вспомнился Эриду. Тысячи лет назад он оставил там свое сердце. Невероятно, но даже созданное из металла оно оказалось способным на милость и сострадание. Когда он оставался наедине с самим собой, то часто спрашивал себя: мог бы он полюбить? Люди в его понимании были слабыми, никчемными, не лучше зверей, недостойными благ. Он брал женщин, упивался властью и правил Эриду, принимая как должное поклонение народа. Но порой накатывала такая тоска! И тогда всемогущий царь вырезал целые кланы, заполняя пустоту в сердце ощущением безграничной власти, основанной на крови и принуждении, чувстве собственного превосходства над другими.
Алалгар отодвинул массивную дверь, ведущую прочь из лабиринта. Ветер едва не сшиб его, но он устоял на ногах. Застав рассвет на вершине горы, склон которой резко обрывался, а у подножья бесновалось море, он невольно подумал: можно ли выжить, если прыгнуть с такой высоты?
Определив по Солнцу направление движения, мужчина представлял, как вернется домой. Он знал, что такая возможность существует. Параллели времени могли перенести его в те далекие годы. Однако душа противилась. «Если она, конечно, у меня есть», – хмыкнул Алалгар, отмечая, что больше не издает скрежет.
Солнце покрывало планету золотыми волнами. Он застыл, открыв рот от удивления, сердце отстукивало бодрые ритмы. «Красота!» Он прислонил к груди ладонь и зажмурился. Золото впитывалось кожей, дарило энергию, восполняло силы. А его зрачки теряли свой цвет, Солнце будто выжигало в них черноту. Спустя мгновение мужчина поднял к небу светло-голубые, совершенно обыкновенные глаза.
– Что она со мной сотворила? – произнес он вслух, затворяя за собой дверь.
***
Шпала очнулся в гостиной подруги, голова раскалывалась. Не теряя ни минуты, он отправился на поиски девушки, объезжая на отцовской машине закоулки и дворы. Безрезультатно. Бессонная ночь далась ему нелегко, и он задремал в автомобиле напротив ворот Касиного дома.
Он проснулся лишь под утро: его разбудил шум колес подъезжающей машины. Джип отца Кассиопеи парковался на территории участка. Слегка помятый, долговязый парень поспешил ему навстречу, отворяя водительскую дверь раньше мужчины.
– Вы в порядке? – запыхался он, отступая. Мужчина окинул его взглядом, будто видел впервые. – Где Кася? – спросил Шпала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Понятия не имею, – ровным тоном ответил отец девушки. Парень опешил, не ожидая такой реакции.
– Она отправилась за вами… Я и подумал…
– Наша дочь сбежала! – крикнула с порога мать. – Не стоит строить иллюзий, дорогой! Она сделала выбор! Тебе стоит начать жить своей жизнью! – твердо сказала она и скрылась за дверью.
– Она права, – опустилась ему на плечо увесистая рука. – Не нужно сгущать краски. Сам-то подумай. Кася сбежала. Наверняка с парнем, а ты тут в полицию собрался. Будешь выглядеть как идиот, – хохотнул он и кивнул на ворота. – Давай, дуй домой, – убедившись, что сигнализация машины сработала, отец девушки отправился следом за женой.
Шпала наворачивал круги возле своего дома, не решаясь зайти: наверняка маман затеет профилактическую беседу. Исчезновение Каси было как-то связано с ее родителями, ведь именно они стали жертвами похищения. Они странно себя вели. «Ну ни фига себе! – вдруг остановился он, ероша волосы на затылке. – Как отец Каси узнал, что я собираюсь идти в полицию? Я ведь никому этого не говорил». Шпала припомнил настораживающие слова Натальи перед тем, как он отключился. «Если кто и сможет мне помочь, то только она».
Дорога к целительнице оказалась в прямом смысле проблемной. Сначала спустило шину, и он возился на трассе с запаской. А когда, казалось бы, до конечного пункта оставалось всего ничего, в багажник, сминая его в гармошку, с размаху въехала «газель». Хорошо, что парень всегда пристегивался, а потому ремень, натянувшийся после удара, спас его и без того приличного размера нос от перелома. Виновник аварии огорченно кудахтал, набирая «02». Шпала рассеянно оценивал обстановку. «Ждать, пока оформят – смерти подобно. Да пошло оно!» – решил он и зашагал прочь под крики водителя «газели» вдоль дороги.
Попутку удалось поймать лишь спустя час. За рулем оказался довольно упитанный доброжелательный мужчина. Размышляя над недавними событиями, Шпала смотрел в окно, пока не заметил, что машину смещает к обочине: мужчина уснул за рулем!
– Спятил?! – заорал он с испугу.
– Извини, дружище, – виновато пробормотал водитель. – Я потому и беру попутчиков. Засыпаю в дороге, болезнь у меня. Ты прости. Надо было предупредить.
Он не знал такой болезни, но поверил несчастному на слово и забалтывал его до точки назначения.
Наконец добравшись до квартиры Натальи, парень замолотил в дверь. Спустя сорок минут непрерывной долбежки он понял, что ему никто не откроет. Выбившись из сил, Шпала сел на пол, прислонившись к двери спиной, и глухо разрыдался. Он был не из тех ребят, кто позволяет себе слабости, и обычно легко справлялся с плохим настроением шутками и хохмами. А грустно ему бывало часто. Шпала всегда находился на грани, но никто об этом не догадывался, ведь он не давал повода. Даже Кася – его родная душа и любовь – не знала, каково бывает весельчаку на самом деле.
Он вспоминал ее лицо, зеленые глаза, густые черные волосы. Она унаследовала их от бабушки, души не чаявшей во внучке. Как-то раз они вместе с Анькой и Касей ездили в деревню к старушке. Девочки помогали ей на кухне, а он на правах мужчины развалился на диване. Правда, длился отдых недолго: бабуля припрягла его латать крышу и устанавливать антенну, а на десерт припасла стрижку газона.
Шпала усмехнулся. «Замечательное было лето, – утирал он лицо рукавом толстовки. – День рождения Каси, посиделки до утра, костерок. Где же ты, коза?»
На лестничной клетке раздались шаги, но он не поднял головы, не было сил. Слезы капали на грязную плитку. Шаги стихли, кто-то коснулся его макушки. Парень поднял заплаканные глаза. Целительница жестом велела ему отойти, поворачивая в замке ключ. Вид у нее был враждебный.
Устроившись на кухне, он ждал, как и тогда во время сеансов. Наталья бросила ключи в прихожей, повесила пуховик, разулась. Он нервно следил за ней, готовый сорваться и наброситься с обвинениями. Когда целительница встала напротив парня, уперев руки в бока, он сжал зубы и врезал себе кулаками по ляжкам. Боль привела его в чувства. Шпала собирался разразиться эмоциональной тирадой, но она вскинула руку, заставляя его отказаться от своего намерения. Только сейчас Витя заметил, какое бледное и осунувшееся у нее лицо.
– Я знала, что ты придешь, – сказала она, усаживаясь на табуретку. – У тебя есть вопросы, – прикурила сигарету, выдыхая дым себе на одежду. – Я столько раз предлагала Касе все тебе рассказать, но она не хотела, – отвернулась женщина, цокая языком.
– Где она? – в груди нестерпимо жгло, рыдания подбирались к горлу, душили. Он уже не мог сдерживать эмоций. Наталья вытерла непрошеные слезинки, поднимая на него свои серые печальные глаза. – Нет, нет, – тряс он челкой. – Этого не может быть. Не может. Родители вернулись. И она вернется. – Целительница внезапно схватила его за руку. Он вздрогнул, испуганно уставившись на нее.
– Витя, – твердо зазвучал голос Натальи, – пойми, другого выхода не было. Все сложнее, чем кажется. Одна жизнь на миллионы лет рабства.
– Не понимаю, – всхлипывал он.
– Не поймешь. Ты далек от всего этого. Кассиопея не хотела, чтобы ты ввязывался в эту войну. И к родителям ее больше не ходи. Они изменились.
– Он читал мои мысли, – прошептал парень.
– Верно, – криво улыбнулась она. – И то же самое будет с другими, если Кася проиграет.
– Но ты же сказала… – Наталья вздохнула, бросая окурок в пепельницу.
– Это сложно понять, дорогой. Девушки, которую ты знал, действительно больше нет. – Он схватился за голову, сжимая ее так сильно, будто собирался расколоть. – Тише, – успокаивала целительница, убирая его руки. – Она воплотится в другом теле. – Он расхохотался. Наталья покачала головой, разговор начинал ее утомлять. – Думаю, тебе пора.
– Я должен поверить в это? Серьезно? – приподнял он светлую бровь и вновь засмеялся, зло и обиженно.
– Идем за мной, – встала она с табуретки и направилась в соседнюю комнату.
Шпала колебался, но последовал за женщиной. Горе ослабило хватку, сменяясь беспросветной ненавистью к целительнице, любимой, миру и самому себе. Наталья попросила его занять место за столом, и он опустился на стул, скептически наблюдая за ее манипуляциями. Ярость застилала глаза, заволакивала пеленой черноты. Что бы ни произошло, он не поверит. И Наталья знала об этом. Маятник сработал исправно, серебристая воронка закрутилась. Естественно, парень ничего не видел и сидел с таким видом, будто собирался кинуться на женщину с кулаками.
– Где ее тело? – задала она вопрос, и с него сбило спесь, прошиб пот.
Маятник вращался, целительница закрыла глаза, изредка кивая. Завершив сеанс, она убрала цепочку с камнем в бархатный мешочек и посмотрела на убитого горем парня.
– Крым. Заповедная зона. Карадаг. Строения не видно, но я смогу его обнаружить.
– Этого не может быть, – возразил Шпала.
– Я не обязана тебе помогать, – неожиданно рявкнула женщина, хлестнув словцом, будто пощечиной, – но готова сделать это ради Кассиопеи. Хочешь убедиться?
Недоверчиво глядя на целительницу, Шпала кивнул.
***
Девушка лежала на кожаном диване, прижимая двумя пальцами холодный компресс ко лбу. Эйфория улетучилась, и организм требовал продолжения банкета. Она чувствовала отвратительную усталость, которая, она знала, приведет к мышечным спазмам и боли.
Дверь в вагончик ходила ходуном: он перешел в контрнаступление, колотя с размаху ногой. Ее взгляд безразлично скользил по стенам, пока не сфокусировался на потолке. Где-то вдалеке громыхали удары. Пальчики красавицы похолодели. Она укутала руки в плед, пытаясь отогреть их. Девушка прекрасно знала, что ему не найти второй дивы на эту роль. Кто, как не Руби Браун?
Она окончила актерские курсы несколько лет назад и с тех пор снялась в трех крупных проектах, предложения так и сыпались ей на голову. В актерских кругах поговаривали: «Руби продала душу Дьяволу». А она упивалась удачей, сопутствующей ей с самого детства.
– Руби! Я вынесу чертову дверь! – орал мужчина, задыхаясь от гнева. – Я убью тебя, сука! Убью! И твоего мужика тоже!
Девушка закатила глаза. Месяц назад ревность Тома доставляла ей удовольствие. А сейчас она готова была удавиться. «А что, неплохая идея», – приподнялась она на локте, белокурые локоны заслонили лицо.
Пошатываясь, Руби добралась до трюмо, включила лампы, подчеркивающие изъяны, и достала из шкафчика пакетик с белым содержимым. Она смотрела на чудесный порошок, припоминая богатую, насыщенную событиями жизнь. Половину она употребила час назад. Значит, вторая будет для нее последней.
Она никогда не понимала, чего же ей не хватает. Деньги, многочисленные друзья, воплощение желаний, боготворивший ее режиссер… Кстати, это именно он сыпал проклятиями за дверью. Руби вяло улыбнулась отражению: светлые брови, голубые глаза, вздернутый нос, ямочки на щеках, пухлые губы и улыбка на миллион.
– Неужели существует кто-то прекраснее? – игриво подмигнула она отражению.
Девушка знала себе цену. В ином случае, разве смогла бы она так быстро взобраться на Олимп? Но пустота в сердце росла с каждым годом. Ее не могли заглушить ни материальные блага, ни люди. И тогда она стала подумывать о смерти. Сначала это были невинные и эгоистичные мысли: она представляла, как ее будут оплакивать и боготворить даже после кончины. Однако вскоре они незаметно пустили корни и в итоге привели ее в съемочный вагончик в разгар рабочего дня. Том ошибочно принимал затворничество за измену.
Высыпав дорожку на стол, Руби приготовилась, зажала ноздрю, прицелилась, так как перед глазами все еще мерцали разноцветные пятна. В этот момент дверь слетела с петель. Том влетел внутрь, схватил ее за волосы и, не рассчитав силы, приложил о стену. Звезды посыпались из глаз Руби, девушка глухо взвыла, душа выпорхнула из тела.
Она застыла под потолком, отбрасывая серебристые блики и наблюдая, как некая субстанция занимает ее место, плавно опускаясь и растворяясь в физическом теле. Субстанция была голубого цвета, посередине четко прослеживался крохотный водоворот ледяных искр. Руби оглядела себя, чувствуя освобождение, раскинула в стороны то, что считала руками, сбросила многочисленные маски, издала протяжный звук. Через мгновение ее поглотил столп света.
Том сидел над девушкой, боясь пошевелиться. Компресс должен был помочь справиться с последствиями удара, но он не знал, какую дозу порошка она приняла. Кукольное личико девушки побледнело, губы казались синими. Вдруг она застонала, и он вскочил, испуганно причитая:
– Руби, ты с ума сошла? Я так испугался! Любимая, с тобой все в порядке? Прошу тебя, больше никогда так не делай, – целовал он ее холодные пальчики.
Она поднялась, преодолевая головную боль и головокружение. «Отлично. Сотряс. Этого мне не хватало».
– Воды, – прохрипела она на русском языке без акцента. Том вытаращился на девушку, не двигаясь с места.
– Что?
– Принеси мне воды, пожалуйста, – повторила она уже на английском. Он просиял и достал из диванного отсека бутылку содовой.
Отхлебнув немного, Руби попросила оставить ее одну, но мужчина об этом даже слушать не желал.
– Ты чуть не умерла. Я буду рядом, хочешь ты этого или нет, – насупился он, обиженно поджимая губы.
Она с любопытством покосилась на него. В голове стоял непрекращающийся гул, все шумело, жужжало, затылок болезненно ныл. Девушка не спешила озвучить ему страшное открытие: она абсолютно ничего не помнила. В конце концов, актриса всегда сумеет выкрутиться. «Точно. Я актриса. Надеюсь, у меня главная роль?» – подумала она, хихикая.
Мужчина заботливо накинул ей на плечи свою спортивную куртку и проводил до машины люкс-класса. По дороге ему пришлось сообщить множеству людей о том, что съемки продолжатся, как только она придет в себя.
В автомобиле ей удалось украдкой рассмотреть своего спутника: блондин, за сорок, широкие скулы, щетина, тонкие губы, впалые глаза, поджарое тело. Почему-то ей захотелось прижаться к его груди и услышать биение сердца. В памяти всплыла картинка: он держит ее за бедра, тяжело дышит, страстно целует. Девушка густо покраснела.
– Куда мы едем? – спросила она, отмечая, как странно звучат ее голос и речь. Отчего-то в голове она выстраивала предложения иначе.
– Домой, дорогая, – провел он ей по щеке, попутно убирая волосы за ухо.
Руби абсолютно точно знала, что у нее связь с этим мужчиной. И что она актриса. Судя по невероятному количеству девичьего барахла, пентхаус также принадлежал ей. Том налил бокал вина и залпом опрокинул его. Он сутулился и выглядел уже не так привлекательно, как в машине. Она осмотрела содержимое шкафа в своей спальне, всевозможные награды и сделала вывод, что очень богата. Одна из табличек гласила: «Выдающемуся режиссеру Томасу Миллеру за вклад в искусство». «Томас Миллер».
– Я наберу тебе ванную, – промурлыкал он, целуя ее в шею.
Ванная комната была огромной. Джакузи для двоих с подсветкой, вместительная душевая, две раковины, шкафчики с зеркалами. Том указал на бурлящую пенную ванну. Руби ждала, что он выйдет, но глаза мужчины заговорщически блестели.
– Оставь меня одну, – нахмурилась она, и похоть на его лице сменилась огорчением, но настаивать он не стал.
Она скинула одежду, обнажая молодое, соблазнительное тело: узкие бедра, упругая грудь приличных размеров, тонкая талия, длинные ноги. Изучая свое отражение, девушка чувствовала, что в этом всем было нечто противоестественное. «Это тело мне совершенно не подходит».
Она слышала шаги мужчины за дверью. Видимо, он боролся с желанием. Отмокнув как следует, она выбралась из джакузи, потянулась за халатом и замерла, смотря на открывающуюся дверь.
Пожирая ее взглядом, мужчина решительно преодолел разделявшее их расстояние и одарил ее жарким поцелуем. Она собиралась оттолкнуть его, но горячие ладони Тома блуждали по изгибам ее тела, доставляя удовольствие. Она не ожидала, что он сумеет пробудить в ней такую страсть. Том подхватил ее, словно пушинку, и отнес на кровать. После бурной постельной сцены Руби положила голову ему на грудь и вслушивалась в гулкое биение сердца, манившего своей необычной песнью.
***
Время пролетало стремительно. Съемки выматывали. В перерывах она напрягала извилины, пытаясь вспомнить, кем она была. Осторожно разузнать у Тома подробности не получилось. Как только она завела разговор о родителях, он напомнил ей об их чопорности, и больше тема не поднималась.
Все, что окружало девушку, казалось ей нелепым и неправильным. У нее часто болела голова, шум и надоедливое жужжание причиняли дискомфорт. Однако таблетки отлично справлялись с неприятными симптомами. Во сне Руби часто видела черноволосую девушку с удивительными зелеными глазами, а наяву скучала по этому образу. Она часто грустила и уже не удивлялась тому, что хотела покончить с собой. Том все время был занят, а если у него и появлялась минутка, то все сводилось к одному. Руби чувствовала себя опустошенной, пила снотворное и во снах тянулась к несуществующему образу, который раз за разом чудился ей в сладких грезах. Но как бы она ни старалась задержаться во владениях Морфея, ей не удавалось спросить ночную гостью, кто она и откуда взялась у нее в голове.
В конце жаркого австралийского лета ее обрадовала новость о том, что съемки продолжатся во Франции. Пакуя чемоданы, она широко улыбалась. Погруженный в работу и сборы Том не разделял ее энтузиазма. К тому же после того случая в вагончике, его прима разыгрывала сцену с сотого дубля. Девушка не знала, как она играла до этого, но эмоциональные конфликты давались ей с большим трудом. Том сломал не один рупор в попытках до нее достучаться.
Перелет она перенесла плохо, ее всю дорого мутило. Оказалось, организм не выносит перепадов давления Девушка поняла причину многозначительных взглядов Тома – он знал об этой особенности. А она-то радовалась предстоящему путешествию, дуреха.
Они остановились в лучшем отеле города. Юг Франции встретил приветливо, остужая прохладой после жаркого лета на другом континенте. Руби наконец смогла позволить себе выходить днем без тонны защитного крема и широкополой шляпы. Иначе бледная кожа принимала бронзовый оттенок и портила образ. Том следил за этим с маниакальной дотошностью.
Как-то вечером, после съемок, она вышла на веранду, чтобы насладиться ночной природой. Ветер шелестел в кронах деревьев; откуда-то доносился запах лаванды. Она уложила ноги на пуфик и прикрыла веки. В голове снова зажужжало. Девушка зажмурилась, но неприятные ощущения нарастали. Стараясь не обращать внимания на привычные приступы головной боли, она утерла тыльной стороной ладони вытекшую из носа алую струйку.
– Ты в порядке? – осторожно спросил Том. Она дернулась, сбрасывая ноги с пуфика и хватаясь за сердце.
– Напугал, – выдохнула с облегчением.
– Извини. Что с носом? Руби. Только не говори, что ты снова взялась за старое, – вкрадчиво начал он, сканируя глазами столик на наличие белого порошка.
– Нет, – протянула она, отворачиваясь. – Я же обещала, помнишь?
– Еще ты обещала идеально играть, – фыркнул он, недовольно покосившись на нее.
Девушка возмущенно посмотрела на мужчину, собираясь съязвить, как вдруг заметила сияние на уровне груди и замолкла. Сердце Тома пылало, но не как яркое красное солнышко Азалии. «Азалия. Откуда я знаю это имя?» – хмурилась она, наблюдая за тройными всполохами. Занятно, но Руби не удивлял тот факт, что она видит сверхъестественное свечение. Наоборот, впервые за прошедшие месяцы она почувствовала себя нормальной.
– Прогуляемся завтра по городу? – спросила она, игриво подмигивая.
– Ты хоть представляешь, насколько несексуально сейчас выглядишь? – хихикнул мужчина, и его сердце загорелось сильнее, обдавая ее теплом. Он наклонился и нежно поцеловал девушку.
С того дня Руби начала видеть сердца, безошибочно выявляя ложь, заискивание, предательство и зависть. Вскоре к этому дару присоединилась и возможность слышать их. Она узнала, что сердце ее мужчины звучит как быстрая мелодия для флейты. В этом был весь Том – стремительный, порывистый, но рядом с ней удивительно нежный и готовый всегда прийти на помощь. Он нередко уходил в себя, пропадая в чертогах собственного разума, и по возвращении не переставал генерировать новые идеи. Они еще не закончили съемки, а у него уже был готов очередной сценарий. История оказалась настолько хороша, что девушка читала ее до самого утра, пока глаза не стали слипаться.
Руби помалкивала о своих странностях, но порой жгучее желание открыться снедало ее изнутри, и тогда она вновь прибегала к снотворному. Во сне к ней являлись незнакомые люди, которых она называла по именам: Азалия, Наталья, Шпала. Просыпаясь, она не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах могла с ними познакомиться. Но она не сомневалась, что они существовали на самом деле. И еще она сильно тосковала по ним. «Разве можно скучать по тем, кого нет?»
Близился ее день рождения. Том забронировал загородный дом, разослал приглашения. Съемки закончились, и они могли немного расслабиться. В отличие от поглощенного приготовлениями к вечеринке мужчины, она душевного подъема не ощущала. В очередной раз Руби ловила себя на мысли, что живет не своей жизнью, безучастно наблюдая за официантами, сервировавшими столовые приборы.
Девушке стукнуло тридцать. Том решил, что из-за круглой даты у нее снова началась депрессия, поэтому старался всячески угодить ей и осыпал комплиментами. А ей было плевать. Возможно, он услышал бы, как вот уже месяц напролет она всхлипывает в подушку, если бы не ложился спать под утро. Казалось, ничто не способно вытеснить пустоту из сердца девушки, глубокую, словно океанская бездна.
Том лично выбрал ей платье: красное с глубоким декольте. Грудь была слишком открыта, и Руби неуютно поеживалась. Спустившись под оглушающий рев толпы по винтажной лестнице, она принимала поздравления. Но как только люди отвлеклись на еду и напитки, поспешила выскользнуть на воздух.
