Анна Дубинская
Всё против нас
– Я говорю, мы друг друга не замечаем. Сделай вид, что не знаешь меня. Теперь ясно?
– Тогда и ты сделай вид! И больше не подходи ко мне, – говорю ему, но взглянуть парню в глаза не могу.
Просто не могу и все.
– Добро! – кидает Дамир и отходит от меня.
– Стой!
– Чего тебе ещё? – раздражённо бросает парень.
– Я не знала про то что мама была у вас. И Юле … Юле я ничего не говорила.
По какой-то фиг решаю сказать напоследок. Ведь это правда. И пускай мы больше не будем общаться, мне хотелось, чтобы он это знал.
Я гляжу на него. Он молчит. Смотрит долго в глаза, словно отыскивая истину. Потом так сильно сжимает челюсти, что на лице выступают желваки.
– Передавай привет Богдану! – говорит он и наконец отворачивается.
Быстрым шагом уходит от меня.
Какое-то время я стою в оцепенении. Ревность, злость, смута, да ещё и приоткрытая завеса жизни Берковича – все смешивается в безумно противоречивый колкий коктейль. И как мне теперь с этим жить? Что делать?
Забыть Берковича и не обращать внимания на него? Но получится ли у меня? Особенно теперь, когда Дамир стал больше, чем просто враг… Он стал врагом, к которому меня по необъяснимой глупой причине тянет.
Смогу ли я? Смогу! Проще простого. Нужно лишь постоянно напоминать себе, что он виновен… и ненавидеть его…
Виновен, виновен, виновен!
Глава 27
Юля приходит ко второй паре, и я сразу замечаю, что с девушкой не все в порядке. На ее лице совершенно нет косметики, глаза, опухшие и красные. Взгляд потухший.
– Привет, – здороваюсь первая.
– Привет.
Юля залезает в сумку и что-то в ней ищет.
– Черт, тетрадь забыла, – бормочет она.
– Ничего, запиши пока сзади другой.
– Так и придется делать.
Юля с грохотом садится на скамью и, сложив руки перед собой, отрешенно смотрит вниз.
Преподаватель задерживается, и я решаю обо всем расспросить одногруппницу.
– Что с тобой? Ты где была? Ты как будто зареванная, – тихо интересуюсь у подруги.
– Да, так и есть. Дома я была, не хотелось вообще сегодня появляться. Вообще нет никакого настроения учиться.
– Почему? Что произошло?
– Дамир… – рвано выдыхает Юля, – все из-за него.
– Что стряслось? – вопреки предупреждениям Берковича спрашиваю я.
Да, мне очень интересно, что у них случилось, и я не успокоюсь пока не узнаю. Может это и меня касается тоже.
– Да ничего, в том-то и дело. Просто он дал понять, что прошлое уже не вернешь.
– Хем, в смысле?
– В прямом, послал он меня в баню, проще говоря.
– Вот как?.. Когда? – удивляюсь, ведь меня он тоже послал.
Прямо день отворотов какой-то.
– Вчера. Мы ездили болтали, – Юля затихает на последнем слове, а потом снова говорит, – Кир, что мне делать, а? Как мне завоевать его снова? Ведь я не могу без него… Не могу… До сих пор люблю…
– Не знаю, Юль, ничего не делать! – довольно резко отвечаю. И тут же даю себе мысленный подзатыльник за свою реакцию.
Я ревную, Господи. Ловлю себя на мысли, что не хочу слышать Юлькиных теплых признаний, пусть даже чувства ее безответны.
Но в то же время мне жалко ее. На нее без слез не взглянешь, она серьезно переживает из-за него. Это видно, это чувствуется.
Я открываю последний лист тетради и начинаю просто черкать непонятные каракули. Мне нужно успокоиться и перестать думать о Дамире. Он мне никто, и я просто обязана забыть, что он есть на белом свете. Да только как это сделать, когда подруга твердит о нем точно помешанная?..
– Я не знаю, что делать. Я целый год пыталась его забыть, целый год, поверить не могу! Честно, думала, что он меня увидит, вспомнит наши времена и захочет снова быть со мной. А он… Дамир сказал, что ничего не вернешь. Я не знаю, что мне делать? Как быть?
– Юль, не переживай, что было то прошло. Может, не все потеряно? Бывает, что люди сначала категорично относятся к чему-то, а потом со временем понимают, что на самом деле все не так, как кажется. Понимаешь, ситуации меняются, да и мы становимся опытнее. Со временем ко многим событиям мы относимся по-другому. Возможно, он вспылил, сказал что-то на эмоциях. Я его немного знаю, и… он может так отреагировать. Он вспыльчивый человек. Не стоит лить слезы.
Поверить не могу, что я это говорю. Зачем переубеждаю ее, ведь в глубине души не хочу, чтобы они помирились. Наверное, потому что я хороший человек. Стараюсь им быть, конечно, да и жалко мне ее. Любит парня, не лукавит.
Юля вдруг затихает. Секунду смотрит на меня странным взглядом, и ее лицо вдруг озаряет счастливая улыбка.
– А знаешь, ты права! Ещё не всё потеряно! Ура! – восклицает Юлька громко.
Она на эмоциях обнимает меня. А потом, отпустив, шмыгает носом. Убирает в сторону светлые волосы.
– Кир, ты права, блин! Не нужно сдаваться, нужно добиваться своего! Я всегда была немного неуверенная в себе, а сейчас я поняла. Хватит! Реально хватит ныть! Я должна сделать все, чтобы он снова стал моим. Нужно сделать так, чтобы он полюбил меня. Влюбился без памяти, да, Кир?
– Ага… наверное, не знаю. Может быть можно попробовать.
– Не можно, а нужно! Кира, ты молодец! Блин, а что делать? С чего начать завоевание? Ты поможешь мне, Кир?
– Я? Почему сразу я?
– Ай, точно, ты же его на дух не переносишь. Придется действовать самой!
– Придется, – соглашаюсь с ней, – но… хочу тебя предупредить.
– О чем?
– У Дамира ведь девушка есть. Он постоянно с ней ходит и на вечеринках, и в институте. Я его не раз видела с ней, – зачем-то снова подкидываю перчинки в разговор.
– Да? Я не знала. Он мне ничего не сказал про девушку, – расстроено произносит Юля.
– Ну… – пожимаю плечами, – я вообще-то всего не знаю. Так просто видела их вместе. Может у них ничего серьезного нет? Кто знает?
– Может быть, буду надеяться на это. Капец на холодец… Расстроила ты меня, подруга.
– Не расстраивайся. Все будет хорошо, – натянуто улыбаюсь ей, а у самой на душе так паршиво от вранья.
Сама же не хочу, чтобы Юлька была с ним. Но признаться боюсь.
– Угу. Я должна бороться за свое. Иначе какой смысл моей учебы здесь? Я ведь Кир, всегда мечтала стать врачом… Но мечта быть с Дамиром оказалась сильнее.
Юля снова грустит и утыкается в свою тетрадь.
– Юль, не хочу ничего советовать, но может ещё не поздно перевестись, может тебя возьмут в другой институт? Хотя, конечно, учебный год уже начался, вряд ли что получится. Но можно спросить, поинтересоваться просто. Если ты так хотела стать врачом, то зачем губить свою жизнь? Не понимаю! Дамир, если захочет сам тебя найдет и будет с тобой! Парень он или нет в конце-то концов!
– Нет уж, так точно ничего не получится. В дали Дамир и вовсе перестанет со мной общаться. Не станет он меня искать, не станет бегать, к сожалению. А я вот буду. У меня появилась цель. И я хочу ее достичь. Пока правда не знаю каким способом.
– Ясно, ох уж этот Дамир…
В аудитории появляется преподаватель, и мы замолкаем.
Разговор получился для меня откровенным и слишком личным, близким к сердцу.
Во время занятия я то и дело вспоминаю Дамира. Его взгляд, его глаза, губы, линию плеч. Гоню прочь картинки из головы, но они все равно появляются. Всплывают сами по себе.
Симпатия к парню медленно, но верно побеждает ненависть. Самое интересное, что и злость на него проходит. По капле, по крупице, но она исчезает.
Как теперь относиться к Берковичу я не совсем понимала. И очень хотела в этом разобраться.
После лекции Юлька снова пристает со своей идеей помочь ей в завоевании сердца Дамира. Юля явно настроена на охомутание парня. Это не шутка.
– Кир, ты же стихи пишешь. Блин, может ты мне напишешь что-нибудь такое? Ну…типа от моего лица. А я Дамиру его подарю. А? Ты можешь? Таня говорила, что ты талантище. Подарю ему стих от себя. Круто?
– Что? Эмм… Не знаю даже. Как-то это странно будет, мне кажется. Ведь это я его напишу, а не ты.
Я раздражённо забрасываю вещи в рюкзак, а затем, повесив его на одно плечо, спускаюсь вниз.
Юля едва успевает за мной.
– Ну и что? Ничего странного. Он же все равно не в курсе, что ты стихоплёт. Или он знает?
– Нет, он не знает про это. Но… не знаю даже. У меня сейчас нет вдохновения, от слова совсем. После аварии ни строчки не написала, не могу и все. Так что, думаю, не получится. Нет, наверное, нет. Ты ему может письмо какое с признанием подари или открытку там как на день всех влюбленных дарят. Там с сердечками и завитушками. Типа такого. А стих? Да ещё чужой. Не знаю, не знаю. Бред получится.
– Ну напиши, плиз… Чего тебе жалко, что ли? – Юлька хватает меня за рукав, останавливая почти у выхода из кабинета.
Студенты снуют туда-сюда, а я понимаю, что обманываю ее, тем, что молчу. Обманываю, тем, что не могу признаться, что Дамир мне тоже нравится. И не хочу я нахрен писать стих для него от ее имени.
– Юль… – смотрю на нее и черт вот-вот готова признаться во всем.
– Ну, пожалуйста, Кирочка. Помоги. Я тебя прошу. Или тебе жалко?!
– Да мне не жалко, – улыбаюсь ей фальшиво.
– Вот и напиши. Чего таланту зря пропадать? Только что-нибудь такое красивое про любовь. Ты ведь умеешь такие писать? А? Кир, ну помогай, пожалуйста. Напишешь, а?
– Юль, я не знаю.
– Кир, ты прости. Наверное, я слишком наседаю. Ты просто нравишься мне. Ты напоминаешь мою подругу детства. Прости. Это я идиотка. Я просто и правда не умею все это. Стихи и все дела. А ты пишешь, и я вот подумала… что ты могла бы мне помочь немного.
– Юль, я подумаю, хорошо. Если что-нибудь придет в голову, то напишу, идёт? – скрипя душой, всё-таки соглашаюсь на ее странную просьбу.
– Ура! – подпрыгивает она на месте. – Ты самая классная! Я в тебе не ошиблась. Так и знала, что ты хорошая.
– Юль, я ещё ничего не написала. Я сказала, подумаю.
– Идёт! – лучезарно улыбается девушка.
Глава 28
Махатма Ганди говорил: «Где бы не возникала ссора, не противостоял вам оппонент, покоряйте его любовью»…
Эх Ганди, как научиться слушать тебя и главное – слышать… Не желать никому зла, прощать и отпускать обиду из сердца. Совсем не злиться и не изводить себя и других…
Домой бреду одна и по дороге звоню своим девчонкам. Сначала Оле и Оксане, а потом и Тане. У Ольги с Оксаной в отличие от меня жизнь бьёт ключом. Оля познакомилась в институте с красивым умным парнем, и они начали общаться. Пока до свиданий не дошло, но все идёт к тому.
Оксана была в отношениях с Мишей. Сегодня она хвасталась тем, что молодой человек предложил ей съехаться и жить вместе. В общем, девчонки, как и раньше, жили беззаботно и счастливо.
У одной меня в жизни была какая-то черная полоса, даже не полоса, а большая дыра, которая не отпускала, не хотела смягчиться.
Уже не помогали слезы, я перестала реветь. Но не смирилась. Боль в моем сердце настолько сильная, что, наверное, ее уже ничем не погасить. И от безысходности становится грустно.
Вечером мы по традиции едем к Богдану и снова у него на устах одни и те же фразы:
«Зачем мне жить», «Я калека», «Я только всем мешаю», «Не нужно ко мне приходить», «Как вы все меня достали».
В больнице мы сильно ссоримся с братом, и я выхожу на улицу. Следом за мной выбегает зареванная мама.
Сначала мы молча бродим по территории больницы. Ждём папу, который по странной причине остался в палате с Богданом. А потом мама садится на лавочку, и я присаживаюсь рядом с ней.
– Это безумие никогда не кончится… – причитает мать, вытирая платком слезы.
– Да уж. Богдану сейчас тяжело… – соглашаюсь я тихо, вглядываясь в ее лицо.
Всю дорогу меня терзал вопрос. Я хотела знать, почему она приходила к Дамиру. Но… но честно сейчас, оставшись с ней наедине, я понимаю что спрашивать ее об этом нет смысла. Что сделано, того уже не воротишь.
Я вижу маму уставшую с болезненным цветом лица, хоть она и замаскировала его пудрой и румянами. Все равно я вижу. Передо мной совершенно другой человек. Не та прежняя мама, которая часто улыбалась и слишком эмоционально относилась ко многим вещам. Нет, она стала совсем другой.
Все мы изменились в той или иной степени. Авария подкосила нас и исковеркала наши линии жизни.
– Мам, я плохой человек? – вдруг спрашиваю у нее.
– Что, дочь? Не-е-ет. Конечно, нет. С чего ты это взяла?
– Не знаю, все факты налицо. Мне постоянно не везёт. Наверное, я плохая.
– Кира, я сейчас не понимаю о чем ты? Что-то случилось в институте? – взволнованно спрашивает мама.
– Нет, с учебой все гуд. Просто… просто не знаю. Все как-то ужасно, мам. Почему, например, ни кто-то другой страдал диатезом в детстве? А я? Почему когда все дети лопали шоколад и чипсы, я давилась безмолочной кашей? Почему, мам? За что меня наказал Бог? В чем я провинилась?
– Да ты что, Кира! Перестань! Ты у меня самая чудесная… – мама приобнимает меня за плечи, – Правда. Иногда что-то происходит помимо нашей воли. Мне кажется, вообще, все решено уже за нас. Иначе, как все это объяснить? Мы не делали ничего плохого, берегли вас, как могли. Растили, воспитывали, поддерживали. И только одному Господу известно, зачем все эти испытания свалились на нашу голову.
– Мам, это все так конечно. Но. На самом деле все хуже некуда. Все блин ужасно. Я хотела сказать, что у меня снова начался дерматит. Его не было уже давно. А сейчас.
– Что? – перебивает мама, – Серьезно? Почему же ты молчала? Когда это началось? Сыпь сильная? – она расстроенно смотрит на меня.
– Сильная, много, везде. Я купила «Полисорб». Но он только зуд снимает. А сыпь как есть так и есть. Кажется, с каждым днём становиться только хуже. Вот я и думаю, где же я так накосячила? Где, мам?
– Да что же это такое. Господи. Когда это началось? Почему раньше ничего не говорила?
Мама встаёт со скамьи и строго выжидающе смотрит на меня. Будто это я виновата в своей болезни.
– Не знаю, всем как-то не до меня оказалось… – говорю ей тихо, отвернувшись от родительского взгляда.
– Кира, немедленно прекрати! Не говори ерунду! Мы всегда с отцом за тебя переживаем. Где-то даже больше чем за Богдана. Все-таки он будущий мужчина, за себя постоит. А ты девочка хрупкая, с виду войн, но я-то знаю, что ты очень ранимая. Боже мой, что теперь делать? Нужно срочно решать эту проблему!
– Мам, ты же знаешь, что ничего не поможет все равно. Пока сама не знаю, что дальше делать. Попробую пропить курс лекарств.
– Дочка, это очень плохо. Ужас, какая черная кошка нам дорогу перебежала? Не пойму.
– Скорее слонопотам, – пытаюсь разрядить горькую обстановку шуткой.
– Так! Без паники. Все будет хорошо. А если нет. Поедешь в тете Наде на море. Солнце быстро тебя вылечит! – заявляет твердо мать.
– Как это? Учебный год же.
– Я не знаю как. Богдана же перевели на дистанционное обучение, и насчёт тебя решим. Главное, не тянуть с этим. Думаю, на месяц можно взять больничный. Ты же знаешь, если не лечить, к зиме станет хуже. Эти порошки не помогут, к сожалению.
– Да, мам, солнце лучшее лекарство. Панацея для моей кожи.
– Пошли в машину, стало холодать, – предлагает мама.
Я соглашаюсь с ней, и мы садимся в автомобиль. Сидим ждём папу. Его все нет и нет.
А я все думаю о Богдане. Через неделю его переведут в реабилитационный центр в область, и мы не сможем его так часто навещать. Разве что раз в неделю. Плохо это или хорошо, сама не знаю. Очень переживаю за него и боюсь, как бы хуже не стало. Ведь здесь с нами какая-никакая поддержка, а там он будет один.
– Эх, как бы я хотела иметь волшебную пилюлю, которая поможет нам всем. Поможет Богдана поставить на ноги. Поможет тебе убрать проблемы с кожей. Может, и нам с отцом поможет, – печально вздохнув, произносит мама с переднего сидения.
– А у вас что с папой?
– Да все нормально. Просто мы совсем перестали общаться. После аварии Алик работает как проклятый. Берет подработки. И времени ни на что нет.
– Я заметила, вы стали часто ссориться, – отмечаю я.
– Ох, Кира. Бабушка каждый выходной ходит в церковь и ставит свечи за нашу семью. Может и мне пора…
– Не знаю, мам. Честно сказать, нам не в церковь пора, а дать Богдану хороших люлей, чтобы уже взял себя в руки по-мужски. Вот реально, достал он уже.
– Отец пытается, но он его не слушает. А психолог говорит, что давить нельзя, это может повернуть всю ситуацию в ещё худшую сторону. Он может вообще окончательно закрыться в себе.
– Ты ходила к психологу? – удивляюсь я.
– Да, ходила. К семейному психологу. Я и сейчас хожу. Советуюсь, как лучше разговаривать с сыном, чтобы ему помочь побороть это тяжёлое испытание.
– И как?
– Пока никак, сама же видишь. Психолог должен беседовать с ним лично, а не через посредника.
– Ой, папа идёт.
– Расстроенный, – замечает мама.
– Значит разговор прошел как всегда… Никак!
– Боже мой, спаси нас и сохрани, – шепчет мама.
Я молчу и отворачиваюсь к окну. По стеклу начинают бить капли дождя. Сперва мелкие почти незаметные, потом все сильнее и сильнее. Крупные капли разбиваются о стекло.
Дверь открывается, и папа залезает в салон.
– Ну как? – спрашивает его мама.
– Будет ливень! Тучами все заволокло.
Глава 29
В субботу после обеда я одеваюсь теплее, беру с собой блокнот со стихами и выхожу на улицу. Иду к набережной, чтобы словить вдохновение.
Вчера вечером Юля звонила мне и слёзно просила написать романтический стих. И сейчас я честно пытаюсь это сделать. Просто попробую, вряд ли я ей его передам. Хотя… все может быть.
Нужно стать лучше, и может тогда жизнь повернется другой стороной и согреет лучиком солнца? Все равно мне с Дамиром ничего не светит! Он враг! А вот Юлька вполне может стать счастливой… В чем я собственно до конца не уверена.
Итак, мне нужен стих. Стих о любви… Посмотрим, что получится.
Я подхожу к парапету и сперва долго наблюдаю за рекой. Сегодня пасмурно и по-осеннему холодно. Самое время для лирики.
Открываю блокнот и пишу первые строчки:
«Ты мой единственный мужчина.
Защитник мой, ты ангел мой.
Назвать любовью будет мало.
Ведь это больше чем любовь»
Буквы сами ложатся на шероховатую поверхность бумаги. Я перевожу дыхание, снова гляжу на реку… Юля его любит… Интересно, а он ее любил? Или может быть до сих пор…
Поверить не могу, почему так грустно на душе?
«Ты мой соратник, мой союзник.
Ты друг, любовник, ты подлец»
Черт, нет, это уже личное. Зачеркиваю последнее слово и исправляю на быстро приходящую фразу «солнца свет». Продолжаю писать дальше.
«Таких как ты на свете мало.
А может быть и вовсе нет.
Тебя любить большое счастье
И жить с тобой моя мечта.
Хочу улыбку твою видеть.
Хочу быть вместе навсегда».
Отлично! По-моему, то что нужно! Только вот где в этом стихе моё? А где Юлино? Не привнесла ли я в творение лично свои переживания? Пожалуй, про улыбку, и про то, что на свете мало таких – мое личное. А может и ещё некоторые фразы.
Нет! Господи это просто стих на заказ. И все! Никаких личных эмоций не должно быть!
Я резко захлопываю блокнот и убираю его в рюкзак. Сердцу становится легче дышать.
Не пойму, даже на расстоянии я реагирую так, словно он рядом. Словно смотрит своими серыми глазами на меня. Парадокс не иначе.
Около реки я стою ещё около получаса. Болтаю с Таней по телефону и рассказываю последние новости. Подруга сообщает, что ещё всю следующую неделю проваляется дома. А я коротко говорю про брата.
Потом мы прощаемся, и я грустная, скованная тоской, бреду домой.
* * *
В понедельник Юля продолжает выносить мне мозг, по поводу Дамира. Мне честно хочется его забыть, но подруга вспоминает о нем каждые пять минут, а то и чаще.
– Юль, у тебя другие темы есть для разговора? – с шуткой спрашиваю у нее. Не хочется ее обижать, но и слышать бесконечное: «Дамир такой», «Дамир сякой» тоже уже нет сил.
– Ну, можем поговорить о преподах или о новом дизайне ногтей.
– Давай лучше о дизайне, – улыбнувшись, соглашаюсь.
Мы сидим в большом холле и просто болтаем. Стих я ей так и не передала. Пока ещё не решила, стоит ли отдавать его ей. Мне не хотелось этого, и я металась из стороны в сторону.
Самого Дамира я еще сегодня не видела. И, очевидно, должна радоваться, что наглец не попадается на глаза. Но почему-то мое тело все делает наоборот. Глаза то и дело выискивают спортивную фигуру шатена, а слух пытается уловить его тембр голоса среди сотни ребят.
Вот и сейчас, когда мы молчим, я бросаю взгляд в толпу молодых людей. Смотрю на них и замечаю совсем другого человека.
Никита, мой недавний кавалер, тоже замечает меня и весело машет рукой. Не мешкая, что-то говорит друзьям, а затем направляется в нашу сторону.
– Никита идёт, – говорю я Юле.
– К нам? – оживлённо спрашивает Юля.
– Ага, я познакомилась с ним… недавно. И видимо, он на меня запал, – почти шепотом делюсь своими предположениями.
– Правда? Интересно…
Больше мы не успеваем ничего друг другу сказать, парень уже совсем близко.
Он подходит к нам и встаёт напротив меня.
– Привет! Как жизнь? – бодро спрашивает он, мельком кинув взгляд на Юлю.
– Нормально, как у тебя, – улыбнувшись, отвечаю.
– Тоже нормально. У тебя до скольки сегодня пары?
– Эм, до шести. А что?
– Круто! Я тут подумал, может прогуляемся куда-нибудь? А? Ничего не думай, это не свидание, просто погуляем и все. Ты ведь недавно в городе! Так вот, я, так сказать, проведу тебе экскурсию по городу. Покажу, где у нас тут чего находится.
– А откуда ты узнал, что я здесь недавно? – подозрительно интересуюсь у него.
– Ну… я провел небольшое расследование, – подмигивает парень.
– Что? Ты следил за мной?
– Да нет же. Не парься, просто случайно узнал. Услышал, среди вашей группы кто-то говорил о тебе.
– Фух, успокоил, а я уж было подумала.
– Кира, ну так что скажешь? Поедешь со мной… гулять…
Красавчик совсем не смотрит на Юльку, как будто ее совсем нет. Не обращает внимания. Смотрит исключительно на меня.
А я думаю. Почему-то его предложение сразу захотелось принять. Во-первых, в больницу я сегодня не поеду. Хватит с меня! Богдан мне настроение только портит. А во-вторых, мне хотелось отвлечься от мыслей о Дамире. Их стало все больше и больше в моей голове, и меня это жутко бесит.
Может, с Ником я забуду Дамира? Он кажется, весёлый парень.
– Даже не знаю, не знаю. Надо подумать!
– Думай прямо сейчас!
– А, знаешь. Пошли, так и быть. Погода сегодня хорошая, и нам как раз ничего не задано, да Юль, – я слегка толкаю Юлю плечом.
– Угу, – тихо бурчит она.
– Вот и круто! Тогда в шесть встречаемся у универа. Я заеду за тобой!
Никита радуется и уже разворачивается, чтобы снова пойти к друзьям.
– Стой, погоди. Никаких машин, пойдем пешком!
Парень думает.
– Ну мы же идём гулять, а не кататься! – объясняю ему с улыбкой.
– Идёт! Без машины, так без машины! – пожимает плечами. – До встречи!
Никита уходит. А мы переглядываемся.
– Ты что собралась на свидание? – спрашивает Юля с удивлением в голосе.
– Да, а что? Или это запрещено? Не одной же тебе влюбляться! – шучу.
– Ааа… Да нет. Конечно, нет. Иди! Желаю удачи!
– Спасибо. И это не свидание! Просто сходим погуляем.
– Отлично, – улыбается Юля.
Мне становится чуточку легче. Действительно, Таня права, нужно думать о себе! Хватит страдать и грызть себя изнутри. Жизнь продолжается, и нужно хоть немного радоваться, что живёшь. Богдан меня спас, а значит нужно ценить жизнь. Ценить, что я осталась жива и налаживать свою личную жизнь. Не уверена, что Ник подходящая для меня пара, но с чего-то нужно начинать. Одно свидание не помешает. Это уж точно!
