Авалисса Авейн
Мое темное безумие
– У наших дарований есть одно условие. Восставший не может влиять на Восставшего. Если ты попробуешь применить дар на ком-то из нас, то ничего не выйдет, – рассказала Эрис. – Остальные люди смогут подчиняться тебе.
– Поняла. А кресты? Почему они обжигают нас?
– Так было всегда. Бог отворачивается, злится, поэтому мы обречены чувствовать боль от крестов, святой воды, иногда от икон. В любом случае у нас есть преимущество в виде дара.
Я была рада, что количество моих вопросов постепенно уменьшалось. Эрис посвятила меня во все. Теперь я многое знала и о них, и о себе. С души словно камень свалился.
– Вы должны знать, что в ноябре или даже раньше Спасающие планируют большую миссию. Они хотят проникнуть в катакомбы и погубить всех, кто здесь есть.
– Нам уже известно об этом. Мы тщательно наблюдаем за Спасающими и предотвращаем их нападения. Недавно ты здорово помогла нам, перевернув те машины. У нас есть множество талантливых людей, которые могут почувствовать приближение Спасающих.
– Значит, не стоит опасаться начала войны и падения города?
– Опасаться стоит всегда. Мы не всесильны. Как и они. Будет прекрасно, если Вейрум не пострадает, но нельзя отрицать, что этого не случится.
– Вы знаете о них что-нибудь?
– Они преследуют нас уже пару лет. Тогда один из нас попался на похищении человека, об этом сразу же рассказали. Люди создали организацию Спасающих, которые теперь охотятся на нас. Они еще не в курсе, что у нас есть слабость, связанная с крестами. Если Спасающие узнают об этом, то силы станут равны. Даже если у всех нас есть дар.
Я вздрогнула. Когда крест обжег меня, я подставила не только себя, но и всех Восставших. Отец Варлаам подозревает. И мне предстоит хорошенько поработать над его разумом. Никто не должен умереть, кроме Спасающих.
Эрис рассказала еще парочку фактов о Спасающих, которые я уже знала. Вскоре мы попрощались, и я направилась к люку. По дороге мне улыбались Восставшие. Ритуал посвящения все изменил. Во мне появилось облегчение. Теперь меня принимали.
В комнату я вошла без происшествий. Близился рассвет, парочка часов сна не помешают. Забравшись на кровать, я посмотрела в стену. Меня постепенно отпускало после ритуалов. Поначалу было страшно и больно. Но потом… пришло забытое чувство наслаждения. Не такое, как тогда, когда умирает кто-то другой, но все же. В какой-то момент мне даже стало страшно, что я умру от потери крови, ее было так много. А треснувшее зеркало считают очень плохим знаком. Я не верю в приметы, у меня собственные убеждения. Если завтра мне суждено умереть после обряда экзорцизма, то пусть будет так. Не боюсь смерти. Но буду сражаться до последнего вздоха.
Глава 24
Сегодня я могу умереть. Какого вставать с кровати с этой мыслью?
Меня подняли раньше обычного. Последнее время я слишком часто лишалась сна. То ночные миссии с друзьями, то ритуалы. Как они отреагируют на меня? Их друг теперь «злодей». Как мне ходить по улице с осознанием, что я Восставшая? Жители ни за что не станут меня подозревать, они видят во мне образ обычной девушки. Никогда не узнаешь, кто находится рядом.
Под радостные возгласы родителей я встала и прошла в ванную. Я повернула кран и окатила лицо водой. Сегодня все свершится. Умру или выживу? Смогу ли использовать дар? У меня уже есть запасной план. Разрушить церковь и поубивать всех, кто в ней будет. Если второй дар меня подведет, то в игру вступит первый.
Подняв голову, я взглянула в зеркало и отпрыгнула от неожиданности. Глаза. Они были синими. Вплотную подойдя к отражению, я убедилась, что это не сон. Ранее серые глаза превратились в синие. Я попробовала потереть их, промыть водой, направить дар. Ничего. Когда это произошло? Во время инициации? Глаза были такими яркими, словно я специально использовала дар, чтобы они сияли.
Тревога в который раз обрушилась на меня. У меня нет никаких линз, я не смогу все время смотреть в пол. Когда выйду из комнаты, то все увидят новый цвет глаз. И все поймут. Хотя, Ликтенис вроде бы не получал в свой адрес никаких претензий. Стоп… Ликтенис.
Я осела на пол и взялась за голову. Свет замигал, дом тряхнуло, с полки упала баночка с кремом. Правда. Она разобьет, но откроет глаза на происходящее.
У Ликтениса есть дар. Его глаза синие. Он Восставший. Я не стану утверждать, пока он не признается. Но все указывает на то, что он один из нас. И всегда им был с тех пор, как приехал в Вейрум. Был ли он вообще жителем соседней деревни? Или поднялся из катакомб, чтобы стать шпионом и приносить вести о Спасающих? Вокруг одна ложь.
Я не знала, что думать по этому поводу. Ликтенис соврал мне. Но сделал это для того, чтобы не отпугнуть меня и не попасться в лапы Спасающих. Может, все его особенности лишь совпадение? Ни за что не поверю. Он Восставший. Сомнений нет. Другой вопрос – какая у него цель? Мое доверие к нему начало уменьшаться. В чем еще замешан Ликтенис?
В дверь громко постучали, и я подпрыгнула.
– Аннетта, поторопись! Нельзя опаздывать на службу. Ждем тебя внизу через десять минут, – проговорила мать.
Я поднялась с пола и снова посмотрела в зеркало. Очень хотелось сломать его на десятки осколков. Мои глаза синие. А я – Восставшая. Как мне смотреть на людей? Как оправдываться перед ними? Сказать, что им кажется? Бред. Западня.
Чтобы не разбить зеркало, я вышла из ванной. Сразу нашла в шкафу одежду и переоделась в длинную темную юбку и белую рубашку. На голову надела светлый платок. Сегодня или никогда. Стараясь не думать о Ликтенисе, я покинула комнату и пошла вниз.
Каждый шаг давался все тяжелее. На кухне сидят родители и сестра. Они придут в ужас, увидев мои глаза. Но они уже и так подписали мне смертный приговор, отправив на обряд экзорцизма. Не ради этого ночью я прошла через два ритуала. Не ради этого стала Восставшей и открыла второй дар. Хватит бояться. Бог отвернулся, семья отвернулась. У меня остались только Восставшие и я сама. Я выбрала сторону. Сидеть на двух стульях нельзя.
Я спустилась по лестнице и зашла на кухню. Как ни в чем не бывало подошла к чайнику и налила стакан воды. Разговоры родителей за спиной почему-то прекратились. Допив воду, я поставила стакан на столешницу и повернулась. Родители и сестра ахнули, ужаснулись и пошатнулись. Они уставились на меня так, будто я была привидением, появившемся наяву. На их лицах застыл всепоглощающий страх. Я изобразила удивление и посмотрела на близких.
– У меня что, две головы?
– Вот… Вот до чего все дошло! – вскочила мать со стула, схватила меня за руку и потащила в прихожую. – Посмотри на себя! Что с твоими глазами?
– Они… Синие.
– Серафион, она даже не отрицает! Хорошо, что отец Варлаам вовремя начал беспокоиться. Ты сегодня же пройдешь обряд экзорцизма. Господи, за что нашей семье такое горе?
Мать взялась за голову и начала ходить туда-сюда по прихожей.
– Кто из нас согрешил? За что Бог наслал на нас такое проклятие? Аннетта, прошу, скажи, признайся. Ты заключила сделку с Дьяволом, да? Отдала душу? В обмен на что? Мы так старательно взращивали тебя, стремились, чтобы в твоем сердце была только вера. Ты совсем не чувствуешь благодарности к нам? Что ты сделала? Зачем…
– Хватит! – крикнула я, и лампочка в прихожей взорвалась.
Мать в ужасе подняла голову и отпрыгнула назад. Несколько осколков упали на пол. Мать со страхом посмотрела мне в глаза. Поймав ее взгляд, я почувствовала внутри закипающую силу.
– Замолчи, – процедила я.
Прекрати орать! Слушайся только меня. Утихомирь своих демонов и приди в себя наконец. Не смей кричать, не смей сопротивляться. Теперь ты в моей власти. И горе тому, кто посмеет пойти против нее. Закрой свой рот и подчиняйся. Мне не нужны истерики и крики ужаса. Оставь их на ночь, когда голова коснется подушки. Мы воплощаем ночь. Мы становимся ночью. Твои крики – отражение моей силы.
Мать замолчала и замерла словно солдат, не переставая смотреть мне в глаза. Она моргнула, а затем мило улыбнулась, словно и не было никакого припадка.
– Дорогие, давайте скорее собираться. Не будем опаздывать на службу, – проговорила она и потянулась за курткой.
В прихожую зашли отец и сестра и стали одеваться. Я так и осталась стоять на месте, смотря то на мать, то на осколки от лампочки. Не верю, что это произошло. Я вторглась в ее разум, заставила подчиниться. И это… невероятно! Дар работает. Я не умру сегодня.
Мы наконец-то вышли на улицу. Все молчали. Мать вела себя как обычно, будто и не кричала несколько минут назад. Отец поглядывал на нее с тревогой, как и Ангелиса. Но у церкви все сошло на нет. Видимо, некоторые и правда могут ощущать спокойствие у священного места.
До начала службы еще оставалось время. Мне был нужен Ликтенис, но на такие мероприятия он не ходит. Я крайне нуждалась в его спокойном голосе и красивых словах. Даже если он был Восставшим. Может, это к лучшему, если Ликтенис является одним из нас? Мы сможем проводить больше времени вместе. Но нуждался ли во мне он? Или такое чувство испытывала только я?
– Аннетта? – услышала я знакомый голос.
Я сразу же повернулась и улыбнулась. Рафаил выглядел отдохнувшим. Мне было очень интересно узнать, что связывало его и Алифис. Но не люблю нарушать личные границы человека. Если захочет, то расскажет. Главное, чтобы он был счастлив.
– Доброе утро. Как ты? Мне… – я замолчала, так как увидела его шокированный взгляд.
Точно. У меня ведь глаза синие.
– Не обращай внимания, потом объясню.
– Я… хорошо. Ничего страшного не случилось?
– Нет конечно. Не беспокойся.
Рафаил кивнул и направился к отцу. Он испугался. Я не могла винить его за это. Друзья четыре года боролись, защищали жителей от Восставших. Что скажут Агнес и Елисей, когда увидят меня? Они начали отдаляться от нас. Но я не могла просто взять и выколоть себе глаза. Может, сделать это с другими, чтобы они не смотрели на меня?
Не знаю, что у них произошло сегодня, но Агнес и Елисея я не заметила. Вскоре в церкви зазвенели колокола, и жители начали заходить внутрь. Это место мне уже надоело. Так и хотелось направить в стены синий свет и разрушить их до основания. Оставить груду кирпичей, разломать кресты и иконы, сжечь все книги со священными текстами. Все это фальшь. Все здесь искажено.
Люди. Их так много. Каждый пришел сюда, чтобы помолиться за себя или близких, чтобы заполучить благосклонность Бога. Я издалека видела червоточины в их сердцах и душах. Потому что идеальных людей нет. Церковь – всего лишь здание. Здесь нет ничего святого.
Мы с родителями и сестрой заняли места во втором ряду. Вскоре служба началась. Священники проговаривали молитвы, размахивали кадилом. Люди повторяли слова, кланялись, крестились. Я не рисковала делать этого. Если раньше я была всего лишь наполовину Восставшей, то сейчас стала ей полностью. Они не ходят в церковь. Кто знает, что случится, если я начну креститься.
Время шло невыносимо медленно. Я успела подумать обо всем. О ритуалах Восставших, о Ликтенисе, о семье и новом даре. Может, применить его и осветить церковь синим сиянием? Весело хоть будет. Представляю, как отреагируют люди. Я обязательно должна как-нибудь провернуть этот фокус. А если еще и крест сломать… Наверняка люди впадут в ужас.
Я тихо усмехнулась, стараясь скрыть улыбку от окружающих. Но не стоит отвлекаться. После службы меня потащат на экзорцизм. Мне понадобится холодный разум, чтобы не поддаться эмоциям. Поэтому я прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Под такой хор голосов сделать это крайне сложно.
Через несколько часов все наконец-то закончилось. Размяв затекшие ноги, я приложилась к иконе и стала рассматривать зал церкви. Родители куда-то пропали. Видимо, разбирались с отцом Варлаамом. Я бы тоже была не против с ним разобраться. Только по-своему. У меня особые методы. И не всегда они приносят людям радость.
Я мысленно считала цифры, гипнотизируя окна и стены. Рядом со столами для свеч ходили люди. Воск медленно плавился и периодически стекал вниз. Я задержала взгляд на пламени. Фитиль дрогнул, и огонь погас. Вверх начал подниматься дым. Кто-то ахнул и поспешил зажечь свечу заново. Я бы с удовольствием сделала это вместо него. Только зажгла бы синее пламя. А лучше перевернула бы оба стола, разбила окна, сожгла иконы и…
– Аннетта!
Я обернулась на звук. Меня подзывала к себе мать. Оставив свечи и темные мысли в покое, я направилась к семье. Рядом уже стояли три священника. Одним из них был отец Варлаам, остальных я не знала лично.
– Познакомься, это отец Ефим и отец Иосиф.
– Здравствуйте, – кивнула я.
Отец Варлаам задержал на мне долгий взгляд. Опять глаза разглядывают. Раздражает.
– Нас беспокоит изменившийся цвет глаз, – произнес отец.
Ну конечно.
– Мы вовремя решили провести обряд. Нужно поспешить, пока нечистая сила не вырвалась и не завладела Аннеттой. Если все согласны и готовы, то мы приступим.
Родители согласились и без задней мысли отдали меня на растерзание священникам. Заплатят. Все они заплатят за свои действия. Клянусь. Я стану их самым худшим кошмаром наяву.
– Ритуал продлится несколько часов, – проговорил отец Варлаам, от чего я вытаращила глаза. – Вам лучше пойти домой, мы приведем Аннетту, когда закончим.
– Конечно. Спасибо вам за помощь, мы будем благодарны до конца жизни, – ответила мать и перекрестилась.
Родители развернулись и стали пробраться к выходу. Ангелиса обняла меня, пожелала удачи и последовала за ними. Я проводила их взглядом и заметила Рафаила. Он стоял у стены и смотрел на икону, сложив руки перед собой. Страх. Несколько часов из меня будут изгонять нечистую силу. Я не собираюсь умирать сегодня.
Посмотри! Посмотри на меня! Ну же, давай! Повернись!
Рафаил вздрогнул и обернулся. Я поймала его взгляд. Он нахмурился и вопросительно посмотрел на меня.
Приведи того, кому я еще хоть немного могу доверять! Прошу, Рафаил. Если они возьмут кресты и святую воду, то я не смогу сопротивляться. Найди его! Приведи ко мне! Не бросай меня!
Священник похлопал меня по плечу, заставив прекратить влиять на Рафаила. Я повернула голову и изобразила улыбку. Втроем они повели меня за собой. Бросив последний взгляд на Рафаила, я скрылась за углом.
Священники шли впереди. Мы прошли кельи и вышли к небольшой двери. Отец Иосиф достал ключи и открыл замок. Когда дверь открылась, я увидела лестницу, ведущую вниз. Здесь тоже есть подземелья? Я думала, что мы пойдем в чью-то келью. Священник пропустил меня вперед за отцом Варлаамом и отцом Ефимов. Я начала спускаться. Позади послышался щелчок двери. Заперли. Они заперли меня здесь с ними. Как же выйти на улицу? Окон внизу точно нет.
Мы спустились и оказались в узком темном коридоре. Здесь было по-настоящему жутко. Это уже не приятные катакомбы с синим светом. Это подземелья церкви. И здесь нет Восставших. На стенах висела паутина, под ногами скрипели мелкие камни, лежащие на кирпичах. Казалось, что вот-вот появится привидение или монстр в виде искаженного Бога. Кругом жуть, мрак. На стенах в подсвечниках стояли потухшие свечи. Видимо давно, так как на них лежал слой пыли. Этим местом хоть когда-то пользовались?
Перед нами оказалась еще одна дверь. Отец Иосиф снова достал ключи. Дверь распахнулась. В меня ударил запах сырости, камней и ладана. Мы зашли в небольшую комнату. Любому стало бы страшно при виде того, что увидела я. Комната без окон, с одной единственной скрипящей деревянной темной дверью. У стены стоял стул, напротив него еще три. Над одиноким стулом висели железный крест и икона. По бокам тоже были кресты. Они везде. Куда ни посмотри, там либо икона, либо крест.
В углу валялись ржавые цепи, топор. У каждого стула стояла бутылка с водой. Святой, судя по всему. Меня собрались убивать? Что за орудия пыток лежат на полу? Не хватает только дыбы или еще чего-то из средневековья.
– Не пугайся, мы просто еще не успели прибраться, – отозвался отец Варлаам.
Не успели? Тогда чем вы занимались здесь ранее? Кого пытали?
– Присаживайся, – указал священник на одинокий стул.
Я сделала несколько шагов и села. Ко мне подошел отец Иосиф и попросил положить руки на подлокотники. Я выполнила просьбу, думая, что он хочет осмотреть мои руки. Но я не знала, как сильно ошиблась. Священник вдруг достал две толстые веревки и принялся привязывать меня к стулу. Я дернулась, но было уже поздно. Через минуту я оказалась в уязвимом и неприятном положении.
– Это еще зачем?
– Во время обряда злая сила может попытаться вырваться и вынудить тебя сбежать, – объяснил отец Варлаам.
Еще что придумаете? Может, возьмете топор и голову мне отрубите? Чтобы уж наверняка. Ведь это так просто.
Священники принялись готовиться к обряду. К горлу подступил комок. Внутри все задрожало. Западня. Ловушка. Ложь. Они называют себя святыми? И где прощение, милосердие? Эти люди говорят, что Восставшие – зло. Но сами не видят, какой ужас творят. Сколько осталось событий до того, как мое доверие навсегда раствориться в кошмарах и жестокости? Я все ближе к точке невозврата. Еще немного, и потеряю человечность навеки.
Я уставилась на отца Иосифа. Он зажигал свечи и благовония, перебирал бутылки. Когда священник наконец посмотрел на меня, я запретила ему отводить взгляд.
Замри! Подчиняйся! Ты в моей власти!
– Отпусти меня, – прошептала я.
Отец Иосиф выронил коробок спичек и медленными шагами пошел ко мне. Да, вот так. Отпусти! Живо! Тобой управляю я! Давай, развяжи эти чертовы веревки, тварь!
Священник присел на корточки и потянулся к моей руке. Я не отпускала контроль и пробиралась в подсознание отца Иосифа. Копалась в его мыслях, меняла их, пугала. Он начал развязывать узел. Сначала первый, затем второй.
Слушайся! Развязывай!
Вдруг к нему подскочил отец Ефим и отдернул его в сторону. Священник повалился на пол и начал трясти головой, прогоняя неведомую силу из головы.
– Что случилось? – спохватился отец Варлаам и помог ему встать на ноги.
– Я не знаю… Словно морок окутал меня. Заставил развязать веревки. Ничего не понимаю.
Отец Варлаам осмотрел меня. Он озадаченно почесал голову и уставился на бутылку. Затем подозвал помощников и начал что-то им объяснять. Я еще несколько раз попыталась избавиться от веревок. Дергала руками, но все было тщетно.
Через пару минут священники закончили совещание. Двое зашли ко мне за спину и поймали за голову, заставляя приподнять ее. Жуткий потолок оказался перед глазами. Затем послышался звук открывающейся бутылки и шаги. Я дернула головой, но меня держали крепко. Что за ужас?
Меня вынудили открыть рот. Дальше я почувствовала, как на язык и горло падают капли холодной воды. Чтобы не закашляться, я инстинктивно сделала глоток. Затем еще один и еще, пока жидкость не перестала литься в глотку. Меня отпустили. Сначала ничего не происходило. А спустя несколько секунд я ощутила, как горит тело. Изнутри. Меня будто заставили выпить раскаленное железо. Органы словно разрывались на части, кости трещали. Боль после вчерашнего ритуала казалась не такой уж и страшной. В данный момент я пожалела, что не умерла. А может все-таки попала в Ад и уже горела в котле?
Кто-то из священников вылил остатки воды мне на голову. Кажется, что кожа начала плавиться. От меня пошел пар. Вода была святой. Это очевидно. Не думала, что она может причинять настолько дикую боль. Богослужители сели на стулья напротив меня. Я отдышалась и с трудом подняла голову. Внутри все жгло. Инквизиция. Самая настоящая инквизиция. Дар, помоги мне! Проявись!
Я посмотрела в глаза каждому, отдавая приказы. Священники не сдвинулись ни на сантиметр и продолжали спокойно наблюдать за мной.
Встань! Развяжи веревки! Быстрее!
Никакой реакции. Страх начал пробираться в голову. Что делает эта проклятая святая вода?! Отпустите! Сгорите в моем синем пламени! Ничего не получилось. Тогда я призвала другой дар и представила, как стулья под священниками ломаются. Вообразила синий свет разрушений и направила его вперед. Опять ничего. Сила оставила меня. Они забрали ее. Знали, что делали. Мне конец. Восставший без силы – мертвый Восставший.
– Что вы сделали, – прохрипела я.
– Ослабили нечистую силу, – ответил отец Варлаам. – Она не сможет вырваться, пока обряд не закончится. Начнем экзорцизм.
Глава 25
Они лишили меня дара, закрыли его. Даже чудо не поможет мне. Предательство. Очередное. Мерзкое и липкое. Священники готовы на все, чтобы истребить Восставших. Им лучше убить меня сегодня. Потому что если я выживу, то устрою им сущий Ад. Сделаю такое, что они даже представить не смогут. Знаю, что могу. Не стоило злить дочь Эриды и ее саму. Священники определили свое будущее заранее. Да рухнет небосвод на их головы и сбросит в самую бездну кошмарного мрака! Я перекрою доступ к любому источнику света. Все они захлебнутся собственной кровью.
Священники открыли книги и зажгли кадило. Комната начала погружаться в туман. Запах ладана пробрался в каждый угол этого дьявольского места. Отец Ефим взял крест и встал за моей спиной. Он поднял крест так, чтобы он касался головы. Резкая боль обожгла затылок. Ефим опустил крест на руку, боль взорвалась, превратилась в вулкан, который извергался раз за разом. На белой рубашке появилось красное пятно. Кровь. Опять моя. Сейчас синее пламя не будет меня исцелять. Нет спасения.
Отец Варлаам и Иосиф начали читать особый текст. Перед глазами все поплыло. Дымовая завеса скрыла священников из поля зрения на некоторое время. Я слышала их мерзкие голоса, чувствовала, как крест касается кожи и оставляет после себя кровоточащие раны. Святая вода по-прежнему жгла изнутри. Кроме нее такой же эффект оказали и священные тексты.
Спустя минуты я не заметила, как начала кричать. Нет, не кричать. Орать. Вопить. Во все горло. Из меня буквально выжигали сущность Восставшей, Богини несчастий. Казалось, что внутрь забросили огненные шары, которые сжигали органы, кости. Ладан. Этот приторный запах. Он везде. В комнате стало так жарко, будто она рухнула в Ад. Или же это у меня началась температура?
Все как в тумане. Я уже ничего не осознавала. Слышала непонятные слова, чувствовала кошмарную боль и орала. Сколько? Сколько еще? Убейте меня уже! Я все равно умру в конце обряда! Зачем тогда обрекать меня на муки? Сделайте все быстро и живите дальше. Только не рассчитывайте на покой. Эрида придет в ярость и обрушит такой хаос, что и Ад покажется Раем.
Если я выживу, то разорву глотки всем, кто находится в комнате. Превращу Вейрум в реки крови, город окрасится красным и озарится синим. Все здесь такие же. Жестокие, алчные и лживые. Они только притворяются безобидными. А на деле таят внутри такую тьму, что она сравниться только с силой ночи. Нет, Вейрум прокляли не Восставшие. Это сделали простые люди. Священники. Те, кто дарили людям веру, показывали истинный путь. Если в этом заключается святость, то у меня есть вопросы.
Дым постепенно рассеялся. Я смогла увидеть серьезные и сосредоточенные лица священников. Они безотрывно читали текст, пока отец Ефим продолжал истязать меня крестом. Скоро рубашка полностью окрасилась в алый. Я то теряла сознание, то приходила в себя. Периодически в меня снова вливали святую воду, заставляя тело гореть. Не проще было сразу бросить в огонь? А лучше пронзить сердце кинжалом. Смысл в страданиях? Священники хотят, чтобы мы страдали? Что ж… мы желаем, чтобы то же произошло с ними.
Они даже не представляли, какой план я уже придумала. Детально представила смерть каждого священника, каждого жителя. У меня множество идей, как заставить их страдать. Они все заплатят за то, что сделали с нами. Уверена, что я не первая, кто проходит через обряд экзорцизма. Сколько Восставших сидело на моем месте? Сколько молило о помощи, билось в агонии? Я отомщу за каждого. За каждого.
С неба пойдет кровавый дождь. Явится Богиня, отомстит за детей. Мы исполним ее волю, приведем в мир темноту и хаос. Мы восстанем из боли, несправедливости. Люди ни о чем не догадываются. Не знают. Я знаю. Скоро свершится возмездие. Такое страшное, что не сравнится даже с преисподней.
Родители тоже хороши. Кто решил отправить меня сюда? Кто согласился? Кто обрадовался? Они. И получат по заслугам, как и все остальные. Выживут только Восставшие. Не стоило меня злить. На самом деле не стоило. Больше нет семьи. Она предала меня. Каждая рана, что сейчас появляется на моем теле, перейдет на них. Поубивайте друг друга в конце концов! Вейрум обречен. Люди обречены. И не помогут им их молитвы. Есть сила могущественнее.
Снова вода в рот, крест на руки, голову, шею. На мне еще осталось хоть одно живое место? Им это нравится? Смотреть на то, как я кричу, теряю сознание, страдаю. Определенно нравится. Мне тоже понравятся их крики. Был бы у меня дар, я бы уже давно расправилась со священниками. Ничего, я еще успею покопаться в их разумах. Если выйду из комнаты живой.
Вскоре рубашка полностью стала красной. «Нечистая сила» почему-то отказывалась выходить. Не знаю, сколько времени уже прошло. Такое чувство, что несколько дней. Каждый раз, когда я закрывала глаза, то представляла, как горят дома и люди, как их тела обугливаются. Так мне становилось легче. Ненадолго, но становилось.
Месть. Я отомщу каждому. Вместе с Эридой – моей матерью. Потому что та, кто меня родила, отправила на смерть, не вызывает теплых чувств. Во мне не осталось ни капли доверия к настоящим родителям. Я забуду имя Аннетта, выжгу его. Останусь Инсенией и Атой. Навеки. А остальных отправлю туда, куда они так боятся попасть – в Ад. Но перед этим покажу им кое-что пострашнее. Преисподняя покажется им местом счастья. Даю слово. Отныне и навечно.
***
Рафаил.
Я смотрел на икону и молился, когда почувствовал, словно кто-то кричал в моей голове. Голос был такой пронзительный и отчаявшийся, что я вздрогнул и обернулся, оборвав молитву. Глаза безошибочно нашли взгляд Инсении. Она смотрела так пристально, будто хотела испепелить. Но на самом деле она просила помощи.
Приведи того, кому я еще хоть немного могу доверять! Прошу, Рафаил. Если они возьмут кресты и святую воду, то я не смогу сопротивляться. Найди его! Приведи ко мне! Не бросай меня!
Слова пронеслись в голове будто гром. Это сказала она. Инсения. Я уверен. Но что произошло и кого нужно привести?
Священник похлопал Инсению по плечу и куда-то повел. Она бросила на меня умоляющий взгляд и скрылась за углом с тремя священниками. Что-то мне подсказывало, что они повели ее в неизвестном направлении не для того, чтобы помолиться и провести исповедь. Инсения в большой беде.
Я отошел от икон и направился туда, куда увели Инс. Сделав вид, что молюсь перед другой иконой, я краем глаза посмотрел за угол. Там находились кельи священников. Здесь творится что-то подозрительное. Перекрестившись, я пошел к выходу. На улице обошел церковь и остановился около небольших окон. Мысленно попросив прощения, я стал заглядывать в окна. Каждая келья пустовала. Ни священников, ни Инсении. Никого. Я опустил голову и задумался.
Что произошло? Богослужители куда-то увели Инс, она явно была против. Ее родители сияли от радости. Должна быть взаимосвязь. Ее глаза стали синими. Неужели Восставшие все-таки смогли до нее добраться? Но Инсения не выглядела так, будто ночью ее насильно заставили присоединиться. Она использовала некую силу, чтобы заставить меня обернуться и выслушать слова. Ей необходима помощь. Кто может помочь? Елисей и Агнес? Вряд ли. Кто-то другой.
Достав телефон, я набрал сначала Елисея, потом Агнес. Они говорили, что не были на службе и Инсению не видели с пятницы. Ситуация запутывалась еще сильнее. Я пытался дозвониться до Инсении, но она была недоступна. Тревога наступала. Надо срочно что-то предпринять.
Пока я думал и звонил друзьям, из церкви послышались странные звуки. Будто из подвала. Кто-то кричал. Страшный звук заставил меня отложить телефонные разговоры. Вскоре вопль повторился. Его было не так хорошо слышно, но невозможно было не уловить мольбу о помощи. Я сразу понял, кто кричал, поэтому бросился бежать.
Перепрыгивая через ямки, я бежал по улицам. Инсения просила найти того, кому она может доверять. Тот новенький молодой человек. Ликтенис часто уходил куда-то с Инс. Благо я знал, где он жил. Не знаю, чем он сможет помочь, но раз Инсения просит, значит, она рассчитывает на него. Я не могу бросить ее в беде. Если нас будет больше, то мы сможем спасти Инсению. Идти в одиночку на трех священников – плохая идея.
Вскоре я достиг нужного дома и принялся стучать в дверь. Внутри стояла тишина. Каждая пройденная минута казалась вечностью. Скорее! Мы должны помочь!
Дверь наконец-то открылась, на пороге появилась Алифис. Я на мгновение замер. Как и всегда, когда видел ее. Глубина ее синих глаз принуждала меня растворяться.
Взяв себя в руки, я прокашлялся.
– Привет. Ликтенис дома?
– Привет, да, дома. Все хорошо? Выглядишь так, будто бежал от смерти.
– В данный момент смерть бежит за кое-кем другим. Позови его, пожалуйста.
Алифис впустила меня в дом и отправилась на поиски Ликтениса. Ожидание тянулось долго и невыносимо. Инсения прямо сейчас страдает. А мы слишком долго собираемся на миссию по ее спасению. Нельзя терять время.
По лестнице сбежали два человека. Оба были перепуганы. Они уставились на меня. Я быстро объяснил ситуацию.
– Мне кажется, что ее повели в подвал.
– Они поняли, – встрепенулся Ликтенис. – Что они собираются делать?
– Не знаю. Что они поняли? – с недоумением спросил я, совсем ничего не понимая.
Ликтенис проигнорировал вопрос и схватил плащ. Он снова убежал, чем-то позвенел на втором этаже и вернулся.
– Алифис, нужна твоя помощь, – обратился он к ней. – Помнишь про меры предосторожности?
– Конечно.
– Тогда вперед.
Мы покинули дом и побежали по улицам Вейрума. Я едва поспевал за ребятами, они неслись крайне быстро. Сотни вопросов крутились в голове. Что поняли священники? Зачем им Инсения? Какие такие меры предосторожности нужно соблюдать Ликтенису и Алифис?
Мы прибежали к церкви и прошли внутрь. Дойдя до икон и столов, я показал на место, куда увели Инсению. Мы резво направились туда. Церковь вдруг содрогнулась, с потолка посыпалась штукатурка. Внизу снова послышался крик. Ликтенис и Алифис с тревогой переглянулись. Остальные присутствующие в церкви почему-то не обращали никакого внимания на страшные вопли. Священники пытают Инсению что ли? Как они дошли до этого?
Мы направились к двери. Повернув за угол, наткнулись на двух священников. Нам преградили путь.
– Здравствуйте, пропустите нас? – спросил Ликтенис.
– К сожалению, пока не можем. Приходите завтра, отец Варлаам выслушает каждого.
– Алифис, – проговорил он, продолжая сверлить взглядом богослужителей.
