Бхакти Вигьяна Госвами
Вкус дикого мёда

Полная версия

«Махабхарата» – самый большой эпос мира: она в семь раз длиннее «Илиады» и «Одиссеи», вместе взятых – сто тысяч стихов на санскрите! Так же как и Пураны, она написана Вьясадевой. Эта великая книга заложила основы ведической культуры в том виде, как мы ее знаем, поэтому ее часто называют «пятой Ведой». Сюжет «Махабхараты» – вражда между двоюродными братьями, наследниками престола великого царства Куру, и выпавшие на долю пятерых царевичей, братьев Пандавов, испытания, которые привели к братоубийственной войне на поле битвы Курукшетра. Именно там перед началом сражения среднему из Пандавов, Арджуне, была рассказана «Бхагавад-гита». Главная тема эпоса – отношения Пандавов с еще одним великим воплощением Бога – Кришной, их любовь к Нему и готовность пожертвовать всем ради Него. Однако по ходу повествования Вьясадева то и дело отвлекается от основной сюжетной линии: он рассказывает истории о великих мистиках и мудрецах, легенды, связанные со святыми местами, объясняет, как лечить болезни и практиковать йогу, говорит о реинкарнации, влиянии звезд и многом-многом другом. Поистине, «Махабхарата» – грандиозная энциклопедия ведической культуры. «Того, чего нет здесь, нет нигде»¹⁰, – гордо пишет о ней сам ее автор. К сожалению, множество побочных историй иногда заслоняют от читателя суть и мешают понять ее главный смысл.

Это побудило Вьясадеву создать свое последнее творение, «Шримад-Бхагаватам» – «Прекрасное повествование о Боге». Хотя «Шримад-Бхагаватам» написан в жанре Пуран и является одной из них («Бхагавата-пурана»), он значительно отличается от остальных по изяществу стиля и философской глубине. Как и другие Пураны, «Бхагаватам» описывает космологию, разные формы медитации, йогу и проч., однако единственная тема этого произведения – чистая любовь к Богу, или бхакти-йога. Все остальные предметы затрагиваются в нем только в контексте главной темы и в связи с ней. Чтобы раскрыть тему любви к Богу, «Бхагаватам» во всех подробностях рассказывает историю жизни Кришны – Самогó Верховного Господа, приходившего на Землю пять тысяч лет назад. Подробнее всего Вьясадева описывает ранние годы Кришны, проведенные во Врадже, деревне простых пастухов.

Если другие ведические писания объясняют, как очистить сердце от держащих нас в материальном плену грубых эмоций (вожделения, гнева, жадности, зависти и проч.), то «Шримад-Бхагаватам» открывает доступ к возвышенным духовным эмоциям. Бесхитростная любовь обитателей Враджа к Кришне, в личности которого тесно переплелись божественное могущество и человеческая уязвимость, – высочайший идеал духовной любви и лучшее лекарство от материальной зависимости. Едва ли человечество знает другую такую книгу, в которой пронзительные описания любви столь органично сочетались бы с бездонной философской глубиной. Величайшие ученые и философы Индии соревновались между собой в попытках объяснить смысл этого произведения – на него написаны десятки подробных комментариев на санскрите и несколько на современных языках¹¹. Среди знатоков Вед даже бытует поговорка: видйаватам бхагавате парикша – «Ученость человека проверяется его способностью объяснять смысл стихов “Бхагаватам”».

Все эти произведения написаны на санскрите – древнем языке ведической традиции, прародителе индоевропейских языков. О нем следует сказать особо. Сэр Вильям Джонс, один из первых западных санскритологов, писал:

«Санскрит, при всей своей древности, обладает удивительно развитой структурой. Он совершеннее, чем древнегреческий, богаче, чем латынь, и более выразителен, чем они оба. При этом он обладает поразительным сходством с обоими языками по глагольным корням и грамматическим формам, которое никак не могло возникнуть случайно. Сходство это столь велико, что ни один филолог, изучавший все три языка, не усомнится в их происхождении от общего корня – древнего языка, вероятно уже не существующего».

Любой язык является отражением опыта людей, говорящих на нем. Необычайное богатство санскрита – самое убедительное свидетельство богатства опыта людей ведической культуры, глубины и разнообразия их мироощущения. Так, одних слов, означающих «земля», в санскрите шестьдесят пять. Слово «вода» имеет семьдесят синонимов, «огонь» – тридцать пять. И это без учета производных слов, образующихся с помощью приставок или суффиксов. Причем ни один из синонимов не является избыточным – каждый из них отражает какую-то характерную сторону данного явления. Поэтому, например, слово «любовь» имеет в санскрите более двухсот значений, описывающих разные оттенки и проявления этого чувства.

Надо сказать, что вся ведическая культура была, по преимуществу, фонетической. Пожалуй, ни в одной другой культуре не придавалось такого значения правильности и чистоте произнесения звуков. И на то есть очень важные причины. Звук, в соответствии с метафизикой Вед, является изначальным и самым тонким элементом материального творения – поистине, в начале было слово. Открытия квантовой физики в XX веке подтвердили это: на элементарном уровне частицы материи приобретают свойства волны.

Фонемы санскритского алфавита называются акшарами, что значит «неуничтожимые». Это не просто бессмысленные слоги – каждый из них имеет смысл, расшифрованный в специальных словарях – «Эка-акшара-коша» (Словари слогов). Таким образом, санскритские слова, состоящие из фонем, имеют не просто условное значение, но несут в себе отпечаток смысла отдельных слогов.

Другое название слогов санскритского алфавита – варна, что буквально значит «цвет». Это означает, что на более тонком уровне восприятия звуки имеют цвет и могут быть увидены. На этом уровне образ и звук сливаются друг с другом. Погружаясь в медитацию, ведические мудрецы, риши, открывали звуки, лежащие в основе вещей нашего мира. Само санскритское слово риших (мудрец) означает мантра-драшта – «тот, кто увидел мантру». Точно так же провидцы могли видеть и слышать вибрации, исходящие, например, от каждого органа человеческого тела.

Интересно, что местоимение «я» на санскрите звучит как ахам, где «а» – первая фонема санскритского алфавита, а «ха» – последняя. Идея в том, что человек – венец творения – есть средоточие всех возможных звуков от «а» до «ха». Семь чакр, тонких энергетических центров, расположенных вдоль позвоночника и управляющих всеми органами человека, графически изображаются в виде лотосов с разным количеством лепестков, и каждый лепесток этих чакр резонирует с одним из пятидесяти четырех звуков санскритского алфавита. Это превращает фонемы санскрита из бессмысленных звуков в священные мантры. Так из понимания первичности звука и представлений о его могуществе возникла особая форма йоги – йога звука, или нада-йога.

Согласно Ведам, любой звук проявляется на четырех уровнях. Вайкхари, материальный звук, различимый на слух, – это всего лишь самый грубый уровень проявления звука. Тоньше него вибрация мысли – мадхьяма. Еще более тонкий уровень звука называется пашьянти – это вибрация на уровне идеи или образа. И наконец, четвертый уровень называется пара – тончайшая духовная вибрация, источник и причина материального творения. Человек, практикующий нада-йогу, или мантра-йогу, может постепенно, повторяя мантру, возвысить свое сознание и перейти из сферы грубого материального звука в духовный мир, где нет различия между звуком и предметом, который он обозначает.

Но, разумеется, санскрит не только язык магических заклинаний и мантр. Один из самых точных языков мира, он способен передавать тончайшие оттенки смысла и потому идеально приспособлен для передачи философских идей и сложных логических умозаключений. А еще санскрит – язык, как будто специально созданный для поэзии. Санскритские грамматисты описали более восьмисот стихотворных размеров и дали им названия. Практически все ведические книги, даже труды по математике, астрологии и аюрведической медицине, написаны стихами. Вот что в ХI веке писал об этом Аль-Бируни, исламский ученый-энциклопедист, проведший в Индии около тринадцати лет:

«За ней следует наука чхандас – это разделение стихов по размерам, соответствующее нашей метрике ['аруд], – без которой индийцы не могут обходиться, ибо их книги составлены в стихотворной форме с той целью, чтобы можно было легко заучить их наизусть и не прибегать в вопросах любой науки к книгам, разве что при крайней необходимости. А причина этого кроется в том, что сердце человека любит все, что имеет симметрию и порядок, и питает отвращение ко всему лишенному порядка. Поэтому можно видеть, как большинство индийцев привержены к стихам и очень любят декламировать их, даже если не понимают их смысла; а их слушатели при этом будут щелкать пальцами, тем самым выражая радость и одобрение. Прозаические произведения их не привлекают, хотя их легче понять» ¹² .

Включив в книгу стихи и афоризмы из санскритских первоисточников, я рассчитывал усилить эффект соприкосновения читателя с этой удивительной культурой. Стихи на санскрите можно пропускать, а можно пробовать на слух и вкус, ловя в их звуках и ритмах ускользающие оттенки смысла самых древних священных писаний человечества.

***

Испокон веков учителя ведической традиции рассказывали истории из Пуран и Итихас своим ученикам. Слушание этих историй и размышление над ними воспринималось не как приятное времяпрепровождение, но как могущественная форма медитации, меняющая человека изнутри. Чанакья Пандит, собравший правила поведения людей ведического общества в виде стихотворных пословиц, подчеркивает необходимость подобной медитации в парадоксальном афоризме:

«Утром мудрые беседуют об игре в кости, днем – о женщинах, а по вечерам – о воровстве. За этими рассказами проходит их время» ¹³ .

Человек, хотя бы немного знакомый с ведическими писаниями, сразу поймет, о чем идет речь. Утром Чанакья советует слушать истории из «Махабхараты», центральным эпизодом которой является игра в кости между Юдхиштхирой и шулером Шакуни. В послеобеденное время следует читать о любви Ситы в разлуке с Рамой из «Рамаяны», а по вечерам – слушать рассказы из «Шримад-Бхагаватам», в которых описываются детские игры Кришны, воровавшего масло в домах пастушек Враджа.

Если верить пословице Чанакьи Пандита, истории и притчи из священных писаний помогают стать мудрее. На это я и рассчитывал, когда решил пересказать для современного человека ведические истории – в Пуранах написано, что самое большое благо от этого получает рассказчик. Думаю, что в книгу вошли не слишком известные истории из Упанишад, Пуран и Итихас. Я по возможности избегал историй, которые у всех на слуху, чтобы даже тем, кто знаком с традицией, было интересно. К историям из писаний я добавил несколько рассказов из устной традиции, чтобы читатель мог составить более или менее законченное представление о культуре Вед. Обрамив все истории небольшими комментариями, я попытался придать повествованию целостность и помочь людям, воспитанным в другой культуре, лучше понять их смысл. При этом, насколько возможно, я старался избегать назидательности. Мне больше по душе роль не наставника, а гида, пытающегося обратить внимание на детали, которые почти наверняка ускользнут от того, кто только начинает свое знакомство с ведической традицией.

Сначала я думал, что напишу книгу из трех частей. В первую должны были войти притчи и истории из Вед, «Махабхараты» и Пуран, во вторую – истории про Кришну, помимо тех, что рассказываются в «Шримад-Бхагаватам», а в третью – рассказы о великих поэтах, мудрецах и святых ведической традиции. Однако по мере написания каждая часть разрослась, так что получилось три отдельных книги. Первую из них вы держите в руках. С замиранием сердца я отдаю ее на ваш суд. Примерно так чувствует себя человек, решивший показать близкому другу места, в которых проходило его детство, – ему очень хочется поделиться своей любовью к ним, хотя он и понимает почти полную безнадежность этой затеи. И все же желание пересиливает. Он берет своего друга за руку и вместе с ним отправляется в путь…

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Цена настоящего счастья

Главный вопрос, на который отвечает «Шримад-Бхагаватам»: «Что есть высшее благо для человека?» Его задают Суте Госвами, рассказчику «Бхагаватам», мудрецы, собравшиеся в святом месте – лесу Наймишаранья. Если перевести этот вопрос на нефилософский язык, то он будет звучать проще и привычнее: «Как стать счастливым?» В сущности, все люди только тем и занимаются, что ищут ответ на него. Умные в своих поисках читают ученые книги и изучают философию, а глупые спешат поделиться со всеми готовыми рецептами дешевого счастья. Но и те и другие на поверку оказываются несчастными. Об этом парадоксе в «Шримад-Бхагаватам» говорит мудрый Видура:

«Все в этом мире трудятся не покладая рук, чтобы стать счастливыми, но никто не только не обретает счастья, но даже и от страданий не избавляется. Более того, чем упорнее люди трудятся, чтобы стать счастливыми, тем несчастнее становятся. Будь добр, объясни мне, почему так происходит. И расскажи, какой путь ведет к счастью». ¹⁴

По крайней мере, умные понимают, что если бы ответ на этот вопрос был так очевиден, как кажется глупым, то счастливых людей на свете было бы гораздо больше. В своих попытках докопаться до истины они рано или поздно приходят к выводу о том, что сначала неплохо бы ответить на другие вопросы: «кто я?», «зачем я живу?», «есть ли Бог?», «почему я страдаю?», «свободен ли я поступать, как мне вздумается?», «от кого зависят результаты моих поступков?», «что такое счастье?» – и только потом уже отвечать на самый главный – «как стать счастливым?».

Вопросы эти принято называть проклятыми, потому что они якобы «неразрешимы для ума и мучительны для сердца». На самом же деле людям просто очень трудно согласиться с теми ответами, которые найдены задолго до их появления на свет. Поэтому каждое новое поколение снова ломает голову над «проклятыми» вопросами, и каждое новое поколение уверено, что именно оно сможет найти формулу счастья. Однако счастливых в мире больше почему-то не становится. Так стоит ли изобретать велосипед? Может быть, лучше прислушаться к мудрецам ведической древности и попытаться примерить их ответы к своей жизни? Тем более что они, уважая нашу независимость, не давали прямых нравоучений, а облекали свои ответы в истории и притчи.

Таинственный Якша ¹⁵

В детстве я очень любил ездить с родителями в Петергоф – бесконечные фонтаны, белоснежные статуи с их откровенной, волнующей наготой, в самом центре – золоченый Самсон, картинно разрывающий пасть льву, сразу за ним бесконечная даль Финского залива, а над всем этим пронзительно синее летнее небо с клубящимися облаками – как будто безумный скульптор загляделся на эту красоту и решил воспроизвести ее на небесах.

Из фонтанов, конечно же, самыми любимыми были фонтаны-шутихи, а из всех шутих – фонтан «Камни». Он представлял собой нагромождение булыжников, по которым полагалось бегать, нажимая на них, и иногда откуда-то из-под земли, из ее первобытных недр, вдруг начинали бить струи воды. В этот момент дети, носившиеся по камням, с визгом и смехом разбегались, чтобы снова вернуться, когда струи улягутся. Каждый ребенок при этом был абсолютно уверен, что именно ему удалось найти тот волшебный камень, от нажатия на который забили струи. Оставалось только проверить свое открытие. А то, что в следующий раз обнаруженный камень не работал, каждый объяснял по-своему. Словом, все расходились от фонтана мокрыми и счастливыми.

Много лет спустя я снова приехал в Петергоф, снова гулял по французскому парку, глядел на фонтаны, сросшиеся с детством, и на клубящиеся в небе облака и, конечно же, набрел на «Камни». Как всегда, здесь носилась стайка детей, и, как всегда, струи воды непредсказуемо, как в жизни, начинали бить из-под земли. Я стоял в стороне и наблюдал за игрой детей. Мне показалось даже, что я помню, какой именно из камней был тем самым волшебным.

Вокруг фонтана на скамейках сидели родители, терпеливо ожидавшие, когда их дети вдоволь наиграются и вымокнут. Оглядывая сцену, я увидел на стульчике рядом старичка в картузе. Он сидел, непричастный к восторгам, и скучающе читал газету. Со стороны нетрудно было заметить, что взрыв детского визга и хохота раздается как раз тогда, когда он как бы невзначай поворачивает замаскированный рычажок под ногой. Так в моей жизни стало одной иллюзией меньше.

Я задал себе вопрос: а почему же раньше мне даже в голову не приходило, что секрет фонтана не во мне, а в старичке? Ответ нашелся сразу: потому что, когда я сам бегал по камням, я был слишком увлечен идеей, что никто другой не может быть причиной этого чуда. Другие варианты меня просто не интересовали. В этот момент мне невольно вспомнилась история из Упанишад.

В те незапамятные времена, когда мир был только что сотворен и богатства его еще не были поделены, полубоги, или деваты, как их называют в Индии, то и дело сражались с демонами за власть во вселенной.

Согласно древним хроникам, полубоги и демоны происходят от одного отца и разных матерей. Иначе говоря, относительные добро и зло этого мира находятся между собой в кровном родстве. Это не мешает им соперничать за власть в материальном мире и в нашем сердце. Но в силу их кровного родства победившее добро то и дело оборачивается злом, а побежденное зло начинает прикидываться добром, так что подчас бывает трудно отличить одно от другого. Единственный верный признак, по которому относительное добро можно отличить от относительного зла, а полубогов от демонов, – это то, что полубоги обычно готовы принять наставления Бога и попытаться исправиться, а демонам это очень трудно сделать: добро до какой-то степени понимает свою относительность, тогда как относительное зло всегда претендует на статус абсолютного блага.

Но вернемся к нашей истории. Во время одной из таких войн деваты наголову разбили демонов. О, как же гордились они своей победой! Да и как им было не гордиться? Битва выдалась жаркая, не на жизнь, а на смерть, и победа досталась деватам с большим трудом. Они упивались своим величием, чествовали друг друга и превозносили до небес. И конечно же, каждый втихомолку думал, что именно его подвигам в этой войне полубоги обязаны своей победой.

Все бы хорошо, да вот беда: гордые обычно забывают о Боге – где уж помнить о Нем тем, кто опьянен славой? Обычно мы вспоминаем о Боге, только когда терпим поражение. Победа же слишком сладка, чтобы делить ее с кем-то еще, а тем более с Богом. Такое отношение вполне простительно демонам – чего еще ждать от них? Но деватам подобная забывчивость не к лицу, потому что гордыня очень быстро даже святых превращает в демонов. Поэтому Бог решил преподать им урок. По Своей милости Он появился на поле битвы в образе якши.

Якшами в Индии называют духов – хранителей кладов, ведическая версия гоблинов и гномов. Они, как правило, беззлобны, но для искателей сокровищ у них припасены испытания, которые удается пройти далеко не каждому. Иными словами, якша – это загадочный персонаж, который изредка вторгается в нашу жизнь, чтобы напомнить, что нам нужно найти сокровище, упрятанное глубоко в нашем сердце. Его появление – хороший знак. Впрочем, все зависит от того, как мы отреагируем на его приход.

Внезапно появившийся на сцене неказистый Якша с торжественным видом стал прогуливаться по полю сражения так, как будто это он одержал победу. Понятно, что деватам его поведение не понравилось. Дерзость должна быть наказана.

– Кто он такой?! Что это за выскочка?! И что он вообще здесь делает? – загомонили возмущенные полубоги.

Деватам очень хотелось проучить наглеца, но они не знали как. Дело в том, что во вселенской иерархии якши стоят гораздо ниже полубогов. Полубогам не пристало не то что сражаться, но даже общаться с ними. Разборчивость в общении – одна из тех добродетелей, которые, увы, легко превращаются в порок. Деваты топтались в нерешительности, понимая, что со стороны ее можно принять за трусость. В конце концов они отрядили к Якше самого младшего – повелителя стихии огня Агнидеву¹⁶. «Ему не привыкать якшаться с низкорожденными, – рассудили они. – Если уж он не брезгует пожирать в крематориях трупы, то общение с Якшей едва ли осквернит его».

– Пойди-ка и разберись, кто такой этот дерзкий Якша и что ему здесь нужно.

Воодушевленный возложенной на него миссией, Агнидева ринулся на незваного гостя. Уж больно ему хотелось продемонстрировать свою силу. Он уже предвкушал легкую победу, однако, не доходя нескольких метров, Агни как будто натолкнулся на прозрачную стену. Он попытался было пробить ее, но, как ни силился, не мог сделать больше ни шага. Невидимая сила, остановившая его, была так велика, что растерявшийся повелитель стихии огня стоял перед незнакомцем как вкопанный, забыв, зачем его послали. Якша же с улыбкой вопросительно смотрел на него, но, так и не дождавшись вопроса, сам с просил:

– Ты кто такой?

Знакомая история, не правда ли? Иногда нам кажется, что мы во что бы то ни стало должны понять, кто такой Бог. Мы рвемся Ему навстречу, нам кажется, что еще немного – и мы поймем Его. Но потом мы натыкаемся на какое-то невидимое препятствие и понимаем, что Бог так и остался тайной за семью печатями. «Сначала пойми, кто ты сам, а потом уже пытайся отыскать Меня. Ты не сможешь постичь Меня до тех пор, пока не поймешь свою ограниченность», – как бы говорит Он нам.

Немного придя в себя, Агнидева удивленно ответил:

– Как, разве ты не слышал про меня? Поразительно. Я – Агнидева, бог огня. Люди величают меня Джатаведой – тем, кто с самого рождения знает все.

Этимологически санскритское слово «агни» может значить очень многое, например: агре нийате ити агних – «Агни – это тот, кто всегда впереди всех». Или: агре найати нийамайати ити агних – «Агни – первый властитель и повелитель». Или: агам найати ити агних – «Агни – это тот, кто приводит в движение неподвижные вещи». Все это прозвучало в ответе полубога огня таинственному Якше, когда он гордо назвал свое имя, да еще и присовокупил к нему почетный титул «Джатаведа». Разумеется, Бог в образе Якши ждал от него другой ответ: «Другие величают меня Агни, но сам я не знаю, кто я и откуда, как я попал сюда и кто наделил меня всеми этими способностями. Если Ты знаешь, то расскажи мне об этом».

Услышав ответ Агнидевы, Якша с нарочитой вежливостью обратился к нему:

– У столь почтенного господина должны быть выдающиеся способности. Поведай мне: что ты можешь?

Агнидева как будто только и ждал этого вопроса.

– Я могу спалить все что угодно на земле. Все, что есть здесь, – в моей власти! Стоит мне захотеть, и я испепелю весь мир!

– О! Великолепно! Не изволишь ли продемонстрировать мне свою силу?

Якша сорвал маленькую травинку и положил перед Агни:

– Сожги-ка хотя бы ее.

Агни сделал вид, что оскорбился, хотя уже в тот момент сомнение закралось в его сердце. Он понял, что ему придется непросто, но отступать было поздно. Слишком много он наговорил Якше. Всю свою силу он вложил в дыхание. Сноп пламени вырвался из его рта, целая река напалма изверглась на маленькую травинку. Но травинка даже не пожелтела – она как была возмутительно зеленой, так и осталась. Казалось, будто знойное дыхание Агни сделало ее еще свежее.

Тут бы ему покаяться, упасть на колени и взмолиться: «Кто ты? И почему в твоем присутствии все мои силы иссякли?» Но нет. Не произнеся ни слова, Агни развернулся и с понурой головой возвратился к полубогам:

– Не смог я понять, кто такой этот Якша, – нехотя признался он.

Немного посовещавшись, полубоги решили послать на встречу с Якшей повелителя ветра Ваю, того самого, благодаря которому мы дышим. Он старше Агни, почтеннее и мудрее. «У него должно получиться», – думали они.

Но Ваю совершил ту же ошибку – он тоже ринулся на Якшу, искренне полагая, что серьезные проблемы в жизни можно решить наскоком, и, когда та же невидимая сила властно остановила его, он застыл в изумлении, начисто забыв о заготовленном вопросе. Вместо этого ему самому пришлось отвечать на вопрос Якши:

– Ты кто такой?

Увы, мудрости Ваю тоже не хватило, чтобы ответить на этот вопрос правильно. Как и Агнидева, он горделиво провозгласил:

– Я великий Ваю.

Ваю показалось, что этого недостаточно, поэтому он добавил:

– Люди величают меня Матаришвой!

«Вайу» на санскрите означает «вати сарватра гаччхатй айух прадаш ча – тот, кто веет повсюду и наделяет жизнью все живое». А эпитет «матаришва» значит «тот, кто реет высоко в небе, и тот, кто поднимает бури и ураганы, кто выкорчевывает вековые деревья и обрушивает горы».

Якша обрадованно улыбнулся:

– Матаришва! Неужели?! Везет мне сегодня на встречи с сильными мира сего! Тогда, наверное, ты сможешь сдуть травинку, которую не сумел спалить тот, кто назвался Агнидевой?

История повторилась. Всей мóчи Ваю не хватило, чтобы поднять в воздух ничтожную травинку. Якша загадочно улыбался, а посрамленному Ваю пришлось вернуться к полубогам ни с чем.

– Я не смог понять, кто такой этот Якша.

Тогда деваты обратились к царю полубогов Индре:

– О великий Магхаван, владыка всех знаний. От тебя не укроется ничто – ни на земле, ни в небесах. Пойди и узнай, кто такой этот Якша и что ему здесь нужно.

Санскритское слово «магха» означает «богатство», «успех», «слава», а также «жертвоприношение». Магхаван – «тот, кто обладает богатством и славой», но, конечно же, вряд ли, с точки зрения Упанишад, золото и драгоценности являются богатством. Называя Индру этим именем, Упанишада имеет в виду богатство знания.

Раззадоренный неудачами Агни и Ваю, Индра согласился. Говорится же, что после двух неудач приходит удача. Как и два своих предшественника, он ринулся навстречу Якше. Но в этот самый миг Якша… исчез, как будто его никогда и не было. Он просто растаял в воздухе. Растерянный Индра стоял перед тем местом, где только что прохаживался Якша, и думал, что делать дальше.

По сути, Упанишада аллегорически повествует здесь о трех попытках человека постичь Бога. Согласно Ведам, есть три плана бытия: Бхулока, земной план, – царство нашего эмпирического опыта; Бхуварлока, астральный план, – тонкоматериальный мир наших замыслов, мечтаний и метаний, и Сваргалока – материальный рай, план чистого ума, идеальное место, где могут исполниться все наши желания. Агни повелевает Бхулокой, Ваю – Бхуварлокой, а Индра – Сваргалокой.

Агни знает все, что творится на земле. Он олицетворяет собой эмпирический подход к познанию. Эмпирическим методом можно постичь нечто заведомо меньшее нас,но никак не Бога. Поэтому первая попытка постичь Бога наскоком, с помощью материальных органов чувств, оканчивается неудачей – Агни уходит посрамленным.

Реющему в небе ветру открыты более сокровенные тайны. Увы, тонкое эзотерическое знание тоже делает человека гордым. Поэтому Ваю, как и Агни, пришлось вернуться ни с чем.

Индре – повелителю высших планет вселенной – открыты еще более сокровенные секреты. Называя Индру Магхаваном, «тем, кто понимает смысл жертвоприношений», Упанишада как бы говорит нам: «Если ты хочешь исполнить все свои желания, тебе необходимо научиться приносить жертвы. Но Бог ждет от тебя не дешевых подачек в виде животных, зерен или топленого масла. Он ждет, что ты сожжешь в жертвенном огне свою гордыню».

Третья попытка вроде должна была оказаться успешной. Когда в своих поисках человек отказывается от стремления постичь Бога сам и просто покаянно склоняет перед Ним голову – разве этого мало? «Мало», – утверждает Упанишада. В тот самый момент, когда Индра захотел понять, кто этот незнакомец, Якша скрылся из вида, растаял в небе. Почему?

Богу нет нужды скрываться от незадачливых искателей Истины, подобных Агни и Ваю. Он знает, что, одержимые гордыней, они не смогут Его понять, даже столкнувшись лицом к лицу. Но Индра мудрее. Похоже, таинственный Якша знал, что в ответ на Его вопрос: «Кто ты?» Индра не станет хвастаться своим могуществом, а сам спросит: «Лучше скажи мне, кто ты, лишивший меня силы?» Но почему же тогда Он скрылся? Почему не открыл Себя тому, кто «знает секреты жертвоприношения»?

Ответ на этот вопрос составляет один из главных уроков Упанишад: никто не способен постичь Бога – Абсолютную Истину – сам, без помощи Учителя. Своими силами, может быть, кто-то сумеет узреть безличный духовный свет за пределами материального мира, хотя даже это маловероятно. Но чтобы постичь Бога и по-настоящему избавиться от гордыни, мало преклонить голову перед Ним – нужно суметь склониться перед тем, кто знает Его. Только в служении такому человеку можно избавиться от духа независимости и гордыни – главной помехи на пути познания Истины. Поэтому говорится, что Бог посылает искреннему искателю духовного учителя, а учитель уже открывает ему Бога.

Якша растаял в небе, но в тот же миг на сцене появилась прекрасная незнакомка. Вернее, не появилась – она была послана туда Богом. Сказать, что она была прекрасна, –значит ничего не сказать. Она была ослепительна. Небес‑ное сияние славы и красоты окружало ее. Индра сразу узнал красавицу: это была дочь Химавана, жена Шивы, посланница небес – Ума.

Имя Ума состоит из тех же букв, что и слог АУМ – изначальное имя Бога. Красота Умы – это красота мудрости. Когда Бог скрывается от нас, Он посылает нам навстречу духовного учителя, а учитель открывает нам имя Бога, неотличное от Него Самого.

Индра склонился перед Умой и с молитвенно сложенными руками спросил:

– Скажи мне, кто был этот Якша?

Ума с удивлением подняла брови, как бы упрекая Индру: «Уж тебе-то положено бы знать, кто это такой». Пристально глядя на Индру, она произнесла:

– Это Сам Брахман – Бог. Это Он одержал победу в войне над демонами, которой вы так гордились.

Как громом пораженный стоял Индра, пытаясь осознать смысл услышанного. В тот же миг Истина, гораздо большая, чем он, приоткрыла Себя ему, и слезы счастья и раскаяния сами покатились из его глаз.

Не знаю, как вы, но я ожидал от Упанишады туманного аллегорического ответа, красивой метафоры, фигуры речи, всего чего угодно, но только не лобового: «Глупец, как же ты не понял, что перед тобой был Сам Бог, которому ты всем обязан!»

Разумеется, это не значит, что учитель должен всегда говорить в лоб. Урок Упанишады гораздо интереснее. По сути дела, Упанишада утверждает: не так важно, что говорит учитель. Гораздо важнее, как он это говорит.

Разве мы не слышали от других, что Бог есть? Тысячи раз. Разве не приходили в раздумьях к выводу, что Он должен быть? Конечно. Разве сами не говорили об этом другим? Разумеется, говорили и даже доказывали с пеной у рта, пытаясь избытком энтузиазма перекрыть недостаток веры. Разве не казалось нам, что в попытках познать Его мы отреклись от многого? О да, мы делали все это. Но сомнения все равно не покидали нас. «Правда ли, что Он есть? Слышит ли Он меня?» Бог прятался от нас, и зыбкая вера сменялась отчаянием. Чего нам не хватало? Совсем немногого – услышать о Нем от того, кто не принадлежит к этому миру, и, в конце концов, совсем не важно, что он скажет нам. Гораздо важнее то, как он это скажет.