полная версия

Борис Павлович Балаян
Кровь на алмазе «Шах»

Полная версия

Туркманчайский этап переговоров

В суровых условиях зимы русские войска последовательно занимали города Южного Азербайджана, чтобы с разных сторон подойти к Тегерану.

Между тем, деньги шах выслал и на русское наступление смотрел без всякого страха, несмотря на то, что его войска повсюду избегали соприкосновения с частями корпуса и заблаговременно отводились¹⁹⁵.

Главный евнух и казначей шаха Манучехр-хан в это время прибыл в Зенджан с пятью курурами. От имени шаха он объявил генералу Розену, отряд которого действовал на главном направлении, что если русские войска перейдут Кафланкух, то он вместе с деньгами вернется в Тегеран¹⁹⁶. Эта угроза возымела действие, и темпы продвижения войск были значительно замедлены. К середине января 1828 г. английское так называемое «содействие» не только переросло в официальное посредничество Англии, но и стало приобретать все более открытые формы вмешательства и диктата: Макдональду и Манучехр-хану шах разрешил действовать по своему усмотрению¹⁹⁷. При этом решающий голос принадлежал Макдональду. Иранским военачальникам и даже принцам было приказано выполнять волю английского посланника¹⁹⁸. Так, за короткое время Макдональд прошел путь от «содействующего» до главнокомандующего и верховного казначея. Произошло это в благоприятной для Англии обстановке, когда Аббас-мирза фактически самоотстранился от власти. Только 19 января шах подписал фирман, предлагающий наследнику престола вернуться к ген. Паскевичу для подписания мирного договора¹⁹⁹. К этому времени русские войска уже заняли Марату, Урмию, а 25 января вошли в Ардебиль.

30 января первые три курура золотом были доставлены к русским аванпостам в районе г. Мианэ. Через день были привезены еще два курура²⁰⁰, и Паскевич назначил деревню Туркманчай²⁰¹ местом для подписания мирного договора.

5 февраля к Паскевичу приехал Макнейл с предложением избрать вместо Туркманчая другой населенный пункт, более удобный, по его мнению, для размещения делегаций. Макнейл, в частности, рекомендовал остановиться в одном из больших сел, расположенных между Уджаном и Агарью²⁰². Однако Паскевич отклонил эти предложения, считая, что англичане собираются удалить его от Мианэ, или, по крайней мере, в сторону от магистральной дороги, ведущей к Тегерану, для того, чтобы в случае разногласий на переговорах русские войска не смогли продвинуться к Казвину²⁰³. Тогда же Макнейл под большим «секретом» рассказал Паскевичу о «позиции шаха» и якобы данных им инструкциям в связи с возобновлением переговоров для заключения мира. Шах, заявил английский поверенный, будет полностью согласен с тем, что будет объявлено на переговорах английским посланником Макдональдом и иранским министром иностранных дел. Затем Макнейл заявил, что назначение русских консулов в иранских городах беспокоит шаха, который, дескать, опасается влияния, которое может приобрести Россия. Относительно денег Макнейл сказал, что этот вопрос считается исчерпанным²⁰⁴. Сохранившиеся в архивных фондах Паскевича его комментарии к этой беседе показывают, что генерал поверил в эту дезинформацию и, следовательно, не разобрался в кознях британского дипломата. Изучение материалов и последующих событий подтверждает также, что все то, что 5 февраля Макнейл говорил Паскевичу, исходило вовсе не от шаха, а от самого английского поверенного в делах, который перед этим безуспешно добивался, чтобы шах придерживался его рекомендаций по этим вопросам, а потом, не имея никаких полномочий, по «секрету» выдал свою точку зрения за мнение шаха в надежде, что Паскевич не будет проверять достоверность этих сведений и примет предложения Макдональда на предстоящей конференции. Назначение русских консулов в городах Ирана, а также связанная с этим вопросом перспектива усиления русского влияния в этой стране больше всего пугали Англию. И если в начале 20-х годов XIX века английской дипломатии и ее высокопоставленным иранским агентам удалось не допустить открытия в Гиляне русского консульства во главе с Ваценко, то теперь, после поражения Ирана в войне и ослабления английских позиций, задача Англии значительно осложнилась, хотя это и не удержало ее дипломатов от попыток осуществить эту задачу любыми средствами. Макнейл добивался, чтобы английский посланник не только присутствовал на предстоящей конференции в Туркманчае, но и играл там ведущую роль.

Таким образом, если в декабре 1827 г. Макнейл предложил свои услуги хранителя и перевозчика денег, предназначенных для России, то впоследствии он добился, чтобы в этом деле участвовал и посланник Макдональд. Далеко не блестящая миссия перевозчика денег для британского министра-резидента, представлявшего в Иране короля Великобритании, была самой унизительной. Но это был наиболее верный и, пожалуй, единственный для Англии путь для посредничества и участия на переговорах. Мы уже видели, как после доставки половины контрибуции в Азербайджан и возобновления наступательных операций русской армии роль и влияние Макдональда значительно возросли. Теперь же Макнейл уверял Паскевича, что любые предложения Макдональда на предстоящей конференции будут одобрены шахом. Благодаря серьезным упущениям Паскевича и Вольховского английская дипломатия добилась всего того, чего не могла добиться при Ермолове и на переговорах с русским послом Ливеном в Лондоне, решительно выступавших против любой формы английского посредничества.

Только теперь можно подвести итоги английских усилий. От формулы неофициального посредничества, провозглашенной премьер-министром Англии в начале 1828 г., британская дипломатия добилась посредничества и де-факто и де-юре.

Поверив в дезинформацию Макнейля, Паскевич не мог, конечно, не предвидеть, что любые предложения иранской делегации и Макдональда будут связаны с пересмотром уже согласованного проекта договора и отнюдь не в пользу России. Поэтому он заявил Макнейлю и иранским делегатам, что не допустит никакого обсуждения и никакого изменения в готовом проекте договора, который может быть только подписан²⁰⁵.

6 февраля русская и иранская делегации прибыли в Туркманчай. Час для заключения договора был определен придворным астрологом Аббас-мирзы: ровно в 12 часов ночи с 9 на 10 февраля 1828 года. И когда это время наступило, 101 залп русских орудий возвестил о заключении мира²⁰⁶.

В тот же день Паскевич и Аббас-мирза договорились, что собранные в Зенджане иранские войска будут распущены, а русские отведены из Мианэ и Ардебиля, где будет находиться временная резиденция наследного принца. Было решено также, что в ближайшее время Россия получит шестой и седьмой куруры контрибуции, а до уплаты восьмого русские войска будут находится в Хое²⁰⁷.

14 февраля английский посланник заявил Паскевичу, что шестой курур уже находится в Зенджане и что шах согласился одолжить Аббас-мирзе и седьмой курур при условии, если английское правительство будет гарантом возвращения этой суммы шаху. Макдональд заявил, что стремится помочь наследнику престола в его трудном положении, хотя не может ручаться за него, потому что без Азербайджана принц не сможет собрать необходимую сумму. Макдональд заявил еще, что Англия согласна уплатить Ирану полкурура, при условии если за 6,5 курура русские войска уйдут из Азербайджана, а Аббас-мирза, в компенсацию за эти 250 тыс. туманов, согласится аннулировать те статьи договора 1814 г., по которым Англия ежегодно должна была выплачивать Ирану по 200 тыс. туманов в случае нападения на Иран европейской державы²⁰⁸.

Паскевич ответил Макдональду и Аббас-мирзе, что русские войска уйдут из Азербайджана после того, как получат восемь куруров. Пять из них уже получены, шестой находится в Зенджане, половину седьмого курура отдает Англия, в залог второй половины седьмого курура войска будут находиться в Урмии, а до получения восьмого курура – в г. Хой²⁰⁹. Таким образом, получив 6,5 курура, русские войска будут находиться только в Урмии, Резайе и уйдут оттуда после того, как получат 1,5 курура. Остальные два курура (девятый и десятый) Иран внесет до 1830 года.

В последний раз вопрос о контрибуции был пересмотрен 6 марта 1828 г. Макдональд объявил тогда Паскевичу, что его правительство согласилось уплатить за Аббас-мирзу не 250, а только 200 тыс. туманов. Паскевич принял это заявление к сведению и объявил, что недостающие до половины курура 50 тыс. туманов будут отнесены за счет Урмии сверх прежних 250 тысяч туманов²¹⁰. Войска корпуса теперь должны были уйти из Хоя и Урмии после того, как будут внесены 800 тыс. туманов.

В ЦГИА СССР хранится перевод донесения Макдональда членам тайного комитета Ост-Индской компании от 12 марта 1828 г.: «Имею честь Вас уведомить, – говорится в этом документе, – что и сегодня выписал тройной вексель на Ваше имя в пользу Его Королевского высочества принца Аббас-мирзы или в его распоряжение на сумму в 200 тыс. туманов… на счет почетной Ост-Индской компании»²¹¹.

По мнению профессора М. Махмуда, англичане хотели уйти от своих обязательств. Воспользовавшись финансовыми затруднениями шаха, они ликвидировали 3 и 4 статьи потому, что не хотели оставлять в руках иранского правительства документ, доказывающий нарушение Англией ее договорных обязательств²¹². Иначе освещает этот вопрос проф. Вина. Ссылаясь на письмо Макдональда вице-королю Индии от 12 марта 1828 г., он пишет: «Продвижение русских войск к Тегерану напугало Макдональда, который считал, что успехи русских войск в Иране в конечном итоге угрожают безопасности Индии. Чтобы не допустить дальнейшего наступления русской армии, Макдональд отдал Фатх-Али-шаху 200 тыс. туманов»²¹³. В связи с этим действия Макдональда по ликвидации 3 и 4 статей Тегеранского договора Вина считает «крупным успехом британской дипломатии»²¹⁴, хотя и указывает при этом, что «этот успех» был достигнут в благоприятной для Англии международной обстановке, когда «Россия была целиком поглощена Балканской проблемой»²¹⁵. Противоречия в этой концепции очевидны. Если Россия была целиком поглощена Балканской проблемой, то, следовательно, царизму было не до «захвата Индии», если об этом говорить с точки зрения Бина. По этому вопросу можно выделить две тенденции и в английской историографии. Сайкс в «Истории Персии» осторожно обходит все те причины, на которые указывают эти иранские авторы. Он представляет дело так, будто Англия только и стремилась к тому, чтобы помочь своему иранскому союзнику, совершенно не считаясь с интересами Англии. «Ликвидации этих статей, – утверждает Сайкс, – неприемлемых в новой обстановке, оказала блестящую услугу Великобритании потому, что уплата контрибуции связывалась с большими трудностями для ее близкого (иранского. – Б. Б.) союзника»²¹⁶. Другая тенденция, выразителем которой являются английские историки Ватсон и Кей, связывает отмену упомянутых статей Тегеранского договора (взамен 200 тыс. туманов) с затруднительным положением Англии, которая, дескать, должна была оказывать помощь шаху в войне против России, с которой Англия находилась в дружественных отношениях. Это положение Англии, которое Ватсон называет «щекотливым»²¹⁷, а Кей «невыгодным», обострилось во время переговоров в Дех-Харгане, когда шах и Аббас-мирза, по словам М. Махмуда, настойчиво добивались английской финансовой помощи, ссылаясь на договорные обязательства Англии²¹⁸. Англия опасалась также, что, отказав Ирану в субсидии, она потеряет свое влияние на шаха. В то же время момент представлялся ей весьма удобным, чтобы ликвидировать те статьи Тегеранского договора, которые русский посол Ливен на лондонских переговорах с Каннингом называл главной причиной, побудившей Иран напасть на Россию²¹⁹. В создавшихся условиях Англия вправе была рассчитывать, что ликвидация упомянутых статей произведет благоприятную реакцию в Петербурге. В тех же целях в начале 1828 г. английское правительство объявило, что не сможет предоставить Ирану финансовую помощь согласно договору 1814 г., потому что Иран был зачинщиком второй русско-иранской войны, а 200 тысяч туманов предоставляет за ликвидацию 3 и 4 статей Тегеранского договора. Эта вынужденная и вместе с тем весьма справедливая оценка причины русско-иранской войны 1826-1828 гг. была нелицеприятной для шаха и его министров, так как накануне и в ходе этой войны Англия устами Каннинга и Веллингтона пыталась обвинить Россию в агрессии²²⁰. Не случайно поэтому английский историк Д. Кей откровенно писал, что требования иранского правительства заставили британских дипломатов пересмотреть статьи о субсидии, которые вовлекли и снова могли вовлечь Англию в полосу затруднений, в том числе и дискредитирующего порядка. «Было желательно, – отмечает далее Кей, – избавиться от этих условий договора. Время для этого было благоприятным, а случай находился в руках»²²¹. Впрочем еще в Дех-Харгане Макдональд заявил Грибоедову, что «трактат, заключенный Аузли, считается для Англии тягостным, особенно благодаря тем статьям, которые предусматривают предоставление субсидии»²²².

После заключения мира Паскевич неоднократно напоминал иранским министрам, чтобы они разрешили Макдональду выдать доставленные из Тегерана первые пять куруров. Только 16 февраля Аббас-мирза разъяснил, что эти куруры состоят из разных золотых монет и что поэтому расчет должен производиться не на иранские туманы, а на русские червонцы²²³. Это требование не лишено было основания и в конечном счете должно было сократить половину контрибуции на 30 000 туманов. Паскевич возражал против этого, но его аргументация была неубедительной, так как невозможно было доказать, что иранцы теряют на золоте столько же, сколько русские на серебре.

Споры закончились тем, что иранский министр иностранных дел выехал в Тегеран, английский посланник, не получив разрешения на выдачу денег, вернулся в Тавриз²²⁴, а Паскевич, видя все это, пригрозил Аббас-мирзе, что оставит войска в Ардебиле и Мианэ и доложит царю о нарушении трактата. Угроза эта возымела действие, и Макдональд получил разрешение на выдачу пяти куруров²²⁵. Это обстоятельство важно еще и в том отношении, что вносит существенную поправку почти во все те работы, где неправильно указывается, что половина контрибуции или первые пять куруров, по предложению Грибоедова, были уплачены до заключения договора. На деле же договор был подписан тогда, когда эти деньги находились в здании английской миссии в Тавризе.

Политические и дипломатические просчеты Паскевича

Переговоры в Дех-Харгане и Туркманчае (7 ноября 1827-10 февраля 1828 г.) показали, что дипломатическая деятельность Паскевича, возглавлявшего русскую делегацию, отличалась непоследовательностью, хотя дореволюционные дворянско-буржуазные историки Щербатов, Н. Дубрович и др. пытались затушевать политические и дипломатические просчеты Паскевича и нередко приписывали ему заслуги Грибоедова.

Паскевич наложил вето на грибоедовскую программу экономического развития Закавказья, осуществление которой должно было облегчить реализацию Туркманчайского договора и ослабить в Иране влияние Англии. Устанавливая новую границу с Ираном, Паскевич без всякого основания отклонил ходатайство армян о присоединении к России Макинского магала – исторически армянской территории, захваченной в прошлом иранскими войсками. Много путаницы внес Паскевич в сложные вопросы, связанные с контрибуцией. Накануне переговоров в Дех-Харгане он объявил, что требует от Ирана 10 куруров (15 млн. туманов или 20 млн. руб.). Однако 7 ноября, т. е. в первый же день переговоров, Паскевич увеличил эту сумму еще на 5 куруров. Затем 25 ноября он уже «уступил» Ирану 3 курура, а 23 декабря «уступил» еще 2 курура. В результате этого далеко не блестящего дипломатического маневра требуемые вначале Паскевичем 10 куруров остались в силе.

Многие другие распоряжения Паскевича были столь же непоследовательны. В начале октября он объявил, что русские войска будут зимовать в Хое, несмотря на то, что перед этим заверил Аббас-мирзу, что отзовет эти войска в Россию, как только получит 300 тыс. туманов восьмого курура. А когда эти деньги были отправлены в Тавриз, он приказал войскам зимовать в Иране. В конце того же месяца, после того, как Грибоедов по своей инициативе продлил срок уплаты 100 тыс. туманов на 5 месяцев – до 10 марта 1829 г., чтобы оправдать пребывание русских войск в Иране, что было выгодно России в связи с русско-турецкой войной, Паскевич снова изменил свое решение и приказал вывести из Ирана большую часть войск. Оставленные им после этого в Хойской области четыре русские роты не представляли серьезной силы и предназначались специально для сбора налогов у населения. Делалось это вопреки Туркманчайскому договору и протестам Грибоедова, так как эти налоги по существу были второй контрибуцией царизма.

Паскевич и Родофиникин считали, что истощение шахской казны не позволит Ирану начать против России новую войну. Однако на деле их расчеты не соответствовали конкретной международной обстановке на Ближнем и Среднем Востоке. Бескомпромиссные требования взыскать всю контрибуцию и получить стоимость драгоценных камней, отданных Паскевичу под залог, предъявлялись тогда, когда у Аббас-мирзы не было денег, когда из Ирана были выведены основные части Кавказского корпуса, султан предлагал шаху военный союз, а оставленные в Хое малочисленные русские подразделения не могли помешать возможному объединению иранских и турецких войск.

Показательно также, что Паскевич освободил из плена и привел на переговоры в Туркманчай одного из главных зачинщиков двух русско-иранских войн, бывшего первого министра шаха Аллах-Яр-хана, а перед этим пытался войти к нему в доверие и под свою диктовку заставил этого лютого врага России писать письма шаху с призывами к миру, в содержание которых никто не верил. А Аллах-Яр-хан «отплатил» за это Паскевичу тем, что стал одним из организаторов разгрома русской миссии и убийства А. С. Грибоедова.

Классовые позиции ген. Паскевича заставили его принимать меры по организации личной безопасности Аббас-мирзы, который командовал иранскими войсками в двух русско-иранских войнах, а также пресекать направленные против династии Каджаров антиправительственные выступления народов и племен Ирана.

Исследователи не обратили внимания на то обстоятельство, что в период переговоров в Дех-Харгане английские дипломаты всячески добивались, чтобы русские войска покинули Иран до того, как будет заключен мирный договор. Это нужно было им для того, чтобы саботировать переговоры, не опасаясь русского продвижения к Тегерану. В связи с этим Англия не скрывала своей заинтересованности в том, чтобы Каджары как можно быстрее уплатили контрибуцию –основное условие Паскевича для вывода русских войск. Англия опасалась еще, что несвоевременная уплата контрибуции может привести к длительной оккупации или аннексии русскими войсками Северного Ирана. По этим причинам английский майор Гарт превратился в сборщика налогов в Азербайджане; Макнейл уговаривал шаха одолжить Аббас-мирзе 100 тыс. туманов для выкупа драгоценностей или подписать акт, по которому наследный принц отказывался в пользу шаха от доходов с любой из принадлежавших ему областей, а английский посол Макдональд согласился гарантировать выплату восьми куруров контрибуции русскому командованию.

Паскевич недооценивал или недопонимал этой английской политики и, несмотря на решительные возражения А. С. Грибоедова, исходил из концепции заинтересованности английской дипломатии в быстрейшем заключении мира. Эти заблуждения Паскевича аннулировали важную дипломатическую победу русского посла X. А. Ливена над Каннингом в Лондоне, где были отклонены попытки Англии навязать ее посредничество. В конце ноября 1827 г. Паскевич уже фактически допустил вмешательство (под видом посредничества) английских дипломатов в переговоры. После этого Макдональд в Тавризе, а Макнейл в Тегеране оказывали сильнейшее давление на шаха и Аббас-мирзу, чтобы до эвакуации русских войск продлить, а затем сорвать переговоры с Россией. Этим они рассчитывали отвлечь войска Отдельного Кавказского корпуса от Турции, предоставить султану время для реорганизации его армии и создать ирано-турецкую коалицию. Одновременно Англия пыталась сохранить свои позиции в Иране и Турции и с этой целью косвенно угрожала России перспективой войны на два фронта (против шаха и султана), так как назревала русско-турецкая война.

Играя на финансовых затруднениях Каджаров, связанных с выплатой контрибуции, Макдональд получил от шаха неограниченные полномочия и сосредоточил в своих руках огромную власть. Даже принцам и старшим военачальникам было приказано выполнять его волю. Неудивительно поэтому, что когда предназначенная для России контрибуция оказалась в руках англичан, они не допустили осуществления грибоедовского плана и не отдали России первых пяти куруров до заключения мира.

Чтобы устранить вмешательство Англии и ускорить заключение мира, А. С. Грибоедов указал на неприемлемость концепции русского дипломата Обрезкова и настоял, чтобы войска корпуса перешли в наступление на тегеранском и других направлениях, а после заключения мира были отозваны в Россию.

Об эффективности этой вынужденной операции русских войск можно судить по тому, как накануне подписания мирного договора Макнейл безуспешно рекомендовал Паскевичу вместо Туркманчая избрать другое село, расположенное в стороне от магистральной дороги к Тегерану, с тем, чтобы затруднить продвижение русских войск к иранской столице на случай, если переговоры не достигнут цели. Не менее показательно, что Макдональд хранил пять куруров при себе в Тавризе и не собирался отдавать их Паскевичу несмотря на то, что после подписания Туркманчайского мира прошла неделя. Более того, Макдональд уговорил Аббас-мирзу обвинить Паскевича в недооценке иранских золотых монет на сумму в 30 тыс. туманов и уехать из Туркманчая, не договорившись о передаче контрибуции русскому командованию. Поэтому потребовалась новая угроза возобновить наступление на Тегеран, чтобы пять куруров были отданы России. После этого английская дипломатия пыталась преодолеть две опасности. Первая из них была связана с угрозой потери английского влияния в Иране в случае, если Англия не предоставит шаху финансовой помощи, в чем он нуждался для покрытия долгов по контрибуции, а другая заключалась в том, что эта помощь могла быть оказана вопреки смыслу Тегеранского договора 1814 г., который дал основание обвинить Англию в подстрекательстве Ирана к войне. Англия не могла не опасаться того, что, помогая Ирану, она осложнит свои и без того натянутые отношения с Россией. Это было особенно опасно после заключения Туркманчайского договора, когда в представлении английской дипломатии русские войска могли надолго оставаться в Иране. «Выход», однако, был найден в том, что Ост-Индская компания предоставила Ирану 200 тыс. туманов в компенсацию за аннулирование 3 и 4 статей Тегеранского договора и при условии, если будут отозваны русские войска.

Когда началась русско-турецкая война, Англия еще более активно стала добиваться эвакуации русских войск, особенно из пограничной зоны на северо-западе Ирана, чтобы обезопасить фланги турецкой армии в Западной Армении и Курдистане и создать практические условия для объединения иранской и турецкой армий. С этой же целью Макдональд и Аббас-мирза поддерживали регулярную связь с Турцией, которая в районах Вана, Карса и Эрзерума сосредоточила войска и предлагала объединить их с армией шаха. Эта их деятельность, так же как и попытки Макдональда сорвать предусмотренное договором русско-иранское разграничение с помощью сфабрикованной английскими офицерами фальшивой географической карты, наконец, разгром русской миссии в Тегеране, были звеньями общего агрессивного английского плана по вовлечению Ирана в коалицию с Османской империей для войны против России.

В современной иранской историографии (А. Эгбал, А. Тадж Бахш, А. Вина, Нафиси, М. Махмуд и др.) преобладает предвзятое мнение о том, что шах и иранские дипломаты того времени были ограниченными, несамостоятельными и несведущими в дипломатии жертвами европейской политики. Не исключено, что такой подход, заимствованный у британского дипломата и историка Мориера, преднамеренно искажает действительные обстоятельства и служит для прикрытия и оправдания агрессивной внешней политики Каджаров в отношении Закавказья. Во всяком случае, дипломатическая деятельность шаха, наследного принца, их министров и дипломатов, особенно в период переговоров в Дех-Харгане, вовсе не создают впечатления беспомощности. В этом нельзя не убедиться на примере действий шаха, который в ожидании русско-турецкой войны, начавшейся в 1828 г., дезинформировал султана тем, что вблизи турецкой границы сосредоточил иранские войска и создавал видимость замены Аббас-мирзы угодным султану хорасанским наместником. Кроме того, шах одобрительно реагировал на предложения султана отдать собранные деньги иранским войскам и начать против России войну. В то время как на деле шах не только не спешил форсировать события, а напротив, не верил и не доверял султану после разгрома турецкого флота в Наваринском сражении и выжидал, пока Турция первая начнет войну против России, чтобы только после этого решить вопрос о целесообразности вступления Ирана в третью войну против России или необходимости добиться выгодного мира в невыгодной для России международной обстановке. На наш взгляд, этот план шах прикрывал рядом мероприятий: он аннулировал подписанное Паскевичем и Аббас-мирзой предварительное соглашение от 9 декабря 1827 г. для того, чтобы осложнить работу делегаций в Дех-Харгане и таким путем оттянуть эти переговоры в надежде на уступчивость России или на изменение международной обстановки. После этого шах отклонил и второе соглашение от 23 декабря, отправив в Дех-Харган своего министра иностранных дел с поручением заново начать переговоры. Кроме того, несмотря на решение Паскевича оставить в Иране часть русских войск пока не будет внесена вся контрибуция, шах по совету Макдональда согласился выдать первые пять куруров только после вывода из Ирана всех русских войск. Создав видимость недоверия к Аббас-мирзе, Фатх-Али-шах поручил своим министрам-пацифистам затягивать переговоры с Вольховским в Тегеране, а сбор иранских войск в Зенджане объяснил необходимостью внушить народам Ирана мысль о существовании в Иране сильной шахской власти и армии. Одновременно, чтобы выиграть время, шах по частям высылал в Тебриз первые пять куруров контрибуции, которые к тому же передавались Макдональду для того, чтобы в случае изменения обстановки и перехода турецкой армии в контрнаступление вернуть их шаху или раздать иранским войскам.

Показательно также, что 6 января 1828 г. Фатх-Али- шах отправил в Тебриз последний взнос (886 тыс. туманов) в счет первых пяти куруров, а после этого и в отличие от англичан на русское наступление смотрел без всякого страха, потому что был уверен, что русские спешат с заключением мира. Только поэтому иранские войска избегали соприкосновения с частями Кавказского корпуса и организованно отводились на юг.