Брендон Сандерсон
Путь королей
5
Еретичка
«Я видел конец, я слышал, как его называли. Ночь скорбей, Истинное Опустошение. Буря бурь».
Записано первого нанеса, 1172, 15 секунд до смерти. Наблюдался темноглазый юноша неизвестного происхождения.
Шаллан не ожидала, что Ясна Холин окажется красавицей. Такую величественную, зрелую красоту можно встретить на портрете какой-нибудь знаменитой ученой прошлых лет. Шаллан поняла, что наивно предполагала увидеть безобразную старую деву, вроде тех суровых матрон, что обучали ее все эти годы. Как же еще могла выглядеть еретичка сильно за тридцать, все еще незамужняя?
Ясна оказалась совсем другой – высокой и стройной, с гладкой кожей, узкими черными бровями и густыми волосами цвета темного оникса. Часть волос была забрана вверх и завернута вокруг маленького золотого украшения в форме свитка, которое удерживалось при помощи двух длинных шпилек. Остальные волосы ниспадали тугими локонами принцессе на плечи. Если же вынуть все шпильки, то, вероятно, волосы окажутся той же длины, что у Шаллан, – ниже середины спины.
Лицо у нее было почти квадратное, глаза – бледно-фиолетовые. Она слушала мужчину в одеянии харбрантских королевских цветов – рыжевато-оранжевого и белого. Светлость Холин была на несколько пальцев выше этого человека… похоже, слухи о росте алети ничуть не преувеличены. Ясна бросила взгляд на Шаллан, отмечая ее присутствие, и вернулась к беседе.
Буреотец! Эта женщина выглядела именно так, как полагалось сестре короля. Сдержанная, величавая, в безупречном сине-серебристом наряде. Как и платье Шаллан, одеяние Ясны застегивалось по бокам, и у него имелся высокий воротник, хотя грудь принцессы куда полнее. От талии вниз юбки расширялись и падали на пол широкой волной. Рукава длинные, и левый застегивался, пряча защищенную руку.
На свободной руке виднелось необычное украшение: два кольца и браслет, соединенные цепями, что удерживали треугольную фигурку из самосветов на тыльной стороне ладони. Духозаклинатель. Этим словом называли как людей, которые выполняли соответствующее действие, так и устройство, благодаря которому оно выполнялось, – фабриаль.
Шаллан старалась получше рассмотреть большие мерцающие самосветы. Ее сердце начало биться чуть быстрей. Духозаклинатель выглядел в точности как тот, что они с братьями нашли во внутреннем кармане отцовского сюртука.
Ясна и человек в оранжево-белом одеянии направились в сторону Шаллан, продолжая разговаривать. Как поведет себя Ясна теперь, когда возможная будущая ученица наконец-то настигла ее? Рассердится из-за опоздания? Шаллан нельзя было ни в чем обвинить, но людям свойственно думать, что тот, кто ниже их по статусу, способен на неразумные поступки.
Как и величественную пещеру, в которой она уже побывала, это помещение вырезали в скале, но оно было обставлено куда богаче. С потолка свисали изысканные люстры, украшенные заряженными самосветами, в большинстве своем темно-фиолетовыми гранатами, которые относились к наименее ценным камням. Даже если так, все равно одно лишь количество ламп, излучавших фиолетовый свет, превращало люстру в маленькое состояние. Еще больше Шаллан поразили симметрия узоров и красота этих драгоценных подвесок, которые висели на каждой люстре.
Когда Ясна приблизилась, девушка смогла расслышать, что она говорит.
– …понимаете, что это повлечет за собой недовольство обителей? – сказала женщина на алетийском: он очень походил на родной веденский Шаллан, и ее еще в детстве обучили этому языку.
– Да, светлость, – ответил пожилой мужчина с редкой белой бородой и бледно-серыми глазами, чье открытое, доброе лицо казалось очень обеспокоенным. Его голову венчала плоская цилиндрическая шляпа той же оранжево-белой расцветки, что и роскошные одежды. Может, какой-нибудь королевский мажордом?
Нет. Самосветы на его пальцах, то, как он себя ведет, то, как светлоглазые прислужники подчиняются ему… «Буреотец! – подумала Шаллан. – Да ведь это наверняка сам король!» Не брат Ясны, Элокар, но король Харбранта. Таравангиан.
Девушка поспешно склонилась в сообразном поклоне, который принцесса заметила.
– Ваше величество, у ревнителей здесь большой авторитет, – спокойно проговорила еретичка.
– Как и у меня, – возразил король. – Ни о чем не волнуйтесь.
– Хорошо, – согласилась Ясна. – Ваши условия приняты. Отведите меня туда, и я посмотрю, что можно сделать. Если позволите, по пути я кое с кем поговорю.
Принцесса резко взмахнула рукой, приказывая Шаллан присоединиться к ним.
– Разумеется, светлость. – Правитель будто подчинился Ясне.
Харбрант – очень маленькое королевство – просто один-единственный город. А вот Алеткар – одно из самых сильных в мире. Принцесса алети, несомненно, превосходила харбрантского монарха в реальной власти, что бы там ни говорил протокол.
Шаллан поспешила следом за Ясной, которая чуть отстала от короля, обсуждавшего что-то со своими придворными.
– Светлость, – подала голос девушка, – я Шаллан Давар. Вы назначили мне встречу, но, к моему глубокому сожалению, я не застала вас в Думадари.
– Ты не виновата, – ответила Ясна, небрежно махнув рукой. – Ты и не могла успеть. Посылая то письмо, я даже не знала точно, куда отправлюсь после Думадари.
Принцесса не рассердилась; это хороший знак. Шаллан почувствовала, как ее волнение спадает.
– Я впечатлена твоей настойчивостью, дитя, – продолжила Ясна. – Честно говоря, не ожидала, что ты последуешь за мной так далеко. После Харбранта я собиралась перестать оставлять тебе записки, потому что предположила, что ты сдалась. Большинство сходят с дистанции.
Большинство? Выходит, это было что-то вроде испытания? И Шаллан его прошла?
– Да, безусловно, – задумчиво продолжила Ясна. – Возможно, я и впрямь разрешу тебе подать прошение об ученичестве у меня.
Шаллан от потрясения чуть не споткнулась. Подать прошение?! Разве она этого еще не сделала?
– Светлость, – осторожно начала соискательница, – я думала, что… ну, ваше письмо…
Принцесса устремила на нее пристальный взгляд:
– Я разрешила тебе со мной встретиться, юная госпожа Давар. Но не обещала, что возьму тебя в ученицы. Обучение и забота о подопечной – занятия, на которые у меня в данный момент нет ни терпения, ни времени. Но ты проделала долгий путь. Я приму твою просьбу во внимание. Однако пойми – у меня строгие требования.
Шаллан скрыла гримасу.
– Никаких истерик, – отметила Ясна. – Это хороший знак.
– Истерики, светлость? У светлоглазой?
– Знала бы ты, – сухо ответила Ясна. – Однако хороших манер недостаточно, чтобы получить это место. Насколько глубоки твои познания?
– Глубоки в одних областях, – призналась Шаллан и, помедлив, прибавила: – И прискорбно мелки в других.
– Понятно.
Король впереди них, похоже, торопился, но был достаточно стар, чтобы даже его быстрый шаг казался медленным для молодых женщин.
– Тогда давай разберемся, что к чему. Отвечай правдиво и не преувеличивай, потому что я быстро раскрою твое вранье. Изображать ложную скромность тоже не надо. Не терплю жеманниц.
– Да, светлость.
– Начнем с музыки. Как бы ты оценила свои способности?
– Светлость, у меня хороший слух, – честно сказала Шаллан. – Меня учили играть на цитре и на свирели, но пою я лучше, чем играю. Вряд ли сумею сравниться с маститыми певицами, которых вам доводилось слышать, и все же худшей меня не назовешь. Я знаю большинство исторических баллад наизусть.
– Спой мне куплет из «Песенки Адрин».
– Здесь?
– Дитя, я не люблю повторять.
Шаллан покраснела, но начала петь. Это было не лучшее ее выступление, но голос звучал чисто, и она не перепутала слова.
– Хорошо, – сказала Ясна, когда Шаллан остановилась, чтобы перевести дух. – Языки?
Девушка на миг замялась, не в силах отвлечься от яростных попыток вспомнить следующий куплет. Языки?..
– Я, как видите, знаю ваш родной алетийский. Сносно читаю на тайленском и хорошо говорю на азирском. Могу объясниться на селайском, но читать на нем не умею.
Принцесса никак это не прокомментировала. Соискательница занервничала.
– Письмо? – спросила Ясна.
– Я знаю все старшие, младшие и региональные глифы и могу их каллиграфически изобразить.
– Большинству детей это по силам.
– Охранные глифы, которые я рисую, знакомые считают довольно впечатляющими.
– Охранные глифы? – переспросила Ясна. – У меня были основания предполагать, что ты хочешь стать ученой, а не апологетом суеверной чепухи.
– Я вела дневник с юных лет, – продолжала Шаллан, – чтобы практиковаться в письме.
– Мои поздравления. Если мне понадобится кто-то, чтобы написать трактат о набивном пони или отчет об интересном камешке, найденном во время прогулки, я пошлю за тобой. Ты можешь предложить мне что-то, демонстрирующее твои истинные способности?
Шаллан покраснела:
– Со всем уважением, светлость, вы же получили мое письмо, и оно было достаточно убедительным, чтобы вы согласились на эту аудиенцию.
– Резонно. – Ясна кивнула. – Тебе понадобилось много времени, чтобы до этого дойти. Как у тебя с логикой и сопутствующими искусствами?
– Я изучила основы математики, – сказала Шаллан, все еще растерянная, – и часто помогала отцу с несложными расчетами. Я прочитала собрания сочинений Тормаса, Нашана, Ниали Справедливого и, конечно, Нохадона.
– Плачини?
Это еще кто?
– Нет.
– Габратин, Юстара, Маналин, Сьясикк, Шауки-дочери-Хасветы?
Шаллан съежилась от досады и снова покачала головой. Последнее имя было явно шиноварским. Неужели у шинцев вообще есть мастера логики? Ясна и впрямь ожидала, что ее вероятная ученица окажется знакома с такими малоизвестными текстами?..
– Понятно. Ну а с историей как?
История. Шаллан съежилась еще сильней:
– Я… это одна из тех областей, в которых я заметно отстаю, светлость. Отец так и не смог подыскать для меня подходящую наставницу. Я читала исторические книги, которые ему принадлежали…
– А именно?
– Полное издание «Тем» Барлеши Лхан в основном.
Ясна пренебрежительно махнула рукой:
– Это едва ли стоило писать. «Темы» в лучшем случае собрание сплетен об исторических событиях.
– Прошу прощения, светлость.
– Досадный пробел. История – самое важное из литературных малых искусств. Твои родители должны были уделить этой области особое внимание, если они рассчитывали отправить тебя учиться у историка вроде меня.
– Светлость, мои обстоятельства необычны.
– Юная госпожа Давар, невежество едва ли стоит считать необычным. Чем дольше я живу, тем больше понимаю, что оно представляет собой естественное состояние человеческого разума. Многие рьяно защищают его святость и ждут, что их усилия сочтут впечатляющими.
Шаллан снова покраснела. Она понимала, что обладает кучей недостатков, но запросы Ясны непомерны! Девушка молчала, продолжая идти рядом с высокой принцессой. Этот коридор когда-нибудь закончится? Она была так растеряна, что даже не смотрела на картины, мимо которых проходила. Они завернули за угол, углубляясь в толщу скалы.
– Что ж, перейдем к наукам, – недовольно проговорила Ясна. – Что ты можешь сказать о себе в этом смысле?
– У меня разумные познания в науках, каких можно ожидать от девушки моих лет, – произнесла Шаллан чуть жестче, чем хотела.
– И это значит?
– Я разбираюсь в географии, геологии, физике и химии. Углубленно изучала биологию, поскольку могла этим заниматься с позволительной степенью самостоятельности в имении моего отца. Но если вы думаете, что я способна не моргнув глазом решить головоломку Фабризана, то, скорее всего, будете разочарованы.
– Юная госпожа Давар, по-твоему, у меня нет права предъявлять к своим потенциальным ученицам разумные требования?
– Разумные? Ваши требования столь же разумны, как те, что предъявили Десяти Вестникам в День доказательств! Со всем уважением, светлость, вы ждете, что ваши вероятные ученицы уже будут мастерами наук. Возможно, в этом городе есть пара восьмидесятилетних ревнителей, которые соответствуют вашим запросам. Они могли бы попытаться занять этот пост, хотя из-за глухоты, скорее всего, не расслышали бы вопросы, чтобы на них ответить.
– Понятно, – протянула Ясна. – С родителями ты разговариваешь в такой же дерзкой манере?
Шаллан поморщилась. Время, проведенное среди моряков, весьма ослабило ее контроль над собственным языком. Неужели она преодолела весь этот путь лишь для того, чтобы оскорбить Ясну? Девушка подумала о своих беспомощных братьях, которые старательно изображали, что Дом в полном порядке. Неужели ей придется вернуться к ним с пустыми руками, безрассудно истратив такой шанс?
– Светлость, я с ними так не говорю. И с вами не должна была. Простите.
– Что ж, по крайней мере, тебе хватает смирения признать ошибку. И все же я разочарована. Как же твоя мать решила, что ты готова для ученичества?
– Светлость, моя мать умерла, когда я была совсем маленькой.
– И отец снова женился. На Мализе Гевельмар, если не ошибаюсь.
Шаллан потрясла ее осведомленность. Дом Давар очень древний, но по силе и значению весьма заурядный. То, что Ясна знала имя мачехи Шаллан, говорило о многом.
– Моя мачеха недавно скончалась. Она не посылала меня в ученичество к вам. Я взялась за это самостоятельно.
– Мои соболезнования. Возможно, тебе лучше быть с отцом, заниматься семейными делами и стать его отрадой, а не тратить мое время.
Мужчины впереди опять свернули. Ясна и Шаллан последовали за ними и оказались в боковом узком коридоре с узорчатым красно-желтым ковром на полу и зеркалами на стенах.
Шаллан повернулась к Ясне:
– Отец во мне не нуждается. – Что ж, так оно и есть на самом деле. – Но я нуждаюсь в вас, как и показало это собеседование. Если невежество так сильно вас раздражает, разве не будет правильным дать мне шанс от него избавиться?
– Ты не первая, госпожа Давар. Ты двенадцатая в этом году, кто просит меня об ученичестве.
«Двенадцатая? – подумала Шаллан. – За год?»
А она-то решила, что женщины держатся подальше от Ясны из-за ее враждебности к обителям…
Они достигли конца узкого коридора, завернули за угол и увидели, к вящему изумлению Шаллан, место, где огромный кусок скалы упал с потолка. С десяток прислужников стояли там, и лица у некоторых были обеспокоенные. Что же случилось?
Бóльшую часть мусора явно успели убрать, хотя в потолке многозначительно зияла дыра. Сквозь нее не было видно неба; они все время шли вниз и, вероятно, находились глубоко под землей. Массивный камень выше человеческого роста заблокировал дверь в левой части коридора. Попасть в комнату не было никакой возможности. Шаллан показалось, что она слышит по ту сторону какие-то звуки. Король подошел к камню и попытался успокоить собравшихся, потом вытащил из кармана платок и вытер морщинистый лоб.
– Превратности проживания в доме, который вырезан прямо в скале, – пробормотала Ясна, приближаясь быстрым шагом. – Когда это случилось?
Похоже, принцессу не вызывали в город специально ради этого; король просто воспользовался ее появлением.
– Во время недавней Великой бури, светлость, – сказал Таравангиан. Он покачал головой, и его жидкие белые усы затряслись. – Дворцовые архитекторы, возможно, сумеют проделать дверь в комнату, но для этого нужно время, а следующий шторм случится всего через несколько дней. Кроме того, если мы начнем тут все ломать, потолок может снова обрушиться.
– Ваше величество, я полагала, Харбрант защищен от Великих бурь, – удивилась Шаллан, и Ясна бросила на нее быстрый взгляд.
– Город-то защищен, девушка, – проговорил король. – Но гора за нами принимает на себя всю силу удара. Иногда на той стороне случаются лавины, и весь горный массив содрогается. – Он посмотрел на потолок. – Обвалы очень редки, и мы считали, что эта часть достаточно безопасна, но…
– Но камень есть камень, – перебила его Ясна, – и нельзя определить, нет ли где-то под самой его поверхностью слабой жилы. – Она изучила монолит, упавший с потолка. – Это будет нелегко. Я, вероятно, потеряю очень ценный фокальный самосвет.
– Я… – начал король, снова вытирая лоб. – Если бы у нас был осколочный клинок…
Принцесса перебила его взмахом руки:
– Я не пыталась пересмотреть условия нашей сделки, ваше величество. Доступ в Паланеум того стоит. Вам следует послать кого-то за мокрыми тряпками. Пусть бóльшая часть слуг перейдет в другой конец коридора. Вам я рекомендую сделать то же самое.
– Я останусь, – сказал король. Придворные, включая здоровяка в черной кожаной кирасе – видимо, капитана его личной гвардии, – тут же запротестовали. Король заставил всех умолкнуть взмахом морщинистой руки. – Я не стану прятаться как трус, когда моя внучка попала в ловушку.
Неудивительно, что он так расстроен. Ясна не стала спорить. Шаллан видела по лицу, что ее не очень-то беспокоит мысль о том, что король рискует жизнью. То же, по всей видимости, относилось и к самой Шаллан, потому что Ясна не приказала ей отойти. Подошли слуги с мокрыми кусками материи и роздали всем. Принцесса отказалась. Король и его гвардейцы прижали ткань к лицу, прикрывая рот и нос.
Девушка взяла свой кусок. Зачем он нужен? Пара слуг передали несколько мокрых тряпок через щель между скалой и стеной тем, кто был заперт внутри. Потом все слуги поспешили отойти подальше.
Ясна осматривала и ощупывала валун.
– Юная госпожа Давар, – сказала она, – какой метод вы бы применили, чтобы рассчитать массу этого камня?
Шаллан моргнула:
– Ну, думаю, я бы спросила его величество. Его архитекторы, скорее всего, это уже сделали.
Ясна склонила голову набок:
– Элегантный ответ. Верно, ваше величество?
– Да, светлость Холин, – подтвердил король. – Он весит примерно пятнадцать тысяч кавалей.
Ясна посмотрела на Шаллан:
– Удачный ход, юная госпожа Давар. Ученый должен знать, что не следует тратить время на поиски уже известных сведений. Это урок, о котором я иной раз забываю.
Девушка воспрянула духом, услышав это. Она ведь уже заподозрила, что Ясна скупа на похвалы. Означало ли это, что принцесса все еще раздумывает над вопросом о ее ученичестве?
Ясна подняла свободную руку, на которой блестел фабриаль. Сердце Шаллан забилось быстрее. Она еще не видела душезаклятия собственными глазами. Ревнители использовали свои фабриали тайком, и она даже не знала, что отец обладает одним, пока они его не нашли. Конечно, тот не работал. Такова была одна из основных причин того, что Шаллан здесь.
Самосветы в духозаклинателе Ясны были громадными, из самых больших, что когда-нибудь видела Шаллан, и каждый стоил много сфер. Один – дымчатый кварц, безупречно черный и блестящий. Второй – бриллиант. Третий оказался рубином. Всем трем гранильщик – граненый камень удерживал больше буресвета – придал удлиненную форму.
Ясна закрыла глаза и прижала руку к упавшему валуну. Подняла голову, медленно втянула воздух. Два камня на тыльной стороне ее ладони начали светиться ярче прежнего; дымчатый кварц так засиял, что на него трудно было смотреть.
Шаллан затаила дыхание. Она осмелилась только моргнуть, запечатлевая сцену в памяти. На одно долгое, растянутое мгновение все замерло.
А потом прозвучал низкий гул – будто где-то вдалеке несколько певцов пропели без слов одну чистую ноту в унисон.
Рука Ясны погрузилась в камень.
Валун исчез.
В коридоре взорвалась вспышка густого черного дыма. Его хватило, чтобы ослепить Шаллан; казалось, рядом с ней вспыхнула тысяча костров и запахло горелой древесиной. Девушка запоздало прижала к лицу мокрую тряпку и упала на колени. Странное дело – у нее заложило уши, как при спуске с большой высоты. Пришлось сглотнуть, чтобы избавиться от этого ощущения.
Она плотно зажмурилась – глаза начали слезиться – и затаила дыхание. В ушах у нее шумело.
Когда все прошло, поморгав, Шаллан увидела, что рядом к стене привалились король и его гвардеец. Дым все еще клубился у потолка, в коридоре сильно воняло. Ясна стояла с закрытыми глазами, словно не замечая дыма… хотя ее лицо и одежду покрывали хлопья сажи. Они также оставили отметины на стенах.
Шаллан о таком читала, но все равно была потрясена. Ясна преобразовала валун в дым, и, поскольку плотность дыма намного меньше плотности камня, в результате получился взрыв.
Значит, у Ясны действительно есть работающий инструмент. И очень мощный к тому же. Девять из десяти духозаклинателей годились лишь для ограниченных трансформаций: создание воды из зерна или камня; создание из воздуха или ткани простых каменных домов с одной комнатой. Более совершенный духозаклинатель, вроде того, каким владела Ясна, мог выполнить любую трансформацию. В буквальном смысле превратить одну субстанцию в другую. Должно быть, ревнители весьма возмущены тем, что такая могущественная священная реликвия находится в руках человека, не входящего в орден. А ведь она еще и еретичка!
Шаллан с трудом поднялась на ноги. Девушка продолжала прижимать тряпку ко рту и вдыхала влажный, но свободный от пыли воздух. Она сглотнула – в ушах что-то снова щелкнуло, давление в коридоре возвращалось к норме. Миг спустя король бросился в освободившийся дверной проем. Маленькая девочка и несколько ее нянечек вместе со слугами сидели по другую сторону и кашляли. Король сжал внучку в объятиях. Она была столь мала, что еще не носила рукав скромности.
Ясна открыла глаза и моргнула, словно на миг перестала понимать, где находится. Глубоко вздохнула, но не закашлялась. Она даже улыбнулась, как будто запах дыма ей нравился.
Потом повернулась к соискательнице и устремила на нее пристальный взгляд:
– Ты все еще ждешь ответа. Боюсь, тебе не понравится то, что я скажу.
– Но вы не завершили свои расспросы. – Шаллан вынуждала себя быть отважной. – Вы точно не станете делать вывод, пока не узнаете все.
– И чего же я не знаю? – Ясна нахмурилась.
– Вы не спросили меня о женских искусствах. Вы не учли рисование и живопись.
– Я всегда находила их бесполезными.
– Но ведь это тоже искусства, – в отчаянии возразила Шаллан. Это были ее главные умения! – Многие считают изобразительное искусство самым утонченным из всех. Я принесла образцы. Я покажу вам, что умею.
Ясна поджала губы:
– Искусства легкомысленны. Я все взвесила, дитя, и я не могу тебя принять. Прости.
У Шаллан упало сердце.
– Ваше величество, – сказала Ясна королю, – я бы хотела отправиться в Паланеум.
– Сейчас? – спросил король, баюкая внучку. – Но у нас будет праздник…
– Ценю ваше приглашение. Однако у меня всего в избытке, кроме времени.
– Разумеется, – согласился король. – Я сам вас туда проведу. Спасибо за все, что вы сделали. Когда я услышал, что вы просите разрешение на вход… – Он продолжал болтать, а принцесса безмолвно следовала за ним по коридору.
Девушка прижала сумку к груди, убрала со рта ткань. Шесть месяцев погони – ради вот этого. Она сжала тряпку от досады, и грязная от сажи вода потекла между пальцами. Ей хотелось плакать. Наверное, она бы и впрямь расплакалась, если бы оставалась тем же ребенком, что и полгода назад.
Но все изменилось. Она изменилась. Если Шаллан потерпит неудачу, Дом Давар падет. Девушка почувствовала, как ее решимость удвоилась, хотя она все-таки не смогла удержать несколько слез разочарования, что выкатились из уголков глаз. Нельзя сдаваться до тех пор, пока Ясна не прикажет властям заковать настырную «ученицу» в цепи и выкинуть прочь.
Ступая на удивление твердо, Шаллан направилась в ту же сторону, куда ушла Ясна. Шесть месяцев назад братья узнали ее отчаянный план. Она станет ученицей Ясны Холин, ученой, еретички. Не ради знаний. Не ради славы. Но чтобы узнать, где принцесса хранит свой духозаклинатель.
И украсть его.
Угольная копия карты военного лагеря Садеаса, принадлежавшей рядовому-копейщику. Карта была нацарапана на панцире кремлеца размером с ладонь. Чернильные надписи на копии сделаны неизвестной ученой-алети, около 1173 г.
