Butterfly
Всегда на твоей стороне
Слова повисли в воздухе, тяжёлые, как приговор. Четыре миллиона… Эта сумма камнем упала на и без того напряжённый бюджет проекта. Я чертыхнулся, проведя ладонью по лицу, пытаясь справиться с раздражением. Но выбора у меня особого не было. Если я хотел, чтобы всё было именно так, как я задумал, то придётся смириться с абсурдными требованиями поставщика.
Тяжело вздохнув, я принял окончательное решение.
– Хорошо, заплати ему. Но чтобы через неделю это чёртово махагони было здесь! А если он вздумает меня обмануть… – я сжал кулаки. – я лично подвешу его за яйца на этом самом дереве!
Моя вспышка ярости, смешанная с бессилием, вызвала у Чарльза взрыв смеха, который на мгновение разрядил атмосферу в кабинете.
– Передам ему твои слова дословно. – сказал друг отсмеявшись. – Уверен, после такого предупреждения он точно поторопится с доставкой.
– Проследи за этим, Чарльз. – попросил я, чувствуя, как напряжение, сковывавшее меня последние часы, начинает понемногу отпускать.
– Не волнуйся, всё будет в порядке. – заверил меня Ройз с привычной лукавой ухмылкой, которая появлялась на его лице всякий раз, когда он знал что-то, о чём я ещё не догадывался, одновременно раздражала и странным образом успокаивала.
Чарльз поднялся, собрал разложенные документы, коротко кивнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Я проводил его взглядом, пока он не скрылся из виду, оставив меня наедине с тревожными мыслями, которые, несмотря на кажущееся решение проблемы с древесиной, продолжали роиться в моей голове.
Встав из-за стола, я подошёл к панорамному окну. Дождь всё ещё лил, струи воды стекали по стеклу, размывая контуры зданий и превращая город в акварельную картину. С высоты птичьего полёта Сиэтл, даже под пеленой дождя, напоминал гигантский муравейник: бесчисленные машины сновали по улицам, люди под разноцветными зонтами спешили по делам – город существовал своей обычной, суетливой жизнью. Но я чувствовал себя отстранённым, как будто наблюдал за всем этим из другого измерения, отделённый невидимой стеной.
Сиэтл… Когда-то этот город казался мне символом безграничных возможностей, воплощением американской мечты. Я хотел покорять его вершины, и город принял меня, позволив подняться на самый верх. Но цена этого успеха оказалась слишком высокой. Я заблудился в лабиринте власти и денег, растеряв по дороге себя настоящего и то, что когда-то было важно: искренность, дружбу, простые человеческие радости.
Я приоткрыл окно, впуская в комнату влажный, прохладный воздух, насыщенный запахами мокрого асфальта и озона. Этот знакомый, почти забытый аромат неожиданно вызвал волну щемящей ностальгии по беззаботным дням детства, по тому времени, когда я ещё не знал, что такое давящий груз ответственности, не ощущал тяжести принятия решений, от которых зависят судьбы тысяч людей.
«Надеюсь, больше никаких проблем не возникнет». – подумал я, с тоской смотря на своё отражение в окне. Взгляд, который смотрел на меня из тёмного стекла, был усталым и потерянным. Покрасневшие глаза, глубокая морщина между бровей – всё это было отражением того, как тяжело мне далось изнурительное путешествие к вершинам власти и богатства. Я с трудом узнавал себя в этом чужом, измождённом лице.
Внезапный звонок телефона резко оборвал мои размышления. Готовясь услышать очередную проблему и препятствие на своём пути, я с тяжёлым предчувствием поднёс трубку к уху.
Что ещё приготовил для меня этот город и неиссякаемый источник испытаний и разочарований?
Глава 2. Мия
Дождь, начавшийся ещё ночью, не думал прекращаться. Сквозь плотные серые тучи, нависшие над Сиэтлом, едва пробивался тусклый утренний свет.
Я быстро взглянула на себя в зеркало – белое платье-свитер мягко облегало фигуру, тёмно-русые кудри рассыпались по плечам, обрамляя лицо и подчёркивая зелень глаз.
«Вроде неплохо». – подумала я, но тут же спохватилась: – «Где этот дурацкий зонтик?»
Время неумолимо утекало сквозь пальцы, и я уже опаздывала.
– Если не выйду через две минуты, миссис Флетчер устроит мне такую головомойку… – пробормотала я, лихорадочно роясь в недрах шкафа в прихожей. По спине пробежала лёгкая дрожь – и вовсе не от утренней прохлады, а от предчувствия очередного выговора. Наконец, заветный зонт! Победная улыбка, пальто накинуто поверх платья, последний, ободряющий взгляд в зеркало – и я выбежала из дома, навстречу промозглому сиэтлскому утру.
Впереди ждала ненавистная работа в бизнес-журнале, бесконечная череда сухих статей о финансах и городских миллионерах. Всё это было так далеко от моих настоящих желаний, от той бури эмоций и романтики, что рвалась наружу, требуя выхода. Единственной отдушиной в этом сером, унылом распорядке дня был мой ежедневный маршрут в старом, видавшем виды автобусе. Именно там, в этом хаотичном винегрете звуков, запахов и мимолётных встреч, среди спешащих по делам людей, я черпала вдохновение и находила героев для своих романов, чьи судьбы пока существовали лишь в моём воображении и на страницах потрёпанной тетрадки.
В это хмурое утро автобус, как обычно, гудел, как растревоженный улей. Но сегодня я практически не обращала внимания на окружающую суету. Мысли витали где-то далеко, а взгляд был прикован к окну, за которым капли дождя, словно маленькие гонщики, соревновались в скорости, оставляя за собой тонкие, быстроисчезающие следы на запотевшем стекле. Эта приятная отрешённость была грубо прервана громким воплем автомобильного клаксона.
Автобус резко затормозил, и по салону прокатилась волна недовольного ропота. Оглядевшись, я увидела причину внезапной остановки: мост, по которому лежал наш обычный маршрут, был перекрыт на ремонт. Передо мной открылась унылая картина: вереница машин, хмурые, напряжённые лица водителей, застрявших в пробке. Раздражение жгучей волной поднялось во мне, ведь опоздание неминуемо вело к выговору от миссис Флетчер – моей жёсткой, властной начальницы, которая, казалось, получала садистское удовольствие, изводя своих подчинённых.
– Только не это! – прошептала я, с отчаянием глядя на медленно ползущие автомобили. – Почему именно сегодня?!
Пытаясь взять себя в руки и подавить нарастающую панику, я сделала несколько глубоких вдохов.
«Может быть, пробка скоро рассосётся?». – теплилась слабая надежда, но внутренний голос подсказывал, что это надолго.
Три часа, проведённые в этой металлической коробке на колёсах, превратили меня в сплошной клубок нервов. Каждый звук – грохот моторов, пронзительные сигналы клаксонов – отдавался в голове тупой болью. К тому моменту, как я добралась до офиса, нервы были натянуты до предела, а настроение безнадёжно испорчено. Город, обычно пульсирующий энергией и динамикой, сегодня казался мне враждебным, серым, бездушным монстром. Выхлопные газы до сих пор обжигали горло, а фантомный рёв моторов продолжал сверлить виски.
Фойе бизнес-центра, в котором находился журнал, встретило меня привычной утренней суетой, но я, не обращая ни на кого внимания, неслась к лифту, зная, что Флетчер наверняка уже точит когти, предвкушая очередную порцию язвительных замечаний. Поднявшись на нужный этаж, я побежала в кабинет, надеясь успеть скользнуть на своё место до того, как разразится гроза. Но в последний момент меня остановил знакомый голос, от которого я невольно вздрогнула:
– Так, так, так. Опаздываете, мисс Дэвис.
Марго Флетчер стояла, блокируя проход, скрестив руки на груди. Её взгляд буквально разрезал меня на части. Я натянуто улыбнулась, понимая, что оправдания только усугубят ситуацию и лишь сильнее разожгут пламя её гнева.
– Доброе утро, миссис Флетчер. Прошу прощения за опоздание.
– И вам утречка, Мия. Вот только доброе ли оно? – Её голос сочился ядом, а губы искривились в хищной усмешке. – Кажется, я уже говорила вам насчёт опозданий? Вы должны были предусмотреть возможность задержки и выйти из дома раньше. В этой компании ценят пунктуальность и ответственность.
– Да, говорили. – подтвердила я, покорно опуская плечи. Стыд и разочарование тяжёлой волной нахлынули на меня.
– И что же мне с вами делать? – продолжала издеваться Марго, приложив пальцы к подбородку с мнимой задумчивостью. В её глазах плясали дьявольские искорки. – А! Знаю! Вы должны взять интервью для нашего журнала. И не просто интервью, а эксклюзив. Сенсация, которая взорвёт информационное пространство!
– Хорошо, у кого? – спросила я, втайне умоляя всех богов журналистики, чтобы задание оказалось хоть сколько-нибудь выполнимым. Только не отшельник-миллиардер или капризная голливудская дива, окружённая непробиваемой стеной пиарщиков. – Паркинсон? Мэдьюс?
– О нет, моя дорогая, эти рыбки слишком маленькие. Есть акулы бизнеса куда больше. – с самодовольной ухмылкой протянула Флетчер.
– Филлипс? Кларсон? – предположила я с нарастающим недоумением, лихорадочно пытаясь предугадать, какое же изощрённое испытание уготовила мне судьба в лице моего начальника.
Коварная улыбка расползалась по её физиономии всё шире. Она напоминала анаконду, которая уже плотно обвила свою жертву, наслаждаясь её страхом и предвкушая будущее пиршество.
– Тобиас Рид. – медленно, с расстановкой, словно смакуя каждую букву, произнесла Марго.
Сердце пропустило удар, а стены кабинета, казалось, сжимаются, грозя раздавить меня своей тяжестью.
– Что вы сказали? – мой голос прозвучал хрипло и неуверенно, я отчаянно цеплялась за надежду, что ослышалась, что это всего лишь жестокая игра моего воспалённого воображения.
– Ты всё верно расслышала, милая. Мне нужно интервью с Тобиасом Ридом. – самодовольно подтвердила Флетчер. – Его заведение недавно признали лучшим рестораном страны, и мне нужны подробности о том, как ему удалось достичь таких высот и обойти конкурентов. Эксклюзив, сенсация, понимаешь?
– Но он же терпеть не может журналистов! – в ужасе воскликнула я, чувствуя, как волна паники захлёстывает меня с головой. – Рид и на пушечный выстрел меня к себе не подпустит! Как, по-вашему, я должна это сделать?
– А это уже не моя забота. – с победной ухмылкой отрезала она, её глаза сверкнули холодным, безжалостным блеском. – Нам нужна сенсация и горячие факты! Так что либо интервью, либо… – она выдержала паузу, давая мне прочувствовать всю безвыходность ситуации, затягивая петлю на моей шее. – можешь попрощаться со своей работой в этом журнале, дорогая Мия.
