Дарья Старцева
Воронья ночь: невеста Кощея Бессмертного
Глава 3 Навий пир
Земля задрожала от топота копыт. Люди с криками разбегались в разные стороны, напирая и толкая друг друга. Царская стража плотнее окружила трон. Со стороны леса мчалась тройка вороных лошадей. Они не замедлялись, а уж тем более не останавливались и не сбивались с пути. Это поразило меня настолько, что я позабыла о страхе и во все глаза уставилась на лошадок, ведь они скакали сами, без ямщика. На редкость умные животные быстро достигли площади и послушно остановились рядом. Повозка, которую они тянули за собой, оказалась настолько дивной, что все зеваки вновь стянулись поближе, чтобы поглазеть на нее. Даже царь не передвигался по Лукоморью с такой помпезностью. Вместо привычных, самых простых сидений и тканевой крыши, которая пропускала воду в сильный дождь, я видела настоящее чудо: будто маленькую, богато отделанную горницу поместили на колеса. Здесь даже была дверца и окошки, изнутри прикрытые темными занавесками. Снаружи черную как сама ночь повозку украшали золотые узоры.
– Вижу, по сердцу тебе Кощеева любезность пришлась, – ухмыльнулась Яга, и складка на ее дряблой щеке углубилась.
Мои приоткрытые от удивления губы сжались в тонкую линию. Я посмотрела на старуху таким взглядом, чтобы она поняла: не боюсь ни ее, ни темного чародея. Если уж выпала такая доля, то плакать, кричать или просить о пощаде – глупо. Я не стану унижать себя. Пусть в груди рвется сердце на жалкие клочки, но я не причиню еще большую боль матушке, которая уже побелела как смерть.
– Я хочу попрощаться, – сухо заявила я и, не дождавшись разрешения, обернулась.
Старуха за моей спиной удовлетворенно хмыкнула и вновь стукнула оземь клюкой. Матушка тут же сжала меня в объятиях, а из ее глаз ручьем полились горькие слезы.
– Прости, что не смогла сберечь тебя, – с трудом выдавила из себя она, сдерживая громкие всхлипы.
Она слегка покачивалась из стороны в сторону, словно баюкая малое дитя, а ее рука ласково гладила меня по голове.
– Обещай, что не будешь долго горевать, – попросила я без особой надежды получить согласие.
Матушка промолчала, но я почувствовала, как ее голова покачнулась из стороны в сторону.
– Полно, – хрипловатый старушечий голос разрушил миг умиротворяющего безмолвия. – Кощей ждать не любит.
Я отстранилась и лишь теперь заметила подруг, которые стояли рядом и молча наблюдали за нашим прощанием. Видно, они протиснулись сквозь толпу, когда услышали или увидели, кого Яга выбрала в невесты Кощею.
– Прости, что повязала тебе ленту в косу, – голос Чернавы дрогнул.
Я видела, как стыдно им обеим смотреть мне в глаза. Они винили себя в постигшей меня участи. Я тепло улыбнулась и раскинула руки в стороны для последних объятий.
– Глупости, – утешительно потрепала обеих за плечи, когда они подлетели ко мне. – Ягу ведь не проведешь.
Материнский взгляд, наполненный такой же глубокой печалью, что когда-то в детстве, обратился в сторону леса. Туда, где я исчезну навсегда. Что ж, долгие проводы – лишние слезы. Так всегда говорила матушка, и она была права. Хотя теперь она бы ни за что не повторила это. Я уверенно устремилась к повозке и приоткрыла дверцу за холодную металлическую ручку. За спиной послышались порывистые, торопливые шаги. Матушка в последний раз поцеловала меня в макушку и обхватила мою руку своими холодными пальцами.
– Береги себя.
Я шагнула на маленькую ступеньку, нехотя отнимая ладонь. Дверца закрылась с тихим хлопком. Отодвинула плотную ткань, чтобы еще раз взглянуть на знакомые лица, запечатлеть этот миг в памяти. Губы матушки дрожали, Чернава и Ждана поддерживали ее с обеих сторон. Лошади громко заржали, колеса сдвинулись с места, и я покачнулась, откинувшись на мягкую спинку сидения. К счастью, животные пока не торопились, вышагивали медленно. Матушка и подружки провожали меня. Они шли следом, словно за гробом и проливали слезы. Даже царь поднялся со своего трона и теперь стоя наблюдал за повозкой невидящим взором. Однако долго грустить он не будет. Как и все его предшественники одарит золотом семью кощеевой невесты, которое конечно не вернет домой любимое дитя. А через тридцать три года уже его сын прикажет готовиться к новому отбору. Лишь когда колеса повозки выехали за пределы главной площади, и родные лица растворились за окном, я позволила себе дать волю слезам. Страх перед будущим и отчаяние за отобранное прошлое сжимали сердце в тиски. Я плакала, временами даже выла, проклинала Кощея, Ягу и Ярогневичей. Однако всему приходит конец, в том числе и слезам. В глаза будто насыпали песка. Либо я сошла с ума от горя, либо лошади скакали настолько быстро, но я не могла даже зацепиться взглядом за проносящиеся мимо с быстротой молнии деревья и дома. Неплохо было бы выпрыгнуть из повозки и скрыться в какой-нибудь деревне, но куда там. Может, лошади и несутся так быстро, потому что кто-то из невест уже предпринимал попытки сбежать.
Неизвестно, насколько далеко Навье царство находится от Лукоморья, потому что никто из наших там не бывал. В темный лес, где обитает Яга, люди заходить не рискуют, боятся. А дворец Кощея и того дальше. Сохранились летописи, где рассказывают о славных богатырях, которым удавалось туда добраться. Былины повествуют, что шли те молодцы через темный лес. Там Яга каждому из них устраивала три испытания, а из костей тех, кто не справлялся, старуха делала себе забор. Дальше особо удачливым удавалось миновать реку, перехитрив ее хозяина водяного, а самым непоколебимым – перейти через горы, где обитает ужасное, вечно голодное чудовище – лихо.
Вдруг мою голову посетила ужасная догадка: а что, если Кощей постоянно набирает новых невест, потому что ни одна из девиц не добралась до его дворца? Яга, конечно, не станет останавливать меня, потому что сама и отправила в Навье царство, но оставались еще водяной и лихо. Не знаю, в каких отношениях старуха с Кощеем – верная подруга ли она ему или просто на побегушках, но хозяин вод не подчинялся никому, равно, как и леший, стоящий на страже леса. А уж о лихо и говорить нечего, там и разума-то нет, только потребность набить живот. Или темному чародею и вовсе не нужна невеста. Отправляет ее в повозке, а дальше смотрит: справится будущая женушка али нет. Забавляется душегуб.
В повозке вдруг резко стемнело. Я вытянула перед собой руку и не смогла разглядеть очертания пальцев. Прижалась лбом к холодному стеклу в попытках разглядеть хоть что-нибудь и с удивлением обнаружила, что яркий лунный свет померк. Ни сияния звезд, ни розовых прожилок, предвещающих рассвет. Один лишь беспросветный мрак. Я еще долго продолжала всматриваться в темноту, заснуть не позволяло вязкое дурное предчувствие. Не знаю, как долго это продолжалось, но ровно в тот миг, когда мои уставшие глаза заслезились, а веки налились свинцом, чернота стала рассеиваться. Будто раньше плотные, темные клубы дыма застилали все вокруг, а теперь подул ветер. Лошади бежали уже не так быстро, словно намеренно позволяя госте разглядеть все вокруг.
Светило яркое утреннее солнце, и мы ехали по дорожке среди густого леса, самого обыкновенного на первый взгляд. Лес, правда, был очень красивым, не чета нашим. Здесь на ветвях стройных белоствольных березок уже не только набухли почки, но распустились первые маленькие ярко-зеленые листочки. Моя любимая пора. Я восторженно улыбнулась, залюбовавшись, но уголки губ быстро поползли вниз при воспоминании о скудной красоте природы родного Лукоморья. Однако теперь, вероятно, и туда прилетят скворцы, ведь Кощей скоро получит обещанную невесту. Где-то вдали блестела небольшая речка, она сверкала как самый прекрасный драгоценный камень. Я даже наклонилась вперед, соскучившись за год по подобному зрелищу. И вдруг в воде промелькнуло что-то странное, темно-зеленое, как… большой рыбий хвост! Я прилипла к окну, и когда повозка подъехала ближе, попробовала приоткрыть дверцу – разумеется, заперто. Впредь голубая гладь воды оставалась ровной, но я могла поспорить на что угодно: в водах Навьего царства обитают русалки. Я раздвинула занавески с другой стороны. Из того окошка виднелся лишь лес, никаких изб, людей и прочих признаков жизни. Однако мной одолела уверенность, что скоро снова произойдет что-то необычное. Ожидания оправдались и довольно скоро. Из густой тени пушистой ели на меня с интересом глядели два больших желтых глаза. Эти глаза не принадлежали человеку, зверю или птице. По дороге во дворец таких пар глаз мне встретилось по меньшей мере с десяток. Я так и металась от одного окна к другому, пока стук копыт не стал громче: лесная дорожка сменилась каменной, мы приехали в обитель зла – дворец Кощея Бессмертного.
В этот раз я не пыталась открыть дверцу, она сама отворилась. Так я думала, пока не вылезла из повозки. А увидев, кто помог мне выбраться наружу, я обомлела. Яга, опираясь на свою клюку стояла с таким видом, будто уже давно поджидала меня. На мгновение я даже заподозрила, что нахожусь вовсе не в Навьем царстве, а в ее владениях, и сейчас начнутся те самые три испытания.
– Добро пожаловать во дворец Кощея, девка, – она коварно улыбнулась, наверняка ожидая, что я впаду от этих слов в ужас.
– Меня зовут Злата, – раздраженно пробубнила я, расстегивая пуговицы на своем кафтане.
Солнышко здесь пригревало знатно, и я вдруг вспомнила, что не взяла с собой совсем никакой одежды. Девицы, рожденные на вороньей седмице, всегда приходят на отбор с узелком или мешком, а для кого-то холопы тащат целый сундук вещей. Так рассказывала мне матушка. Однако я не знала, что тоже буду участвовать в отборе, а потому не запаслась.
– Злата, значит, – задумчиво повторила старуха, словно пробуя имя на вкус. – Это хорошо. Кощей любит золото.
Яга рассмеялась, а я скривилась от этого похожего на скрип ржавых дверных петель звука. Синички, похоже, тоже разделяли мое отвращение, дружной стайкой они упорхнули с удобных веточек высоко в небо.
– Ну пойдем, – махнула она рукой, вдоволь навеселившись, – проведу тебя в светлицу.
Я не сдвинулась с места.
– В чью? – настороженно уточнила в надежде, что хотя бы до свадьбы удастся избежать компании Кощея.
По устало-недовольному лицу Яги можно было прочесть, что этот вопрос задают ей раз в десятый. Бедная бабулечка, каждые тридцать три года она талдычит одно и то же глупым девицам. И наверняка еще выслушивает их возражения, мольбы, проклятия… Та еще работенка.
– Трусишь? Зря, до свадьбы еще дожить надобно, авось ее и вовсе не будет.
– Как это? – удивилась я.
Тройка вороных все еще стояла на месте. Может, они увезут меня обратно?
– А вот так. Вдруг ты Кощеюшке не полюбишься, – она окинула меня придирчивым взглядом, мол видали невест и краше и поплелась вперед, постукивая клюкой по камням.
Я презрительно фыркнула. У нас в Лукоморье все как один твердят, что Кощей – это страшный, иссохший старик. А этот сморчок, оказывается, еще и нос воротить изволит.
– Он у нас, конечно, не красавиц писаный, а все ж царь, – она обвела рукой вокруг, призывая взглянуть на все великолепие его владений.
И действительно, двор был прекрасен. Травинки росли одна к одной, березки стройными рядами отбрасывали тени, в которых можно было спрятаться от яркого солнца в жаркий летний день. Однако деревья скрывали от глаз кое-что куда более внушительное – кощеев дворец. Каменная громадина возвышалась впереди настоящей горой, а белоснежные стены слепили глаза. Я сощурилась и приложила руку ко лбу. Вероятно, вечером, когда солнечные лучи становятся мягче, этот дворец – загляденье, но сейчас на него просто невозможно смотреть. Я с трудом смогла разглядеть большие, высокие окна и острые шпили башенок, которые вонзались в голубое небо. К тому моменту, когда мы подошли к массивным дверям, я уже скинула свой кафтан и несла его в руках. С каждым мгновением становилось все теплее, словно еще немного – и вовсе наступит лето.
– Радуйся, девка, – хмыкнула Яга, заметив, как я напряглась, стоило ей коснуться дверной ручки в виде кольца. – Повезло тебе.
Я закатила глаза. Старуха упорно отказывалась признавать наличие у меня имени. Может и Кощей не пожелает узнать, как меня зовут? У него уже было двенадцать избранниц, и если каждая из них стала женой, то меня будут кликать просто… тринадцатая жена? Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли, чтобы чего доброго не свыкнуться с ними. Пока я всего лишь – невеста, и к тому же, Яга намекнула, что свадьбу еще надо заслужить. Я ухмыльнулась, осознав наконец, как можно избавиться от этого бремени.
– Ягулечка, – я невинно похлопала длинными ресничками, – скажи на милость, какие девицы Кощею по нраву?
Она искоса зыркнула на меня своим жутким белым глазом, будто он был зрячим, а я натянула добродушную улыбку и опустила взгляд на свои сапожки, как бы смущаясь собственного вопроса. Дверь отворилась без малейшего скрипа, и изнутри повеяло приятной прохладой. Мы вошли внутрь. Стук клюки разносился по дворцу гулким эхом. Я сжалась от страха, что Кощей выскочит из-за угла, но вокруг не было никого, даже чернавок. Это стало еще одним подтверждением того, что Кощею служит лишь нечисть. Слухи про навий народ ходили разные. Чаще всего шептались, что в подчинении у навьего царя нет людей, одни упыри, оборотни, кикиморы и прочие злобные твари. Они наверняка засыпают с восходом солнца, а как сумерки сгустятся, так вылезают из своих углов. Я опасливо озиралась по сторонам в ожидании хоть чего-нибудь пугающего, но здесь было светло, красиво и даже как будто уютно. Слышала, что Кощей живет в каменном дворце, но всегда представляла себе его иначе: серым, мрачным, очень холодным и темным, как самую злачную темницу. Мы ступили на широкую лестницу, залитую утренним светом. Яга схватилась за перила. Я предложила локоть для помощи, но старуха отмахнулась. Хоть по ее вине я тут оказалась, а все ж пожилой человек, жалко. Когда я уже не надеялась услышать ответ на свой вопрос, она вдруг заговорила.
– Хочешь, значит, знать, как жениху приглянуться? – прошамкала старуха сухими губами, раздумывая. – Так и быть, помогу, чем смогу, посоветую.
Я навострила уши.
– Кощей прежде всего мужик, а стало быть, красоту любит, чтоб глаз радовался. Но с этим у тебя все в порядке.
Задумалась, насколько притягательно могу выглядеть после бессонной ночи и вспотевшая из-за слишком теплой одежды.
– Надо помнить, что жена его царицей станет, – продолжала рассуждать Яга. А хорошая царица, она какая?
– Которая царя в ежовых рукавицах держать может?
Она резко остановилась и сердито стукнула клюкой о каменную ступеньку.
– Ты это брось, девка, не то разгневается Кощей.
Наивная бабулечка еще не знает, что именно этого я и добиваюсь. Лучше пусть он со злости отошлет меня назад или на худой конец разжалует в чернавки, чем сделает очередной своей женой. Язык чесался спросить о предыдущих невестах, но Яга сразу подвох учует, а тогда весь мой план насмарку пойдет.
Мы поднялись на второй этаж и свернули в широкий коридор, стены которого украшали картины в золоченых рамах. Я мельком разглядывала каждую. На полотнах была изображена природа: на одном лес, залитый солнечным светом, на другом извилистая река, на третьем зеленый луг, усыпанный цветами, а на четвертом и вовсе белочки грызут орешки. Но ни одного изображения человека или самого Кощея.
– Будь умной и не перечь царю, – напоследок напутствовала Яга. – Отдохни пока, а ночью Кощей пир в честь новой невесты устроит.
Услышав про ночной пир, я даже не удивилась. Этого и следовало ожидать от темного чародея. Она указала на дверь светлицы, по всей видимости предназначенной для меня, развернулась и ушла, не прощаясь. Я подождала, пока стук деревянной клюки стихнет в глубине коридора и осторожно потянула на себя дверную ручку. Сперва заглянула в открывшийся узкий проем, а когда поняла, что никакой опасности внутри нет, широко распахнула дверь и ступила на порог. В конце концов, кто знает этого Кощея, вдруг ловушек понаставил. Но светлица оказалась самой обычной. Не то, чтобы она была простенькой, вовсе нет: большие окна с занавесками в цвет голубого, подернутого легкой облачной пеленой неба, на столе бумага и чернила, сундуки, большая кровать. Но никакой нечисти, цепей на стенах и следах крови на полу не обнаружилось. Я широко зевнула при взгляде на мягкие пуховые подушки. Быть может, я по глупости упускала возможность побега, однако усталость взяла верх. Я задвинула плотные занавески, скинула сапоги и завалилась на кровать прямо в одежде. Других нарядов, в том числе и ночных рубашек я с собой не взяла, а обыскивать сундуки не было сил. Веки отяжелели, тело быстро расслабилось, и я провалилась в глубокий сон без сновидений.
Разбудил меня глубокий, красивый женский голос. Я не сразу поняла, что мне говорят и вообще где нахожусь. С трудом разлепила глаза и сперва решила, что все происходящее прежде было лишь жутким кошмаром, потом понадеялась, что Кощей все же отослал меня обратно. Я села на кровати и огляделась. Нет, все та же светлица. Только передо мной стоит женщина. Не кикимора, а настоящая, человеческая. На вид ей около пятидесяти лет, довольно высокая, широкоплечая, с двумя длинными рыжими косами.
– Здравствуй, красна девица, – она широко улыбнулась, отчего веснушки заиграли на ее бледных щеках. – Я Любава, твоя помощница.
Не знаю даже, что больше всего меня поразило: наличие самого обыкновенного живого человека в Навьем царстве, веселая улыбка, задорный блеск в глазах Любавы или это привычное имя.
– Ты… человек? – на всякий случай уточнила я, поднимаясь с кровати.
Любава оказалась не просто высокой, а на целых три головы выше меня. Может, она поленица[1]? Мое замешательство не ускользнуло от нее. Помощница так весело рассмеялась, что я на секунду представила, будто мы сейчас находимся не во дворце Кощея – сердце Навьего царства, а в Лукоморье.
– Да, живой человек, – терпеливым и даже дружелюбным голосом ответила она, вдоволь насмеявшись.
– Я Злата, – представилась я в надежде, что теперь хоть кто-нибудь в этом дворце будет звать меня по имени.
– Знаю.
Любава оглядела меня с неким снисхождением и покачала головой.
– Одета ты не по погоде. Ну ничего, сейчас в баньке попаримся да принарядим тебя к пиру.
Моя голова трещала от целого роя вопросов. Я уже приоткрыла рот, чтобы задать первый, но помощница всучила мне мои же сапоги.
– Обувайся, после будем разговоры разговаривать. Времени у нас мало, уж солнце садится.
Я проследила за взглядом Любавы, устремленным к окну. Занавески она уже раздвинула, когда пришла будить меня. Я не удержалась и шагнула вперед прямо по холодному полу. Из моей светлицы открывался чудесный вид на закат. Никогда бы не подумала раньше, но Навье царство оказалось прекрасным, даже краше Лукоморья в самом расцвете природы. Нечестно, что все это досталось темному чародею, который наверняка даже не ценит того, что имеет и не смотрит с таким же восторгом на родные просторы.
Как только я натянула сапоги, Любава схватила меня под руку и потащила в коридор. Мы спустились по лестнице, вышли из дворца. Стражи у дверей снова не было. Оно и понятно, напрасная трата золота. Вряд ли найдутся желающие добровольно проникнуть в кощеев дворец, кроме редкого смельчака-богатыря раз в столетие. Но и того ждет неизбежная кончина. Когда мы отошли достаточно далеко, я обернулась на дворец. В закатном свете он и вправду выглядел куда более привлекательно.
В бане я словно заново родилась, будто чистая вода здесь обладала целебными свойствами. Никогда еще не чувствовала подобной легкости и бодрости. Я черпала воду из ушата и ковш за ковшом выливала на себя, наслаждаясь этим ощущением всеобъемлющей чистоты, пока в один момент не заметила что-то странное за печкой. Протерла глаза от воды и завизжала от страха. В клубах густого пара странное существо, похожее на худенького старичка с длинными, спутанными волосами и такой же седой бородой с любопытством разглядывало на меня. Вот тебе и Кощей, не успел жениться, а уже подглядывает! Даром что царь. Я замахнулась ковшом посильнее, кинула в прелюбодея, а сама бросилась прочь из мыльни в чем мать родила. В предбаннике столкнулась с ничего не понимающей Любавой. Она пыталась успокоить меня и добиться хотя бы единого внятного слова, но я могла лишь возмущенно мычать.
– Тт..там… Кощей, – процедила я, обнимая себя руками.
Помощница нахмурила брови, сунула мне сухое полотенце и приоткрыла дверь в мыльню. Я наспех прикрыла тело, с волос на пол тонкими струйками стекала вода. Сердце замерло, когда Любава бесстрашно подалась вперед, заглядывая за печку. Я огляделась в поисках оружия, которым можно было обороняться, и не нашла ничего лучше собственного сапога. Сжала голенище в руке и приготовилась атаковать, когда вдруг раздался оглушающей хохот моей соратницы.
– Кощ..Кощей…, – все смеялась она не в силах отдышаться и объяснить совершенно обескураженной мне, в чем дело.
Я нахмурила брови, пытаясь заглянуть в мыльню через ее плечо, но от Кощея уже и след простыл. Куда он делся?
– Банник-то наш теперь возгордится, царем себя возомнит, – все хихикала Любава. – Просто солнце скоро зайдет, вот он и выполз.
Я укуталась в полотенце, обиженно скрестив руки на груди. Кто ж знал, что это не Кощей вовсе. Я банников вживую отродясь не видела. Думала, сказки все это, непослушных детишек пугать.
– Ох и весело же с тобой, стоило ради такого тридцать три года жд… – радовалась Любава, но тут же осеклась, осознав, что сболтнула лишнего.
– Ты видела предыдущую невесту? – тут же подхватила я. – Где она? Она жива? Стала женой Кощея?
Она скривилась как от горькой редьки, схватила с лавки чистую одежду и сунула мне в руки. Мне пришлось отпустить полотенце, и оно тут же соскользнуло на пол, оставив меня вновь обнаженной.
– Ты одевайся пока, а я на улице подожду, – затараторила Любава. – Душно здесь.
Она выбежала из бани прежде, чем я успела хоть что-то из нее вытянуть. Значит, верно поступила, когда не стала расспрашивать Ягу о невестах. Не велено здесь это обсуждать. Я развернула красивый, но непривычный сарафан сиреневого оттенка.
– Даже рубахи нет, – проворчала, натягивая через голову сарафан на влажное тело.
Когда я вышла на улицу, солнце уже почти зашло за горизонт. Я плотнее укуталась в плащ от разыгравшегося весеннего ветерка, ведь мои волосы были все еще мокрые. Любава больше не заговаривала о прежних девицах, которые когда-то так же, как и я приехали сюда поневоле. Она сама перешла в наступление, стала расспрашивать о том, откуда я приехала, как мне жилось в Лукоморье. Я едва успевала отвечать на вопрос, как она задавала новый. Так мы и добрались до моей светлицы. Помощница оставила меня обсохнуть и немного отдохнуть перед тем, как она придет собирать меня на пир, про который тоже не удалось ничего разузнать.
За спиной тихонько захлопнулась дверь, и я снова осталась одна. Поначалу сумерки не беспокоили меня. Я все прекрасно видела и даже думать забыла о здешних нечистых обитателях. Но постепенно вечер клонился к ночи, и вскоре стало совсем темно. Хорош жених, насильно притащил в свое царство, не удосужился показаться, так еще и бросил одну во мраке.
– Хоть бы лучину зажгли! – вслух посетовала я и ахнула.
На потолке вдруг загорелись шарики яркого теплого света. Я задрала голову: потолки здесь были очень высоки. Встала на кровать, протянула руку вверх, но так и не смогла достать. В это мгновение вернулась Любава.
– Ты чего это делаешь? – нахмурилась она. – Вешаться вздумала? Ну-ка слезай немедля!
– Что это? – спросила я, не обращая внимания на ее указания.
Она с сомнением прищурилась, оценивая обстановку и облегченно выдохнула, когда поняла, что самоубийство в мои планы не входит. Не иначе, как головой за новую невесту отвечает.
– Колдовской свет, – гордо заявила она. – Царь наш придумал, светло как днем. Это тебе не лучина!
– Вот же… выдумщик, – я спрятала свою злость за натянутой улыбкой.
И какое чудесное совпадение, что свет зажегся, как только я того пожелала. Подслушивает сморчок. Только интересно: как? Может Любава все это время стояла под дверью и подслушивала? Я проследила за ее плавными, ловкими движениями, совершенно несвойственными такому крепкому, с виду неповоротливому телу. Говорят, будто какая-то нечисть умеет напускать морок. Возможно этот человеческий облик на самом деле мне чудится.
– Садись, заплетем твои волосы, – Любава протянула ко мне руку, а я невольно отшатнулась.
– Я и сама могу, – стала отнекиваться я, но настойчивая помощница все же ухватила меня за локоть и усадила на лавку спиной к себе.
Ее ладонь оказалась теплой, такой же, как у живых людей. Я облегченно выдохнула. По жилам нечистых кровь не бежит, потому и кожа их холодна, словно лед. А внушить такое нельзя.
– Если опоздаешь, Кощей недоволен будет, да и я получу.
Я чувствовала, как осторожно она перебирает мои волосы, заплетая длинную косу. На этот раз невестиной ленты избежать не удалось. Она была насыщенно-синей, в тон юбки и странной короткой рубахи, которой предстояло надеть на пир. Гладкая ткань струилась и переливалась в колдовском свете, и я зачарованно смотрела на наряд. Но ровно до тех пор, пока не настала пора одеваться. Я взвыла, скучая по привычным, удобным сарафанам. Пышная юбка мешала ходить, веревки, которые Любава затянула на моей спине, затрудняли дыхание и препятствовали любому малейшему движению, а слишком открытую грудь отчаянно хотелось чем-нибудь прикрыть.
– Твоя семья очень бедна? – спросила вдруг Любава участливо.
Я обернулась к ней, преодолевая сопротивление своего тяжелого наряда.
– С чего ты взяла?
– Несложно догадаться, – мягко улыбнулась она. – Ты явно чувствуешь себя неуютно в богатом одеянии.
Я насупилась, попыталась сложить руки на груди, но веревки сильнее сжали грудную клетку. Еще чего доброго не хватало, решат, что великодушный царь пригрел бродяжку. Пришлось объяснить, что у нас в Лукоморье такое не носят, и что даже у царицы наряды куда удобнее и краше этого платья. Но больше всего меня возмутило искреннее удивление на лице Любавы, когда я ей все объяснила. На ней самой-то был привычный лукоморский сарафан. Не удивлюсь, если эти нелепые наряды придумал Кощей для своих невест как очередную пытку. Наверняка он именно так и развлекается. Спускаться по лестнице оказалось еще сложнее, чем я ожидала. Любава все время причитала и тащила меня за руку вниз. Приходилось крепко цепляться за перила, чтобы не споткнуться о длинный подол. На каменной лестнице упасть было еще страшнее. Хотелось набрать полную грудь воздуха и облегченно выдохнуть, когда мы наконец спустились, но вдох замер на половине. Лучше бы Кощей использовал отраву, чтобы сгубить меня.
Мы остановились перед высокими дубовыми дверьми, ведущими в главные палаты. Изнутри журчащим ручейком лилась ласкающая слух мелодия – звуки свирели. Вдруг я содрогнулась всем телом, вспомнив свирель в ночь отбора. Возникло стойкое ощущение, что прекрасная музыка вновь окажется предвестником скорой беды. Любава в последний раз бегло оглядела меня с ног до головы.
– Пора, – заключила она, с усилием надавала ладонями на двери и шепнула мне на ухо тихо, почти беззвучно. – Не верь всему, что увидишь сегодня.
Не успела я опомниться, как в мою сторону устремились многочисленные взгляды. Последовал легкий, но настойчивый толчок в спину, и я вынужденно сделала пару шагов вперед. Затылок обдал прохладный поток воздуха: двери за спиной захлопнулись. Кощеевы гости тоже оказались обычными людьми. Похоже, в богатых палатах с высокими сводами собралась вся знать Навьего царства. Люди в нарядной одежде, между прочим почти такой же, как в Лукоморье, разглядывали меня с любопытством и… сочувствием? Кощей точно решил высмеять меня на своем пиру. А навий народ оказался не так уж и плох. Стол, укрытый красной скатертью, ломился от вкусных, еще не тронутых яств. Не все люди сидели за столом. Большинство танцевали или просто беседовали. Трон Кощея пустовал, скорее всего, он прятался среди гостей. Как гостеприимному хозяину дворца и жениху ему следовало поприветствовать невесту. Но ко мне никто не подходил. Даже стул для меня находился у противоположного конца стола. Он был не таким массивным, как царский, но все ж похожим на трон.
Я не могла вечно стоять у дверей, надеясь, что великий навий царь снизойдет до своей невесты. Сделала первый, осторожный шаг вперед. Теперь люди стали поглядывать на меня с опаской, словно я могла им навредить. Я не замечала, как с каждым последующим шагом их тревога усиливается, а темп мелодии ускоряется. Когда до самого центра оставалось не больше пяти шагов, пары, кружащие в танце, словно намеренно стали оттеснять меня назад. При этом они бросали на меня странные, предупреждающие взгляды. Это стало последней каплей в чаше моего терпения. Неужели они страшились мести? Но если тут и следовало кому-то бояться, то именно мне, попавшей в логово темного чародея! Я отступила назад. Все заметно расслабились, глядя, как тринадцатая лукоморская невеста, принимая поражение, отдаляется назад. Этого я и ждала. Когда они потеряли бдительность, я резко вильнула вправо и побежала вперед.
– Стой! – властно прогремел где-то слева надрывный мужской голос.
Обе мои ноги оказались в маленьком кругу, от которого во все стороны тянулись по полу длинные лепестки. Яркий колдовской свет вдруг замерцал и в одночасье без того натянутая атмосфера в палатах изменилась. Я почувствовала это раньше, чем смогла заметить. Все произошло за какой-то короткий миг. Я обернулась на тот самый голос и увидела, как ко мне спешит… чудовище. Взгляд его красных глаз горел огнем ненависти, а руки с острыми когтями протянулись вперед, желая вцепиться в нежную кожу моей шеи.
[1]Воительница.
