Денис Владимирович Пилипишин
Постигающий тайну
К станции они приехали за несколько минут до прибытия электрички. Геннадий поднялся вместе с Машей на платформу. Говорить было не о чем. Он не предложил Маше обменяться контактами, так как встреча вне турбазы могла бы означать развитие не разовых, а устойчивых отношений, что в планы Геннадия не входило. В свою очередь, Маше было неудобно за свое вчерашнее состояние, и особенно за то, что Геннадий таскал ее блевать в туалет, и она тоже не намекала на это. Сказав подобающие слова о том, как ему приятно было познакомиться, Геннадий подсадил Машу на высокую ступеньку тамбура, двери за ней с шипением закрылись и зеленый электропоезд двинулся в сторону Москвы.
Геннадий, в свою очередь, двинулся к парковке. Его с новой силой охватили сомнения. «Ну не может этого быть! Что я, с ума что ли сошел? Наверняка сон приснился! А записка? Записка пока оставалась единственным материальным фактом… Что с ней делать?»
На выезде дорогу ему перегородил развозной фургон с большим рекламным постером на боку. Фургон двигался поперек в какой-то проезд, но в нем замешкалась другая машина, и он остановился. Вынужденный тоже остановиться, Геннадий от нечего делать стал рассматривать рекламный плакат. Яркие белые буквы на темном фоне возвестили: «Ночной диско-бар «Лунная Сила»: танцы до утра! Музыка! Караоке!» Далее размещались различные картинки, иллюстрирующие, как хорошо проводить время в этом баре, а завершал плакат гордый лозунг: «Кир во время Луны! Не упусти свой шанс!»
«Синхронизм!» – вздрогнул Геннадий, и вновь погрузился в свои мысли. Судя по всему, задумался он довольно крепко – фургон уже убрался, но Рено Геннадия продолжал стоять на месте, и только нетерпеливый гудок сзади заставил его продолжить движение.
К моменту его возвращения, большинство друзей уже собралось. В монастырь поехали на трех машинах. Недалеко от входа обнаружилась удобная парковка, а на самом входе их вдруг остановил привратник.
– Стоп ребята! Я вижу у вас фотоаппараты!
– А что, разве нельзя фотографировать?
– В принципе можно, но только с благословения настоятеля.
– А сложно сейчас найти настоятеля?
– Искать не нужно. Настоятель уже дал свои благословения – привратник указал на свою будку, чем-то смахивающую на собачью, только повыше. Там за стеклом желтели какие-то бумажки. Одно благословение на один фотоаппарат. Стоимость – сто рублей!
Пришлось раскошеливаться. Увидев деньги, привратник проявил любезность, и даже помог закрепить бумажки на ремни фотоаппаратов – у полосок имелся самоклеящийся конец, что позволяло склеить кольцо, которое издалека сигнализировало служителям – фотографируют не за просто так, благословение получено. Попутно Геннадий заметил – учет в монастыре поставлен хорошо. Про каждое благословение привратник сделал в журнале отдельную запись, трижды начертав – «Благословение – 100 руб.». Правда, заплатили они 400 рублей, за четыре фотоаппарата.
Следующая остановка вышла более приятной. Увидев у входа озирающуюся по сторонам группу, явно пришедшую с туристическими целями, к ним подскочила женщина неопределенного возраста, представившись экскурсоводом. Их количества хватало на групповую экскурсию, и не требовалось ждать, когда наберется еще народ, поэтому они с удовольствием согласились.
Экскурсия вышла интересной. Может и не все из рассказанного являлось правдой, но представление об истории монастыря, его архитектуре, зодчих, иконописцев у Геннадия сложилось вполне цельное. Под конец экскурсовод привела их к какому-то ларьку, где продавали сувениры, порекомендовав купить что-то на память, причем именно в этом ларьке, т.к. продавцы других вели нечестивую жизнь, а значит, тень их энергетики оскверняла освещенные предметы. Этого же продавца она знала лично и за него ручалась. После покупок она порекомендовала немного помолиться самостоятельно.
Молиться Геннадий не пошел, ибо не знал, о чем сейчас говорить: наболевшее он уже изложил письменно, и даже получил ответную реакцию, пусть и в довольно неожиданной форме. Следующее обращение в нем еще не созрело. К тому же, Лунная Богиня велела теперь обращаться к Ней, а не прямо к Нему. Поэтому, предложив друзьям встретиться у машины, он погулял немного по территории, забредя при этом в какой-то закоулок, откуда его довольно грубо погнали монахи, а затем, уже ближе к воротам, остановился на возвышении. Оттуда открывался прекрасный панорамный вид на территорию монастыря. Сделав несколько снимков главного храма и часовен, он какое-то время просто любовался открывавшейся картиной. И тут странное явление настигло его.
Небесные полушария как бы подались в стороны, подобно сдвижным дверям, и сквозь открывавшееся пространство небо залил закатно-розовый свет. Осветив монастырь, свет вошел и в Геннадия, пронзая одежду и тело насквозь. И удивительные ощущения пришли вместе с ним. Хотя никакого конкретного образа Геннадий не наблюдал, но наиболее точно свои ощущения мог бы передать словами «увидел Бога». А скорее, он Его почувствовал. Мощный импульс словно сдвинул точку восприятия, и бесконечная радость, любовь и доброта влились в него, настолько пронзив и заполнив все его существо, что на время он сам как бы стал ими. В этот момент Геннадий на физическом уровне понял фразу «Бог есть любовь», попутно осознав, что ранее отнюдь не понимал ее. Это действительно была любовь – любовь, не знающая условий, всепрощающая, всеохватная… Наслаждением было находиться в ней, к тому же одновременно Геннадия покинули все страхи, проблемы и напряги. Он ощущал себя единым с Богом, знал, что он навеки спасен, что его ожидает царствие небесное, и ему не о чем беспокоиться, нечего бояться и не на что обижаться. Геннадий отставил размышления и просто отдался потоку нахлынувших чувств, подняв лицо к небу.
Опустил взгляд он лишь тогда, когда интенсивность этого удивительного потока стала спадать. В этот момент взгляд его упал на лежащий внизу монастырь, и Геннадий удивился снова. Какой контраст! Какими чуждыми этому божественному свету казались теперь монахи, сколько зла, нетерпимости и высокомерия виделось в них! В буквальном смысле на фоне розового Божественного света они представлялись теперь сырой, черной тенью!
Когда необычное откровение схлынуло, Геннадий, пораженный пережитым, остался стоять на своем месте, никуда не двигаясь, словно продолжая рассматривать архитектурные особенности монастыря. Потом он медленно пошел к парковке.
Времени видно минуло достаточно – только он собрался сесть в машину, появились его друзья. К удивлению Геннадия, они несли несколько объемных полиэтиленовых пакетов с православной символикой.
– Вы что, сувениров мешок накупили? – недоуменно спросил он.
– Не совсем! На выходе домотался бородатый дядька, говорит тут где-то в деревне есть специальный монастырский цех, там они вино делают, и квас еще. Приставучий, как цыган! Ну мы не устояли и купили по несколько бутылок того и другого!
Попробовав квас по возвращении, все поняли, что такого кваса можно было брать и больше – уже очень хорош! А вот вино ко двору не пришлось. Бухла и так имелось достаточно, к тому же возникали сомнения по части его качества – кто знает, из чего его бодяжили монахи. Поэтому вино решили залить в кальяны вместо воды и курить через него специальный табак. Короче, второй вечер тоже прошел вполне весело. Разве что никаких мистических событий уже не случалось. Единственный оставшийся без пары Геннадий, как следует наевшись, не стал полуночничать и сразу после бани пошел спать, в результате чего из всей компании он также оказался единственным, кто во время отдыха действительно отдохнул.
В воскресенье до Москвы добрались без происшествий. А с понедельника началась обычная жизнь. Хотя уже не совсем обычная – восприятие мира у Геннадия стало меняться. Когда он всесторонне обдумал и осознал произошедшее с ним на базе отдыха и в монастыре, то ощутил мощный прилив радости и благодарности за то, что Бог откликнулся на его мольбу. А вместе с этим стало меняться и его восприятие повседневной жизни. Словно на затянутом тучами небе его судьбы открылся вдруг просвет, и в него хлынули солнечные лучи. Собственное положение не казалось ему более совсем безвыходным и тупиковым, появилась надежда.
Конечно, как и ожидал Геннадий, чувственный экстаз позже приутих. Однако, и этого он уже не ожидал, ощущения радости и благодарности сохранились, то и дело внезапно появляясь по разным, даже незначительным поводам. Утром он шел умываться и его радовал приятный запах геля для душа, выходил на улицу – и радовался красоте осеннего пейзажа. Пошел первый снег – он с радостью встречал и его.
Радовали и совершенно привычные вещи – что он ездит на работу на машине, что машина легко заводится, что он так точно и умело управляет ей. Геннадий снова стал читать лекции с воодушевлением, как когда-то, с удовольствием работал со студентами, и даже с удовольствием заполнял тупые отчеты по заданию зам. завкафедрой, которые всегда (и не без основания) считал бездарной тратой времени из-за институтской бюрократии. Одновременно его перестали раздражать многие вещи – например, жлобы на московских дорогах и прочие малоприятные особенности, которые отличают российский быт от западного. Геннадий удивлялся сам себе – и что мешало ему раньше смотреть на мир точно также? Ведь в жизни ничего не изменилось, изменился только его взгляд.
Впрочем, в жизни тоже стали появляться пусть не судьбоносные, но приятные события. Во-первых, внезапно стало известно об изменении расписания, в результате чего занятия с субботы распределялись по рабочим дням. Соответственно, суббота стала для Геннадия выходным и теперь он мог посвящать ее научной работе. Во-вторых, сразу два журнала – один глянцевый, а другой обычный, академический, опубликовали зависшие почти на полгода статьи Геннадия. В-третьих, коллега с кафедры истории вернула ему ценную книжку, о которой сам он уже и позабыл. Эти маленькие радости придали жизни определенную дружелюбность и теплоту – как бы в ответ на изменившееся отношение Геннадия. Он размышлял – простые ли это случайности или так проявляется обещанная Лунной Богиней поддержка. Конечно, в случайности он не верил и без Лунной Богини, но все же сила консервативного разума сковывала его, пытаясь найти земное объяснение. Окончательно он убедился в том, что в его жизни приоткрылась мистическая дверь, лишь получив обещанные Чудотворные талоны.
Геннадий опознал их не сразу. Просматривая почту в промежутках между занятиями, он обнаружил письмо от какой-то фирмы и подумал, что это спамерская реклама. Хотя с тех пор, как он вместо российской электронной почты стал пользоваться сервисами google, спам практически исчез, будучи отсекаем достойной системой автоматической фильтрации. Чтобы по ошибке не пропустить нечто важное, Геннадий открыл письмо. Оказалось, это промо-акция детских товаров. К пространному описанию прилагался файл – сине-голубая страница, из которого надлежало вырезать три «Купона на чудо», распечатать их и принести на ярмарку. При покупке взамен каждого купона обещали выдать подарок. Геннадий сначала хотел было переслать сообщение своей сестре – раз та все равно покупает товары для дочки, может и пригодятся, но лишь заметив в правом верхнем углу изображение смеющегося полумесяца догадался, что может быть истинным адресатом послания является он сам.
Переслав все же сообщение сестре, он сохранил файл на флэшку и улучив момент, распечатал на институтском цветном принтере комплект купонов на полгода вперед. Теперь следовало опробовать купон в действии – загадать желание.
С желанием возникли трудности. Глядя на синюю бумажку, якобы обладающую чудотворной силой, Геннадий никак не мог придумать, чего бы такого попросить. Слишком большое просить боязно, начинать стоило с чего-то привычного и осязаемого. В то же время, не подобало и тратить талон на мелкое событие. Что именно ему сейчас нужно, не приходило в голову. Вроде все и так есть. Разве что поездка в Италию – но ее Лунная Богиня уже гарантировала, и глупо отправлять заказ на уже обещанное.
Тогда Геннадий решил попросить денег. Но обнаружил, что просто так на деньгах сконцентрироваться не может – без привязки к чему-либо они представлялись малоощутимой абстракцией. Тогда он зашел с другой стороны. Всю прошлую зиму он слегка подмерзал, т.к. носил старые ботинки, которые давно вытерлись, и потрепанный пуховик. Нормальной шапки у него тоже не было. По факту, теплая зимняя одежда ему требовалась не особо, т.к. он всегда и всюду ездил на машине. Но в то же время очевидно, что всякое в жизни случается и понадобиться она могла. Поэтому Геннадий решил оформить заказ на комплект одежды.
Писать заказ, как он знал, требовалось в совершенном времени. Отточив формулировку на черновиках, на задней стороне талона он вывел: «Мне выдали достаточно крупную сумму денег, на которую я купил теплую куртку, зимние ботинки и меховую шапку». Уже собравшись скрепить заказ подписью, Геннадий вспомнил, что забыл про шарф. «Ладно, Бог с ним! – подумал он. – Хотя… Шарф-то все же у меня совсем тоненький…» Покрутив талон туда-сюда, он воспользовался свободным местом и дописал: «И еще шарф теплый». А потом добавил: «И свитер хороший. Спасибо!». Поставив подпись после заказа, он на всякий случай расписался еще и на лицевой его стороне, и завтра же опустил в шредер на кафедре, замаскировав ненужными бумагами.
Какое-то время жизнь тянулась обычным чередом, но с той немаловажной разницей, что внутри себя Геннадий продолжал отмечать все новые изменения. Изменения эти были существенными и, как и раньше, касались его отношения к миру. Причем в отдельных случаях они перекликались с предыдущим опытом. Например, когда-то некий историк-атеист прочитал пространную лекцию о временах Иисуса, призванную доказать, что хотя сам Иисус вероятнее всего и существовал, но никоим образом не был Богом, а представлял собой рядового лидера секты, каких в те времена существовало множество. Потом, с точки зрения историка, другие секты канули в лету, а эта, стараниями ее последователей и просто за счет везения, осталась в веках. Дальше историк довольно убедительно расписал, как, откуда и почему возникают все идеологические и теологические конструкции христиан, продемонстрировав их вполне земные и прозаичные корни. Будучи качественной и высокопрофессиональной, лекция показалась Геннадию убедительной, и он даже проникся доверием к этим идеям. Но когда некоторое время спустя оказался в храме, перед ликом спасителя, то неожиданно почувствовал себя сиртоливо. Если все учение о спасении человечества – всего лишь сектансткие выдумки, если Иисус – всего лишь человек, то как-то одиноко и безнадежно сразу становилось в жизни. Нет пути, нет истины, не на кого надеяться, да и спасения тоже нет… В таком ракурсе мир представлялся отчужденным и враждебным, а жизнь в немалой степени утрачивала свою привлекательность. Это опустошительно-разочаровывающее ощущение совсем не устраивало Геннадия, и он, вспомнив мысль философа Дэвида Юма о том, что если уж мы все равно должны пребывать во власти иллюзий и ошибок, то предпочитаем, чтобы они были естественными и приятными, отринул атеизм и остался верующим. Да, пусть мы не знаем, есть ли Бог, но жить легче, если на этот вопрос отвечаешь положительно.
Примерно то же самое ощущал Геннадий и сейчас. Одно дело, когда ты один на один с миром, и совсем другое, когда ты знаешь, что Единый и Всемогущий Бог – есть, и что Бог этот светел и чист, ибо суть любовь. И уж совсем восхищало то, что этот Бог не просто есть где-то там, незнамо где, а все время находится рядом, готовый выслушать и поддержать, и даже в самом человеке есть частица Бога. Истины Лунной Богини, подкрепленные его собственным переживанием в монастыре, создавали внутри Геннадия определенное видение, или, если угодно, веру. И эта вера придавала ему сил.
Та же самая жизненная реальность, те же самые события, омытые осознанием того, что любящий Бог существует и в каждый момент готов тебя услышать, меняли ощущение и восприятие жизни, словно вместо пустоты появлялась вдруг надежная опора и базис. Геннадий ощущал, что в нем зародилось и неуклонно растет доверие к Богу, а вместе с ним приходит и доверие к жизни. А еще он преисполнился чувством благодарности, ведь на его письмо откликнулись, вызвались ему помочь! Параллельно этому внутри него одновременно возникало и смирение, выражавшееся в принятии текущих обстоятельств жизни, и спокойная уверенность, что он может эти обстоятельства изменить так, как захочет, и скоро обязательно изменит. На этом фоне такая мелочь, как быстро исполнившийся заказ по «Купону на чудо» выглядела дополнительным подтверждением верности выбранного пути.
Надо сказать, заказ исполнился вполне прозаическим образом – в коммерческом вузе, где Геннадий числился на полставки, ему вдруг начислили мощную премию. Как и еще нескольким сотрудникам. Обычно премии если и давали, то под новый год, а никак не в начале осеннего семестра. Но в этот раз вышло иначе. В чем таилась материальная причина Геннадий выяснять не стал. Может начальство действительно решило поощрить хороших преподавателей, может обнаружило в бюджете избыток средств и решило их постепенно выплатить на премии, в том числе и себе любимому, пока большое вышестоящее руководство не успело наложить на них лапу… Так или иначе деньги на одежду у Геннадия появились, и даже оставалось на обмытие обнов.
Признаться честно, Геннадий радовался весьма. И не столько деньгам – в конце концов, на одежду у него набралось бы и без премии. Его радовал сам факт свершившегося чуда – когда вот так, легко и просто исполняются его желания. Было в этом что-то воодушевляющее!
Огорчительный момент правда тоже был: Лунная Богиня обещала ему Италию, а поездка не состоялась. Конференция стартует на следующей неделе, и отправится туда блатной, это решено окончательно – он уже включен в список участников, забронирована гостиница, куплены билеты… Здесь тоже в первую очередь огорчала не сама потеря поездки, а не исполнившееся обещание Лунной Богини. Ведь он ей поверил! Что, значит и Боги не вполне совершенны?
Поразмыслив над этим, Геннадий решил, что наиболее достойным ответом несостоявшейся командировки станет усиленное отмечание премии. «Нечего демонстрировать пораженческих настроений! Что бы ни происходило, буду укреплять в себе настрой победителя! Пойду в ресторан! – сказал он себе. – Осталось только найти с кем!»
Но искать не пришлось. Когда в следующем перерыве Геннадий шел курить, на лестнице он встретил Гришу, подвизавшегося на той же кафедре.
– Получил кое-что? – с заговорщическим видом спросил Гриша.
– В смысле это… – задумался Геннадий. Руководство строго запрещало им обсуждать и разглашать размер своих зарплат и премий, кроме того, даже сам факт выплаты ему премии мог бы показаться обидным тем, кому ее не назначили.
– В смысле да! – угадал его сомнения Гриша. – Я твою фамилию в списке видел, когда в приказе расписывался. – Колонку с суммами там прикрыли листком, а фамилии торчали!
– Ага! – подтвердил Геннадий. – И ты?
– И я! – радостно заулыбался Гриша. – Может пивка попьем? Еще в прошлом году собирались!
Собирались они действительно еще в прошлом году. Гриша был исключительно интересным собеседником, обладавшим неординарным мышлением и глубокими познаниями в разных сферах. Геннадий всегда с удовольствием читал его статьи и общался с ним. Правда на работе много не пообщаешься, отсюда и возникла идея про пиво.
Геннадий предложил сходить в хороший пивной ресторанчик, располагавшийся рядом с его домом, уточнив, что если Грише там не понравится, то легко пойти в другое заведение, которых вокруг довольно много – удобно все же жить в центре! Мероприятие назначили на вторник – главным образом потому, что в среду оба они работали во вторую смену и можно было хорошо отоспаться.
Ресторан превзошел ожидания, причем не только Гриши, но и самого Геннадия, который ранее уже не раз посещал это заведение. Таким образом, духовная беседа проходила на фоне достойного материального сопровождения – холодное пиво в больших запотевших кружках, сочные жареные куриные крылышки с соусом «барбекю», хрустящие сырные шарики с нежнейшим сыром внутри и, наконец, запечённая свиная рулька нехилых размеров весьма порадовали друзей.
Вдоволь насладившись едой, пивом, и интеллектуальной беседой, они расстались только поздним вечером. Гриша плюхнулся в желтое Яндекс-такси и отправился в свое Измайлово, а Геннадий прошел пару сотен метров пешком и оказался у себя дома. Будучи абсолютно уверен, что больше не может ни есть, ни пить, он собирался скорее лечь спать, однако включив радио и попав на интересную передачу «Эха Москвы» дослушал ее до конца, заодно употребив при этом оказавшуюся под рукой бутылку «Старого мельника», что было явно излишним. Спать он отправился уже во втором часу, не собираясь завтра просыпаться раньше одиннадцати.
Но около восьми утра его разбудил настойчивый телефонный звонок. Нащупав рукой телефон на тумбочке, Геннадий посмотрел на экран и увидел, что звонит заведующий кафедрой. Это не предвещало ничего хорошего.
Тут нужно сказать, что изменения в восприятии мира, которые начались у Геннадия после контакта с божественной сферой, влекли и изменения в поведении. В частности, он почти перестал раздражаться по мелочам – новое состояние одухотворения располагало к терпимой и снисходительной реакции, исполненной мудрости и понимания. Тем не менее, в порядке исключения, прежде чем снять трубку он гаркнул на всю комнату:
– Сука!!! – ибо ожидал, что сейчас тот попросит его срочно подменить очередного заболевшего преподавателя. Затем, прокашлявшись и сотворив на лице любезную улыбку, принял звонок, произнеся:
– Доброе утро, Петр Моисеевич!
– Доброе утро, Гена! Не разбудил? Ты в порядке? Здоров? Что у тебя с голосом?
– С голосом? – удивился Геннадий. – А что с ним?
– Басовит весьма голос твой! Не простыл?
– Да вроде нет. А голос, видать, спросонья. Мне ведь сегодня к двум в институт, так что я сплю еще.
– Спать сейчас не время никак! Быстро поднимайся и езжай скорее на кафедру!
– А что такое?
– На конференцию хочешь?
– На конференции всегда интересно! А на какую?
– Да все на ту же, в Италии! У тебя как раз шенген открытый есть, и тематика тебе близка!
– Спасибо, Петр Моисеевич, весьма буду рад! А что, появилась возможность двоих от кафедры направить?
– Да нет, какой двоих! Нам все статьи пообрезали! Ты вместо Ивана поедешь! Он заболел… В больницу попал… В склифосовского…
– Надо же! А что случилось?
– Я сам деталей не знаю, говорят с хачами на дороге вчера вечером повздорил, и те его отдубасили! Так что ты давай, просыпайся и скорей с загранпаспортом сюда – надо написать письмо в Оргкомитет о замене участника, авиабилеты поменять, и бронь отеля на тебя переписать – это тоже через Оргкомитет делается, они вызвались помочь с расселением, и мы воспользовались предложением. Ну если ты, конечно, готов ехать.
– Я готов конечно, Петр Моисеевич, спасибо за доверие! Постараюсь быть к девяти!
– К девяти не обязательно, к десяти можно – ты ведь знаешь, как у нас народ на работу ходит! Не беспокойся, я дам распоряжение девочкам, тебе помогут, успеем переоформить!
– Благодарю Вас, Петр Моисеевич!
– Черт возьми! – продолжил Геннадий рассуждать вслух, когда повесил трубку. – Не обманула ведь! А я-то думал! Действительно маловерный! Ну это круто! Главное теперь, чтобы переоформить успели! И что это с Иваном случилось? Поспрашиваю на кафедре! – закончил он мысль и вскочил с кровати.
Что случилось с Иваном он выяснил лишь много позже, когда тот сам рассказал ему, выйдя из больницы. В тот вечер Иван ехал от подруги по левому ряду на своем новом джипе, а тонированная «девятка» спереди двигалась медленнее, чем он хотел. На мигание ксеноном и разраженные гудки она не реагировала и никак не уступала ему дорогу. Тогда он обогнал «девятку» справа, в назидание несколько раз резко затормозил перед ней и умчался вперед. Но впереди оказалась пробка – несмотря на позднее время она образовалась из-за аварии, и там «девятка» настигла его. Из нее выскочили трое лиц кавказской национальности и предложили выйти поговорить. Здесь Иван совершил главную ошибку – будучи уверен в своем превосходстве, он тоже вышел из машины. Разговор получился скомканным. Вслед за вопросом «До фига ли ты о себе думаешь?!» последовал удар сзади чем-то тяжелым, причем сам Иван глядел на спрашивающего и даже не разобрал, кто его ударил. Он упал, после чего его стали ожесточённо пинать ногами все трое. Потеряв сознание, очнулся он уже в скорой.
Хотя дело происходило на оживленной улице, формальных свидетелей инцидента не нашлось. Адвокат вообще не советовал обращаться в правоохранительные органы, утверждая, что у черных там все схвачено, и с ними все равно ничего не сделаешь – такой уж в России порядок вещей.
Но это все было потом. Через сорок минут, посвежев после мощного душа, Геннадий дул в свой алкотестер, проверяя, выветрились ли следы вчерашнего возлияния, еще через полчаса входил в кабинет заведующего кафедрой, а ранним субботним утром пристегивался оранжевым ремнем в самолете аэрофлота, попутно размышляя о поворотах своей судьбы.
Поскольку изначально поездку формировали под блатного, Геннадию достались все его привилегии – он вылетал ранним утром в субботу, хотя мероприятия конференции начинались в воскресенье, да и то формальным ресепшеном в 18.00, обратный рейс был в середине дня в пятницу, хотя конференция заканчивалась в 12 в четверг… Ему самому никто бы не позволил летать по такому графику – уж он точно поехал бы в воскресенье, если не в ночь на понедельник, и в четверг пришел бы на завершающую часть с чемоданом, выселившись из отеля, чтобы потом сразу бежать в аэропорт… Так что в итоге вышло даже лучше, чем он мог мечтать.
Геннадий откинулся на ярко-синюю спинку сиденья и, протянув руку, подкрутил колесико вентиляции, направив поток свежего воздуха себе в лицо. Самолет слегка качнуло – это его дернул назад тягач, оттаскивая от пассажирского рукава в Шереметьево. Вот проснулись турбины и они уже сами поехали по рулежной полосе, слегка постукивая колесами по бетонным стыкам. В очереди на взлет пришлось постоять, но не слишком долго, и скоро они взмыли в воздух и вошли в низкую облачность. Земля исчезла из вида.
Спешно готовясь к отъезду, Геннадий действовал скорее автоматически. И только теперь, расслабившись в самолете, он по-настоящему понял, что чудо произошло и он действительно летит в Италию.
«Похоже, в моей жизни состоялось подлинное мистическое прикосновение! – подумал он. – Надо как следует поблагодарить Лунную Богиню, когда прибуду в отель!».
