Дикий Носок
Расходный материал
***
Все складывалось неплохо. Старуха сделала свой ход и проиграла, и теперь Взломщик точно определился, на кого сделать ставку. Загвоздка состояла лишь в том, что Старуха была очень плоха. Даже с учетом того, как он её отделал, слишком плоха. От нескольких ударов ногами в живот еще никто не умирал, ей же не сто лет, в самом то деле. Если Старуха не очухается, то возможны неприятности. Превышение пределов самообороны – та еще волынка.
Мы не в США, где стреляют направо и налево, в любого кретина, сунувшегося в твой дом или поднявшего на тебя руку. У нас самооборона сродни предумышленному убийству. И сроки соответствующие. Вы ударили чугунной сковородой по голове скотски пьяного мужа, который грозился выкинуть Вас с балкона и тащил туда за волосы? Перебор. Он же Вас не бил, а всего то держал за волосы. В данном случае Вы могли тащить его обратно, и неважно, что весит он вдвое больше. А так он, несчастный, получил сотрясение мозга. Да, того самого, который он уже давно пропил. А Вы получите обвинение в нанесении телесных повреждений. Грозился убить? Вот убьет, тогда мы его, конечно, посадим. Обязательно.
Взломщик был уверен, что Маша сможет ему помочь. Она ведь многое может. Даже сама, наверное, ещё толком не понимает. У нее – эта способность, у него – прах. Отличное начало для совместной жизни и взаимовыгодного сотрудничества. Даже жениться можно. Бабы от этого сразу глупеют и покладистыми становятся. Так, пожалуй, вернее будет – сначала жениться, а потом козырь, прах то бишь, из рукава вынуть.
Он привычно нажал кнопку звонка и прислушался к шагам за дверью. Один, второй, третий, лязг замка.
«Где прах моей матери?»
***
Маша бледная, натянутая, точно струна, с сухими жесткими глазами стояла в дверях.
«В целости и сохранности,» – спокойно заверил её Михаил, трезво оценив обстановку. – «Не волнуйся. Может быть, поговорим дома?»
После секундного замешательства Маша посторонилась и дала ему войти. Он, не торопясь, снял куртку, тяжелые ботинки и прошел на кухню. Маша молча последовала за ним и стала в дверях с обличающим видом.
«Маша, ты же умная женщина,» – начал он. Маша тут же невежливо фыркнула. Общеизвестно, что если тебя называют умной женщиной, то считают полной дурой, падкой на лесть. Это аксиома. Миша, кажется, понял свою ошибку и зашел с другой стороны: «Я решил, что у меня он целее будет. Так или иначе Старуха нашла бы способ его позаимствовать. И ты могла пострадать при этом, и Лиза. А так я взял удар на себя.»
«Тоже мне, благородный разбойник!» – снова фыркнула Маша. – «Ничего ты не взял. Она меня чуть не убила в туалете.»
«Но ведь не убила же,» – резонно возразил Миша. – «Я больше не позволю ей причинить тебе вред, Машунь.» И сделал попытку приобнять любовницу. С таким же успехом он мог приласкать фонарный столб – жестко, шершаво, непреклонно.
«Откуда ты вообще узнал про контейнер с прахом? Ведь эту часть истории я тебе никогда не рассказывала,»
«Тетрадку прочитал. Помнишь, в ту ночь, что я впервые остался у тебя, ты сидела на кухне? Я проснулся уже под утро, а ты сидишь там, как примороженная, ни на что не реагируешь. Я тебя спать уложил, ты отключилась, будто у тебя шнур из розетки выдернули, а я почитал тетрадку, что ты на столе оставила.»
Маша недоверчиво нахмурилась. Объяснение выглядело вполне логично. Но она никак не могла вспомнить, неужели она действительно оставила тетрадь на столе?
«А как ты догадалась, что это я?»
«По мальчику.»
«Какому мальчику?»
«По фамилии Михайлов, с четвертого этажа, из пятнадцатой квартиры. Тому мальчику, который любит открывать дверь подъезда ногами и едва не расплющил нас как-то. Ты его готов был убить тогда, но сына в нем почему-то не признал. И я, дура, только вчера сообразила.»
«Мой косяк,» – усмехнувшись, согласно кивнул Михаил.
«Значит, Старуха наняла тебя убить меня?»
«Машунь, к чему такие страсти? Если бы я хотел тебя убить, сделал бы это, когда нашел на полу в подъезде после нападения Деда Мороза. Да и раньше возможностей было предостаточно.»
«Что ты тогда там делал?»
«Присматривал за тобой.»
«Или, точнее, присматривался ко мне. Выбирал к кому прислониться: ко мне или к Старухе?» – осенило Машу.
Разговор приобретал все более неприятный и неконтролируемый оборот, как некстати случившаяся диарея у застрявшего в лифте бедолаги. Проснувшаяся Машина сообразительность выпирала, будто ржавый гвоздь, и мешала повернуть беседу в нужное, спасительно-благодарственное русло.
«Ну брось, Машунь! Я сумею тебя защитить. Старуху на километр не подпущу. Нам ведь хорошо вместе. А это главное,» – прошептал Миша, сделав еще одну попытку приобнять подругу.
«А ведь ты убить её хотел там, в туалете,» – не обращая на него внимания выдала Маша, размышляя вслух. – «Чтобы она не сказала мне о тебе. Зубы выбил.»
Ну вот, опять двадцать пять. Маша смотрела на него, словно на крысу, шмыгающую по обеденному столу – с ужасом, отвращением, гадливостью и неким любопытством. Наверное, так смотрит на поднадоевшего мужа, застигнутого в постели со слащавого вида особью мужского пола, внезапно вернувшаяся с курорта супруга. И смех, и грех. Непонятно, то ли скандал закатить на радость соседям, то ли замять все без лишнего шума, загнав презренного изменника поглубже под каблук. Ладно, рога наставил, дело житейское, с кем не бывает. Да и невелика потеря, если уж на то пошло. Но с мужиком? Тут о всеобщем сочувствии можно забыть. Она станет просто посмешищем.
«Господи, и я с ним спала! Еще вчера я считала его простым и надежным, как железобетонный забор. Как я могла быть такой дурой! Сто раз права была Наташка. Пустила в дом неизвестно кого. Может быть, это и правда он меня по голове шандарахнул? Да нет. А вот …»
«Это ты толкнул меня под машину? А с лестницы?»
Маша пристально посмотрела любовнику в глаза и испугалась. Она вдруг осознала, что в квартире с ним одна, и он, в отличии от нее, спокоен и хладнокровен, как всегда. Боевой настрой поник и увял, как не политая вовремя редиска. Не отводя глаз, Маша попятилась и, сделав пару осторожных шажочков, оказалась в прихожей. Миша по-прежнему неподвижно стоял у окна, сложив на груди мускулистые руки. Маша сама себе сейчас казалась похожей на одну из обезьянок, стаю которых гипнотизировал удав в старом советском мультфильме про Маугли. Удавом, безусловно, был Миша.
Маша стремглав рванула по коридору. До входной двери было всего то три-четыре шага. Повернуть вертушку замка, и она на свободе и в безопасности. У самой двери её перехватили сильные руки и оторвали от пола. Маша вцепилась в цепочку на двери, будто в спасательный круг. «Цзинь» и вырвала её с мясом. Брыкаясь, точно дикий ишак, зажатая в тисках Маша чувствовала свое полное бессилие. Недолго думая, она наклонила голову и впилась зубами в волосатую руку. В кино этот прием всегда срабатывает Но то ли зубы у Маши были не такими острыми, как у Майка Тайсона, то ли рука у Миши была существенно плотнее, чем ухо Эвандера Холифилда. Она, конечно, оставила отпечаток своих зубов, но и только. Еще неизвестно, кто из них пострадал больше. Машины зубы ломило так, будто она грызанула железные перила.
Именно такую картину и застал Коржик, заехавший лично переговорить с Машей о смерти её тетки, скончавшейся этим утром в больнице.
***
День у майора Коржакова выдался хлопотным и суетливым. Преставившаяся жившая этажом выше Маши старушка отнюдь не упокоилась с миром. Едва ли она планировала превратиться в зловонный кисель, будучи упакованной в герметичный чехол от шубы по меньшей мере последний месяц по заверению экспертов. Похоже, почившая гражданка Шебутная Галина Степановна была одинока и жила затворницей, потому что за это время её никто не хватился. Беспокойство проявила лишь почтальон.
Профессиональный нюх, резко обострившись, подсказывал ему, что этот возможно прошлогодний, порядком стухший труп как-то связан с Наташкиной подружкой. Поэтому и зашел побеседовать с ней лично. К двери майор подошел ровно в тот момент, когда в нее с другой стороны ломанулась Маша. Шумная возня в квартире майора изрядно обеспокоила, а потому он вломился в нее, распахнув дверь ногой, благо Маша успела таки повернуть вертушку замка. Открывшаяся картина вполне соответствовала тревожным ожиданиям: отчаянно дрыгающая ногами, мычащая и грызущая мускулистую руку Маша и здоровяк, надежно перехвативший её сзади. Расценив происходящее, как захват заложника, Коржик ринулся в бой.
Через полчаса, сидя на кухне и держа пакет с мерзлыми сосисками у стремительно наливающейся багровым скулы Машин спаситель, все еще кипятясь, словно забытый на плите чайник, выговаривал пришивающей к его рубашке вырванные с мясом пуговицы хозяйке, какая она безответственная, глупая, наивная и т.д. и т.п. Что уж от нее то он никак не ожидал. Чувствовавшая себя дурой и без посторонних напоминаний Маша благоразумно молчала, шустро орудуя иголкой. Примчавшаяся по звонку Наташка получила свою порцию совершенно справедливого, надо сказать, возмущения за склонность к заговорам и поощрение криминальных наклонностей подруги. Она также молча и виновато заваривала чай.
Если видишь мужа в основном дома, прикидывающегося большой диванной подушкой, или по твоему распоряжению послушно рысящему на родительское собрание в школе, то как-то быстро забываешь, что он вообще то самец и защитник. Напрасно она считала супруга тюленем, плывущим за ней в кильватере. Его неожиданное геройство Наташу изумило, поразило и даже, можно сказать, завело. Вряд ли Коржик рассчитывал на такой побочный эффект.
В современном мире у мужчин не так много возможностей проявить себя перед любимой женщиной: защитить от хулиганов, спасти из горящего дома или что-то в этом роде. Больше нет нужды убивать мамонта, чтобы прокормить подругу, и саблезубого тигра, дабы порадовать её красивой, теплой шкуркой. Подчас дать женщине кредитку – единственный способ показать свою заботу о ней. Когда же мужчине выпадает, наконец, шанс проявить свою мужественность, вот как Коржику сегодня, впечатление на женщин это производит неизгладимое. Откуда-то из глубины сознания, раскидывая обломки феминизма, пробивается первобытное желание подчиниться грубой силе, восхититься ей и даже испытать непристойный современной эмансипированной женщине трепет.
Прошел месяц. Миша исчез. На съемной квартире он больше не появлялся. По месту постоянной регистрации не жил уже много лет. Из спортивной школы Миша уволился без лишних формальностей. Конечно, можно было бы поискать его и поосновательнее. Но, как справедливо заметил Коржик, предъявить ему было нечего.
Две одинаковые новенькие урны, заказанные Машей на Алиэкспресс и полученные накануне, уже наполнились скорбным содержимым: прахом матери и бабки соответственно и были припрятаны в платяном шкафу. Прикасаться к ним Маша больше не собиралась, но мало ли что может случиться. Пусть будет и у нее расходный материал.
В кармане халата прожигал огнем бедро тест на беременность, пламенеющий двумя полосками. Две дочери: ни больше, ни меньше.
