Дмитрий Янковский
Линия раздела
Глава 9
Это была победа. Постников поднялся на колени и произнес в микрофон гарнитуры.
– Пятый, я Старший. Мы с Бергисом в шлюзе. Мутанты отсечены. Потери, четверо убитыми. Готовы продолжать выполнение задания.
– Принял, Пятый, молодцы! Справитесь вдвоем с оборудованием?
– Справимся! – уверенно заявил Постников – Просто помедленнее будет.
Помня тренировки, капитан и солдат принялись выполнять до автоматизма заученные действия. Они, отложив оружие и освободившись от лишнего навешанного поверх костюма снаряжения, включили питание приборов, начали раскладывать образцы. Рации можно было выключить, так как в шлюз была проведена линия селектора с функцией громкой связи. Вскоре из динамика послышался голос Милявской.
– Первое, что мне нужно, это увидеть под микроскопом препарат любой нормальной живой ткани снаружи. Сейчас важно понять, чем является инфекционный агент. Если вирусом, то в обычный оптический микроскоп мы его вообще не увидим, и это, в значительной мере осложнит задачу. Если же это бактерия или паразит, то справимся быстрее.
– Понятно, – ответил Постников. – Травинка подойдет?
Его голос звучал глуховато и хрипло через акустическую мембрану противогаза.
– Вполне, – ответила начмед.
Чтобы не терять время попусту, а делать именно то, что нужно медикам для понимания ситуации, Постников достал из контейнера одну из свежесобранных травинок, уложил ее на предметное стекло, и принялся изготавливать препарат. Работать в толстых резиновых перчатках с тонкой препарационной иглой было до крайности неудобно, она то и дело валилась из рук, и два листка Постников все же испортил. К счастью, с третьим пошло уже лучше, пальцы привыкли. Когда все было готово, капитан капнул из пипетки контрастной жидкости на препарат, и установил стекло под объектив микроскопа. Дальше было легче – камера, установленная вместо окуляра на микроскопе, транслировала изображение на монитор, поэтому резкость удалось выставить без труда. Началась трансляция видео в бункер.
– Ест сигнал? – уточнил Постников.
– Да, спасибо! – раздался из динамика голос Милявской.
А в следующую секунду до слуха капитана донесся другой звук – тяжелый хрип, искаженный акустической мембраной противогаза. Хрипел рядовой Бергис, и Постников не сразу понял, что происходит, лишь через пару секунд до него дошло, что солдат каким-то образом заразился. Скорее всего, костюм оказался пробит мелким осколком от взорвавшейся рядом гранаты, который пролетел через прорезиненную ткань не зацепив тело. Солдат ничего не заметил, но инфекционный попал на кожу и начал распространяться, а через двадцать четыре минуты пребывания в шлюзе кончился инкубационный период.
Бергис не удержался на ногах, и повалился спиной на стену, свернув стойку с химическими реактивами. Стеклянные пузырьки градом посыпались на бетонный пол. Прозрачный щиток противогаза, изнутри, забрызгало то ли рвотой, ни то слюной, подкрашенной кровью.
Что делать, Постников не знал. Этого не проходили на тренировках. Ясно, что зараженному не помочь, но и стоять столбом, глядя на мучения бойца, казалось совершенно неуместным.
– У нас заражение! – выкрикнул капитан, повернувшись к микрофону селектора.
И в это момент то, что недавно было рядовым Бергисом, бросилось на Постникова. Резко, одним длинным прыжком, без разбега, просто оттолкнувшись ногами от стены. Единственное, на что хватило времени у капитана, это, не сходя с места, уйти с линии атаки поворотом корпуса. Мутант, набрав приличную кинетическую энергию, не в состоянии был изменить траекторию в полете, а потому проскочил мимо, лишь бессильно клацнув челюстями за блистером противогаза. Лицо его изменилось страшно, до неузнаваемости, а глаза превратились в выпученные шары, налитые кровью.
По инерции мутант пролетел мимо, коснувшись бетона лишь в метре от Постникова, а потом всей массой врубился в стойку с оборудованием, сворачивая монитор микроскопа, сверкающую тарелку лабораторной центрифуги, и сам микроскоп, с закрепленным на станине предметным стеклом. Даже стол, склепанный из листового алюминия, прогнулся от удара. Человек бы точно себе что-то сломал, но мутант, казалось, не ушибся нисколько.
Постников бросил взгляд на оставленный автомат, но до него было три полных шага. В создавшейся ситуации – огромное расстояние. Капитан и мутант сорвались с места одновременно – первый, чтобы завладеть оружием, второй, чтобы добраться до жертвы. Словно два пешехода из детской задачки, двинувшиеся из пункта «А» и пункта «Б». Вот только для Постникова решение этой задачки являлось вопросом жизни и смерти. Встретятся «два пешехода», или все-таки разминутся?
Уже было ясно, что мутант предпочитает прыгать, а не бегать, но это была палка о двух концах. С одной стороны, он, оторвавшись от пола, уже не в состоянии был изменить траекторию, а значит, от его броска можно было увернуться. С другой – все происходило очень уж быстро. Постников едва успел распластаться на полу, пропуская мутанта над собой, и меньше секунды у него оставалось, чтобы вскочить и схватить автомат, стоящий у лабораторного шкафа.
Второй прыжок вышел у мутанта более ладным – его не проволокло инерцией дальше, чем он хотел, а потому тварь резко развернулся, и тут же бросилась на капитана уже с короткой дистанции. Постникову бы не удалось миновать зубов, если бы не блистер противогаза мутанта, который, подобно наморднику, спас от укуса в свободную руку. Зато другой рукой капитан уже схватился за автомат, и, изловчившись, со всей силы ударил мутанта прикладом по темени, выше стекла, чтобы его не разбить.
На мутанта это не произвело никакого действия, хотя отчетливо был слышен жутковатый звук удара в кость. Тварь не рухнула, даже не отскочила, но, к счастью, инстинкт, порожденный заразой, побуждал мутанта хватать добычу, в первую очередь, зубами а не руками. Это дало Постникову возможность вывернуться из объятий, готовых сомкнуться, и шмыгнуть под стол, ограничивая, таким образом, степень маневра противника. Мутанту ничего не оставалось, кроме как рухнуться на четвереньки, иначе до жертвы было не добраться, мешал стол. Но стоило голове монстра опуститься ниже столешницы, Постников, заранее вскинув автомат, снес твари голову двумя выстрелами подряд. В наступившей тишине послышалось, как вращается на бетонном полу выброшенная затвором гильза. Но даже когда она остановилась, ударившись о ножку стола, звон в ушах не стих полностью – Постникова слегка оглушило выстрелами в замкнутом помещении. Мутант постоял еще немного в прежней позе, на четвереньках, изливая из дыры в блистере поток густой темной крови, потом опустился на пол, как салага, уставший отжиматься, и затих.
– Что там у вас!? – прохрипела надорванная мембрана разбитого и перевернутого селектора.
Постников не ощущал в себе сил подняться немедленно а потому просто включил рацию, и сказал в микрофон гарнитуры:
– Пятый, я Старший… Бергис мутировал. Наверное его защитный костюм повредило осколком. Мутанта я обезвредил. Остался один. Разбито много оборудования, включая микроскоп.
– А образцы?
– Образцы в порядке, что с ними станет? Вот только чем их теперь исследовать? Прием.
– Старший… Ждите дальнейших указаний. Попытайтесь, по возможности, составить опись поврежденного оборудования.
– Принял.
– Конец связи.
Постников вылез из-под стола, поднял перевернутое кресло, и опустился в него. Затем поднял к лицу запястье. Перчатка на левой руке была прорезана в двух местах осколками битого стекла, когда забирался под стол. Ну вот и все.
Смысла париться в противогазе и ОЗК не было уже ни малейшего. Постников стянул с себя костюм и ворохом просил его на мутанта, частично прикрыв тело.
– Старший Пятому! – дежурный тут же вышел в эфир. – Что вы делаете?
– Перчатку порвал, – спокойно ответил Постников. – У меня есть около двадцати минут. Придумайте, что я еще могу сделать для бункера? И не тяните там кота за хвост.
Грохотов и Измайлов переглянулись, отведя глаза от монитора, установленного в командном пункте. Измайлов косо посмотрел на дежурного, сидящего в кресле у рации. Тот лишь пожал плечами.
– Приехали. – хмуро произнес Измайлов. – Образцы в шлюз доставили, но исследовать их не на чем, а скоро будет и некому. Если Постников мутирует, он там остатки лаборатории разнесет. А у нас и так до крайности ограниченный ресурс, что называется. Вторую лабораторию мы просто не сделаем. дайте мне Милявскую.
Дежурный переключил селектор.
– Слушаю вас, – донесся из динамика женский голос.
– Хоть что-то вы успели увидеть?
– Скорее да, чем нет, – обнадежила она. – В клеточной жидкости препарата травяного листа, если разобрать полученные несколько секунд видео на кадры, видно то, чего там быть не должно, и что не соответствует ни одному известному микроорганизму. Это не бактерия, точно, но и не вирус, так как не бывает таких огромных вирусов. Он даже крупнее, по масштабной линейке, чем Pandoravirus. Это какая-то, простите, новая ветвь жизни, не то что вид. Но больше я ничего пока сказать не могу.
– У нас есть двадцать минут, – сообщил Измайлов. – По истечении этого срока, лаборатория, скорее всего, будет уничтожена. Подробности долго рассказывать, о них потом. Как руководитель проекта, скажите, что мы можем сделать за эти двадцать минут?
– Так… – Милявская на пару секунд задумалась. – Записывайте! Первое, приготовить из той же травы несколько одинаковых препаратов. Второе, один препарат обработать температурой, при которой человек кратковременно может выжить в защитном костюме. Ну, к примеру, триста градусов, для начала. Второй пятидесятипроцентным раствором кислоты, третий такой же густой щелочью. Только всю обработку провести в ограниченных герметичных контейнерах! Чтобы исключить влияние внешней среды на результат.
– Мы результат отследить не сможем! – подсказал Грохотов. – Микроскоп уничтожен.
– Это не важно! – неожиданно для всех заявила Милявская. – Я знаю, что делать потом. У нас вариантов и так не много!
Дежурный передал инструкции Постникову. Тот, сняв часы и положив их на стол, принялся за работу. Без перчаток готовить препараты было значительно легче, но минуты все равно утекали слишком быстро.
Приготовив образцы, капитан уложил их в специальные контейнеры из тонкого кварцевого стекла, не мешающего исследованию под микроскопом. Он понял, чего хочет Милявская. Искать щелочи и кислоты у него не было времени, поэтому он взял установил автоклав на температуру в триста градусов, и сунул в него один из контейнеров. Сколько такую температуру может выдержать человек в ОЗК? Не больше пяти секунд. Значит, стоп.
Постников, обжигаясь о разогревшееся кварцевое стекло, вынул образец, и маркером написал на нем температуру и время воздействия. Затем перевел верньер автоклава на пятьдесят градусов вниз, дождался, когда термометр покажет установившуюся температуру, и положил в ячейку следующий образец. Так, с шагом в пятьдесят градусов, до отметки в совершенно безопасные сто градусов, он обработал все образцы, кроме одного, подписал их, а на последнем сделал крупную надпись «Заражено».
– С химией возиться нет времени, – сообщил он по селектору.
– На нет и суда нет, – спокойно ответила Милявская. – Теперь надежно укройте образцы. Например, в остуженном автоклаве. Закройте их там.
– Чтобы уберечь, когда я мутирую, и начну тут все крушить? – уточнил Постников.
Милявская не ответила. Обстановка была тяжелая, не до шуток. Постников выключил автокалав и, дождавшись, когда тот остынет, убрал в него образцы плотно забив свободное пространство скомканной бумагой из журнала для записей. Судя по часам, прошло двадцать пять минут с того момента, когда мутировавший Бергис, с простреленной головой, испустил дух. Все. время вышло.
Постников уселся в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза, ожидая ужасной боли и судорог, предвещающих мутацию или смерть.
– Это полковник Измайлов. – раздался по селектору мужской голос. – Я не могу вам приказать застрелиться, но так было бы практичнее, что называется. Иначе вы, мутировав, разнесете там остатки оборудования.
– Нет, грех на душу я брать не буду, уж простите, – с усмешкой ответил Постников, не открывая глаза. – Вашим образцам ничего не грозит. Они заперты в автоклаве, я туда еще бумаги набил. А из оборудования вам, как я понял, понадобится теперь лишь микроскоп, и ничего больше. Притащите его сюда, осмотрите готовые образцы, и будете жить счастливо. Наверное.
Ему никто не ответил. И не только потому, что отвечать было нечего. Измайлов, Грохотов и дежурный заметили движение на мониторе наружного наблюдения. Приглядевшись, они с изумлением увидели, что мутанты, минуту назад царапавшие внешние ворота шлюза, бросили это занятие и, поблуждав по поляне, всей огромной толпой уверено направились обратно к коллектору, по пути отрывая куски плоти от погибших сородичей, и утаскивая их с собой. Это выглядело похожим на морской отлив в бухте, имеющий в океан узкий выход.
– Они уходят! – не веря глазам, воскликнул Грохотов.
– Все, как говорил Рощин, – прошептал Измайлов. – Мутанты отличают зараженных от незараженных. Теперь это можно считать подтвержденным фактом.
Но в шлюзе при этом ничего не изменилось. Постников как сидел в кресле, так и остался сидеть, хотя с момента заражения прошло уже около получаса. Он не бился в судорогах, его лицо не искажалось ужасной гримасой, а глаза не наливались кровью.
– Третий вариант, – сказала по селектору Милявская. – Мы именно его сейчас наблюдаем. Бессимптомное заражение.
– Иммунитет? – уточнил Измайлов.
– Сильно сомневаюсь, – со вздохом ответила она. – Вы забываете о кронштадтском синдроме. Скорее можно говорить о заражении с отложенной мутацией. Это и есть третий вариант.
– И когда же произойдет мутация?
– Когда угодно. Как в Кронштадте. Там был случай через пару часов, и больше. Похоже, суть алгоритма третьего варианта как раз в непредсказуемости момента мутации.
– Алгоритм? – Грохотов не удержался от иронии.
– Почему нет, если вирус искусственно создан? Хотя, это даже не вирус. Вообще невесть что. И, да, скорее всего, это нечто имеет рукотворное происхождение. Продукт биотехнологий, с заранее запрограммированными свойствами. Поэтому речь смело можно вести и об алгоритмах заражения и об алгоритмах последствий, и, возможно, даже об алгоритмах поведения зараженных. Кто-то решил уподобиться богу, и создать эдакий меч карающий, некую грань, разделяющую людей на группы по неизвестных нам признакам. Одних на тот свет, в страшных мучениях, других превратить в жутких монстров, а третьих заставить жить, ощущая вкус жизни, наверное. Когда каждый миг может стать последним, у человека могут отвалиться ложные мотивации, и возобладать какие-то другие.
– Более человеческие, – неожиданно для всех, уточнил дежурный.
– Вас кто-то спрашивал? – Измайлов недобро глянул на офицера.
– Нет, простите, – дежурный отвернулся к монитору.
На экране последние волны мутантов утекали в люк коллектора, как вода из ванной через сливное отверстие.
– Это для нас шанс, – уверенно заявил Грохотов. – Надо все же, запломбировать люк, все равно нам не нужны мутанты под боком. А когда запломбируем, уже без всяких препятствий выведем одного человека с микроскопом, снимем образец, Милявская проведет анализ, и все. У нас будет полный набор данных.
– Можно и без пломбирования обойтись. – Измайлов пожал плечами. – Один человек успеет добежать от главного шлюза до лабораторного раньше, чем мутанты доберутся от люка до бункера. Зачем выводить стольких людей, когда еще не ясно, сможем ли мы их вернуть? Я думаю, нужно сначала изучить образцы малой, что называется, кровью. А уже потом, когда отработаем технологию возвращения, запломбируем люк и обезопасим себя от мутантов.
– Пожалуй, – не стал возражать Грохотов.
– Вы забываете, что мутанты чуют незараженных! – напомнила по селектору Милявская. – Сейчас мутанты ушли в коллектор, их нет. Почему? Потому что Постников заражен! Если наружу выйдет кто-то с микроскопом, чтобы доставить его Постникову в лабоарторный шлюз, то да, добежать он успеет, и закрыться успеет. А вот потом что? Потом из люка вылезут сотни мутантов, и начнут толочься у бункера, царапая ворота. И тогда запломбировать люк будет намного труднее.
– А еще говорят, что у женщин плохо с логикой. – Грохотов хихикнул. – Права ведь Ира.
– Права, – согласился Измайлов. – Похоже, пока мы просто сидим в бункере, мутанты нас не чуют на расстоянии. Но стоит выйти, они что-то улавливают. И потом чуют даже через герметичные ворота, если люди находятся в шлюзе. Ирина выдвинула дельное соображение. Если не законопатим коллектор, пока мутанты внутри, будем иметь с ними проблемы снаружи. Готовьте вторую группу!
Впрочем, вторая группа была готова и ждала приказа на выход. Шлюз уже прожгли, так что командирам оставалось лишь построить подчиненных, и напомнить им порядок выхода. Первое отделение должно было покинуть бункер на броне БТР, сразу, по выходу, взять тросом на прицеп один из бронемобилей, и максимально быстро отбуксировать его к люку. За это время успеют прожечь шлюз и вывести второе отделение, имеющее в своем составе «УАЗ», груженный цементом, песком и водой. Туда же, в «УАЗ», положили кейс с микроскопом для лаборатории. Третье отделение решено было оставить в бункере, на случай непредвиденных обстоятельств.
Влад, Кирилл, Рита и Олег, пробравшись по вентиляционному тоннелю до нужной кабель-трассы, сбившись в кучу у небольшого мониторчика от автомобильного регистратора, наблюдали за происходящим снаружи, благодаря созданному Владом «пиратскому» подключению. В отсутствии пульта «переключать каналы», перемещая пару проводов с одной скрутки на другую. было не очень удобно, поэтому пришлось довольствоваться изображением с одной камеры, выбрав дающую наилучший обзор, пусть и общим планом.
– Люк собираются запломбировать, пока мутантов нет, – прокомментировал Олег.
– А почему они ушли? – осторожно спросила Рита.
Самодельный фонарь из светодиода и батарейки от разобранного смартфона, освещал пространство бетонной норы ярко, но жестко, отбрасывая на лица глухие тени. Это подчеркивало мимику, делало ее контрастной и однозначной. Поэтому ни от кого не укрылась тревога, с которой Рита задала вопрос.
Бой, произошедший у лабораторного шлюза, ребятам удалось увидеть лишь частично, на самом краю поля зрения камеры. Потом они перекрутили провода и посмотрели, что делается в самой лаборатории, но без звука никто не понял, почему капитан там один, и почему он без защитного снаряжения. На это смотреть было скучно, поэтому снова переключились на камеру общего плана, наблюдать отход мутантов.
– Возможно, этот капитан заразился, – выдвинул предположение Кирилл. – Был бой, может костюм порвался, или разбился бдистер противогаза. Я вам говорил, что мутанты точно чуют незараженных, а на зараженных кидаются, только когда те находятся в зоне прямой видимости.
– Поэтому он и сидит без костюма, – согласился Влад. – Ему по фигу. Уже заразился, чего бояться?
– Но он не умер и не мутировал, – задумчиво произнесла Рита.
– Это как раз заветный «третий вариант», – ответил Олег. – О чем я и веду речь. У всех есть шансы. У любого из нас. Просто никак не понять, у кого конкретно. Но оставаться в бункере – верная смерть.
– Даже если найдут способ очищать выходивших людей от заразы? – уточнила девушка.
Контрастные тени превращали ее лицо из симпатичного в почти пугающее.
– От этого только возрастет риск, – заявил Олег. – Сейчас все сидят тише мыши, а если найдут способ, начнут шастать наружу с поводом и без повода. Вопрос заражения бункера, это только вопрос времени. Но, чем чаще будут открывать шлюз, тем быстрее это случиться.
Логика всем показалась довольно стройной, и никто не стал возражать. Только Рита задумалась о чем-то своем. Ей было страшно. Она смотрела через экран на мир, ставший опасным и чуждым, и понимала, что скоро может настать момент, когда она, облаченная лишь в защитный костюм, вынуждена будет покинуть надежный и крепкий бункер. Это рождало в ее душе крепнущее беспокойство, которое не ускользнуло от Влада. Но он не стал ни о чем расспрашивать. Ему казалось, что он понимает ее страхи. У него и у самого были похожие.
– Странно, что они не назначили командиром Постникова, – задумчиво произнес Олег. – У него ведь есть опыт столкновения с мутантами, которого нет у других. И он выжил. Со стратегической точки зрения – просто абсурд.
– Может они его не хотят подвергать риску? – предположила Рита. – Ну, он же обучен разным лаборантским навыкам.
– Может и так.
У Олега все же остались сомнения.
