Дмитрий Янковский
Линия раздела
– Это плохо… – хмуро произнес водитель, огибая очередное препятствие. – Если капот оторвут, могут повредить трубку и шланг ресивера. Останемся без гудка.
– Конструкторы! – зло прошипел отец. – Не могли предусмотреть?
– Так место под капотом не безграничное, – пояснил водитель. – Поэтому под броню спрятали только жизненно важные системы. К которым звуковой сигнал не додумались причислить.
В эфире иногда раздавался голос дежурного, который отвечал на чьи-то вызовы. Его собеседников слышно не было по причине менее мощных раций, но в общем и целом можно было понять, что прибывших просят сохранять спокойствие и ждать инструкций. Значит, кто-то уже подъехал к бункеру.
Отец хмурился. За окнами царила разруха и разорение, из некоторых окон торговых центров, расположенных вдоль КАД, валил дым, всюду, по пути следования, стояли брошенные автомобили, некоторые прямо на полосах движения, но большая часть у ограждения. Иногда, хоть и очень редко, через стекло можно было мельком разглядеть лица выживших. Кирилл поразился, как им удалось уберечься от сильных и ловких тварей за хрупкими стеклами и хлипким кузовным металлом. Ну, ладно еще, если бы можно было спрятаться, но ведь очевидно что мутанты чуют людей даже в герметичной бронекапсуле. Это было странным, и Кирилл не находил этому объяснения.
Впрочем, таких выживших на дороге были единицы, и они не могли улучшить общую тягостную картину. Куда чаще двери машин были открыты, металл, стекла и окружающий асфальт были густо заляпаны кровью, а вокруг валялись бейсбольные биты, огнетушители, топоры, мачето, гаечные ключи, монтировки, и прочие подручные средства, которыми, по всей видимости, выжившие пытались отбиться от мутантов. А вот трупов нигде не было видно, их наверняка растащили, и теперь пожирают, забравшись дальше в лес, изобилующий болотами.
Кирилл подумал, что мир только кажется стабильным и предсказуемым. Мало кто об этом задумывается в потоке будней, но в любой миг может произойти событие, которое проведет линию раздела между прошлым и будущим, между тем, что когда-то казалось ценным, и тем, что приобрело новую ценность. И вот теперь эта линия раздела прошла через его жизнь, кардинальным образом меняя приоритеты, переворачивая все с ног на голову, и, возможно, даже меняя местами привычные понятия о добре и зле. От этой мысли сердце заныло.
«Хоть бы это не коснулось всей страны! – взмолился Кирилл. – Хоть бы этой дрянью только Питер накрыло!»
Но он прекрасно помнил слова дежурного, что с Москвой связи тоже нет. А это означало, что масштабы трагедии колоссальны, и надеяться на лучшее не приходится. Что если всю Землю затронуло? Может такое быть? Что если эта острая грань прошла через судьбы всего человечества, разделив их на мертвых, мутантов и выживших?
Кирилл ощутил как ему стремительно становится дурно. Кровь от головы отлила, в глазах потемнело, а в животе словно образовался ледяной ком, мешающий сделать полноценный вдох. Представились миллиарды трупов, множество мутантов и выжившие – перепуганные, не понимающие что происходит. Подкатил острый приступ тошноты, но Кирилл сдержался.
«Дышать, дышать!» – приказал он себе, собрав в кулак всю волю.
Вскоре приступ угас, и стало полегче.
– Мутантов так много, потому что река рядом, – предположил отец.
– Впереди вантовый мост, – прикинул водитель. – Если эти твари забрались на ванты, и начнут на нас прыгать, как с рекламного щита, нам точно конец. Вся надежда на сирену, поскольку дудка работает только секунд пятнадцать, потом минуту ждать, наполнения ресивера. А если сорвут капот и оборвут воздушные шланги от компрессора, тогда вообще будет дел.
– Все равно Неву придется как-то пересекать.
– Может все же лучше не по вантовому, а по Володарскому? – неуверенно поинтересовался водитель.
– Крюк большой. – Отец покачал головой.
– Зато там нет вантовой системы, некуда забраться и неоткуда прыгать.
– А если на набережной затор? Можешь себе представить, что сейчас означает, двигаться вдоль реки?
– Да, пожалуй, – согласился шофер.
Еще вчера, еще утром, набережная не представляла ни малейшей опасности. Но вот она, грань! Полчаса, и правила игры изменились полностью. Теперь быстро пересечь реку проще, чем долго двигаться вдоль нее. Правила игры под названием выживание.
«Ради чего теперь выживать?» – думал Кирилл, балансируя на гране историки, но не давая себе рухнуть в ее темные бездны.
Что могло послужить причиной катастрофы, Кирилл не думал. Какая разница? Факт есть факт. Но если беда пришла на всю Землю, то у человечества, похоже, на выживание нет никаких шансов. Ну, спрячется горстка выживших в бункерах, а дальше что? Мутантов вокруг столько, что из укрытия носа не высунуть. К тому же они явно, чуют выживших издалека, и пока только броня спасает. А у кого ее нет?
Понятно ведь что подавляющее число людей на планете не только лишено привилегии иметь личный бронемобиль, но у многих нет даже жилища, стены которого способны остановить тварей. Ведь мутанты ловкие и сильные, вон, стоит остановиться, куски от машины без труда отрывают. А как лазают! Что им стоит добраться до окон любой многоэтажки? А сколько повсюду одноэтажных домов? Деревянных? Глинобитных? Сколько в Африке хижин из тростника?
От этих мыслей становилось только хуже. Но одна причина бороться за жизнь все же была – мама, сидящая рядом. Эта причина была для Кирилла настолько весомой, что отчаяние начало отступать, сменяясь нарастающей решимостью. Маму надо уберечь. Любой ценой.
Посовещавшись, отец с водителем все же решили с кольцевой не сворачивать. Попытка прорваться по вантовому мосту казалась до предела рискованной, но проезд по набережной вдоль Невы, наверняка уже кишащей мутантами, наверняка будет фатальным.
Последняя перед мостом развязка, выводящая на Софийскую улицу, на удивление оказалась почти свободной, а вот внизу, на набережной с самого начала образовался затор. Создавалось ощущение, что когда все началось, водители спешили покинуть эстакаду.
Но стоило рассмотреть вантовый мост впереди, как опасения насчет его опасности тут же подтвердились. Обычно тонкие стальные ванты, на которых висел мост, теперь казались толстыми, как леера затонувшего корабля, покрытые ракушками. Но это, понятное дело, были не ракушки. Просто мутанты облепили их настолько густо, что самих тросов не было видно.
– Не проедем, – прошептал водитель.
Поначалу, когда мутанты зачем-то забрались на рекламный щит и прыгали оттуда, Кирилл не понял смысла столь странной тактики. Но лишь потому, что мачта была не очень высокой, и преимущество метода в значительной мере оставалось сокрытым. Но опоры возвышались над мостом на куда большую высоту, и сразу стало понятно, в чем смысл. Ведь формулу кинетической энергии никто не отменял, а одной из ее переменных является скорость, да еще возведенная в квадрат. Так что чем выше заберется мутант перед прыжком, тем большую энергию наберет при падении. Сами они, по всей видимости, при таких сокрушительных ударах умудрялись выжить, но для жертвы восьмидесятикилограммовое тело, рухнувшее с высоты пятнадцати метров – верная смерть. Да и обычный автомобиль не уцелеет.
К счастью, бронемобиль строили с расчетом на попадание и более серьезных снарядов, но все же не в таком количестве. Мутантов на опорах были не сотни, а тысячи.
– Жми! – глухим голосом сказал отец. – Другого выхода нет.
Первые твари начали прыгать с опор раньше, чем бронемобиль въехал на мост, но, за счет набранной скорости, удалось сразу пробить брешь в их рядах. Несколько мощных ударов пришлись в край капота, повредив крышку еще больше. Она загремела в потоке набегающего воздуха.
Впустив машину на мост, мутанты принялись прыгать сразу десятками. Попадали в цель единицы, но уж если попадали, то попадали. По крыше долбануло так, что дрогнула сама броня. Двое с огромной высоты рухнули на капот, промяли его до брони, а когда водитель их сбросил коротким ударом по тормозам, с ними полетела и крышка капота. Через стекло стало видно две красных дудки пневмосигнала, ресивер, и ведущие к нему трубки.
Вскоре водитель нашел скорость, на которой мутанты не могли взять правильное упреждение для прыжка, и шлепались на асфальт позади машины. Стало легче, но ненадолго. Сообразив, что добыча вот-вот уйдет, они перестали стараться точно попасть в цель, и гроздями посыпались на асфальт перед машиной.
Один все же рухнул с высоты на лобовое стекло. Оно выдержало, но по нему прошла длинная трещина в виде полумесяца.
– Разгерметизация? – упавшим голосом спросил отец.
– Нет, – ответил водитель, – там пленка между слоями. Но если еще парочка так рухнет, стекло может не выдержать.
Пришлось задействовать пневмосигнал, но он оказывал действие на ограниченном расстоянии – первые ряды мутантов падали, катались, но дальше все равно стояла стена тел, в которую бронемобиль врубился на полном ходу. Подмяв под себя десятки тварей, машина оторвалась колесами от асфальта, и заскользила по плоти и крови, как шайба по льду. Управляемость сделалась нулевой, зато скорость ничего не гасило – тяжелый автомобиль давил и рвал днищем мутантов, без сопротивления скользя по их мягким тканям. Его быстро закрутило волчком и понесло к краю моста. Мама снова закричала, но толстая сталь ограждения выдержала удар, прогнулась и швырнула автомобиль дальше, как пружина. Он завертелся еще быстрее, раскидывая мутантов, как нож блендера раскидывает куски еще не перемолотых фруктов.
Всех в салоне растащило в стороны внушительной центробежной силой только водитель умудрялся держаться за руль. Что творится снаружи, разглядеть было немыслимо, настолько быстро менялось все за окнами. Кирилл предпочел туда не смотреть, чтобы не вырвало, но это помогало мало, тошнота все равно подступала.
Под косым углом машина врубилась в противоположное ограждение, и полетела дальше, уже значительно потеряв в скорости, но тут, к счастью, кончилась и груда спрыгнувших с растяжек мутантов. Колеса коснулись асфальта, водитель улучшил момент, выровнял машину, и поддал газу.
Но, как это часто бывает в жизни, везение сменилось неудачей – выезд с моста оказался перегорожен повалившейся на бок фурой, а свободные места между грузовиком и ограждением забили малолитражки.
– Черт! – выругался водитель.
– Тарань! – приказал отец.
Но водитель его не послушал, ударил по тормозам.
– На такой скорости убьемся! – объяснил он. – Тут надо сдвигать препятствие, а не таранить на полном ходу!
Мутанты догоняли сзади, спереди преграждало путь препятствие. Водитель, чтобы сдержать орды рвущихся тварей, включил сирену и нажал на клаксон. Передние ряды мутантов рухнули на асфальт, началась свалка. Пользуясь этим, водитель подогнал бронемобиль к одной из перегородивших дорогу малолитражек, уперся в не бампером, и на малом ходу начал сдвигать.
Но тут опустел ресивер сигнала, и звук иссяк Сирена работала, но ее воздействие было слабее, и мутантам удалось подобраться к машине почти вплотную. К сожалению, с первого раза сдвинуть малолитражку не получилось – колеса бронемобиля начали буксовать по асфальту. Пришлось сдать назад, чтобы чуть разогнаться и набрать дополнительную кинетическую энергию.
Двое мутантов, из тех, что покрепче, хоть и дергались от громкого звука словно по ним ток пропускали, хоть и мотали головами, но все же запрыгнули на багажник. Впрочем, там они вреда никакого причинить не могли. Водитель предпринял вторую попытку сдвинуть малолитражку, на это раз более удачную – ударив бампером в препятствие он сместил преграду метра на три. Но что-то случилось с сиреной. То ли многочисленные удары, наконец, доконали ее, то ли просто перегрелись и вышли из строя транзисторы усилителя, но она крякнула и умолкла.
Водитель попытался снова сдать назад, для решающего удара, и это ему удалось, но вот тронуться уже не вышло – мутанты за секунды облепили машину, накрепко прижав ее днищем к асфальту. Наступила полная темнота, так плотно тела закрыли окна.
– Приехали, – сдавленным голосом произнес водитель.
– Свет включи, – посоветовал отец. – И не заглуши мотор. Сколько ресиверу наполняться?
– Минуту примерно. – Водитель включил свет в салоне. – Только бы они не выдрали обнаженные трубки!
– А ты не каркай. Ждем.
– Ну, дождемся, а потом что?
– Потом врубишь дудку. Как эти угребища попадают с машины, сразу жми и тарань ту хрень впереди. Другого выхода нет. Оторвемся от реки, будет легче.
– Ну, с богом! – через минуту произнес водитель, и выключил внутренний свет.
Раздался мощный сигнал, и сразу стало светло. Кирилл увидел, как сотни мутантов вокруг корчатся на дороге. Бронеавтомобиль, прямо по ним, рванул вперед, с ходу долбанул бампером в малолитражку и отбросил ее, освободив себе путь. Водитель переключил передачу и начал набирать скорость.
Чем больше удалялись от реки, тем меньше видно было повсюду мутантов. У Кирилла немного отлегло от сердца.
– Кажется, выбрались, – констатировал отец. – Только на Московском фонтаны, там эти твари тоже могут быть. Так что ты осторожнее.
– Фонтаны у метро, Борис Иванович, а мы туда не поедем, – успокоил его водитель.
– Интересно, в Шушарах пруд как был, так и остался, со времен нашей бурной молодости? – задумчиво произнес отец. – Нам-то мимо в любом случае ехать придется.
– А далеко он от дороги? – напрягся водитель.
– Метров триста. Черт их знает, этих тварей, на каком расстоянии от воды они кишат, и на какое отходят.
– Тут их вообще нет. Но мы уже пять километров от Невы отмахали. Скоро развязка на Московское шоссе. Так, на глазок, их уже километра через три видно не было. Но триста метров, не знаю. Опасно.
– Значит, жми на полную, по возможности. Они же не знают заранее, что мы проедем. Так что, скорее всего, сидят в пруду, как на Косыгина. Если учуют нас, добежать не успеют.
– Будем надеяться.
Но первая трудность ждала уже при выезде с развязки – небольшой затор, который пришлось осторожно расталкивать тем же способом. Разница была лишь в том, что мутантов нигде видно не было.
– Такое ощущение, будто они действительно лишь у воды держатся, – поделился мыслями водитель.
– Хрень какая-то, – пробурчал отец. – Ума не приложу, что вообще может стать причиной такого явления. В бункере считают, что это биологическое оружие. Но изрядно попахивает мистикой.
– Ничем оно не попахивает… – Водитель упер бронемобиль бампером в борт минивэна, и поддал газу. – Если это американское оружие, то для меня вся ясно.
Задние колеса забуксовали, подняв позади облако дыма, но мощи мотора все же оказалось достаточно, чтобы сдвинуть преграду.
– Что тебе ясно? – хмыкнув, спросил отец.
– Эти американцы все на зомби помешаны. – ответил шофер, осторожно протискивая машину в образовавшуюся щель. – В том числе и ученые, наверняка. Вот кто-то из них и придумал вирус, от которого люди становятся как зомби.
– Кстати, это может быть близко к правде, – решился вставить слово Кирилл. – Вирус ведь вторгается в клетку, меняет ее ДНК. Так что, в теории, он может вызывать и значительные мутации. Вроде этих. Так что мутантами тварей называть все же правильнее.
– Но не все мутировали… – Отец пожал плечами. – Кто-то просто умер, а кто-то просто выжил. Странно все это.
– Реакция на вторжение вируса от многих факторов может зависеть, – ответил Кирилл. – И от генома, и от иммунитета. И разработчики оружия не все могли учесть.
– Особенно американцы, – усмехнулся отец. – Они сами как зомби Тупые и самоуверенные в большинстве.
– Нельзя так говорить о целом народе, – упрекнула его мама.
Глава 3
Вдали от воды Кирилла поразило безлюдье. Нигде не видно было ни живых, ни трупов. Ужас ситуации заключался в том, что в мутантов превращалась часть выживших, и при большом скоплении народа, они оказывались прямо в толпе, оставляя мало шансов на спасение. Трупы же, скорее всего, куда-то уволокли мутанты. Ну куда? До реки далеко.
– Мутанты могут прятаться в канализационных коллекторах, – озвучил возникшую мысль Кирилл. – Туда и трупы, наверняка, утащили.
Ему никто не ответил. Миновав развязку, устремились на юг по Московскому шоссе. Но на подъезде к Шушарам стало понятно, что проскочить опасный участок без проблем не получится. Мутанты сновали вдоль дороги, что-то искали в кустах, трое дрались из-за какой-то туши. По всей видимости, они не сидели все время в воде, как надеялся отец, а сновали в поисках добычи на определенном удалении от водоема. Пока трудно было сказать в точности, каким могло быть удаление, но метров на пятьсот они с гарантией могли уходить, и прекрасно себя при этом чувствовали.
Но, почуяв приближение живых, они резко поменяли поведение. Ближайшие со всех ног рванули к дороге, но еще больше их появилось из-за ближайших домов.
– Жми, пока есть возможность! – велел отец.
Вдоль обочины неровно стояли крытые тентом фуры. Во всех кабинах были выбиты стекла, на капоте одного из грузовиков виднелись потеки крови. Тут мутанты уже точно выбрали всю человечину, какая была, но, похоже, их это не насытило и не удовлетворило. С десяток тварей бросилось наперерез бронемобилю, но водитель уже имея опыт прорывов, не стал даже притормаживать, а просто сшибал их на полном ходу. Но когда проезжали мимо последнего фургона, с его крыши спрыгнуло не меньше десятка мутантов. Несколько прокатились по крыше и шлепнулось на асфальт позади, но трое удержались спереди – двое ухватились за обрывки искореженного металла, а одного прижало к лобовому стеклу на скорости. Он ограничивал обзор, поэтому водитель коротко ударил по тормозам, чтобы использовать силу инерции. Мутант скатился на бронекрышку мотора, после чего оставалось задействовать пневматический сигнал, чтобы заставить всех спрыгнуть. Но как только раздался первый звук, и двое мутантов, корчась, полетели на асфальт, последний, найдя источник звука, с мясом отодрал от кронштейна красные дудки сигнала. Сжатый воздух, уже не ограниченный сорванным редуктором, издал громкий свист, заставив тварь схватиться за голову, и рухнуть под колеса.
– Без клаксона они нас зажмут, стоит снизить скорость! – произнес водитель.
– Значит, не снижай ни при каких обстоятельствах! – ответил отец.
Но это проще было сказать, чем сделать. Машин на дороге осталось много, и любая ошибка могла закончиться столкновением с катастрофическими последствиями. Водитель наклонился вперед, и постоянно вращал руль, казалось, слившись с машиной в единое целое. На каждом резком повороте машина опасно кренилась, пассажиров кидало то в одну, то в другую сторону. Один раз задние колеса потеряли сцепление с дорогой, и бронемобиль ушел в занос, но каждый раз водителю удавалось восстановить контроль. Уже в паре километров от Шушар, мутантов не стало. Водитель осторожно сбавил скорость.
– Чуть что, будь готов дать полный газ. – Отец вытер пот со лба. – И поворот не проскочи.
Минут через десять свернули на проселок, уходящий в лес. Тут, в тени дубов и берез, можно было ожидать нападения мутантов, но ни один из них не показался. Скорее всего потому, что на момент всеобщего заражения ту просто не было людей, способных мутировать, а из города твари пока сюда не добрались.
Вскоре дорога вывела на большую поляну, явно когда-то искусственно вырубленную, посреди которой возвышался земляной курган, более двухсот метров в диаметре и около пятнадцати метров высотой. Повсюду из него торчали бетонные конструкции, непонятного назначения, выкрашенные пятнами, как на камуфляжной форме. В других же местах курган был покрыт густой травой, кустами шиповника и молодыми ивами. С ближайшей к дороге стороны виднелся широкий бетонный портал со стальными воротами.
– Главный шлюз, – произнес отец.
У шлюза уже стояла вереница из черных автомобилей представительского класса, наверняка тоже бронированных.
– Кажется, мы последними добрались. – Шофер хмыкнул.
– Не думаю, что тут живая очередь, – невесело добавил отец.
Машин было больше двух десятков, некоторые сильно повреждены, другие даже не помяты. По всему видать, не малая часть городской коммерческой и военной элиты, когда грянул гром, устремилась к спасительному бункеру. Но доехали тоже не все – по прикидкам Кирилла, в одной только городской администрации, служебных бронированных машин должно быть больше.
Один из представительских «Мерседесов» стоял особняком, в стороне от других и поперек общего направления движения, врезавшись задним бампером в замшелый гранитный валун у края поляны. На его лобовом стекле, изнутри, отчетливо виднелись кровавые подтеки, прилипшие волосы и фрагменты мозговой ткани.
– Почему они ворота не открывают? – заволновался водитель. – Я понятия не имею, насколько хватит системы автономного дыхания.
Отец вызвал по рации бункер, но дежурный попросил его, и всех остальных, не занимать эфир, так как вскоре командир внутреннего гарнизона выступит с общим обращением в котором будут содержаться подробные инструкции. Оставалось лишь ждать. Напряжение нарастало, говорить не хотелось. Никто не понимал, в чем проблема, почему через шлюз не пускают тех, для кого, собственно, этот бункер строился.
Но внутри, в помещении главного командного центра, ситуацию видели под совсем другим углом, нежели она представлялась городским «шишкам», прибывшим на служебных бронемобилях.
Интерьер командного центра был незатейливым, и сохранился еще с советских времен, поэтому нес на себе печать той эпохи. Вдоль стен большого бетонного помещения стояли металлические шкафы, посередине два огромных стола с разложенными на них топографическими картами, над которыми склонились офицеры среднего командного звена. Еще одна огромная карта Санкт-Петербурга и области висела на торцевой стене, занимая ее почти целиком. Под ней располагался Т-образный «командирский» стол, с селектором и компьютером, за которым восседал пятидесятилетний полковник Измайлов, командир внутреннего гарнизона, а по бокам его заместители и командиры функциональных частей, включая начальника медицинской службы, майора Ирину Милявскую – высокую сухопарую женщину лет сорока на вид. Дальняя от командирского стола треть помещения была отгорожена от остального пространства толстой прозрачной стеной из акрила, на которой тонкими линиями были нанесены топографические контуры местности в радиусе пятьсот километров, включая территорию сопредельной Финляндии. За этим планшетом скучали без дела трое планшетистов с нашивками сержантов, и пять женщин-радисток, одна из них в чине прапорщика, остальные сержанты разного ранга. Помещение было наполнено не очень громким, но всепоглощающим гулом работающих систем циркуляции воздуха, из-за чего всем приходилось говорить чуть на повышенных тонах, еще больше подчеркивая напряженность обстановки.
– Ирина Васильевна, мне бы хотелось услышать от вас хоть какой-то позитив, – обратился к Милявской полковник Измайлов.
– Честно говоря, Максим Робертович, особого позитива у меня нет, – ответила она, не вставая со стула. – Я прекрасно понимаю, что шлюз необходимо открыть, хотя бы ввиду имеющихся инструкций. Но, в данном случае, мы не просто рискуем, понимаете? Все имеющиеся у меня данные говорят, что бункер, в случае открытия шлюза, будет неминуемо заражен, и спастись помогут только индивидуальные средства защиты изолирующего типа.
– Поделитесь своими данными. – Измайлов кивнул. – Они не всем тут известны, что называется. Впрочем, начать, наверное, лучше мне, а Ирина Васильевна потом меня дополнит. В общем так, чуть больше часа назад мы получили радиограмму из московского генштаба. В ней сообщалось, что из всех европейских дипломатических представительств и консульств получена информация о лавинообразном заражении людей неизвестным вирусом. Нам было приказано срочно, в режиме боевой тревоги, перевести бункер из дежурного режима, что называется, в штатный, и быть готовыми принять и разместить ведущих лиц городской элиты, буде таковые прибудут. Сразу после этого я приказал командиру связи и наружного мониторинга устроить тотальный радиоперехват, с целью сбора максимального количества информации. И, как это ни странно, уже через пятнадцать минут начали поступать тревожные сообщения как от городских гражданских служб, так и от штабов армии, флота и ФСБ. Ирина Васильевна, дополните меня по медицинской части, пожалуйста.
– Да. – Милявская на секунду задумалась. – Скорость распространения заражения не укладывалась ни в какие разумные рамки. Обычно, как ни крути, мы имеем картину перемещения вируса от носителя к носителю, волной от очага заражения. Тут же, судя по карте сообщений, вообще не наблюдалось никакого очага. Кому любопытно, на столе лежит карта мира с моими отметками. Места, откуда получены сообщения о заражении, все маркированы временными метками, с точностью до минуты. По ним видно, что Европу и Северную Африку накрыло, по сути, почти одновременно, с разницей в пятнадцать-двадцать минут, не более. С Кубы сообщили уже после начала заражения у нас. Но, в целом, в Москве и Петербурге на принятие мер имелось не более получаса, поэтому приняты они были, как правило, локально и далеко не везде.
– С кем-то есть постоянная связь? – поинтересовался один из офицеров с погонами капитана.
– На настоящий момент связь установлена с дизель-электрической подводной лодкой “Выборг». – ответил Измайлов. – На момент объявления тревоги она проводила тренировки в надводном режиме, но в полной готовности к погружению, поэтому личный состав на борту остался незараженным. В настоящий момент лодка находится в миле к востоку от Кронштадта, но ее автономности надолго не хватит.
– Значит, личный состав атомных подводных ракетных крейсеров вообще должен полностью уцелеть. – предположил капитан.
– Теоретически да, – ответила Милявская.
– Но у нас нет информации по этому вопросу, – добавил Измайлов. – Так как субмарины способны связываться лишь со специализированными комплексами, которые передают данные в штаб. У нас же нет связи ни со штабами, ни с комплексами. Так что находимся в некотором информационном вакууме, что называется, скрывать не буду. Кроме «Выборга», часть личного состава надводных кораблей, при объявлении тревоги, успела облачиться в средства индивидуальной защиты, и избежать заражения. Отбившись от мутантов, моряки укрылись на одном из ошвартованных сторожевых кораблей. Они отошли от «стенки», и так же готовы выполнять любые приказы. Их полных две сотни человек. Но их выживание зависит от ресурса кислородных картриджей изолирующих противогазов.
– Может их к нам? – прикинул капитан.
– Вот в этом и проблема! – пояснила Милявская. – Первое, что приходит в голову, это собрать всех выживших в одном месте. Но это далеко не так просто, как кажется. По обрывочным сведениям, переданным из разных мест, и, в основном, из Кронштадта, где процесс заражения, гибели и мутации зараженных наблюдали спасшиеся моряки, результатом заражения можно считать три разных состояния. В первом случае это смерть в страшных мучениях. Во втором случае – мутация, очень быстрая, во что-то трудновообразимое. В третьем случае – ничего. На некоторых людей вирус просто не действует, по крайней мере это никак не проявляется. Но об этом никак нельзя узнать, пока не заразишься. Поэтому заразиться все боятся, исход-то не ясен. Хуже всего, что про сам вирус ничего не известно. Ни как передается, ни при каких условиях гибнет. Но если мы кого-то впустим через шлюз, заразим бункер, так как на любой поверхности может оказаться вирус. И тогда даже говорить страшно, что тут начнется.
– А вы не бойтесь, говорите. – посоветовал Измайлов. – Куда уж страшнее, чем сейчас…
– Если бункер будет заражен, то примерно треть из нас умрет тяжелой смертью, треть мутирует и набросится на оставшуюся треть выживших. Причем, судя по сообщениям, мутанты обладают неимоверной силой, прыгучестью, а убить их можно только выстрелом в голову или через обезглавливание. Кстати, замечено, что они боятся громкого звука и стремятся к воде. Но, в любом случае, мы не знаем как убить вирус.
– А средства защиты? – поинтересовался капитан. – Товарищ полковник упоминал, что в Кронштадте морякам удалось избежать заражения.
– Да, это тоже можно считать фактом, – кивнула Милявская. – Защита кожи и органов дыхания с использованием изолирующего снаряжения, спасает от заражения. Для меня это странно, ведь общевойсковой ОЗК не герметичен, кас скафандр, воздух в него попадает. Но, видимо, это можно отнести к многочисленным странностям данного штамма. Если люди, применяющие изолирующий противогаз для защиты дыхания, вместе с ним используют общевойсковой комплект химической защиты, заражение не происходит. Но стоит получить малейший разрыв перчатки, к примеру, и прикоснуться к любой поверхности, заражение происходит. В докладе есть случай, когда боец, поразив мутантов ручной гранатой, заразился и погиб, проколов перчатку проволочным усиком, когда разгибал чеку. Даже такого прокола оказалось достаточно при последующем контакте с гранатой. Но при этом, как ни странно, ОЗК спасает полностью. Так же известен инубационный период, если его так можно назвать в данном случае. Проще говоря, время, прошедшее от заражения до первых проявлений. Это двадцать четыре минуты. Подтверждается сообщениями из разных источников и данными радиоперехвата.
– Значит, всем надо надеть защитные костюмы и противогазы, – предположил капитан.
– Они спасут, пока хватит ресурса дыхательных картриджей, – отмахнулся Измайлов. – Это имеет мало смысла. Мы понятия не имеем, как будет развиваться ситуация. Но все данные за то, что мы тут изолированы вообще навсегда. Мира не стало. Апокалипсис, что называется. Понимаете? Ни с кем, кроме Кронштадта нет связи. Сотовые сети лежат. Спутниковая связь работает только по принципу «телефон в телефон», релейные станции сигнал не принимают.
– Может, получится переждать? Может вирус погибнет в среде? Если это биологическое оружие, у него должен быть некий срок действия.
– Я сомневаюсь что это оружие, – призналась Милявская. – Кто тогда враг, если заражение произошло по всему миру? И как был доставлен вирус в отдаленные уголки света?
– Что тогда, если не оружие? – удивился капитан.
– Неизвестно. – Милявская пожала плечами. – Можно что угодно предполагать, от магии до пришельцев из космоса. Толку нет. Факты остаются фактами. Мы не можем никого впустить, не погибнув сами. Даже те, кто выживет, все равно будут уничтожены мутантами. В замкнутом пространстве с ними, похоже, не совладать.
– Ситуация отвратительная. – Измайлов вздохнул. – Там, снаружи, порядка тридцати человек. Ну, чуть больше. В бункере пятьсот человек. При этом инструкции нам велят поставить под угрозу пятьсот жизней, пытаясь спасти три десятка. Не нравятся мне такие инструкции. Я склонен проигнорировать прибытие гражданских. Пусть делают, что хотят.
