Екатерина Боброва
Мама для Совенка
Юля успокоилась и позволила вести себя дальше. Животных в парке было много, в основном, конечно, не хищники. По скалам ползали мелкие родственники вальшгасов. В траве мелькали грызуны. По веткам деревьев порхали птицы. Гладь озера величаво рассекали местные лебеди розового окраса. Юле с Альгаром удалось разглядеть в кустах семейку пугливых животных, похожих на диких свиней. Но были и совсем странные звери, ничем не напоминавшие земных. Большинство, завидев посетителей, убиралось с дороги. Нападать никто не спешил, и Юлю это вполне устраивало.
В комнаты они вернулись, когда день клонился к закату. Усталый деть прошел в спальню, растянулся на кровати. Юля подошла, поцеловала Совенка в лоб, накинула одеяло. Сердце сдавило болью при мысли о том, что она собиралась сделать.
– Я к себе, – шепнула, голос дрогнул.
– Ага, – сонно зевнул малыш, ничего не заметив, – до ужина.
Девушка вышла, кинула прощальный взгляд на Альгара. Ей так хотелось навсегда запечатлеть в памяти курносый носик, густую шевелюру серых волос и серые круглые глазенки. Возвращаться она не планировала.
Как в тумане добралась до своей комнаты. На диване ждал сюрприз – вычищенная одежда. Родные джинсы, кофта – от всего это повеяло домом – аж слезы на глаза навернулись. Быстро переоделась, и собственная одежда, точно доспех, придала сил. Пусть высочества идут лесом с их планами. Она будет сбегать столько раз, сколько понадобится, пока им не надоест ее ловить.
Взгляд зацепился за скорлупу ореха, которую она оставила на столике. Рука сама потянулась ее взять, и холод скорлупы проник под кожу, пополз выше, впиваясь в сердце. Совенок… Как он без нее? Ему так одиноко без мамы, а все эти многочисленные дяди и братья ничего не смыслят в воспитании, только и умеют, что орать и наказывать. А он такой слабый, маленький и глупый…
Нет, она не может остаться. Мама не переживет ее исчезновения.
Внутри билось, раздирая на части:
Совенок.
Мама.
Совенок.
Колючками разрасталась боль. Сердце, казалось, рвалось пополам. Два родных человека боролись друг с другом.
Она не могла уйти, не могла остаться. Господи, как больно делать выбор. Сердце истошно билось, норовя выскочить наружу. Мир застилали слезы. Юля заметалась. От порога и обратно. Боль жгла в каждой клетке тела, силы таяли, еще немного и она упадет. Это конец, – мелькнула мысль.
– Тише, – Юля дернулась, высвобождаясь из объятий, но ее поймали, крепко прижали к груди, – куда собралась, глупая?
Ударила локтем, потом кулаком, но державший ее мужчина не подумал отстраниться. Только зашипел, перехватил руки, спеленав в объятии.
– Успокойся, все будет хорошо.
– Неужели?
Услышав голос Третьего, Юля притихла.
– И что будет хорошо? – спросил с сарказмом его высочество. – Я вижу доведенную до приступа ассару. И хочу услышать, как ты намерен это исправить?
Глава 10
– Я все исправлю, – упрямо повторил Фильярг, крепче прижимая Юлю к груди.
– Раньше надо было выяснять, есть у нее значимый человек, способный уравновесить влияние Шестого, или нет. Сейчас уже не важно кто это – мужчина, ребенок, друг или родитель. Главное, их противостояние ее убивает.
– Сам вижу, – процедил Четвертый, – потому и настроил браслет не только на защиту. Но я проверял – она жила одна: ни детей, ни мужчины. Из обязательств, которые упоминались, только работа, но никакое дело не пересилит влияние Альгара. А семья… Скажи, разве нормальная семья позволит женщине жить одной? У нее точно никого не было.
– Уверен? – вскинул брови Харт. – Мне вот кажется, нам не доверяли и потому не делились сведениями. К тому же кто знает, может, у них принято позволять женщинам жить одним.
– Идиотский мир, – Фильярг выругался. Поднял Юлю на руки, отнес на диван. Озабоченно положил ладонь на левую грудь, выравнивая работу сердца. Девушка прерывисто вздохнула. Прикрыла глаза. После приступа накатила слабость, сил не осталось даже возразить и обозвать принцев самих идиотами. Нормальная у нее семья. И женщина не инвалид, чтобы нуждаться в присмотре и опеке.
– Кому-то надо взрослеть, братишка, и оценивать других не только со своей позиции. Уверен, нашей гостьей тоже многое кажется странным. Так что ты намерен делать? Она вот-вот потеряет сознание.
Когда говорят, что ты потеряешь сознание, тяжело сопротивляться. Вот и Юля не стала. Расслабилась, отключаясь.
Очнулась, точно вынырнув из проруби. Встрепенулась – не проспала ли. Открыла глаза, села, бросив взгляд на стоящие на комоде часы. Было пять утра. Такая рань, – зевнула и только потом заметила, что в кровати не одна. Рядом, на месте, где обычно спал бывший, лежал Четвертый. Его высочество был в одежде, только обувь снял, глаза прикрыты, грудь мерно вздымалась.
После сна мозг соображал туго. Она дома. Дома? Пощупала покрывало, провела рукой по тумбочке, ущипнула себя. Точно дома. Но что здесь делает Филь? Или его выгнали из дворца? Вот был бы прикол – бездомный принц. Нет, к себе она его не пустит, пусть не мечтает.
Потерла лоб, призывая мозги сосредоточиться. Какой только бред не приходит в голову в пять утра. Что там было последним из вчерашнего? Зоопарк? Нет, что-то еще.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Фильярг, не открывая глаз. От неожиданности Юля подскочила, схватилась за сердце. Мужчина среагировал мгновенно: оказался рядом и попытался пристроить длань на левую грудь. Юля отшатнулась, практически полетев кубарем с кровати, но была ухвачена за плечо и втащена обратно.
– Т-ты чего? – испуганно спросила, этикет в родных стенах испарился сам собой, зато вернулась память, и во рту сразу пересохло. Прислушалась к себе – сердце билось ровно, ни намека на вчерашнюю боль.
– У вас что-то болит? – Фильярг снова потянулся лапать грудь.
– Руки убрал, – процедила девушка, отодвигаясь, – ничего у меня не болит, кроме головы. И нет, – дернулась от руки, которую тут же протянул к ней мужчина, – уберешься ты, и голова сама пройдет.
Фильярг нахмурился – хамство не понравилось, но проглотил молча. Впрочем, убираться он не спешил, и Юля махнула рукой – проблемы надо решать постепенно. Главное – она дома. На душе было спокойно, сердце билось ровно. На часах пять утра… У нее куча времени, чтобы собраться на работу, а если некоторые будут против… Юля хмыкнула, размышляя, что у нее все же будет шанс проверить, что круче: калаш или файербол.
Встала, мужчина последовал за ней. Был он одет просто – в штаны и рубашку, но что-то неуловимое в облике заставило Юлю вспомнить, что ремонт она осилила только на кухне и в санузле, а вот обои в комнатах старенькие, двери не поменяны, и зеркало в коридоре еще от прабабушки висит – рука не поднимается выкинуть.
Вышла из спальни. Замерла, прислушиваясь – из гостиной донесся дружный гогот. Мужской и детский. Сердце встрепенулось, она узнала этот смех. Совенок тоже здесь. Надолго ли? Не важно. Главное, рядом.
Тихонько приоткрыла дверь, с удивлением рассматривая затылки Шестого и Третьего. Парочка угорала над мультфильмом про Ивана и Серого волка. Повернулась вопросительно к Четвертому.
– Сам удивлен, – развел тот руками, – Альгар заскучал и попросился включить, как его, – принц щелкнул пальцами, вспоминая.
– Телевизор, – подсказала Юля, восхищаясь – какой талантливый ребенок, один раз показала, а он запомнил.
– Именно, – облегченно улыбнулся Филь, – вот уже три часа не отрываются.
Юля покачала головой. Аль – понятно, но Харт удивил…
Прошла в ванную привести себя в порядок. Видок был еще тот. Лицо бледное, глаза ошалелые, с лопнувшими сосудами… Пожалуй, на работе в таком виде лучше не появляться. Н-да… начальница убьет за выходной. Каждый больничный та воспринимала личным оскорблением.
Из ванной вышла, вздрогнула – Четвертый подпирал стену напротив. Мужчина смотрелся в интерьере ее двушки, как благородный дог среди трущоб.
Юля вздохнула – как бы повежливее намекнуть, что миссия комплит, и ее можно оставить в покое. Здесь не дворец – принцы не требуются. А вот с адекватными мужчинам, как обычно, напряг.
Двинулась на кухню. Застряла в задумчивости около кофе-машины – дорогой, сразу на две кружки, с капучинатором – подарок любимой тетушки на юбилей. За спиной вздохнули. И эта недосказанность с маячившим около холодильника высочеством начала раздражать.
– Кофе будешь? – спросила, убирая нож в стол – от греха подальше. – И сядь уже.
Кухня у нее ни разу не дворцовая, вдвоем не развернешься.
– Юля, понимаю, ты злишься, – его высочеству тоже надоело изображать аристократа, и он перешел на «ты», – и да, я буду кофе.
– Отлично, – напряженно улыбнулась Юля. Включила машину, проверила воду, зерна. Привычные действия успокаивали, сбивая желание настучать его высочеству по голове. На кухне столько всего… искушающего. Сковородка, например.
– И кстати, у нас нормально – жить одной. И семья у меня, – кружка с громким стуком приземлилась на кухонную тумбу, – совершенно нормальная. Лучшая семья на свете, понял?
Кружка все же треснула. Юля зашипела, засовывая порезанный палец в рот. Вот же… засада. Одни убытки из-за этого придурка.
– Прости.
Палец у нее изо рта вытащили, подули, поцеловали, и порез затянулся на глазах. А осколки взлетели, отправившись в помойку.
– Я виноват, что не рассказал об ассаре. Ты не говорила, почему стремишься домой. Это из-за брата? Нет? Значит, из-за мамы. Я видел ваши картинки в комнате. Ты на нее очень похожа. Мы оба допустили ошибки, но я обещаю все исправить.
Юля недоверчиво фыркнула, отодвинулась. Злость улеглась. Заботливый высочество влиял на нее, как сорок капель валерьянки.
– Так что там с ассарой?
Кофе сварился, наполнив кухню ароматом уюта.
Напиток его высочеству Юля сделала под стать своему настроению – черный, крепкий, без сахара. Фильярг принюхался, поднял кружку, осторожно пригубил, скривился.
– Что это?
– Отрава, – пожала плечами девушка, садясь напротив и делая глоток из своей кружки. И зря кривился – она не экономила на зернах. Отличный кофе, свежего помола, неделю назад как доставили. Бывший приучил к хорошему кофе. Вот странное дело, они давно расстались, а его привычка с ней на всю жизнь.
– Вы мне горло перерезали, я вас отравила. Квиты, – кивнула ошарашенному высочеству поверх кружки. Пусть мелко, но так приятно поймать нервное удивление в вечно невозмутимых глазах. В груди потеплело.
Фильярг закашлялся. Расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Переварил услышанное.
– Тогда зачем пьете то же самое? – спросил недоверчиво. Подержал руку над кружкой, хмурясь сильнее.
– Я же принца травлю, – ухмыльнулась Юля, – думаете, мне понравится ваша темница или встреча с палачом? Уверена – нет. Так что лучше я сама себе приговор вынесу, сама его и исполню.
– Вы настолько любите самой принимать решения? – осуждающе посмотрел на нее Фильярг, еще раз провел рукой над кружкой, добавляя: – Здесь нет отравы. Что-то возбуждающее и стимулирующее, вода плохого качества, но ничего смертельного. Кстати, вам это пить сейчас нельзя.
Его высочество не стал отбирать кружку, та отобралась сама. Взмыла из Юлиных рук, пронеслась по кухне и приземлилась в раковину кверху попой. Юля скрипнула зубами.
– Вы мне не няня, – процедила, нацелившись на кружку Фильярга.
– Я брат Шестого, вы – член моей семьи, забота о вашем здоровье – моя обязанность, – и его высочество одним махом влил в себя кофе, даже не поморщившись.
Юля моргнула, переваривая. Когда это она вошла в семью высочеств? Неужели что-то пропустила, пока валялась без сознания?
– И чтобы развеять ваши сомнения, ассар действительно наставник, но не простой, а скажем – идеальный. Понимаю, вы не сталкивались с магией, и вам нелегко будет это принять, но придется. Вы связаны с Альгаром, и с каждым днем связь будет только крепнуть.
– Что меня ждет? – тихо спросила Юля. У нее даже мысли не возникло, что Фильярг врет. Внутри что-то отзывалось, подтверждая слова принца.
– Ничего страшного. Займетесь воспитанием Альгара. И никто вам слова не скажет, ведь ассар лучше всех знает сильные и слабые стороны ученика. Вы всегда поймете, если подопечный солгал или ему нужна помощь. Даже когда он вырастет и станет взрослым, вы почувствуете, если Шестому будет грозить опасность. В нашем мире считается огромной удачей, если ребенок встретил своего ассара. Наставник становится вторым отцом, и его слово будет значить больше, чем слово родителя. Ведь ассар никогда не ошибается в том, что касается его подопечного. Шестой, – его высочество поморщился, вздохнул, видно было, что эта тема ему неприятна, – вырос без матери. Думаю, в этом причина того, что его ассар – женщина, а не мужчина. Мы все пытались ему помочь, опекали и жалели, а его воспитатель оказался не слишком порядочным человеком. Долгое время морочил нам голову тем, что Альгар слаб и не может учиться как положено Столпу. Мы верили, да и доказательства были, гм, достоверными. А потом появились вы и за один день научили его мысленной речи и плавать, а ведь Шестой панически боялся воды. Понимаете, о чем я?
Юля медленно кивнула. С этой точки зрения она не смотрела на случившееся. Так вот в чем причина ее ненормальной привязанности к ребенку и потребности защитить. И она была права – Совенок педагогически запущен. Причина – излишняя опека, лень и боязнь учителя отвечать за ребенка. Гораздо проще ничего не делать, отговариваясь слабостью воспитанника, чем учить и требовать результат.
– В день полного совершеннолетия принцы правящей ветви проходят ритуал в Огненных пещерах. Мы доказываем, что овладели огнем и можем его подчинить. Права на ошибку нет. Не справился – не вышел живым. И я вынужден сказать вам то, чего не знает Альгар. С тем уровнем подготовки, который он сейчас показывает, ритуал ему не пройти. Дожить до ритуала – и то вопрос. В академии, где его ждут через три месяца, не держат неженок. Мы уже рассматривали вариант исключения из ветви, но тогда Альгар будет вынужден покинуть дворец, и на всю жизнь заработает клеймо слабака.
Юля подозревала, что ничего хорошего Совенка с этим клеймом не ждет. Куда ни кинь – всюду клин. С одной стороны смертельно опасный ритуал, с другой – порицание общества и жалкое существование вместо жизни. Большой вопрос – что лучше для ребенка.
– А если его сюда? – облизала пересохшие губы. В голове уже крутились варианты, мялась неуверенность – она логист, а ни разу не наставник. Но если иного выхода нет… А с документами можно и за деньги разобраться.
– Юля, вы хоть немного представляете, что такое воспитание огненного мага? – с иронией вскинул брови Фильярг. Девушка побледнела. К-какого мага? Огненного? Мамочки! А костюма пожарника ей предоставят?
– Простите, не хотел вас пугать, – его высочество попытался сгладить неловкость улыбкой. – К тому же первые проблески начнутся месяца через три. Вас научат, как с ними справляться.
Хм. Юля взглядом нашла за стеклом шкафчика бутылку мартини – с Восьмого марта осталась. Желание напиться сделалось просто неприличным для пяти утра.
– А если я откажусь?
Выпроводить его высочество и напиться. Прекрасный план, потому как Юля точно была уверена – под царственным взглядом алкоголь в горло не полезет. Да и бокал, скорее всего, постигнет судьба чашки – быть вылитым в раковину.
Его высочество вариант с отказом не оценил. Проследил за взглядом, осуждающе нахмурился и решил отвлечь местным фольклором.
– Недалеко от дворца, напротив Черного пляжа, есть скала. С ней связана легенда. Давным-давно жил юноша, ассар. Но невеста юноши не захотела принять чужого ребенка, как и делить с ним нареченного. Она требовала, чтобы юноша оставил мальчика. Хотела, чтобы в семье были только их дети. Чтобы юноша ушел работать к ее отцу, а ученика бросил. Но ассар не может оставить ребенка. Тот юноша любил их обоих с одинаковой силой: невесту и ученика. Когда он плавал в море, сердце от боли и невозможности сделать выбор разорвалось пополам. Он умер, а на месте его разбитого сердца образовалась скала.
Юля сглотнула. Сказка ложь, да в ней намек. Неужели ее ждала судьба несчастного юноши? Жесть.
– Это значит, я не могу бросить Совенка? – тихо спросила. Она была не против остаться с Алем, но возможность повторения сердечного приступа напрягала.
– Это значит, мы решим вашу проблему, вы не будете беспокоиться за маму и сможете спокойно быть с Альгаром.
Звонок в дверь прервал их разговор.
– Что это? – спросил, мгновенно насторожившись, Фильярг.
– Кого-то принесло, – ответила, вставая Юля. Пять утра… И кто это? У нее дома два состоявшихся мага огня и один потенциальный. Самоубийца?
– Объявился, – нехорошо так прищурился Четвертый, глядя в сторону входной двери, и скомандовал: – Открывайте.
В дверной глазок Юля все же посмотрела. Ошарашенно полюбовалась на ярко-алые розы, за которыми и человека видно не было. Повернула замок, только сейчас подумав о том, как товарищи попали к ней домой. Адрес, допустим, запомнил Совенок, но дверь? Ах да, у них была сумочка с ее ключами… Надо, кстати, забрать и зарядить мобильник.
– Доброе утро, Юлия Андреевна, – широко улыбнулся «русский», протягивая огромный – роз на пятьдесят букет, – это вам.
– Не такое уж и доброе, – не согласилась Юля, но цветы все же взяла. Да и как тут устоять, когда ей в жизни не дарили такого богатства. Еще и запах… Она вдохнула тонкий аромат, прикрыла глаза, наслаждаясь.
– Так вот что вы любите, – задумчиво проговорили за спиной, возвращая к действительности. Сплошной принцизм, куда не ступи, – раздраженно подумала Юля.
– Раз вы здесь, еще и в компании Четвертого, значит пришла пора запасного плана, – широко улыбнулся «русский», совершенно не смутившись холодностью приема. Поднял руку, демонстрируя фирменную коробку с тортом из «Буше».
– Предлагаю объявить перемирие и заесть недоразумение сладким, – провозгласил гость с такой завлекательной улыбкой, что Юля невольно залюбовалась. Была у «русского» некая легкость в общении, которая сразу располагала к себе.
– А я думал, дорогой кузен, ты сдался и решил поработать на рудниках, – едко проговорил Фильярг. Юля вскинула брови – какие рудники? Неужели «русского» собирались упечь за то, что способствовал побегу Аля? Совершенно недемократичный мир. Впрочем, нет. Какое-то равноправие в нем есть, раз кузены наследных принцев отбывают наказание на рудниках.
– За последние сутки я не присел ни разу, – возмутился гость и, не дожидаясь приглашения, прошел в квартиру, разулся, закрыл за собой дверь, демонстрируя навыки бывалого путешественника в этом мире.
Из комнаты выглянул Третий, округлил глаза на букет, кивком поздоровался с кузеном, но тут же исчез обратно, притянутый голубым экраном.
Гость оглядел Юлю усталым взглядом, попросив слабым голосом:
– Чаю нальете или сразу к делу?
Какой русский не помнит про «накорми, баньку истопи».
– Проходите, – посторонилась, пропуская мужчину на кухню, и со словами: – Ваза в гостиной на полу, – «обрадовала» его высочество букетом роз. Тот не понял. Пришлось впихнуть цветы в руки принца. И головой мотнуть в сторону гостиной. Слуг у нее нет, придется его высочеству поработать ручками.
Фильярг проводил прищуренным взглядом утекшего на кухню кузена. Его появление радовало и одновременно настораживало. Явно не с пустыми руками пришел, и розы здесь ни при чем. Впрочем главное, чтобы идеи дурного кузена сработали. Лично он чувствовал приближение тупика. И не слишком далеко продвинулся в решении проблемы. И почему эта упрямая женщина так сильно вцепилась в семью? Сама же говорила – живет одна, к чему эти сложности? Сказать матери, что уезжает, выходит замуж, он даже готов сыграть роль жениха. Но сердце подсказывало – не все так просто. Фильярг, обжегшись, торопиться не желал. Слишком разные миры – насмотрелся, пока искал Альгара. Еще больше останавливал страх. Он не хотел снова сжимать в объятиях женское тело, напряженно прислушиваясь к неровной работе Юлиного сердца. Каждый пропуск ритма вызывал приступ паники – а если остановится? Но сердце продолжало биться, пусть и неровно. И сейчас Фильярг готов был пойти на все, чтобы эта невыносимая, упрямая женщина добровольно согласилась стать ассарой. Он даже готов сотрудничать с кузеном, которого всегда недолюбливал, лишь бы его идеи оказались толковыми.
Вошел в гостиную, нашел вазу. Под насмешливым взглядом Третьего воткнул туда розы и вернулся.
«Русский» на кухне уже наворачивал круги вокруг кофе-машины, хищно принюхиваясь к запаху кофе, и Юля поняла – чай сегодня не в фаворе.
– С молоком? – спросила.
– А капучино можно? – с надеждой поинтересовался «русский».
– Можно, – кивнула, отмечая про себя, что товарищ глубоко погрузился в систему. Интересно, сколько времени он провел в России? Почему именно в России? Потому что без вопросов разулся. Потому что не ахал при виде старинного самовара, стоящего на подоконнике, – наследство от деда. И обращался по имени отчеству, чего не любили делать иностранные граждане.
– Вы уж простите, Юлия Андреевна, я без приглашения, да еще так рано, но я попробовал найти вас во дворце, а там сказали: вы отбыли вчетвером. Вот я и решил дома проверить. И еще раз простите – забыл представиться.
Встал, прижал ладонь к сердцу, отрекомендовался:
– Кайлес. Но вы можете звать меня Александром, мне это имя очень нравится.
– Адрес как нашли? – нахмурилась Юля, доставая молоко из холодильника. Совенок адрес мог только показать, но никак не передать, значит разузнал сам. И фиг ему, а не Александр. Косить под русского – дурной тон и навевает нехорошие ассоциации.
– Я, Юлия Андреевна, не просто с тортом пришел, а с предложением. А любое предложение требует подготовки.
– Подготовились, значит, – девушка бросила на Кайлеса многозначительный взгляд, но мужчина намека не понял. Расслабленно развалился на стуле, отгородившись тортом. Отличным, кстати. Ей давно хотелось его попробовать, да цена останавливала – усыпанный крупными орехами, один к одному, политый венецианской карамелью – сказка для сладкоежек, а не торт.
– И что ты подготовил? – спросил Четвертый, проходя на кухню и присаживаясь за стол.
– Много, – довольно улыбнулся Кайлес, не чувствуя опасности, – вам, Юлия Андреевна, двадцать шесть, не замужем, работаете старшим логистом – организация перевозок грузов, – пояснил для брата. – Вы – первая и единственная дочь в семье. Есть еще младший брат, призван в местные войска. Из-за болезни матери вынуждены были стать старшей женщиной рода. Заботиться о брате, убирать, готовить, при этом успевая учиться на высший балл.
– И кто же вам столько всего рассказал? – прищурилась Юля, давя желание плюнуть в чашку с кофе.
– Есть деньги, есть информация, – пожал плечами «русский». Принял из Юлиных рук кружку, принюхался, сделал глоток и расплылся в блаженной улыбке: – Изумительно!
Фильярг смотрел на него с недоверием. Его первый опыт с кофе не сложился.
– У нас это называется копаться в грязном белье, – выпалила девушка, гневно сжимая ладони. Лучше бы сами спросили, она бы рассказала то, что посчитала нужным, чем вот так… за ее спиной. Мысль, что там еще нарыл следопыт недоделанный, вызывала острый приступ досады. Еще и эти клятые розы. И торт. Росли, припоминаясь, снежным комом обиды. Юля не злопамятная, но и на память никогда не жаловалась. Гнев закипал, требуя выход. Искрил желанием взять что-нибудь тяжелое, можно острое или горячее…
– Твою же мать! – выругался по-русски Кайлес, вскакивая со стула и выплескивая остатки кофе на запылавший календарь, висевший над столом. Светло-коричневая жидкость стекла по светлым – пара месяцев, как поклеенным – обоям. Вонь гари смешалась с ароматом кофе. И вместе с легким облаком дыма в кухне повисла тишина.
– Чем это у вас так вкусно пахнет и одновременно воняет? – осведомился Третий, нарисовываясь на пороге. Юля вздрогнула, отходя от шока. Распахнула створку окна, и шум просыпающейся улицы ворвался внутрь.
– Уже ничем, – ответила, рассматривая ладони. Это она? Бред. Проследила бездумным взглядом за ехавшей по улице поливомоечной машине. Пять утра. Она варит кофе магам огня и поджигает календарь. В том, что это именно она, – обои до обидных слез было жаль – сомнения не было. Просто жар в ладонях пропал одновременно с возгоранием. В такие совпадения Юля не верила.
– Ваша связь еще крепче, чем я думал, – задумчиво проговорил Четвертый, опираясь рядом о подоконник.
– Я не верю в магию, – ответила глухо. Радуга блеснула в струе воды. Поливалка проехала, оставляя за собой мокрый след.
– В нее не обязательно верить, – сочувственно «подбодрил» Фильярг, – ею нужно уметь пользоваться и контролировать.
«Доктор, у меня выросла третья рука».
«Что вы, пациент, вам это кажется».
«Не знаю, доктор, может, и кажется, но есть тремя руками стало гораздо удобнее».
Юля невесело усмехнулась своим мыслям. А какие у нее перспективы? Кроме как сдаться в Кащенко? Вызвать бригаду и отдаться в руки гренадерски крепких санитаров с добрыми лицами. Заодно и проверить, поможет ли галоперидол справиться с магическими всплесками. Или город лишится-таки своей психиатрической больницы.
Нет, в Кащенко успеется. Да и высочество не позволит насладиться больничным покоем. Вот, стоит рядом… Контролирует – не сиганет ли она на радостях в окно. Пятый этаж, однако…
Глава 11
Фильярг втянул в себя вполне свежий – утро же – воздух, закашлялся, просипел:
– Отвратительно. Как вы еще живы?
– А мы как тараканы, – усмехнулась Юля, – выживаем везде.
– Тогда вы самый прекрасный таракан на свете, – отразил ее усмешку высочество, подхватил ладонь, развернул, запечатлевая поцелуй на запястье. От прикосновения мужских губ кожу обожгло. Юля замерла, ощущая, как внутри искорками начинает жечь невидимое пламя. Твою же мать! Она теперь ходячий огнемет? Вспомнила поливомоечную машину, представила, как откидывает люк на баке, ныряет внутрь, с головой уходя в ледяную воду. Темнота. Холод. Искорки погасли. Юля рвано выдохнула – пот потек по спине, точно она километр пробежала. Досчитала до десяти, окончательно успокаиваясь. Поймала одобрительный взгляд Четвертого.
– Вы прекрасно справляетесь, Юля. Ни разу не сомневался в вашем самоконтроле.
А вот она сомневалась. Более того, уже представила, как «обрадуется» начальство, когда она воспылает праведным гневом на нерадивого водителя, причем в прямом смысле этого слова. Хм, есть ли у них в офисе огнетушитель?
А как ей по городу передвигаться? Да и вообще жить с внезапно проснувшимся талантом? И главное – это навсегда или она временно подцепила от Совенка умение поджигать? Ведь если она правильно поняла намек его высочества, даром огня ее наградил Аль через связь ассара-подопечный. И что характерно, никто не обмолвился о таких осложнениях… Жуки, а не высочества. Интересно, еще сюрпризы будут?
– Ю-лия, если у вас остались силы, может, порадуете тем самым, что вынужден был пожертвовать на ваш всплеск мой кузен, – вкрадчиво попросил Третий. Юля вздохнула – у нее тут проблема мирового масштаба, а этим лишь бы кофе глушить.
– И поздравляю с пробуждением. Немного неожиданно, но огонь всегда чутко реагирует на стресс. Боюсь, вчерашний приступ спровоцировал всплеск.
Неожиданно – не то слово. И опять она последняя узнает об еще одной особенности ассары.
– Нет, брат, это местная черта – торопливость. Видел бы ты, как они носятся по улицам на своих двоих, молчу про эти повозки. Вот и наша ассара поспешила воспринять огонь, – Четвертый сел обратно за стол, покрутил торт, прицениваясь.
– Вы бы тоже торопились, живя в два раза меньше, – не согласилась Юля. Поторопилась она… Еще и виноватой выставили за то, что огонь проснулся. Ничего, она припомнит еще его высочеству, как и «прекрасного таракана». Комплимент сделал… Как же.
И все равно ничего не понятно. Вопросы… вопросы… Но сначала кофе. Хоть понюхать, чтобы успокоиться. Вернулась к кофе-машине, бросила взгляд на стену, удивленно вскинула брови – календаря не было, как и следов на обоях.
– Если вам дорога картинка, – начал было Кайлес, но Юля оборвала:
– Забудьте.
Она не станет жалеть о корпоративном календаре, тем более на работе есть еще один.
Поставила две кружки под рожок. Нажала кнопку. Успокоительно зажужжала кофемолка. Зерна зашуршали, проваливаясь внутрь машины. Юлины мысли были сейчас как эти зерна – лихорадочно подпрыгивали, суматошно сталкиваясь друг с другом.
Она – маг. Породительница огня! Офигеть! В цирк пойти поработать? Или на шоу магов? А с первого же кастинга прямиком в лабораторию. Вот где всем будет плевать на желания подопытной. Юля давно уяснила – демократия заканчивается там, где начинаются большие деньги или большие проблемы. А огненный маг, свалившийся на голову товарищам в погонах, может принести столько головной боли, что проще придавить по-тихому.
Кофе закончил вариться, Юля добавила молока в кружку, поставила взбивать пену. Увы, решение одно – чтоб маги этим кофе подавились – вернуться. Научиться пользоваться тем, что проснулось и после этого спокойно жить в родном мире.
Вот только мама… После третьего пропущенного звонка на мобильный дома начиналась паника. Мама давно не вмешивалась в жизнь дочери, ей было достаточно знать, что Юля здорова, цела и никуда не пропала. Но если она не отвечала на звонок – а мама звонила регулярно, то… Нет, не думать о последствиях. Слишком свежи в памяти холодные больничные коридоры, запах лекарств и тянущее чувство безнадежности. Прикрыла на мгновение глаза, пережидая кольнувшую сердце боль.
– Юля, не переживайте, все не так плохо, как вам кажется, – примиряюще произнес Кайлес, – понимаю ваши чувства. Сам прекрасно помню свой первый всплеск.
– Ни черта вы не понимаете, – Юля поставила перед мужчиной кружку, запрещая себе вылить ее на голову гостя, – впрочем, я тоже. Как возможно, что я – долбаный маг огня?!
Как будто ей мало быть ассарой? К черту магию. Туда же магов, оккупировавших ее кухню.
– Магия – благо, – не одобрил ее эпитета Третий. Кофе, однако, взял, сделал глоток, блаженно зажмурился и вынес вердикт: – Вкусно.
Фильярг что-то заподозрил. Перехватил кружку у кузена, осторожно попробовал и возмущенно округлил глаза:
– Вы на самом деле пытались меня отравить?
Юля пренебрежительно фыркнула – это же надо было принять классический эспрессо, пусть и двойной, за яд? Неужели был опыт? И мысль вернуться в чужой мир приобрела горький аромат миндаля.
– Что, братец, тебе здесь не рады? – усмехнулся Третий, явно наслаждаясь ситуацией. – Боюсь, нам тоже. Только, госпожа ассара, вам придется смириться с нашим присутствием. Видите ли, Альгар – это семейное, и нам не хотелось бы посвящать в проблему вашей иномирности кого-то еще. Учить будем сами. Хотя бы на начальном этапе, до академии.
