Елена Прибыльцова
Украденное счастье
Это становилось невыносимо. Джек обводил взглядом тёмную комнату. В лихорадочном воспалённом сознании ему мерещилась улыбающаяся Элиза в объятьях Андре, слышался их смех.
И в сердце вместе с бешено льющейся кровью вливался яд женского предательства и измены, отравляя и убивая нежность и жалость к девушке, которая казалась ему ангелом, ниспосланным ему во спасение. Но она обернулась змеёй, ужалившей его!
Заглянуть в этот момент к Джеку мог бы только сумасшедший или самоубийца. Пьер не был ни тем, ни другим. И всё же он никак не мог поверить, что Джек не собирается броситься в погоню за двумя сбежавшими любовниками.
Тот оскалился, словно дикий зверь, готовящийся атаковать. А предложение помощи окончательно разозлило молодого атамана.
– Пошёл вон! – заорал взбешённый Джек.
А для убедительности своих слов запустил пустую коньячную бутылку прямо в лоб здоровяку. Пьер был достаточно трезв, чтобы успеть отреагировать.
И бутылка со звоном разбилась о вовремя захлопнувшуюся дверь. А Джек, словно озверев и потеряв разум, не мог больше сдерживать себя и принялся крушить всё, что попадалось ему. Разбросанные по комнате женские платья вновь стали жертвой разгневанного мужчины. Джек пнул ванну и не успокоился, пока не опрокинул её. Швырнул на пол ширму. А когда в руках у обезумевшего мужчины оказалось кочерга, не уцелели даже бутылки вина в буфете. Столбики кровати сломались под ожесточёнными ударами, и бархатный балдахин рухнул на покрывало кровати. А Джек до изнеможения продолжал крушить мебель в комнате. Он возненавидел все эти окружающие его вещи. Даже подсвечники и те напоминали ему об Элизе, как она зажигала свечи и улыбалась ему.
На этот раз уже никто не решился заглянуть к нему в комнату, не попытался успокоить бушевавшего атамана. Тот, наконец, рухнул без сил, предчувствуя близость блаженного забытья. Глазам стало больно, и Джек не сразу понял, что это слёзы.
Джек безжалостно стёр их с лица. И точно так же он вырвет из сердца любовь к предавшей его женщине! Она превратила его жизнь в рай и вновь повергла в пучину адских мук. Разве не стоит отплатить ей той же монетой? Она узнает, что такое истинный ад! Потому что отныне сам дьявол будет преследовать её!
***
Чёрный мрак сновидения оборвался в одно мгновение, и Джек очнулся. Голодный и озлобленный, он возвращался в ненавистную реальность.
Всё ещё безумным с похмелья взглядом атаман обводил разгромленную им же самим комнату. Нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума. Но решение было, и пора было его осуществить. Джек резко вскочил на ноги, чуть пошатнулся, шагнул вперёд.
Под сапогами хрустели осколки стекла, шуршали изодранные в лоскуты платья. Джек угрюмо и как-то виновато смотрел на опрокинутый набок секретер, в котором он хранил часть своих денег. Вчера он не удосужился проверить, не позаимствовала ли беглянка золото из шкатулки. Джек присел, намереваясь это всё же выяснить. И тогда его сосредоточившийся взгляд заметил исписанный кружевным женским почерком лист бумаги. Джек нахмурился в задумчивости. Он узнал почерк Элизы. Записка предназначалась ему. Первым же его порывом было сжечь письмо предательницы. Но, к счастью или несчастью для Джека, огня в камине не было. И Джек расправил скомканную судорожной хваткой бумагу. Он пробежал взглядом по изящным строчкам письма, пытаясь осознать смысл обращённых к нему слов, и не зная, должен ли он верить написанному.
«Джек! Любимый! Я не хотела покидать тебя. Но обстоятельства вынуждают меня поступить подобным образом. И я уезжаю против своей воли. Моё сердце разрывается от боли разлуки с тобой. Но меня утешает мысль, что у меня останется хотя бы одна вещь на память о тебе. Кольцо я верну той, кому оно когда-то принадлежало, чтобы, упаси бог, ты не подумал, будто я хочу его присвоить. Я буду молиться, чтобы однажды ты смог убедиться в этом. Навсегда твоя. Элиза».
Джек перечитывал, едва веря и пытаясь понять. Может ли быть неправдой то, что он вообразил себе вчера? Но какие ещё, к чёрту, могут быть обстоятельства?!
Хотя, разве не он сам оставался глух к просьбам Элизы?! И слишком медлил. Кое-кто оказался решительней и быстрей его. Или это не побег, а похищение? Новые измышления не сделали Джека веселее или спокойнее. Ему до боли в печёнках хотелось знать правду. Оставаться здесь он уже не собирался, а напасть на след двух сбежавших ему уже не представлялось таким уж сложным.
Джек не боялся попасть в ловушку, он и так уже чувствовал себя обманутым. Но ведь нужно же верить хоть чему-то! Джек всё ещё доверял своему Рейвену. И этого было достаточно. Сборы в дорогу не заняли много времени. Джек достал деньги из секретера и тайника под половицей, зарядил пистолет, привесил к поясу ножны с кинжалом и шпагой. Не оглядываясь, вышел из комнаты, сбежал по лестнице.
Присутствовавшие в зале мужчины удержали своего атамана у двери едва ли не силой. Джек недовольно дёрнул плечом, стряхивая руку Симона, и едва не послал к чёрту даже его. Но приходилось признать, что объясниться Джек всё же должен.
– Я уезжаю, – сказал атаман, не глядя ни на кого. – Возвращаться не собираюсь, даже если буду жив. Если никто не возразит, оставайся за главного ты, Симон.
– Едешь за ними? – тихо спросили его.
Джек скривил губы, ущипнул себя за ус, промолчал. Но молчание тоже было ответом. Джек с жадностью вдохнул морозный воздух, чуть постоял, глядя на небо, и решительно зашагал к конюшне. Рейвен чуть всхрапнул при его появлении и тут же снова уткнулся мордой в кормушку.
Молодой мужчина благоразумно и терпеливо ждал, пока конь насытится, похлопывал его по шее, чистя скребницей и потихоньку седлая. Рейвен покосился на хозяина и снова фыркнул, тряся головой. Прихватив запас овса, Джек вывел жеребца из стойла.
Конь слегка упирался, недовольный тем, что его оторвали от кормушки, в которой всё еще оставался клочок сена. Рейвена, конечно, утешило бы то, что у мучимого похмельем Джека от голода сводит желудок, но предпочёл бы ещё немного спокойно побыть в стойле. Жан бросился едва ли не под копыта Рейвена, но к удивлению Джека просил прощения не для себя. Жан просил и умолял Джека простить мадам Элизу. Тот лишь чуть повёл головой. Он и сам бы хотел верить в невиновность девушки.
Жан был не единственным, кто вышел проводить своего атамана. Симон, Пьер, Морис, Ришар и Серж стояли молча, хмурые и серьёзные. И Джек, пытаясь не смотреть в глаза тех, кого всё же считал своими друзьями, был благодарен им за молчание. Никто не пытался сочувствовать или напутствовать и тем более что-то советовать. Но Симон на правах старшего счёл необходимым высказаться.
– Ты только не суди сгоряча. Разберись во всём для начала. А надумаешь вернуться – будем рады. Хоть знаешь, куда ехать?
Ещё вчера Джек не знал ответа на этот вопрос, но готов был бежать посреди ночи, сломя голову, хоть к чёрту на рога, даже не зная зачем. Но сегодня неожиданным образом два желания стали одним, две дороги сплелись в одну.
– Еду домой. К матери. Надеюсь найти причину остаться там, – признался он еле слышно.
– Так в добрый путь, – благословил Симон.
Джек тронул поводья. Он жалел, что не сбежал, не прощаясь ни с кем. Это могло бы показаться нечестным, но нашлись бы те, кто понял его. Что ж, теперь он будет спокоен, что никто не подумает о нём дурно, и его совесть будет чиста перед этими людьми.
Атаман подхлестнул жеребца. Рейвен довольно охотно рванул вперёд. Джек с диким восторгом встретил ударивший в лицо ветер. Мыслей не было. Но это удивительным образом помогало не сойти с ума. Джеку даже было всё равно, куда мчит его Рейвен.
Его почти не удивило, что они оказались у «Пегого пони». Джек усмехнулся и потрепал жеребца по шее.
– Заботишься обо мне? Спасибо, дружище. Было бы невежливо не попрощаться и с Клодом. Ну а не поесть при этом – ещё и глупо.
Хозяин трактира удивился, что Джек заехал один. Но ещё больше был удивлён известием, что Джек уезжает. Клод огорчился. Но вовсе не потому, что должен отдать оставленные ему на хранение деньги.
– Трактир приносит неплохую прибыль. Никогда не забуду, что это благодаря тебе. Здесь кое-кто будет по тебе скучать.
– Маленькая Лили! – улыбнулся Джек.
– Ты бы попрощался с ней, если вправду не собираешься возвращаться, – предложил Клод.
– Если накормишь обедом, – усмехнулся Джек.
Шестилетняя малышка Лили с визгом бросилась ему на шею. Девочка захныкала, узнав, что он уезжает, но тут же великодушно простила его.
– Ты едешь к мамочке? Ты по ней соскучился?
– Очень, – посмотрел он в золотистые глаза девочки.
И Джек нисколько не солгал.
– Я пришлю тебе подарок на память, – пообещал Джек расстроенной до слёз девчушке.
Держа на руках Лили, он подумал о ребёнке Элизы. От слегка запоздалого отвратительного подозрения стало невозможно дышать.
Если Брийон приложил руку к побегу Элизы, то не имеет ли он отношения и к её беременности?! Такое Джек не сможет им простить! Но ему нужно это знать! Даже если правда его убьёт, это лучше, чем оставаться в дураках!
Лили поцеловала мрачного, задумавшегося Джека в щетинистую колючую щёку и не успокоилась, пока он не усадил её к себе в седло. Джек прокатил её по двору и вернул, довольную и огорчённую, её отцу.
– Купи ей что-нибудь в подарок, – шепнул Джек. – Скажи, что от меня. Да не поскупись ради моей маленькой принцессы – улыбнулся мужчина.
Клоду оставалось лишь кивнуть. Он, конечно, боялся избаловать младшую дочь. Но почему бы не порадовать девочку, исполняя просьбу Джека?
– Да поможет тебе бог, – сказал ему на прощание Клод. – Что бы ты ни задумал.
– Я сам себе и бог, и дьявол, – откликнулся Джек, направляя жеребца вперёд.
«А в том, что я задумал, мне поможет разве что только дьявол», – подумал он про себя.
Клод предпочёл бы видеть в этом человеке бога. Хотя бы потому, что благодаря ему однажды остался жив.
– Да хранит тебя бог, Жак Лаффонт, – прошептал вслед скачущему мужчине почтенный хозяин трактира.
***
Элиза тихонько раскачивалась в плетёном, чуть поскрипывающем кресле-качалке. Она ополоснулась в большой лохани, переоделась и, закутавшись в белую шаль, теперь грелась у огня. Позади этот путь через лес, эта бешеная скачка, словно ад гнался за ними. К наступлению темноты они успели добраться до предместья Парижа и, вопреки опасениям путников, им даже удалось найти уютную небольшую гостиницу.
Почтенная вдовая хозяйка с пониманием отнеслась к пожеланиям молодой красивой пары, готовой щедро заплатить за удобства и горячий ужин. И сейчас Элизу ожидала застеленная чистым бельём постель, а с кухни доносились дразнящие аппетит ароматы.
Андре представил их как мужа и жену, и Элиза сочла это правильным. Но сейчас, когда им предстоит провести ночь в одной постели, страхи и подозрения, пусть и не совсем справедливые, рождались в её взволнованном сознании.
Какими бы честными и благородными ни были чувства и намерения Андре, он был мужчиной. И она уже сталкивалась с проявлениями его чувств к ней, хотя это и не давало девушке повод думать, что он чего-то от неё потребует или прибегнет к насилию.
Измученная подозрениями и страхами, Элиза едва не вскрикнула при появлении Андре. Как ни странно, но ощутив Андре рядом с собой, Элиза успокоилась. И вовсе не потому, что тот почти беззаботно улыбался, принеся жареных цыплят с петрушкой и тмином. Подозрения никуда не исчезли, вот только страха не было. Элиза набросилась на еду, забыв на время даже о присутствии рядом мужчины.
Тот счёл необходимым сообщить о своём намерении ополоснуться.
– Вода давно остыла, – заботливо заметила Элиза.
– Но ведь не ледяная же, – возразил он с усмешкой.
И поскольку в помощи молодой мужчина едва ли нуждался, Элиза поспешила отвести взгляд. Но потом всё же обернулась. Андре не торопился одеть рубашку.
И девушка отчётливо разглядела рубцы на его худощавом, мускулистом теле.
– Андре.
– А, всего лишь раскалённое железо, – разгадал он её взгляд. – И уже целую вечность назад, – усмехнулся Андре.
Элиза робко протянула руку, словно боясь, что причинит мужчине боль. Андре жаждал её прикосновения и боялся, опасаясь потерять контроль над собой.
– Не надо. Вы смотрите так, слово в этом ваша вина, – произнёс он.
– Андре, если я что-то должна вам за вашу заботу обо мне, я сумею с вами расплатиться, – чуть запинаясь, бормотала Элиза, но посмотреть в глаза мужчине не осмеливалась.
– Разве? Вы ничего не должны мне. Я сделал это ради себя, – возразил он.
Элиза решилась встретить взгляд мужчины, но едва могла разгадать таящиеся в синих глазах чувства.
– Вы мой ангел-спаситель! – зашептал он. – Помогая вам, я хочу спасти свою душу. И попытаться искупить вину перед вами.
– Разве вы виноваты? – грустно возразила она.
Андре молча закрыл глаза. Он не смел коснуться девушки, не смел отступить, и ему ещё хватало силы противостоять одолевавшему его желанию. Элиза дотянулась губами до розоватого впалого шрама от ожога чуть пониже ключицы.
Андре едва ли мог решить, что же опалило его сильнее – раскалённое железо много лет назад, или девичьи губы, прикасающиеся сейчас к этому шраму. Андре схватил девушку за плечи. Он держит в руках мечту, так неужели нельзя использовать этот шанс? Неужели он не имеет права хотя бы на один поцелуй? А большего он не потребует!
Андре помедлил на мгновение, боясь увидеть во взгляде девушки не то, что оттолкнёт его, а то, что убьёт его надежду. Он понимал причины, толкнувшие девушку в его объятья. С обречённой покорностью она ожидала его решения.
И Андре посчитал себя мерзавцем, собирающимся воспользоваться отчаянием зависящей от него женщины. Андре медлил, зачарованно глядя на искушающе приоткрытые губы Элизы. Он прикоснулся к ним медленно, осторожно, лишь слегка.
Зов плоти оказался сильнее его выдержки и самоконтроля. Но девушка ничем не возразила ему, оказываясь под ним в постели. Не было ни страха, ни протеста, ни неприятия. Но не было и жаркого трепета от ласковых прикосновений сильных рук и губ, целующих её грудь. И Элиза едва не закричала от этого болезненного разочарования.
Казалось, она должна радоваться, не чувствуя ответного желания, но эта пустота внутри был пугающей. Андре услышал её сдавленный стон. Элиза была на грани истерики от близости склонившегося над ней мужчины. Он не был ей безразличен, но и желанен не был. Как же теперь ей рассчитывать на его помощь и защиту?
Виновато и стыдливо опустив голову, Андре отстранился.
– Простите. Я позволил себе слишком много. Обещаю не допустить подобного впредь.
Свернувшаяся калачиком на постели Элиза встрепенулась и приподнялась.
– Вы же не бросите меня, Андре?!
– У вас дурное обо мне впечатление, – горько усмехнулся мужчина. – Боюсь, я сам виноват в этом. Я дал вам клятву. Я доставлю вас в Англию. И тогда, быть может, я и буду достоин награды. Но не раньше, – тихо, словно сам с собою рассуждал Андре.
Элиза тихонько коснулась ладонью его плеча. Она не могла допустить, чтобы Андре, по каким бы то ни было причинам, был лишён довольно удобного и просторного ложа.
– Не уходите. Останьтесь со мной, – попросила она.
Девушка заснула почти быстро, утомлённая всем произошедшим за день, доверчиво приникнув ночью к мужчине. Андре, ставший наутро свидетелем её беспокойного сна, наполненного, без сомнения, кошмарами, с волнением всматривался в лицо девушки. Элиза, по-видимому, чувствовала себя хорошо, но вот о её душевном состоянии молодой мужчина мог только догадываться.
– Вы жалеете о побеге? – предположил он, пытаясь угадать причину её задумчивости.
– Только о его причинах, – прошептала она.
Андре догадывался, что девушка имеет в виду отнюдь не своё деликатное положение.
– Вы думаете, он найдёт нас? – после молчания спросила Элиза.
– Если он захочет, то я не сомневаюсь, что Джек способен нас выследить, – подумал он.
Эта мысль неприятно взволновала Андре. Им придётся долго объяснять причины их поступка. Если Джек вообще в состоянии будет выслушать и понять их доводы.
Элиза закусила нижнюю губу. Дотронулась до кольца на левом безымянном пальце. Она не смела признаться, что оставила записку Джеку. Но обещание, изложенное в её письме, и это кольцо были не единственной причиной, по которой она желала покинуть Францию.
– Вы действительно не хотите вернуться домой? Хотя бы увидеться с отцом?
– Только не это! – твёрдо возразила она.
Девушка уже терзалась оттого, что не сможет побывать на могиле матери. Назад пути не было. А предстоящая дорога начинала пугать неизвестными трудностями.
К тому же казалось, что Джек найдёт их, стоит им только переступить порог приютившей их гостиницы.
– Зачем вы хотите ехать в Англию? – не из праздного любопытства спросил мужчина. – А ваши родственники во Франции?
– Это родня отца, – отвечала Элиза. – Тётушка Кэтлин – сестра моей матери. И у меня есть шанс, что она не выдаст моего местонахождения и определённого положения. Больше мне довериться некому, – с печальным вздохом договорила она.
– Может, следует известить её о приезде?
– Я думала об этом. Думаете, письмо поспеет быстрее, чем мы? Я боюсь, что тётушка напишет ответ, и это письмо попадёт к отцу в руки.
Элиза снова вздохнула. Она понимала, что риск и неизвестность будут терзать её до конца их путешествия. Ей остаётся только верить, что тётушка Кэтлин с радостью примет её, с пониманием отнесётся к случившемуся с племянницей.
– Вы так боитесь своего отца? Наверное, я могу это понять. Но мне это совершенно незнакомо, – поделился Андре своими мыслями.
– Просто вы мужчина, Андре. В этом всё дело, – рассудила девушка.
Им принесли завтрак. Некоторое время они молча ели. Предстояло продолжить путь. Необходимо было обсудить и обдумать это. Андре предлагал выехать к полудню, чтобы успеть и проехать немало, и найти новый ночлег.
– Если вы, конечно, хорошо себя чувствуете.
– Да, вполне, – откликнулась Элиза. – Я выдержу поездку.
Но девушку, конечно же, пугала необходимость продолжать столь дальний путь. Но это был её выбор. К тому же она не могла забывать, что взяла на свою совесть кое-какие обязательства, требовавшие её приезда в Англию.
У девушки задрожали губы от нерешительности. Ей следовало бы посвятить Андре в свои планы. Молодой мужчина тем временем предлагал ехать верхом до Руана.
– Если сядем там на корабль, то доберёмся до Гавра. А оттуда отправимся в любой английский порт.
– Андре! Не сочтите это капризом, но мне крайне необходимо будет разыскать приятельницу моей матери. Её зовут леди Сьюзен Давенпорт, она живёт в Уорикшире. И, возможно, даже раньше, чем увидеть тётушку.
– Обсудим это, когда доберёмся хотя бы до Руана, – рассудил Андре.
Элиза согласно кивнула. Её взволновала мысль, не придётся ли им продать лошадей, когда сядут на корабль. Андре повёл головой. Он предпочёл бы оставить лошадей. Вполне можно будет уговорить капитана провести животных в трюме.
Быть может, что продавать их придётся за бесценок, а покупать снова хороших лошадей придётся дороже. И Элиза улыбнулась тем его рассуждениям, в которых ей не придётся расставаться со своей красавицей Маркизой.
– Если понадобится, можно будет продать что-то из моих драгоценностей, – шёпотом предложила Элиза.
– Оставьте их при себе, – тихо возразил он.
Нужно было готовиться к отъезду. Наказав Элизе запереть за ним дверь и ждать его возвращения, Андре ушёл. Одев чулки, бриджи и жакет от амазонки, Элиза задумалась, одевать ли ей сейчас и юбку. Андре всё не возвращался, и Элиза встав у окна в ожидании, начала волноваться. В каждом похожем силуэте ей мерещился Джек, и девушка, вздрагивая, пряталась за тонкую ажурную занавеску. И когда перед Андре наконец открылась дверь, Элиза едва не повисла у него на шее.
– Как вы долго, Андре! Я безумно волновалась!
Но если в её голосе и можно было услышать упрёк за пережитое беспокойство, то нежности в этих словах было ничуть не меньше.
– Я кое-что раздобыл для вас.
И в руках девушки оказалась шляпа с пером, как прекрасное и даже необходимое дополнение к костюму. Элиза намеревалась обойтись капюшоном накидки, но Андре рассудил по-своему. И доказательством тому стали также ботфорты. Трудно было не признать, что в столь долгом путешествии верхом они будут весьма кстати.
А потому девушка поспешила примерить сапоги. И в восторге снова обняла молодого мужчину, словно ни одна безделушка прежде не вызывал у неё подобной радости.
– Может, вы ещё и дамское седло раздобыли? – усмехнулась Элиза.
Андре так изменился в лице, что девушка поспешила извиниться за легкомысленную шутку. Приличия в одежде были вполне соблюдены, а мужское седло было гораздо безопаснее дамского, если им предстояла быстрая скачка.
– Едем! – выдохнув, спросила девушка.
Желание увидеть столицу толкало её в путь.
Глава 18
Париж не ждал их. Многолюдной древней столице не было никакого дела до двух молодых всадников, ехавших по её узким улицам.
Зимний Париж представлял собой не совсем привлекательное зрелище. Чёрные холодные воды Сены словно застыли в своих окаменевших берегах, но жизнь вокруг бурлила. Превратившийся в грязь недавно выпавший снег хлюпал под ногами неторопливо шагавших лошадей. Элизе хотелось хотя бы издали взглянуть на Нотр-Дам, услышать прощальный звон его колоколов. Они ехали вдоль берега Сены, пока не стал виден остров Сите. Проехав бурлящий, людный Мост Менял, путники остановились у Королевского моста. Выросшую в тишине поместья Фонтэнэ, воспитанную за высокими стенами монастыря Святой Женевьевы и отвыкшую от городского шума Элизу оглушил гул людской толпы на улицах и площадях.
Пятисотлетний готический собор восхитил девушку, как и однажды в детстве, когда она впервые увидела его высокие квадратные башни, огромное круглое окно-розу и услышала многоголосый перезвон колоколов, разносившийся далеко за пределы древнего островка. Выпрямившись в седле, Элиза продолжала созерцать нефы и пилоны собора, маленькие остроконечные башенки, видневшиеся сейчас, пока они неспешно пересекали мост. Вечерняя служба была нескоро, и колокола молчали.
Девушка спешилась, но войти не решалась. Ей хотелось получить знак свыше и знать, что она поступает верно, благословение в дорогу. Элиза посмотрела на Андре, тот кивнул ей, ободряюще коснулся её плеча.
– Ступайте, будьте там столько, сколько сочтёте необходимым, – одобрительно улыбнулся он и наблюдал, как Элиза шагнула под сень величественного собора.
Какой-то мужчина, молодой, светловолосый, насколько Андре мог разглядеть, вошёл в собор следом за ней, но Брийон не придал этому значения. В стенах Нотр-Дама Элиза была в безопасности. Девушка не блуждала наугад, память вскоре подсказала ей путь к одной из ниш, в которой стояла статуя Святого Христофора – покровителя путников. Сложив молитвенно руки, Элиза застыла перед псоглавым каменным изваянием святого. Девушка не знала, какие слова молитвы произнести, но слова её шли от сердца.
– Святой Христофор! Ты знаешь, почему я решилась на этот путь! Помоги нам! И укажи верный путь тому, кого я так люблю! Какую бы дорогу он не выбрал, помоги и ему на его пути!
– Мадмуазель де Бомон?!
Девушка вздрогнула и замерла. Память вскоре подсказала, кому принадлежит этот голос, и оттого Элиза боялась обернуться. Не притвориться ли, что Луи обознался?
Надежда на то, что Луи поверит, была ничтожной. Неожиданная, немыслимая встреча потрясла девушку, грозя разрушить планы.
– Вы ли это?!
Луи пытался заглянуть девушке в лицо и, не удержавшись, обхватил его ладонями. Элиза отшатнулась, испугавшись непритворно.
– Вы, сударь, ошиблись.
Но именно голос, который Луи не успел забыть, выдал её.
– Это вы! Мадмуазель де Бомон! Но, бог мой, что с вами?! Как вы одеты? Как вы здесь оказались?! Ваш отец уже объявил о вашей смерти! И похоронил вас!
Элиза посмотрела на него, не веря сказанному. Впрочем, разве не этого она хотела? Почему же теперь подобный поступок отца её так ранил?
– Сударь, вы ошиблись. Пустите. Меня ждут!
Элиза попыталась справиться с волнением, но Луи набросился на неё.
– Это вы! Не может быть! В то время как я рисковал жизнью, разыскивая вас! Где вы были всё это время? Вы хоть представляете, сколько неприятностей принесло нам ваше исчезновение!
– Не имею ни малейшего понятия! – почти резко ответила Элиза. – Как и то, кто вы такой, сударь! И почему пытаетесь меня удержать! Я уже сказала вам, что меня ждут. Побойтесь хотя бы этих святых стен!
– Что за игру вы ведёте, мадмуазель! Я ваш жених и требую ответа!
– Вы мне никто, сударь! – не сдержалась девушка. – Уйдите!
Потеряв терпение и отбросив церемонии, Луи потащил её за руку к выходу. Девушка не сопротивлялась, ей оставалось надеяться на помощь Брийона. Но тот, обратившись к ней по имени, казалось, лишь окончательно выдал её.
Мужчины столкнулись взглядами. Виконт де Бриссак высокомерно окинул взглядом Брийона, брезгливо скривился.
– Ваш слуга слишком дерзок!
– Господин де Брийон не слуга! – яростно заступилась Элиза, сделав предостережение Андре. – Чего вы хотите, господин виконт? – Элиза оставила попытки притворяться. – Едва ли наша помолвка всё ещё в силе.
– Будет в силе, если я так захочу! У меня есть полное право отвезти вас к вашему отцу. А наш с вами брак по-прежнему довольно заманчивая сделка.
– Но сделка? Так заключим другое соглашение! Поверьте, гораздо выгоднее.
– Чем же? – оказался заинтригован Луи.
Элиза перевела дыхание, подбирая слова, чтобы убедить виконта.
– Тем, что я предоставляю вам выбор, Луи, в память тех нежных чувств, которых к вам испытывала. Вы можете сейчас заставить меня ехать с вами, чтобы вернуть в отцовские объятья. Можете заставить выйти за вас замуж. Но поверьте, в первую нашу брачную ночь вас ждёт сюрприз, Луи. И едва ли приятный для вашей гордости и чести. Вы ведь догадываетесь, не так ли, что мсье де Брийон не просто так сопровождает меня?
Элиза умолкла, осознавая ужасные последствия своего откровенного намёка. Захочет ли Бриссак сохранить в тайне её позорное признание и похоронить под той же могильной плитой, на которой высечено её имя? Бриссак молчал, кривя брезгливо губы.
Как бы ни была очаровательна Элиза, стоит ли она и её приданое того, чтобы прикрывать её грешки?
– Кажется, вы правы, мадмуазель, – наконец выговорил он сквозь зубы. – У меня пропало всякое желание жениться на чужой шлюхе!
Элиза стерпела оскорбительную правду, лишь гордо вскинула подбородок. Но слова донеслись до Андре, и тот метнулся вперёд. Девушка едва сдержала его.
– Извольте извиниться перед дамой, сударь!
– Не вижу для этого причин! Кто вы вообще такой, чтобы посметь вмешиваться в чужой разговор?! Уймите вашего любовника, сделайте милость, мадмуазель! Мы с вами ещё не договорили.
Элиза молча посмотрела на Андре. Тот стиснул зубы, сжал кулаки, но отступил назад, наблюдая за виконтом и пытаясь быть готовым к любому повороту событий.
– Мы сказали достаточно, Луи. Мне жаль. Прощайте!
Но молодой Бриссак снова удержал девушку.
– Я полагал, что женюсь на послушной девице из благородной семьи, а вы всего лишь маленькая глупая потаскушка! Вам так не терпелось оказаться в объятьях своего любовника, что вы предпочли сбежать? Чёрт побери! Да заводили бы хоть сотню любовников, только извольте соблюсти перед этим приличия!
– Чтобы вы могли завести столько же любовниц? – вставила слово Элиза, не собиравшаяся, тем не менее, разубеждать Луи в чём бы то ни было.
А тот пристальней оглядывал её лицо и фигуру. Словесная перепалка распалила молодого мужчину. Его угасшая влюблённость вспыхнула, будоража кровь, а откровение девушки давало повод для вполне определённых желаний.
– Может, желаете стать одной из них? Прежде чем согласиться на сделку и отпустить вас, полагаю, я вправе потребовать с вас компенсацию и узнать, есть ли тут о чём сожалеть с моей стороны…
Элиза вдруг шагнула к нему, не дожидаясь его действий. Запрокинула голову, заглядывая в глаза. Бриссак довольно ухмылялся, но недолго.
Что-то острое укололо его в бедро.
– Попробуйте, виконт. Но тогда, клянусь всеми святыми Нотр-Дама, вам действительно придётся пожалеть, и вашим любовницам тоже.
Бриссак выругался, чувствуя острие кинжала у своего паха.
– Вы сказали, что меня считают мертвой, Луи. Сделайте вид, что повстречали привидение, – посоветовала она.
– И вам лучше не возвращаться с того света! – пригрозил Бриссак.
– Мне казалось, я любила вас когда-то, – призналась она с сожалением. – Прощайте! Надеюсь никогда больше с вами не увидеться.
Элиза осторожно отступала, пряча кинжал. Андре схватил её и едва ли не забросил на спину Маркизы, и сам взлетел в седло. Бриссак сыпал ругательствами им вслед.
Но на эту восхитительную, потерянную для него женщину он смотрел с сожалением оттого, что никогда уже не сможет обладать ею.
***
Джек пустил Рейвена галопом. В лицо ударил леденящий порыв ветра. Бешеная скачка вновь помогла ни о чём не думать, хоть на время избавиться от всех мыслей.
Не существовало прошлого, в котором он был счастлив, и от которого на куски разрывалось сердце. Было лишь настоящее, упрямо толкавшее его вперёд. И даже было неважно, куда так мчит его конь, лишь бы эта неистовая скачка продолжалась без конца.
Преданный Рейвен скорее бы пал бездыханным, чем ослушался хозяина, но всё же замедлил бег. Лес кончился. Джек огляделся, осознавая, что оказался на опушке, и нахмурился, узнав темнеющие вдалеке стены замка Фонтэнэ.
– Ты думаешь, она там? – чуть наклонившись вперёд, вслух обратился Джек к жеребцу. – Возможно, стоит это проверить, – сказал он уже скорее самому себе.
Джек в задумчивости выгнул бровь и принялся пощипывать кончики усов. Рейвен же вдруг всхрапнул, вскинул голову, навострив уши.
Джек не сразу услышал то, что насторожило умное, чуткое животное.
– Джек! Джек!
Мужчина снова нахмурился. Голос был знакомым, но это ещё больше встревожило Джека.
– Я тебя нашёл! Я всё-таки тебя нашёл!
Радостный и восторженный Жан повис на шее Рейвена.
– Что случилось?! Ты почему здесь?!
Джек спрыгнул с коня и затряс парнишку за плечи, предполагая, несмотря на радостный вид Жана, что произошло что-то ужасное.
– Симон меня отпустил!
– Куда отпустил? – не понял Джек.
– Найти тебя! И я тебя нашёл! Я обещал Симону, что если не найду тебя, то вернусь к ним! Но я-то тебя нашёл! Можно мне ехать с тобой, Джек? – тараторил Жан.
Джеку внезапно захотелось отвесить парнишке подзатыльник, но сдержал порыв. Глупый мальчишка! Жан по-щенячьи восторженно смотрел, ожидая ответ.
Джек размышлял, поджав губы и чуть отведя взгляд. Будет ли парень обузой или полезным попутчиком? И разве помешает ему смышлёный, преданный слуга?
Джек взлетел в седло, протянул парнишке руку.
– Садись. Будешь слушаться меня, или отправишься на все четыре стороны!