Елена Владеева
В четыре строчки мысль уместится вполне…
На распутье кто-то думой озабочен
***
В земном пути одно лишь просто -
не делать гадостей другим.
Про все "распутья-перекрестки"
мы лжем себе, когда грешим.
***
Не вздыхай – дети так же пойдут бездорожьем
наугад, наобум горделиво плутать…
Брось занудство, их взгляд не лови заполошно,
не кудахтай заботливо вслед, невозможно
эстафетою жизненный опыт отдать.
***
На распутье кто-то думой озабочен,
кто – монетку вверх, на решку и орла…
Кто с опаскою ступает по обочине,
кто – по степи, закусивши удила!
Кто свой выбор почитает непреложным,
и кто брел всю жизнь чужою стороной -
все идут путем единственно возможным,
на ладони нам начертанным Судьбой.
***
Реальность накатила паровозом -
со свистом, паром, лязганьем колес…
И кто-то между рельсами все разрешил вопросы…
Другой, средь одуванчиков резвяся по откосам,
их даже не заметил, не дорос…
***
Пока жалеешь сердцу памятных вещиц,
вполне терпимы сожаленья о минувшем.
Нет для пути еще очерченных границ,
судьбу поправить можно годом настающим.
Но кто-то врежет в Небесах по тормозам -
упрешься взглядом в СТОП от края и до края…
И сувениров, дорогих как образа,
не жаль огню предать, где жизнь вся догорает…
***
Догонять бесполезно – вовек не поспеть,
Но вреднее в строю на затылки глядеть.
Каждый – путник с рожденья, творец и искатель,
Есть тропинки для всех – может, просто посметь?
***
Мы в ответе за тех… За себя, за родимых, какими
появились на свет – легковерных, смешных дикарят.
За невзнузданных тех, с той поры, когда нас приручили,
держим горький ответ… и другие вдогон обвинят.
***
Какая разница – где волки взяли след?
Седок Савраски шалопай был иль прагматик,
Иль в сто умов житейских, мудрый математик?
Для бедных косточек на все – один ответ…
***
Выбирай, выбирай…
Почему бы порой не примерить
образ витязя в раме
на распутье былинных дорог.
Мы всё сами – кто б спорил! -
ум гордо не хочет поверить,
что за всем разветвленьем
сюжетов, подобно деревьям,
там, в бутылочном горле Судьбы,
предначертанный дремлет итог.
***
Дороги, которые мы выбираем…
Знать, сами не агнцы с трагичным прозреньем -
козлам по-овечьи свой путь доверяем
и близим свое на мангал приношенье.
***
Сообразительным – на юг или на запад.
Недальновидным путь на северо-восток.
При всех властях и тронах неизменно карты
ложатся так, и все гаданья нам не впрок.
***
Не спешите оставить позиции -
далеко еще до штыковой.
Это – только налет, репетиция,
просвистевшая над головой.
Предстоят еще битвы серьезные,
будет штурм осаждаемых стен…
А те всадники, издали грозные,
может, скачут, чтоб сдаться вам в плен?
Позавидуешь вдруг атеистам
***
А в уплату за данный нам разум
(а то гордые на дармовщинку)
человек страхом смерти наказан,
Богу-Небу молясь по старинке…
И за дар философских изысков,
за подобность Творцу в созиданьи,
бьемся лбом в поиск истин и смысла,
объясняя абсурд мирозданья.
***
Просветил бы, кто знает ответ на вопрос:
как, соблазном ли душ, искривленьем пространства,
поклоненье Миссии – кто назван Христос -
заслонило Творца в сотнях лет христианства?
***
Плетет лукавый гороскоп витиеватые прогнозы,
прочтешь – и радужные грёзы растопят душу и сугроб!
Нам птицу-Сирина подай, надежд беззубых на подмогу.
Вот потому всё ищем Бога и очень смутно верим в рай…
***
Все религии – стоны бессилия.
Вера в Высшее – вдохи восторга,
входит в душа она без усилия,
не гнетет ни виною, ни долгом,
позволяя нам быть не просителем,
искупающим грех с колыбели,
а познать восхищение зрителя,
и причастность к познанию цели…
***
Приходит день, и возглашает мытарь:
«Не собирай себе сокровищ на земле.»
Приходит день, когда, забыв убитых,
апостол учит с нимбом на челе.
Блаженны пострадавшие за веру,
отринувшие отчий свой порог
и тело усмирившие примерно,
и знающие, чего хочет Бог…
А я не знаю – хоть мозги сломай,
кого Он любит, да и есть ли светлый рай?
***
Сколько же выглянет нас из земли,
по преимуществу дряхлых и старых,
если воскреснем? Избавь-сохрани
нас, Милосердный, от щедрого дара!
***
– Ты девочку не пожалела…
– Чем раньше смерть – тем путь светлей!
– А ты, признайся, не хотела местами поменяться с ней?
– Ей все равно, что здесь, в болезни,
что рядом с Господом в раю.
(И все ж хлопочешь – чем полезней утробу ублажить свою)
– Зачем ей жить, раз невозможно
создать семью, иметь детей?
(А мне, чем дальше – тем тревожней и атеисты всё милей.)
***
Хотя б одного, озверевшего Савла -
из тех, кто одежду делил у Креста -
Вернуть в человеческий облик! И славно…
И жизнь моя будет не вовсе пуста.
***
Благословите! Но не мимоходом,
движением привычно-машинальным,
заблудшую из Вашего прихода
овечку, что в лугу пасется дальнем,
а так, что б на мгновенье показалось,
что девяносто девять – позабыты!
Мечтанья дерзки, в них смиренно каюсь
и верю – Вы не будете сердиты…
***
Не сотвори себе кумиров
из самых близких и любимых,
Не оскорби величье Бога
служеньем идолам земным.
О них молиться слишком страстно
и бесполезно, и опасно,
Господь за то карает строго -
по силе преданности им.
***
Мне трудно допустить и на минуту,
что верит кто-то, будто шар земной
возник однажды просто, сам собой.
Творцом зовите или Абсолютом,
но Разума игрой задуман мир.
Лишь чудо осознай – устройство зренья,
иль бабочки волшебное рожденье –
чтоб пылью стал пред Ним земной кумир.
***
Гнев Божий страшен только тем,
кто и людей привык бояться.
***
Позавидуешь вдруг атеистам:
этой легкости бесшабашной,
этой мысли, горчащей и чистой,
не вымучивающей ответ…
Их свободе, простой и бесстрашной,
как хотелось бы мне научиться!
Среди тысяч Галактик – букашка,
дерзко кары боюсь… Ну, не бред?
***
Не больше и не меньше сам Создатель
душой твоею занят не шутя -
как золота крупицу ждет старатель?
Я искренне завидую, мечтатель,
что ты эгоцентричен, как дитя.
***
Когда Бог создал мир из пустоты,
фантазии в живое воплощая,
как мать во чреве, дивно ощущал Он
ту первую пульсацию мечты…
***
Живущий совестью и верой – обречен…
Он безоружен перед злом, он раб закона,
В запретах бьется, как олень в плену загона,
не в праве мстить, лишь в грудь удар принять плечом.
***
Когда б принц Гамлет на Востоке где-то жил,
в пустых метаньях и сомненьях не чудил.
Христианин перед злодейством был бессилен,
а там давно бы за отца он отомстил.
***
Расслабься и доверься Богу -
судьбою все предрешено…
Земною логикой убогой
жизнь подстраховывать смешно,
чтоб опасеньем за грядущий
отравлен не был день текущий.
***
И в день шестой Творцом был создан человек,
хоть из земли, однако образом – подобен.
Так просто сказано! – и вот за веком век,
ломают голову: как Образ Тот устроен?
Догадка робкая возникла: ведь Творец
"дитя" в соавторы почти берет недаром!
Пусть имена животным даст он – так Отец
стремленье к творчеству хотел вдохнуть в Адама.
Не о природе мой стишок
***
Во многих сферах я бездарность грешу,
но за одно себе без скромности похлопаю.
Есть к языкам способность, я на двух пишу:
на русском сносно, безупречно – на эзоповом.
***
Я не помню стихов, отлетевших от губ:
пузырей мыльной пены – в родстве иллюзорном,
или зыбких проталин в узоре оконном,
в отрешенности – песнь глухарей на току,
Я не помню в эфир упорхнувших стихов,
истончив при огранке души пуповину,
их отстрелянной гильзою под ноги кинув,
или горстью пыльцы – до созвездия Слов…
***
Я пробудилась ото сна
сегодня бездарью печальной -
был, выражаясь тривиально,
источник вычерпан до дна…
Но всё тащу, хоть и грешно,
неловкий чемодан без ручки,
и в столбик нервных закорючек
так важно мысль облечь… Смешно.
***
Обрывки строк кружатся на ветру,
листве вдогонку улетают рифмы, фразы…
В осеннем восхитительном экстазе
поэтов тянет магнетически к перу!
А может быть, восторги в листопад
даны Творцом, Поэтом Созиданья?
Любовно сочинял Он мирозданье
и добрый отзыв от людей услышать рад?
***
Штопает озоновые дыры,
чинит плащ свой матушка-Земля,
им от беспощадного Ярилы
всех укроет, жизнь нам сохраня.
И любовь, как Землю атмосфера,
нас оберегает от тревог.
Штопать надо всё, что уцелело,
разыскать заветный свой клубок…
***
А мне бы легкое перо – живописать зимы красоты!
На пейзажистах доброхоты не вымещают вроде зло?
Ах, мне бы менестреля дар, элегий в честь прекрасной дамы…
Тпру! Стойте мысли, не туда мы,
шаг влево, вправо – и скандал.
***
Как поэты сродни эксгибиционисту -
тайну сердца, что прячу и от дружеских глаз,
с наслажденьем хочу припечатать к странице,
ощутив себя снова халифом на час.
***
Вот гирька до полу дошла, об землю стукнули качели.
Случались ли чудней дела, чтоб о любовной канители
читать и странно, и смешно, а чаще скучно до зевоты?
С таким изъяном чувств грешно
мне рифмоплетствовать сверх квоты.
***
Уж коль берут тайм-аут даже соловьи,
а не волнуют кровь с заката до заката,
то наш бесхитростный девиз "Не утоми!"
должны блюсти мы, словно клятву Гиппократа.
***
Будет шутка юмора и слеза печали,
будет аут ступора и бойкот молчания,
эпиграмма дерзости, покаянье совести,
и безумство ревности, и смущенье робости,
доброта наивности, хитрость лицемерия,
боль невозвратимости, страхи суеверия,
миражи фантазии, трепет предвкушения…
И тьфу-тьфу, не сглазить бы – перл стихотворения!
***
Я с материнским всепрощеньем -
они ведь голы, как на блюде -
возможный камень осужденья
за все стихи встречаю грудью.
В них, будто в стеклышках мозаик,
дробится авторская сущность.
А как без притч, химер и баек
мне скрасить цельную докучность?
***
Настроенье, зерном в строку,
и упругим побегом – ритм,
ствол в годичных кольцах разлук,
в сердцевине – пират Кариб.
И раскидистой кроной – сюжет,
ветви памяти, лист блажит…
Да, такая вот жизнь, поэт,
не подкрасишь ее, не прожив.
***
«Птица невысокого полета» -
Скажешь, и неловко отчего-то.
А смотри, как радуется лету
и щебечет весело при этом.
Неприметна серенькая птица,
с ласточкой небесной не сравнится,
но ведь корм ничей не отнимает.
Птичка Божья – пусть себе летает!
***
Вторая четверть у Луны, брожу по гальке, жду прилива…
Еще не видимой волны, вдали качнувшейся лениво.
Все поняла… не тороплю. День, два – и голыми руками
проворных слов я наловлю, что к берегу идут строками…
***
Стихи – нет лучше формы, где пожалиться
уместно: с чувством, с толком, без зазрения,
с наивной изощренностью страдательной…
Под ногти – иглы! Плаха – шапито…
Ведь в жизни редко случай представляется
нам окатить лавиною доверия,
зависнув в острый пик исповедательный
на пуговице встречного пальто…
***
Хрестоматией поэт не титулован.
Сам токует… и зажмурясь, целит влёт.
И крючок под сердце ладит рыболовный,
вдоль по нерву, как шаман переберет,
и подтянет рыбку-душу… В миг тот странный
я восторженно в ухе плесну хвостом,
ощутив себя наивной и бездарной,
и одаренной так щедро рыбаком!
***
Зачем фантазий рой и страсть – писать стихи,
да штабеля нагромождать из слов созвучных,
мостя меж двух мыслишек версты чепухи?
А просто так – поэт не знает слова "скучно"!
***
В стихе избитые банальности претят,
тягучей патокой сознание нам клея…
А в пожеланиях так сладостно звучат,
и в прозе жизни нет банальностей милее!
***
С неспешным шагом, ямб мой шестистопный
самой изрядно надоел, не только вам.
Но он подобен каравану – так удобно
везти на нем поклажу незабытых драм…
***
Обнимет лампы теплый свет, магический мой круг;
включаясь, промурлычет мне приветно ноутбук -
и нет ни страхов, ни обид, забыты долг и боль,
и слова "дружба" детский миф не властен надо мной.
***
Нежной гранью я совпала с чьей-то темою любви,
той зазубринкою малой память сердца зацепив.
А другою гранью строгой, неизменной, как кристалл,
я вчеканюсь с полу-слога в мысль, где совесть – идеал.
Грани, грани, совпаденья – встреч магический кристалл,
смена тем, прикосновений, воскрешенных впечатлений,
и для ближнего – причал.
***
Художник надменен и часто спесив,
средь серого текста он – броский курсив.
Но мало кто знает, как тих и смирЕн,
он к Господу робко взывает с колен…
***
Отставных поэтов не бывает,
и уж если Муза отреклась,
то чужие вирши разбирают,
словно рыбной косточкой давясь.
***
Словно пашню зерном засевают,
или ткут, ряд за рядом, холсты -
так прозаик роман сочиняет, заполняет словами листы…
И мечтает смущенно при этом
он быть с Музой накоротке -
выдающегося поэта узнают по одной строке.
***
Не ради хлесткого словца, не ради слезного участья,
не с эпатажем гордеца, не с безысходностью несчастья,
но всех спугнула наперед, мне и самой неловко вроде…
Но если мысли колобродят, то слово дырочку найдет.
***
О чем теперь, когда мертва любовь,
любовный бред, влюбленности и флирты?
Стихи, как лекарь, отворяли кровь,
глушили боль неразведенным спиртом,
пощечиною были и рукой,
просящей милости, игрой неосторожной -
рассеянно не отняты судьбой…
О чем теперь? Весь мир кругом!
Возможно…
***
Мои стихи – не акварель, а литография.
Чеканный слог без кружев, флера и интимности.
Вполне уместный слог в гербах и эпитафиях,
а вот от лирики давно не жду взаимности.
***
Не о природе мой стишок,
я живописности словесной
чужда, хоть тема повсеместно
для стихотворцев – оселок.
Теперь предпочитаю их -
стиховья с шуточным замесом
и следопытским интересом
к природе глупостей земных…
***
Балластом сброшу рифму ради смысла -
как жертвуют войсками для стратегии.
А едкость комментария с присвистом
пусть будет моей горшею потерею.
***
"Не верь, не бойся, не проси."
Житейских мирных норм превыше
тот лагерный закон, что вышел
из зоны на простор Руси.
Отлитый в форме многих лет -
услышав раз, нельзя не вспомнить -
он горькой красоты исполнен,
как будто автор был поэт.
***
За оболочкой неизбежною телесной,
обширной слишком или очень тесной,
потертою, болезненной, смешною,
унылой, неказистой, озорною -
покорность объективности нарушив,
фантазиями живы наши души.
***
Еще шалим мы на словах – на деле, как слоны, серьезны.
Но искупается в грешках благопристойная несносность.
И, как щепоткой пряных трав мы рацион спасаем пресный,
приправим выдумкой чудесной стихи и умягчим свой нрав.
***
Был стих пронзительно хорош – из осязаемых мгновений…
Жаль, не подломятся колени, не прознобит желанья дрожь,
и всхлип неистовый: "Еще!" не поглотит все мирозданье,
а только вспомнится преданьем между аптекой и борщом.
***
Я – не поэт, а неприметная поэтка,
слова я неводом ловлю ужасно редким -
всем гладким рифмам просто ускользнуть.
А мой улов топорщится неловко,
порой нужна немалая сноровка,
чтоб из него состряпать что-нибудь…
***
Я лиру-старушку терзать понапрасну
не буду, свой отдых она заслужила.
Пыхтеть паровозом вес век – путь опасный,
неплохо понежиться и пассажиром.
***
Когда печалишься всерьез
под заунывный дождь осенний,
скажи: что в жертву ты принес
за дар писать стихотворенья?
***
Он бросил пить – и нет чудесного поэта.
От приземленности сгорают и кометы…
***
В наш век, уж если особь дышит,
то непременно где-то пишет.
Не мелкий твитт – берите выше! -
глаголом жаждя разбудить!
Но нашпигован под завязку,
от мистик-триллеров до сказки,
народ стал неподатлив к встряске.
И кто решится укорить?
***
А помнишь ли ковидную весну -
как разом всех пробило на шедевры?
Надежду мы ловили, как блесну,
и звуки Неба – истонченным нервом…
***
Встав на цыпочки души (лишь мечтается о крыльях)
я тянулась поживиться из сокровищницы слов.
Этих уз не разрешить – винограда и лисицы,
значит, к прозе без усилий загуляю от стихов.
***
То не выпь кричит, болотная страдалица,
не волчица воет вслед глухою полночью…
Это лирика любовная слагается,
в стих сволакивая бред о милой сволочи.
***
Гул тетивы, стрела звенит -
пригнись, чтоб просвистела ЧЕРЕЗ…
Когда поэт спешит на нерест,
не попадайся на пути!
***
Черкнув три слова для привета,
затонем в море Интернета,
то ляжем в дрейф – когда поэты,
то за сюжетом мчим, как Дрейк!
Увлекшись, по пути корсарим…
Но если галион – мы сами,
слова-сокровища спасаем,
забыв, что смертен человек.
***
Так восхитительно нормален,
так дерзостно уравновешен,
что неизбежно он – бездарен,
хоть этим лишь одним и грешен.
***
Неловко откровенничать мне в прозе -
бестактна, страхов полная, тоска;
за нею угадать нетрудно слезы
все бабьи причитанья… Но пока
я пару подобрать умею к звуку
и, сердце чуть щемящий, парадокс -
ни капли не стыдясь, как встарь по кругу,
игрушечный катаю стиховоз…
***
Каких изысков и глубин ждать от стиха,
лишь в тридцать семь вдруг заведя знакомство с рифмой?
Любимцев Муз в тот срок вернут на Небеса,
а мне – кредит по приземленному тарифу.
***
Расстаюсь со стихами, возвращаю поношенные,
как родимую кожу оставляю в пыли…
Перекраивать, штопать ее не положено,
щегольнул – отпусти Дар небесный непрошенный,
пусть спланирует легким нарядом к другим.
***
Поплачь, посмейся надо мной
и удивись: "Ты здесь доселе?
Угомонись же в самом деле,
твои стихи – горох сухой."
Да, пуст надтреснутый кувшин.
Лишь аромат, чуть уловимый
на самом донышке хранимый,
и память в нем гостивших вин…
***
Пиши, как будто чуждых глаз нет откровенью дневника.
Пиши, как будто целый мир твоих заждался озарений.
Пиши, как будто самый главный твой Читатель, в облаках,
словам и мыслям должен вынести сужденье…
***
А чтоб душа забыть не смела
изгнанье из садов Эдемских,
дан голос скрипки – песнь блаженства,
запретного земному телу.
