Елизавета Хейнонен
Три мышкетёра
Бофор, заметив, что его мышкетёр с кем-то беседует, окинул меня беглым взглядом, и тут же отвернулся. Моя скромная персона его не заинтересовала.
«Бофор меня не узнал, а ведь он должен знать меня в лицо, – обрадовался я. – Видимо, старая цыганка и впрямь мастер своего дела». Я подумал, что сотворённый ею маскарад уже второй раз помог мне избежать ареста. И тут меня осенило. Внезапно я понял, что должен сделать, если не хочу, чтобы меня поймали. Нужно спрятаться на дне, смешаться с отребьем. Никому и в голову не придёт искать меня среди подонков общества. К тому же нужно как-то зарабатывать на жизнь. Одним словом, настало время поставить свой артистизм и свои умственные способности на службу себе самому. И в этом мне поможет Пройдоха Мишель.
– Ты не сказал мне, что у тебя есть невеста, – заметил мой новый знакомый, как и я, провожая глазами мышкетёров, которые скрылись в соседнем переулке.
– Не успел. Да и не невеста она мне вовсе. Так, случайная знакомая. Просто я так сказал, чтобы мышкетёр не приставал к девушке, а он поверил.
– А я-то уже собирался тебя поздравить.
– Может, когда-нибудь и поздравишь, – сказал я. – Но если я сейчас чего-нибудь не съем, этот счастливый день никогда не наступит. Давай, веди уже меня к своей Магнолии.
К счастью, заведение оказалось неподалёку и было открыто. Через десять минут мы уже сидели за грубо сколоченным деревянным столом в небольшом помещении, насквозь пропахшем чесноком и зелёным сыром. Не скажу, что этот запах был мне неприятен. Скорее даже наоборот.
Прекрасной Магнолии нигде не было видно. Наконец она появилась из соседнего помещения, на ходу дожёвывая кусок хлеба с толстым слоем масла. Признаюсь, я был несколько разочарован. Не знаю, кого я ожидал увидеть, но никак не толстенную бабёнку с ярко нарумяненными щеками и двойным подбородком.
– А-а, это опять ты, – пробурчала мышка, вытирая жирные лапки о грязный передник.
– Соскучилась по мне, малышка? – спросил Пройдоха, не обращая внимания на её тон, и ласково похлопал официантку пониже спины.
– Всю ночь не спала, только тебя и ждала. Все глаза выплакала, – съехидничала «малышка».
– Ну, не сердись. Не мог я вчера прийти. Обстоятельства помешали. Сегодня обязательно приду. Жди.
– Да пошёл ты!
– Ты что, не рада мне, любимая? – спросил Пройдоха Мишель вкрадчиво.
– Рада, не рада, – продолжала ворчать Магнолия. – Хорошо бы ещё один припёрся, а то урода какого-то с собой прихватил. Он мне тут всех клиентов перепугает.
– Да нет у вас никаких клиентов. Так что давай, одна задняя лапка здесь, другая там, принеси нам пивка.
– И чего-нибудь поесть, – осмелился вставить я.
– Поесть! Ну и наглость! – возмутилась официантка. – А расплачиваться чем будете? В кредит не дам!
– Обижаешь! – ухмыльнулся Пройдоха Мишель. – Вот смотри, – и высыпал на стол груду монет, подобранных у моего дома.
– Ты что, ограбил нищего? – спросила официантка.
– Ну почему сразу ограбил? Может, я решил заняться коммерцией. И вообще, с какой стати ты учиняешь мне допрос? Вот выйдешь за меня замуж, тогда и будешь требовать от меня отчёта.
– Ты что, собираешься на ней жениться? – спросил я, когда официантка ушла, чтобы выполнить заказ.
– Это на Магнолии-то? Да Боже упаси! – воскликнул Пройдоха. – Это я просто так ей заливаю, чтобы была посговорчивей. Женитьба для меня – пройдённый этап.
– Когда же ты успел жениться?
– Да вот, как видишь, успел. Подошло время, женился. Думал, все женятся, а я чем хуже? Но вскоре понял, что семейная жизнь не для меня, что я рождён для другой, вольной жизни. В один прекрасный день побросал кой-какие пожитки в котомку – и прости-прощай.
– Так ты, получается, и сейчас женат?
– Вроде как бы женат, но вроде как бы и холост.
Тут из кухни появилась Магнолия. Не знаю, слышала ли она последние слова Мишеля, но глаза её метали молнии. Она с грохотом поставила на стол две кружки пива, потом со словами «Горячего нет!» швырнула мне тарелку с бутербродами и заковыляла прочь. При этом она так резко взмахнула хвостиком, что чуть не смахнула бутерброды на пол. «А мышка-то с характером», – подумал я.
Мой новый знакомый оставил этот небольшой инцидент без внимания. Сдув пену с усов, он преспокойно вернулся к своему рассказу:
– Поначалу я мыкался, не привыкший к лишениям, но потом все как-то наладилось само собой. Сейчас я и не мыслю для себя другой жизни. Ну а ты, давно нищенствуешь?
– Да не так чтобы очень давно, – ответил я расплывчато. – Но скажу откровенно, это моё амплуа, как ты его называешь, мне не очень нравится.
– Ты хочешь его сменить?
– Да, хотелось бы.
– Это можно, но стоить будет недёшево. Наш король здорово дерёт за смену деятельности. Не так много, конечно, как Его Величество Маус XIII за придворные должности, но так ведь и возможности у бродяг другие. Ты уже решил, чем бы ты хотел промышлять? Нужно прикинуть заранее, потому что от этого зависит сумма первоначального взноса.
– А какие есть варианты? – спросил я.
– Ну, есть карманники, правда, тут нужен талант, не у всех получается. Есть фальшивомонетчики, но с ними я тебе связываться не советую. Дело, конечно, прибыльное, но опасное. Если засветишься, пиши пропало. Сварят живьём в кипятке. Ещё есть мошенники и аферисты всех мастей и рангов. Работёнка непыльная, но требует смекалки.
– Вот это мне, пожалуй, подойдёт, – сказал я, не долго думая.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением проговорил Пройдоха Мишель. – С твоей, мягко говоря, неординарной внешностью, не так просто будет втереться в доверие к другим мышам, а без этого их не облапошишь. Хотя, если подумать, умный нищий – это тоже своего рода аферист, а ты, судя по всему, парень не промах, раз сумел разжалобить столько народу. Глядишь, у тебя что-нибудь и получится, чем чёрт не шутит? Ты вот скажи лучше, у тебя есть знакомые при дворе?
– Не знаю. Раньше были, но с тех пор многое изменилось, – ответил я вполне искренне.
– Ну хорошо, так и быть. Замолвлю за тебя словечко. Нравишься ты мне. Есть в тебе какой-то внутренний шарм, скрытое обаяние.
– Ты кого-то знаешь при дворе Его Величества? – удивился я.
– Не кого-то, а самого главного лекаря. Правда, он не всегда был главным лекарем, я познакомился с ним ещё в его бытность учеником повара. Король приблизил его к себе после того, как мой приятель вылечил его от кишечных колик. У Его Величества часто бывали колики, чуть ли не после каждого приёма пищи, и он очень мучился, а придворные лекари, все как на подбор, оказались бестолочами. Ни один не мог облегчить его страдания. И тут вдруг наш поварёнок со своим отваром. Король выпил – и боль как лапой сняло. Так что, если мой приятель попросит для тебя аудиенции, ты её получишь. А дальше уж ты сам. Если понравишься королю, то он может потребовать с тебя лишь часть суммы, принимая во внимание, что ты не так давно уже обращался за лицензией.
– За лицензией?
– Ну да. Ты ведь сам сказал, что открыл свой бизнес недавно.
– Да, – растерялся я, – но у меня нет лицензии. По правде говоря, я только вчера приехал в этот город и ещё не успел освоиться.
– Ну, тогда радуйся, что я повстречался на твоём пути раньше, чем сборщик податей. Иначе тебя бы уже не было в живых. С нарушителями закона у нас не церемонятся. Король воров и бродяг сам выносит приговор, сам же и приводит его в исполнение.
– Как же мне теперь быть? – спросил я.
– Ничего не изменилось. Моё предложение остаётся в силе. Только нам нужно будет поторопиться, пока кто-нибудь не настучал на тебя Безногому Майклу.
– А кто это, Безногий Майкл?
– По правде говоря, он такой же безногий, как я слепой, но это к делу не относится. Ты занимался незаконным бизнесом на подведомственной ему территории. Если старина Майкл про это прознает, то сразу поспешит с донесением на улицу Задушенных Мышей.
– Никогда не слышал о такой улице.
– Это небольшая улочка вблизи старого кладбища. Добропорядочные граждане туда не заглядывают, даже ночной дозор старается обходить её стороной. Там находится логово зверя – так мы называем дворец короля.
В тот момент я не придал особого значения этим последним словам моего друга и чуть за это не поплатился. Если бы я был повнимательней, я бы уберёг себя от огромного потрясения.
– Самое разумное, – продолжал Мишель, – это отправиться во дворец прямо сейчас. Нужно заявить о себе, а требуемую сумму ты сможешь внести позже.
На том и порешили.
Глава шестая,
в которой я предстаю перед Его Величеством королём воров и бродяг
Мишель расплатился с официанткой, заверив её, что непременно нанесёт ей визит, если не в тот же вечер, то по крайней мере на следующий, и, не дав мне дослушать её пространный ответ, в котором, как мне показалось, речь шла обо мне вкупе с какой-то здоровенной метлой, вытолкал меня на улицу.
– Кажется, я ей не понравился, – заметил я удручённо.
– Не стоит принимать близко к сердцу слова глупой мышки, которая не видит дальше бородавок на твоём лице, – попытался успокоить меня Мишель. – Найдётся добрая душа, которая примет тебя таким, каков ты есть, и пригреет.
В этот момент с нами поравнялся богатый экипаж, из окна которого на мгновение выглянула прелестная мордашка.
– Что, понравилась? – спросил Мишель, заметив, как я уставился вслед удаляющейся карете.
– Да, хороша! – ответил я, не в состоянии скрыть восхищения.
– Хороша, да не про нас с тобой краля.
– Ты её знаешь? – спросил я без всякой задней мысли.
– Да кто ж её не знает? Это жена господина Шевротена, королевского прокурора. Малышка в два раза младше своего достойного супруга и, как я слышал, обходится ему недёшево. Старина Шевротен и раньше-то брал на лапу, за сотню крон мог отмазать нашего брата от любого дела. Но с тех пор, как женился, его гонорары выросли в несколько раз. Видел, какие на этой фифе цацки? По меньшей мере на десять тысяч крон. Очень она до них охоча. Так что выкинь её из головы. У нас с тобой есть дела поважнее, – сказал Пройдоха, однако не двинулся с места.
– Чего же мы тогда ждём? – не выдержал я.
– Подходящего экипажа. Прокатимся с ветерком.
– У тебя осталось так много денег?
– С чего ты взял, что я собираюсь платить? Смотри и учись, – сказал он и ловко запрыгнул на запятки проезжающей мимо кареты.
Я последовал его примеру, правда, с гораздо меньшим изяществом.
Покружив по переулкам, карета свернула на Малую Сырную (эту улицу я сразу узнал, несмотря на то, что выглядела она несколько иначе), и покатила по направлению к Проспекту Рокамадур. Однако, к моему удивлению, никакого проспекта я не увидел. Малая Сырная вывела нас не на широкий проспект, а на другую, ещё более узкую улочку. Я разглядывал незнакомые фасады домов, большинство из которых обветшали настолько, что трудно было себе представить, что в них ещё могли обитать мыши. И тут я увидел нечто, что заставило меня невольно вскрикнуть. На стене одного из домов я прочёл своё имя! Недолго думая, я соскочил с запяток кареты и стрелой помчался назад. «Эй, ты куда?» – услышал я за спиной удивлённый голос Пройдохи Мишеля, но я, подгоняемый тревогой и любопытством, не стал останавливаться.
Я не ошибся: на облупленной стене одного из домов висел большой плакат, в центре которого красовалось моё имя.
– Что это ты тут увидел такое интересное? – спросил Мишель, останавливаясь позади меня и громко отдуваясь от быстрого бега. – Ну-ка, дай посмотреть, – сказал он и прочёл вслух:
«Разыскивается бежавший из-под ареста и скрывающийся в городе опасный политический преступник, граф (далее следовало моё имя). За достоверную информацию о его местонахождении – награда 500 крон».
– Пятьсот крон! Не хило! – воскликнул Пройдоха Мишель. – Хочешь принять участие в поисках?
– Однозначно, – ответил я.
– А меня возьмёшь в долю?
– Буду рад, если ты согласишься мне помогать. Ты что-нибудь слышал про этого графа?
Пройдоха покачал головой:
– Не-а. Но могу разузнать. Есть у меня одна знакомая белошвейка – красотка, скажу я тебе, хоть куда: ушки, шейка, плечики. А хвостик! Я в жизни не видел такого игривого хвостика.
– Не отвлекайся! – оборвал я его, возможно, слишком резко, но кто-то должен был вернуть этого мечтателя на землю.
– Ну так вот, эта самая белошвейка часто бывает при дворе Мауса XIII и знает все придворные сплетни, – продолжил развивать первоначальную мысль Мишель. – Если её порасспросить хорошенько, можно узнать кучу интересных вещей.
– Так зачем же дело стало? Давай порасспросим.
– Боюсь, при нашем финансовом положении это будет непросто. К таким барышням на кривой кобыле не подъедешь. К ним особый подход нужен.
– Во сколько может обойтись твой особый подход? – спросил я.
Пройдоха почесал за ухом.
– Как минимум в десять крон.
– Сумма немаленькая, но раз надо для дела, то постараюсь где-нибудь её раздобыть, – сказал я, впервые пожалев о тех нескольких серебряных монетах, которые так легкомысленно оставил в трактире "У лягушачьего болота". Но разве я мог тогда предполагать, какой сюрприз приготовила для меня судьба?
– Но сначала нужно добыть для тебя лицензию на трудовую деятельность, чтобы Безногий Майкл не спутал нам все карты, – напомнил Пройдоха Мишель.
– Да, да. Я помню. Далеко ещё до старого кладбища?
– Не очень. Можно дойти пешком. Всё равно никакой транспорт, кроме катафалков, туда не едет.
Путь, тем не менее, показался мне неблизким, и когда мы наконец повернули на улицу Задушенных Мышей, я слегка подустал. Очевидно, давал себя знать вчерашний марафон.
Дворец короля воров и бродяг уступал дворцу Маусов и в изяществе стиля, и в размерах. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что ни Маурицио Качотто ди Урбино, ни другой мало-мальски известный зодчий не привлекались к его строительству. Это было квадратное строение без архитектурных излишеств, с небольшими оконцами, которое скорее подходило для содержания заключённых, чем для дворцовых увеселений. Как я узнал позже, часть дома действительно когда-то занимала покойницкая. После этого он долго стоял заброшенным, пока его не облюбовал для себя и своей свиты король воров и бродяг. Здание давно нужно было снести, чтобы оно не портило вид города, но городские власти не решались на этот шаг, боясь навлечь на себя гнев короля маусвильского дна.
Ворота дворца не охранялись. Я обратил на это внимание своего спутника.
– А зачем их охранять? – удивился он. – Сюда всё равно никто чужой не посмеет войти. А если и войдёт, то больше никогда не выйдет.
И опять я не придал значения его словам, не затрепетал, не насторожился.
Мишель потянул на себя тяжёлую дверь, и мы беспрепятственно вошли в дом. Я ожидал, что внутреннее убранство дворца будет под стать его фасаду, но ошибся. Покои короля воров и бродяг были отделаны с роскошью, достойной его высокого титула. Оставив меня в приёмной, Мишель тут же отправился искать главного лекаря. Я не без удовольствия примостился на мягком восточном диване и дал отдых ногам, положив их на парчовую подушечку. Мне кажется, я даже ненадолго задремал, созерцая потолок, украшенный лепными орнаментами, потому что не слышал, как вернулся Мишель.
– Король сейчас принимает физиотерапевтические процедуры, – сказал Мишель. – Знать бы, что это такое. Но неважно. Увидишь – расскажешь. Главное – он тебя примет. Лекарь заверяет, что у Его Величества сегодня хорошее настроение. Так что можешь считать, что тебе повезло. Но ты всё равно не показывай вида, что испугался его. Он этого не любит.
– А мне есть чего опасаться? – спросил я.
– Нашему брату всегда есть чего опасаться, когда предстоит встреча с сильными мира сего, – философски заметил Пройдоха Мишель.
Мы миновали анфиладу комнат. Дворец казался погружённым в дремоту. Во дворце Мауса XXV, где мне доводилось бывать не раз, даже в утренние часы было намного оживлённей. Как я узнал позже, Его Величество Монморанси I, как изволил величать себя король воров и бродяг, не любил суеты вокруг себя. В его резиденции бывало людно лишь в те часы, когда он вершил суд и расправу. Обычно это случалось ближе к ночи. Сейчас же все покои были пусты. Только в одной из комнат о чём-то вполголоса беседовали трое. Одеты они были в такие же красочные лохмотья, что и мой спутник, но при этом как-то умудрялись сохранять щегольской вид. Я предположил, что это мыши из свиты Его Величества. Их прожжённые физиономии могли сделать честь любому полицейскому архиву преступников. Ни на мою скромную персону, ни на Пройдоху Мишеля придворные щёголи, увлечённые разговором, не обратили никакого внимания. "Никак, обсуждают очередную мошенническую комбинацию", – подумал я.
– Тебе сюда, – прервал мои мысли Мишель, останавливаясь у закрытой двери. – Дальше мне с тобой нельзя. Аудиенция получена для тебя одного. Давай! И не дрейфь, держи хвост пистолетом!
С этими словами он приоткрыл дверь и зачем-то подтолкнул меня, словно боялся, что я в последний момент могу передумать.
Я переступил порог и очутился в полумраке. Свет поступал в комнату через полуприкрытые ставни небольшого оконца, и всё, что я успел разглядеть в первый момент, был низкий диван, часть которого покрывал толстый пушистый ковёр. На ковре, без музыки, но очень слаженно танцевали три мышки. Одеты они были по-восточному в алые полупрозрачные шаровары и такого же цвета лифы. С лифов свисали продолговатые пурпурные бусинки, которые забавно подрагивали в такт ритмичным движениям танцовщиц. При моём появлении танцовщицы застыли, прикрыли мордашки ладошками и пропищали хором: "Ой, мамочки!"
Я уже успел привыкнуть к тому, что вызываю у жителей и, что ещё обидней, у жительниц Маусвиля неадекватную реакцию, поэтому испытал не столько удивление, сколько досаду от такого приёма: в глубине души я всё еще продолжал надеяться, что способен пробуждать в женских сердцах более возвышенные чувства, чем страх. Однако не успел я прочувствовать свою обиду до конца, как ковёр вдруг пришёл в движение и сказал голосом, от которого у меня кровь застыла в жилах:
– Что такое? В чём заминка? A! Понятно. Действительно "мамочки!" Лучше и не скажешь. А ещё говорят, что страшнее кошки зверя нет.
Произнося эти слова, ковёр уставился на меня парой немигающих жёлтых глаз. От этого магнетического взгляда меня и вовсе парализовало. Я понимал, что должен что-то сказать, как-то объяснить своё присутствие, но язык мне не повиновался. Жёлтые глаза ещё некоторое время смотрели на меня, как мне показалось, с удовлетворением, потом переместились влево, где молча стояли три мыши мужского пола, до этого не замеченные мной.
– Кто это? – спросил всё тот же жуткий голос.
От группы отделилась одна мышь в причудливом высоком колпаке и с поклоном ответила:
– Я так полагаю, это тот самый субъект, которого Ваше Величество изволили удостоить аудиенции. Протеже нашего уважаемого лекаря.
– Хм! – глубокомысленно заметил ковёр, продолжая разглядывать меня с ещё большим интересом. – Ну что ж, раз удостоил, то пусть подойдёт поближе.
Министр (то, что обладатель странного костюма был по меньшей мере министром, я догадался сразу, поскольку держался он с большим достоинством) сделал мне знак приблизиться к дивану. Превозмогая страх, я сделал два шага вперёд на подгибающихся ногах. Мне было страшно и одновременно стыдно за свою трусость перед дамами. Мышки уже успели спуститься с обнажённого торса Его Величества Монморанси I, который я по незнанию принял за ковёр, и сейчас наблюдали за мной из угла дивана. Как я узнал позже, это были массажистки, а занятие, за которым я их застал, той самой физиотерапевтической процедурой, которую прописал Его Величеству его придворный лекарь.
– Чего ты хочешь? – спросил меня король.
– Л…лицензию, – ответил я еле слышно, потому что громче не получилось.
– Он просит у Вашего Величества лицензию на трудовую деятельность, – пояснил всё тот же министр.
– Я понял, – кивнул Монморанси I и продолжил, обращаясь ко мне: – И чем же хочет заняться обладатель столь, мягко говоря, неординарной внешности? Клянусь всеми задушенными мною мышами, я бы с удовольствием оставил такой необычный экземпляр при себе, но боюсь, это не понравится первой леди моего королевства. Она у меня поклонница всего изящного и прекрасного. Эстетка, одним словом.
– Я хотел бы стать аферистом, – вымолвил я почти без запинки, потому что эту фразу я заготовил заранее.
– Скажи ещё, брачным аферистом. Ха-ха!
Радуясь своей шутке, король воров и бродяг зашёлся смехом, к которому присоединились все, кроме меня. Пока они смеялись, я пытался собрать в кулак всё своё мужество и вернуть на место разбежавшиеся мысли, но мне мешал огромный колыхающийся живот Его Величества, вид которого внушал мне – нет, не священный трепет, как можно было бы предположить, а самый примитивный животный страх.
Наконец моя пытка кончилась.
– Хорошо, – сказал король, отсмеявшись. – Будем считать, что ты меня уговорил. Будет тебе лицензия. Вели выдать ему соответствующую бумагу. В графе "амплуа" проставь "аферист широкого профиля". А ну как он и впрямь станет у нас брачным аферистом?
Произнося последние слова, король продолжал смотреть на меня, но предназначались они уже не мне, а всё тому же министру.
– Будет исполнено, – отвечал министр с поклоном. – Какое имя прикажете указать в графе "лицензиат"?
– А это ты у него самого спроси.
– Как тебя зовут? – спросил меня министр.
– Обычно ко мне обращаются просто граф, – ответил я.
– Граф! Да это, пожалуй, ещё круче, чем брачный аферист! – воскликнул король. Я испугался, что он сейчас опять рассмеётся, но король только довольно хмыкнул. – Однако, как же мы все оплошали! Ведь то, что перед нами представитель мышиной аристократии, видно невооружённым глазом! И как давно Ваша Светлость носит этот титул?
– Я унаследовал его от своего отца, – ответил я серьёзно, поскольку говорил чистую правду. – Графский титул был дарован одному из моих предков ещё во времена Великих крысиных походов.
– Прошу прощения, граф, мы этого не знали. Иначе я бы сразу представил вам свою свиту. Но ещё не поздно наверстать упущенное. Вот этот услужливый господин – мой первый министр, хотя я предпочитаю слово визирь. А те двое скромных господ, что жмутся у стенки, – служители королевской, то есть моей, опочивальни.
Я вежливо поклонился и представился:
– Граф.
Слово как-то недосказанно повисло в воздухе, и я повторил его, на этот раз с другой интонацией, ставя голосом точку:
– Граф.
– Нет, этот парень мне положительно нравится! – заметил Монморанси I восторженно. Обратите внимание, какое у него чувство юмора! Я даже согласился бы простить тебе первый взнос, так ты мне понравился, – продолжал он, обращаясь теперь напрямую ко мне, – но, прости, не могу. Другие подданные начнут возмущаться, а я не выношу хоровой писк. Он вызывает у меня несварение. К тому же ты у нас граф, как-никак аристократия, а с графов и спрос другой. Кстати, как ты собираешься со мной расплачиваться?
Я какое-то время стоял, переминаясь с ноги на ногу. Отправляясь на улицу Задушенных Мышей, я полагал, что просто попрошу об отсрочке платежа, но тогда я не знал, с кем мне придётся иметь дело. Нужно было как-то выпутываться из опасного положения. И тут я вспомнил о часах.
– С позволения Вашего Величества я заплачу натурой, – сказал я.
– Натурой! Вы слышали? Он хочет заплатить натурой! Вынужден вас разочаровать, граф, но вы не интересуете меня ни в плане гастрономическом, – у меня особая, щадящая диета, – ни в плане – как это?
– Эротическом, – услужливо подсказал первый министр, он же визирь.
– Вот, вот. Эротическом.
– Я имел в виду нечто иное, – сказал я. К этому времени я уже настолько осмелел, что даже не побоялся возразить своему страшному повелителю. Потом я достал из потайного кармашка свои любимые часы и протянул их королю со словами: – Я имел в виду вот это.
Монморанси I взял часы и стал разглядывать их с любопытством.
– Это не совсем обычные часы, – пояснил я. – Уверен, что вторых таких нет не только в Маусвиле, но и во всём Мышином королевстве. Это часы самой новейшей конструкции. У них даже есть секундная стрелка. Но мало того, что они показывают самое точное время, по ним можно узнать, какое сегодня число. Если Ваше Величество нажмёт вон на ту кнопочку, что сверху, то сможет в этом убедиться.
Король послушно нажал на указанную кнопочку. Часы открылись с приятным боем.
– Действительно, очень занятная вещица, – сказал король после того, как несколько раз прослушал мелодию, открывая и закрывая часы.
– Это вещь во всех отношениях достойная короля, – продолжил я свою рекламную компанию. – А главное – редкая. До сих пор они существовали только в одном экземпляре, и этот экземпляр мне удалось заполучить. Теперь он ваш.
Мою хвалебную речь прервал первый министр, который, взобравшись на диван, стал что-то шептать на ухо королю. Я насторожился. Как и при любом другом дворе, при дворе короля воров и бродяг тоже, наверное, плетутся свои интриги. Но я зря грешил на первого министра. Он и не думал строить мне козни.
– Мой визирь интересуется, а не тот ли ты Граф, что несколько месяцев назад взял ювелирную лавку в Неапольвиле? – спросил король, глядя на меня с ещё большим любопытством.
– Он самый, – соврал я, не моргнув глазом.
Неапольвиль далеко, решил я, и проверить мои слова будет трудно. Так отчего же не примазаться к чужой славе?
– Я рад. Мы слышали о тебе.
Я поклонился.
– И эти часы, я полагаю, ты тоже не получил в наследство вместе с титулом?
– Нет. Я их выкрал из мастерской часового мастера в тот самый день, когда он закончил работу над ними, – соврал я опять, удивляясь тому, как ловко это у меня получается. Обычно я плохо вру без подготовки. – Это была одна из причин, по которой мне пришлось покинуть Неапольвиль: я не мог открыто пользоваться такой приметной вещью.
– Понимаю, очень хорошо тебя понимаю, – сказал король. – Ну что ж, мы можем себя поздравить. Неапольвиль лишился одного талантливого вора, а мы приобрели вора и афериста в одном лице. Будем считать, что вопрос с оплатой лицензии улажен. У тебя есть ко мне ещё какие-нибудь просьбы?
Я сказал, что больше никаких просьб не имею и поспешил откланяться. Мне было обещано, что уже на днях оформленная по всем правилам лицензия будет готова и я смогу её забрать.
Оказавшись за дверью, я с наслаждением выдохнул воздух из лёгких: уф! Вата на моей телогрейке взмокла от пота, рубашка неприятно прилипала к телу. Но главное, я был жив. И даже невредим. Какое-то время я стоял, прислонившись к стене, не веря, что выбрался из пекла с минимальными потерями. Часы, конечно, было жалко, вряд ли у меня появятся такие же, раз мне суждено остаться в этом времени навсегда, однако, если представить себе, что я обменял их на свою жизнь, то эту потерю можно счесть ничтожной. Всё зависит от того, под каким углом смотреть на вещи.
Мои мысли плавно перекочевали на Пройдоху Мишеля, виновника моих новых бед. Последнего, кстати, не было видно. Я прошёлся по залам – Мишель как сквозь землю провалился. Так и не найдя его, я направился к выходу из дворца.
Своего нового приятеля я обнаружил на улице перед дворцом. Он стоял, нервно постукивая тростью по тротуару и то и дело бросая взгляд на дверь.
– Почему так долго? Я уже решил, что тебя уже нет в живых, – сказал он, устремляясь мне навстречу.
– Такой исход был вполне вероятен. Я чуть не отдал богу душу со страху, когда увидел Его Величество. Почему ты не сказал мне, что король воров и бродяг – кот?
– Я думал, ты знаешь.
– Откуда? Я ведь не из этих мест.
– Ну прости меня, прости. Как-то не подумал.
– Ну ладно, дело прошлое. Главное, всё обошлось. Но за моей лицензией сюда придёшь сам.
– Хорошо. Договорились. Куда теперь?
– Не знаю.
– Честно говоря, я бы чего-нибудь перекусил. За весь день я выпил только кружку пива.
– У тебя ещё остались деньги?
– Откуда? Ты же сам видел, как Магнолия сгребла всё до последнего медяка, даже не потрудившись их сосчитать. Вот женись на такой.
– Я знаю одно место, где нам могут дать поесть, – сказал я, прежде чем мой собеседник успел развить последнюю тему. – Ты слышал о трактире "У лягушачьего болота"? Это неподалёку от того места, где мы с тобой познакомились.
– Не только слышал, но и бывал там пару раз, когда водились деньжата. Там ещё такая недотрога в подавальщицах.
– Верно, – сказал я, вспомнив отнюдь не высоконравственное поведение моих ночных спасителей. Странным делом, сейчас оно уже не вызывало у меня того праведного гнева, что прежде. "Как это ни печально, но даже в вопросах морали трудно быть абсолютно беспристрастным", – подумал я.
– Но что-то я не слышал, чтобы там кормили бесплатно, – вторгся в мои размышления голос Пройдохи Мишеля.
– А я и не говорил, что нам там будут очень рады. Скорее нас и на порог не пустят, но лягушачьи лапки стоят того, чтобы рискнуть. Терять-то нам всё равно нечего.
Мишель согласился с моим последним доводом, тем более что сам ничего другого предложить не мог, и мы отправились в трактир.
