Таня Мороз
Сборник рассказов ЛитО «Щеглы»
Татьяна Мороз
Член союза писателей России. Член международной творческой гильдии Великобритания. Премия Куприна – 2015 год. Книги, постоянные публикации в газетах и журналах – Россия. Белоруссия.
Кардвиндлиж
Кардвиндлиж думал об утреннем душе, и от этих мыслей нестерпимо хотелось плюнуть. Но он понимал, что это невозможно. Во-первых, он лежит на работе крепко пристегнутый к металлическому столу, и плевок неминуемо упадет на лицо. Во-вторых, когда у тебя качают кровь, во рту так пересыхает, что язык прилипает к небу, жидкость будто испаряется из организма. Душ… Бесценный душ. Прозрачная желеобразная субстанция, позволяющая освежить разгорячённое тело. Он думал об утреннем душе, о новой подружке, которую пригласил. Просто дикарка! Впрочем, они чудесно развлеклись, и все было прекрасно до той самой секунды, пока он, Кардвиндлиж, не предложил ей искупаться. Сейчас-то он ясно понимал, какую глупость совершил. Привести в дом малознакомую особь, выпить с нею чашу Карнелло, целую чашу! Раскраснеться, подпортив кровь, а ведь утром на работу. Глупость! «Всё дело было в её имени», – думал он. Девчонку звали Латимелия, то есть волшебство, облачный эфир. Он непозволительно забылся. Особь он притащил из-за мшелых холмов. Вонючее место, состоящее из переработанных отходов и сточных кислотных вод. Кое-где незаконно сооруженные навесы, прикрытые грязными тряпками, болтающимися на ветру. В булькающих лужах из черной нероди что-то копошилось. Фу! Кардвиндлиж вспоминал об этом с брезгливостью жителя мегаполиса. Латимелия была восхитительно молода, упруга, как каучук. Кардвиндлиж трогал её тело, ища изъян, но не находил. После выпитой чаши Карнелло вовсе разошелся, сжав идущий от головы, нежнейший красно-коричневый отросток, покрытый мягчайшими волосками. Она испуганно и томно вздохнула. Кардвиндлиж удовлетворенно прижал её к себе, заглянув в глаза цвета оливок. Тут и пришла эта глупейшая идея, за которую он сам себя ругал. Душ! Затащить её в чан. Она впервые увидела и почувствовала Вейлиж и как завизжала, когда струи коснулись её конечностей. Выпрыгнула из ёмкости, тут же поскользнулась, он не успел её схватить, завывая и крича, распахнула двери и выскочила на улицу. А в такую глубокую тихую ночь на крики незамедлительно явились дознаватели. Подлетели к дому на раскрашенных светящихся чёрных велоретах – всё это мигало, тряслось, сверкало. Поймали обезумевшую Латимелию, усадили в велорет. Кошмар! Его спасло наличие высокооплачиваемой работы, законность установки душа и паспорт совершеннолетия новой подружки. Нестерпимо хотелось плюнуть от досады. После общения с дознавателями еле успел на работу. Чувствовал, как кровь закипала в жилах, требуя выхода. Он опаздывал и мог быть оштрафован на две отметки в карте жизни. Но всё обошлось. И вот, его рабочий день заканчивался через пять минут и тридцать четыре секунды. Об этом сообщали часы, поставленные в крайнем левом углу стола. Сам механизм часов был изобретён на другой планете, но так понравился одному туристу, что тот притащил его домой. Запустили в производство. Выдавали желающим за три отметки в карте жизни. И многие приобретали этот, в общем-то ненужный прибор, совершенно, казалось бы, бессмысленный хлам, так как на Варниане не существовало времени вообще. И оно не делилось на прошлое и будущее. Варнианцы жили в настоящем практически вечно. А проблему перенаселения решала карта жизни и несчастные случаи. Новорожденному выдаётся карта на сто кредитов, которые можно тратить, но никак нельзя приобрести. Так что же отсчитывали часы, было не совсем понятно. Кардвиндлиж тоже приобрел часы и не пожалел об этом ни секунды. Приходя на работу, пристраивал их в углу стола, а уходя, снимал, забирая с собой. Так он выяснил, что его рабочий день длится девять минут восемнадцать секунд, один раз в неделю.
На сегодня его рабочий день заканчивался. Кардвиндлиж всматривался в табло, считая секунды. Часы были сделаны на манер тех, первых часов, привезённых туристом. Правда, не из допотопного металла, а из качественного Варнианского сплава. Длинненькая чёрная стрелка и вторая – покороче. И самая любимая, светящаяся – секундная. От потери крови начали сохнуть глаза. Крайний левый глаз. Неприятно. Веко постепенно натягивалось на него, спасая зрение. Верный признак того, что отдано почти всё, что можно. Остальные глаза следили за бегущей секундной стрелкой на циферблате. Она была ярко-зелёной, как кровь всех живущих на Варниане. Впрочем, свою кровь Кардвиндлиж видел редко, почти никогда. Вернее, только однажды. Не хотелось и вспоминать. Металлический гибкий шланг выкидывался из верхнего люка, раскачивался, примеряясь к одной из конечностей, затем ловко обвивал её, защёлкивался с мерзким звуком. Ровно на шесть долгих секунд становилось невыносимо больно. Об этом ему сообщили часы, когда он впервые принёс их на работу. До часов Кардвиндлиж думал о вечности, полной нестерпимой боли, жмурился и стонал. А теперь просто считал секунды. Когда рабочий день заканчивался, шланг отпускал конечность, на ране оставался металлический зажим в виде скрепки. Кожа у варнианцев была настолько толстой и крепкой, что аппарат каждый раз резал её тонким скальпелем, вводя внутрь иглу из засекреченного материала.
Однажды к нему домой заглянула сестра и в удивлении рассматривала часы, не понимая, как за такую безделушку можно отдать три отметки? Он тогда быстро спрятал их, чтобы не смущать сестру. Он отдал бы и больше, чем три кредита. Часы не были безделицей, они наполняли его жизнь новым смыслом. Он теперь с маниакальной серьёзностью всё мерил временем. Например, от восхода Карабелуса до его заката проходило примерно шестьдесят четыре часа. Примерно, но не всегда. Кардвиндлиж расчертил таблицу и вносил туда время каждый день. Это было странно. На Варниане дни никто не считал. Зачем? Однако лично его это развлекало. Часы отсчитывали последние десять секунд мучения. Металлический шланг с лязгом отстегнулся. Кардвиндлиж с трудом скатился со стола. Можно даже сказать стёк. Он подтягивал к себе то одну конечность, то другую. Никак не мог собрать себя: нет сил. Как странно… Так плохо ему было впервые. Лампы верхнего света начали поочередно выключаться. «Мало времени, нужно поторопиться, – подумал Кардвиндлиж, но тут же испуганно поправил себя. – Времени не существует! Не сходи с ума!». Однако каждые девять секунд отключалась одна лампа. Подтянувшись, он снял будильник со стола, сунув его в один из кожаных карманов жилета. Пополз к выходу так быстро, как только мог. Конечности не слушались, вяло волочась за мускулистым крупным телом. Голова гудела. Шесть из восьми рабочих глаз бесполезно болтались на сухожилиях, затянутые веками, но были в полном порядке. Лишь крайний левый глаз саднил и болел, будто все пески и грязь мшелых холмов набились в него. Центральным глазом Кардвиндлиж всматривался вдаль коридора на распахнутую дверь, которую должен был покинуть ещё шесть минут назад. Ровно через две минуты, тринадцать секунд дверь захлопнется, и помещение сверху донизу зальют кислотой – санобработка.
Последние метры Кардвиндлиж преодолел, задыхаясь. Звук захлопнувшейся за ним двери болью отозвался в голове. Салатин с шумом входил и выходил из его легких. Тяжело дышать. В тридцати шагах от его непослушного тела стоял припаркованный менэфис последней модели. Красно-коричневый литой корпус, чёрные стёкла, с дополнительной функцией «дом – работа». Кардвиндлиж был богат и успешен, как не каждый Варнианец. Но до менэфиса нужно добраться самому. Проходящие мимо отворачивались, либо наоборот с любопытством останавливались, рассматривали его, качающегося из стороны в сторону. Помощь ближнему на планете строжайше запрещена, так же, как и причинение вреда. Закон несчастного случая. Только ты и только сам за себя. Даже споткнувшись и разбив голову, на помощь рассчитывать не приходится. Нарушение закона – восемьдесят отметок. Страшная цифра! У многих и нет такого количества на карте жизни.
Как добрался до дома, Кардвиндлиж помнил с трудом. Лёг в камеру с чистейшим салатином для дыхания, добавил чуть успокоительного эфира валия и тут же уснул. Снилась Латимелия. Её упругие молодые конечности порхали в танце. Она напоминала ему его самого в молодости. Необузданного, любопытного, открытого всему новому. Во сне нестерпимо захотелось её обнять. Провести пальцами по лицу, замирая на каждой трещинке и сколе. Кардвиндлиж проснулся от звука собственного голоса, повторяющего её имя: Латимелия, Латимелия…Тело болело, дрожь не отпускала, казалось, жар вырывался изо рта клубами салатина с привкусом эфира. Он слегка надавил на стекло внутри капсулы. Крышка бесшумно отъехала, выпуская его. Чувствовал он себя гораздо легче, налил Карнелло в прозрачный бокал. Подошел к панорамному окну в спальне. Сто восемьдесят девятый этаж. Карабелус – огромное Варнианское светило опускалось за горизонт. Последние его лучи освещали лежащий внизу город в серо-голубой свет. Смотрелось довольно мрачно. Кардвиндлиж вздохнул и задернул шторы. Сделав глоток, поморщился. Подумал о Латимелии. Мысленно настроился на её волну, представив, что держит за щупальце и вдыхает запах кожи. Защекотало ноздри. С усилием расправил сжатые в кулак четыре отростка, покрытые розоватыми, дышашими присосками. Всмотрелся в окружавшие их тонкие линии. Неудержимая, дикая. Она не отзывалась. «Обижена», – подумал с досадой на самого себя. Тогда он прилёг на огромную кровать голубого оттенка из варнианского технического сплава. Кровать обволокла его со всех сторон, приняла форму тела, став на ощупь как шкура древнего Таравела, увидеть которого теперь можно только на картинке. Одна из конечностей нащупала панель, включился потолочный дисплей, тут же настроилась приглушенная яркость, приемлемая для его воспаленных глаз. Кардвиндлиж начал транслировать на дисплей свои мысли вперемешку с воспоминаниями. Латимелия…Она была повсюду, во всех уголках его памяти и мыслях. Взглянул одним из глаз на часы. На Варниане ночь коротка и холодна – около семи часов. Он расширил дисплей, переведя проекцию и на стены. Латимелия была теперь повсюду, тянула к нему все шесть конечностей, её рот в улыбке то растягивался, то сжимался, гримасничая. Чёрно-зелёные глаза манили и пугали одновременно. Кардвиндлиж вскоре уснул. Без источника мыслей проектор начал терять четкость изображения, картинка становилась всё более размытой. Вскоре проектор бесшумно выключился, погрузив комнату в непроглядную тьму.
Стучались в сознание и в подсознание. Кардвиндлиж сел в постели, в непонимании вращая глазами. Крайний левый глаз нестерпимо чесался и сочился гноем. Стучались настойчиво, прямо тарабанили всеми конечностями. Это была Латимелия. Она плакала и просила прощения. Несла какую-то чушь насчёт мшелых холмов и её дома. Всё это перемежалось всхлипыванием. Кардвиндлиж спросонья не мог ничего понять, но был рад слышать её. «Заберите меня, заберите меня», – как заклинание твердила Латимелия. Кардвиндлиж пять минут боролся с тошнотой в туалете, прежде чем начать собираться и ехать к мшелым холмам. Голова гудела, глаз дергался, требуя врача. Кардвиндлиж достал спрятанную банку маладаши, вернее настойки из этой травы. Он хохотнул от сравнения, пришедшего ему в голову. Один межпланетный турист, его старый друг, рассказывал, что называют травой на одной из планет. Маладаши вовсе не походила на траву из рассказа. Она не была зелёной и мягкой, а имела преотвратительнейший вид колючки из пустыни. Растущая сама по себе, источающая яд. Рецепт настойки из неё был придуман неизвестно кем, но использовался во всю в качестве примочек. На Варниане существуют и больницы, и врачи, но плата за обращение к ним – это кредиты из карты жизни. На карте жизни Кардвиндлижа было ровно 74 кредита. Он считал себя богачом и думал, что скорее ему надоест жизнь в принципе, чем кончатся кредиты на карте. От этой мысли он улыбнулся во все шестьдесят четыре зуба во рту. Раньше Варнианцы были хищниками, потом всё съели, выжгли планету, занялись межгалактическими преступлениями. Настроили колоний для жителей других планет, пригодных к жизни. Ели их. Потом стали болеть, умирать тысячами. Кто-то из привезённых межгалактических видов заразил их иммунную систему. Кардвиндлиж – один из немногих, чья кровь может заразить вирусом любого Варнианца, а сам не болеет. Его работа на благо Варнианы, из его крови пытаются сделать вакцину. Хорошая зарплата обеспечивала достойную жизнь. Кардвиндлиж считал себя счастливчиком. Помогал родителям, бесчисленным братьям и сестрам чем мог. Отправлял купоны и кое-какую еду с курьером. Жить с родителями на Варниане считалось верхом неприличия, помогать им – тем более. Поэтому Кардвиндлиж постоянно придумывал разные поводы, чтобы отправить посылку. Но всё равно считался чудиком среди соседей и друзей. Его бы давно «забили камнями», как говорится, если бы не вето, наложенное правительством на его персону. С ним вежливо здоровались, а если нет, молча опускали глаза и проходили мимо. За урон, нанесённый «правительственному объекту», штраф – сто купонов. А Кардвиндлиж был тем самым «объектом». Кстати это очень помогло в истории с Латимелией, дознаватели тут же связались с центром, взяв его карту жизни. Не пришлось ехать в участок, иначе точно опоздал бы на работу.
Мшелые холмы. Отвратительно! Кардвиндлиж чувствовал тревогу. Латимелия тихонечко поскуливала в подсознании. Он знал, она испуганна и дрожит. Что-то на одной из конечностей. Что – он не мог разглядеть. В физическом плане с ней всё в порядке. Ни царапинки. Получить рану для Варнианцев – всё равно что умереть. Кровь разъедала кожу, плавила её, рана становилась всё глубже, всё отвратительнее. Кардвиндлиж заставил себя не думать об этом. Знал, Латимелия – за этим вонючим холмом из мусора и отходов. Менэфис легко преодолевал препятствия, не буксуя, не тормозя, будто летел над поверхностью. Хотя это было не так. Средняя комплектация не способна на такое. Вот менэфис следующего поколения – конечно! Но Кардвиндлиж считал это излишеством. Сам аппарат он купил за купоны, а вот за дополнительные опции предлагали списать семь кредитов с карты жизни. И никак иначе. Кардвиндлиж предпочёл модель попроще. Объехать кучу мусора заняло три минуты восемнадцать секунд. Кардвиндлиж взял часы с собой, вставив их в специальную подставку на приборной панели. Он увидел Латимелию издалека. Она сидела на песке, поджав конечности под себя. Красные волосы трепал салатин, а лучи утреннего Карабелуса серебрили кожу. Он не видел лица, но почему-то стал чувствовать нарастающее беспокойство. Резко затормозил около Латимелии, подняв клубы пыли и мусора, выпрыгнул из менэфиса, хлопнув дверью. Латимелия плакала. Одна из конечностей была пристегнута замком, толстая цепь вела к колышку, вбитому в поверхность Варнианы. Кардвиндлиж подёргал цепь. Возможность выдернуть её отсутствовала. Сказать, что Кардвиндлиж был шокирован, – ничего не сказать. Первая мысль «Преступление» тут же образовалась в его голове и автоматически передалась Латимелии. Она заплакала ещё горше, заикаясь, рассказала, что её схватили ночью трое, лиц она не помнит, и приковали тут. При этом их сознание было заблокировано, и Латимелия не могла до них достучаться, спросить, умолить их оставить её в покое. Они не поранили её, нет! Просто приковали и ушли. Транспорта не было, тащили её пешком, вернее, заставляли идти, толкая в спину. Кардвиндлиж задумался. Отсюда до лачуги, где живет Латимелия, двенадцать минут на менэфисе. То есть, если пешком, то её тащили сюда более двух часов. Странно. Кому и зачем понадобилось совершить такое бессмысленное преступление? Он наклонился рассмотреть крепление и замок. Всё было обычное, Варнианское. Подключился к сети, ища инструкцию по открытию замка. В мозгу моментально открылась куча файлов и папок. Нашёл нужную. Замок был простым, произведённым в соседнем маленьком городке, стоил два кредита, открывался девятизначным кодом. Кто-то отдал за него два кредита??? И бросил тут? Странно… Или намеревался вернуться? Но существовал и универсальный код, продающийся производителем за три кредита жизни. Дорого и бессмысленно. Кстати, он забыл отключить Латимелию от своего канала. Она следила за всеми его мыслями. Съёжилась под его пристальным взглядом, еле слышно прошептала: «Они забрали мою карту жизни». Кардвиндлиж с ужасом смотрел на неё: «Что?». Ещё раз бессмысленно подергал за цепь. Пошёл к куче мусора, недолго копался в ней, нашёл подходящий кусок цепи. Прицепил к кольцу, вбитому в Варниану, другой конец к – менэфису. Завел мотор, тот мягко, приятно загудел. При минимуме усилий выскочил не длинный штырь. Кардвиндлиж помог Латимелии подняться, усадил в машину. Платье на ней было всё в грязи и песке, к тому же, порвано. Кстати, это было то же самое платье, в котором она была вчера. Тревожный звоночек прозвучал в голове: «Если она была дома, почему не переоделась? Хотя… она бедна, возможно, это единственный её наряд». Он боковым зрением смотрел на Латимелию, она смотрела в стекло на мелькающий пейзаж. Удовлетворенно подумал: «Хорошо, что отключил её от своего сознания. Нужно сосредоточиться… Карта жизни… Украсть карту, зачем?» О таком он слышал впервые. Потерять – можно, пять кредитов – штраф, выпишут новую. Но чтобы кто-то украл? Обращение к дознавателям за помощью – шесть кредитов. Можно прямо сейчас подключиться к их линии. Кардвиндлиж был растерян, но уверенно вел менэфис в сторону своего дома. За стёклами пейзаж постепенно менялся на более благополучный. Они пересекли черту города.
Латимелия после уговоров всё же приняла душ. Вейлиж ей понравился. Прохладная гелеобразная субстанция, стекая по телу, забирала с собой всю грязь, успокаивала кожу, затягивала мелкие царапинки и сколы. Кардвиндлиж еле достал её из чана. Латимелия с сожалением выкинула рваное платье в мусорный бак в обмен на обещание Кардвиндлижа купить новое. Обнаженная она была чудо как хороша. Безупречная Варнианка. Забравшись со всеми конечностями на кровать, порылась в настройках. Кровать приобрела молочный оттенок и текстуру стекла. Она скользила по ней и довольно улыбалась. Включила проектор, настроив программу покупок и телепортации. По стенам и потолку замелькали наряды. Периодически Латимелия выхватывала что-нибудь из кучи, рассматривала, трогала текстуру ткани, прикладывала к себе и отпускала обратно. Примерки в программе покупок запрещены. Кардвиндлиж с удивлением следил за выбором наряда: «Откуда Латимелия умеет так легко справляться с дорогой техникой, если выросла в мшелых холмах?» Он старался отгонять от себя дурные мысли, но они лезли в голову помимо его воли. Наконец, Латимелия выбрала понравившееся ей платье, и когда Кардвиндлиж рассчитался купонами, радостно рассмеялась. Такое поведение показалось ему более чем странным. Казалось, она вовсе не расстроена потерей карты жизни. Платье доставили через час тридцать четыре минуты двадцать секунд. Оно материализовалось на столе, упакованное в картонную коробку. Латимелия тут же примерила его. Платье, на вкус Кардвинлижа, было отвратительным: чёрно-фиолетовое с прорезями для конечностей. Без единой застёжки, ленты или кармана. Однако Латимелия радовалась и прыгала как ребёнок. Он усадил её и как следует встряхнул. Улыбка исчезла с её лица. «Украдена карта жизни… Сколько на ней было кредитов?». «Шесть», – ответила Латимелия. Глаза Кардвиндлижа округлились: «Как? Ты же так молода!». «Моя мама болела… Не было работы, купонов… Мы тратили карту жизни. Там – два кредита, там – три… В мшелых районах все умирают молодыми», – она вздохнула, и столько безнадежности и тоски было в голосе, что Кардвиндлиж её обнял. Они поужинали. Латимелия вцепилась в кусок прожаренного мяса и не успокоилась, пока не обглодала его полностью. Он налил ей Корнелло со дна бутылки. Она жадно выпила. Настроил камеру глубокого сна и релаксации, уложил в неё Латимелию. Она моментально уснула. Он посмотрел ещё некоторое время на неё через стекло капсулы. Выходя, выключил верхний свет.
Лег, расслабился и вышел в эфир. Первый запрос – кража карты жизни. Сразу один миллион ответов. Мошенничество. Подделка. Назначенное наказание за данное преступление – тридцать кредитов. У кого украли карту жизни – штраф шесть кредитов. Следующий запрос: мшелые холмы, продолжительность жизни. Сто сорок четыре ответа. Умирают до первых морщин. Дети. Младенцы. Кража карт. За помощь и укрывание лиц, лишившихся кредитов на карте жизни, штраф сорок кредитов. Третий запрос: купить карту жизни. Замигало ярко красное табло. Огромными буквами горела надпись: «Преступление», внизу мелким шрифтом: «Немедленно отключитесь от эфира». Кардвиндлиж откинулся в кресле, вышел из эфира и закрыл глаза. В голове постепенно образовывался план.
Утром он предложил Латимелии пожить у него. Временно. Не выходя из дома. Иначе при первой проверке дознавателями – смерть. Потому что оставшихся денег на карте жизни не хватает на уплату штрафа. Ей нельзя попадаться в лапы системы. Он, Кардвиндлиж, попытается что-нибудь сделать, пока не знает, как. Латимелия согласно кивнула, благодарно обняла его: «Спасибо, Карди». Это ему понравилось. Так ласково его ещё никто не называл: Карди. Милая Латимелия! Он обнял её чуть крепче, чем следовало.
Он позволял ей тратить купоны, смотря программы покупок. Научил управляться с жаркой мяса и огнём, подружил со всеми роботами и приборами в своей квартире. Постепенно у Латимелии начали образовываться обязанности. Следить за чистотой белья, покупать и готовить продукты, улыбаться – это важно! Следить за собой, принимать душ каждый день. Она с мягкой улыбкой соглашалась на всё. Почти всё время они валялись в постели, смотря фильмы. В эти шесть дней Кардвиндлиж был счастлив.
В сознание Кардвиндлижа постучали. Аккуратно, но настойчиво. Так делали только государственные службы. Объект представился. «Я дознаватель 457895», – прозвучал восемнадцатизначный номер. Тут же Кардвиндлиж увидел карту официального лица. Карта была подлинной. С выгравированным на металле отпечатком конечности дознавателя. Голос продолжил: «Это допрос об имевшем место преступлении. Сейчас вам зададут вопросы. Приготовьтесь, отвечайте максимально правдиво и подробно. Мы официально предупреждаем о подключении вашего сознания к лжеискателю. 1 – лукавый ответ – 3 кредита с карты жизни; 2 сокрытие информации – 5 кредитов с карты жизни; 3 введение в заблуждение – 7 кредитов с карты жизни; 4 отказ отвечать – 15 кредитов с карты жизни; 5 отключение официального лица от своего сознания во время допроса – 20 кредитов с карты жизни. Выведите находящихся в помещении гостей и родственников. Вставьте вашу карту жизни в приёмник в вашем доме». Кардвиндлиж закрыл двери, мысленно попытался заблокировать Латимелию и все воспоминания о ней. Вставляя карту во встроенный приёмник в стене, почувствовал, как ужас сковал все его конечности. В картоприёмнике зажегся зелёный огонёк. Дознаватель в это время рылся в сознании Кардвиндлижа без всякого стеснения. Кардвиндлиж сел, конечности не держали его.
Допрос.
Вопрос номер один:
– Варнианка по имени Латимелия находилась в вашем доме?
Ответ:
– Да.
Вопрос номер два:
– Вы встречались с ней после случая с душем и приездом дознавателей?
Ответ:
– Да.
Вопрос номер три:
– При каких обстоятельствах?
Ответ:
– Она просила о помощи.
Вопрос номер четыре:
– Вы оказали ей помощь?
Ответ:
– Да.
Вопрос номер пять:
– А вы разве не знаете, что помощь на Варниане запрещена законом несчастного случая? Штраф восемьдесят кредитов.
Ответ:
– Знаю.
Вопрос номер шесть:
– Варнианка по имени Латимелия находится у вас?
Ответ:
– Да.
Вопрос номер семь:
– Вы причинили ей вред?
Ответ:
– Нет.
Вопрос номер восемь:
– Кардвиндлиж, вы осознаёте, что ваша карта жизни пуста?
Ответ:
– Да.
Ответив, он отключил дознавателя от своего сознания. Вздохнул обреченно. Картоприёмник ещё пару раз моргнул зелёным огоньком и потух. Кардвиндлиж попытался достать карту жизни, но она прочно застряла в картоприёмнике. Тогда воспользовавшись тоненькой пилочкой для когтей, подковырнул её снизу. Картоприёмник возмущенно выплюнул карту. Кардвиндлиж в удивлении уставился на неё. Все 74 кредита были на месте. Мозг заработал с бешеной скоростью, выдав сразу несколько версий происходящего: «Во-первых, допрос вёл не дознаватель, иначе кредиты списались бы с карты. Удостоверение – фальшивка! Его обвели вокруг пальца как младенца! Но зачем? Им нужна Латимелия! Её ищут! И он выдал её местонахождение. Нужно торопиться!». Он повернул ключ в замке. Латимелия, съёжившись, сидела на полу за дверью, её глаза были полны ужаса. «Собирай вещи! Быстро! Мы уезжаем», – выкрикнул он. Сам бросился в комнату, достал небольшую сумку, открыл сейф. Высыпал в сумку накопленные купоны. Их было достаточно на первое время. Все остальные его вещи давно были собраны. Кардвиндлиж ругал себя за глупость позволить невесть кому допрашивать себя! Рыться в сознании!
Всё заднее сиденье менэфиса Латимелия заняла своими вещами. Уселась впереди, поджав под себя конечности. Кардвиндлиж поднял стёкла, мысленно включил музыкальную систему, трансляцию новостей. Отдельно для Латимелии – «автопокупки», вывел на экран панели. Она грустно улыбнулась, но принялась перебирать меню, выискивая интересные товары. Менэфис мягко тронулся с места, направляясь к выезду из города. «Мы едем к мшелым холмам?» – спросила Латимелия. «Нет, мы улетаем с Варнианы», – ответил Кардвиндлиж. Она, не мигая, смотрела на него.
Побег Кардвиндлиж готовил тщательно. Ему нужна была Латимелия и он не собирался её терять. Он ездил на менэфисе дальше мшелых холмов, вглубь пустоши Марадах. Бескрайние чёрные пески сочились неродью, как гноем. Менефис местами проседал, колеса буксовали, мотор нагревался. Поверхность пустоши местами закипала. Чёртов Марадах! В одну из поездок сюда он даже пожалел, что не взял менэфис лучшей комплектации, с летными качествами. Но тогда у него не было Латимелии, он думал только о себе. Сейчас всё иначе. Так, катаясь по Марадаху, он нашел нужных Варнианцев, живущих вне закона, вне Варнианского общества. Он выправил документы для Латимелии. В новой карте жизни сохранил ей имя. На карте было 48 кредитов. Вполне достаточно, тратить их никто не собирался. Лишь некая гарантия выживания. Долго выбирал планету для побега. Ещё до первых морщин Кардвиндлиж был межпланетным захватчиком. Добывал пропитание для Варнианцев. Даже командовал картом из шестисот Варнианцев. Мечтал сделать карьеру на службе. Но всё это было до инфекции и мучительных смертей его друзей и близких. Эти Варнианские изгои – их количеству он даже был удивлен – называли себя туру, то есть свободные. Вспомнив это, Кардвиндлиж улыбнулся. На свободных они не были похожи. Свободным был Кардвиндлиж до встречи с Латимелией. Теперь и его свобода закончилась вместе с пришедшим страхом потерять её.
В конце концов, выбор пал на Манлавир. По крайней мере, там дышали салатином. А возможность жить без маски многого стоила. При этом на Манлавире был организован перевалочный пункт для межпланетных галактических путешествий. Найти там его и Латимелию будет проблемой. К тому же, некоторым видам можно было там жить без страха депортации, и Варнианцы входили в этот список. Кардвиндлиж приобрел на поддельное имя небольшой домик, скрытый от глаз в гористой местности с водоёмом из кипящего красного вантия. Клубы ядовитого пара травили жителей Манлавира, так как их тонкая дыхательная система тут же воспалялась. Варнианцам же было всё равно. «Так что нет соседей, нет проблем», – думал Кардвиндлиж. Он посмотрел на Латимелию. Она бормотала, что-то разыскивая в эфире. Глаза были затянуты веками. Он встряхнул её. Она ойкнула и открыла глаза. «Лати, выйди из эфира и заблокируй сознание. Нас ищут». Она послушно отключилась и, отвернувшись от него, попыталась уснуть. Кардвиндлиж следил за дорогой, менэфис переодически нырял носом, попадая в ямы и лужи из нероди. Вонючая чёрная жижа – кровь Варнианы. Когда-то её добывали в невероятных количествах, Варниана привыкла отдавать. И теперь, когда неродь стала совершенно ненужной Варнианцам, она лезла ото всюду, отравляя и сжигая всё на своём пути. Чем дальше они въезжали в Марадах, тем жарче становилось. Бездорожье менэфис уже преодолевал с трудом. Кардвиндлиж ориентировался по карте, хранящейся в подсознании. Старался придерживаться намеченного маршрута. Взглянул на часы. До точки оставалось восемнадцать минут. В его сознание никто не пытался влезть. Странно. Их преследователи были умны. Кардвиндлиж подключился к управлению менэфиса. Задал команду поиска лишних деталей, механизмов на корпусе и внутри. Тут же развернулась подробная карта креплений, зажимов, непонятных деталей – всё это мелькало как в калейдоскопе. Машина сама себя тестировала и проверяла одновременно на поиск «жучка». Вскоре в мозгу засветилось табло. Лишних деталей 0… Кардвиндлиж нахмурился. Поисковик был на ком-то из них. Нужно его найти, и выяснить, кто же ищет Латимелию, если не правительство.
Резко притормозивший менэфис вышвырнул из-под колес кучу грязи из нероди. От толчка проснулась Лати, села ровно. На лице и в глазах её Кардвиндлиж прочел беспокойство. В его сознании уже пять минут, если верить часам, находился предводитель Туру. Он тоже видел её. Кардвиндлиж понял, она ему понравилась. Их ждали. Кардвиндлиж велел Латимелии оставаться в машине. Вышел. В пяти шагах грязь забурлила, скатываясь с металлического люка. Сначала показалась голова, потом ловко выпрыгнул Варнианец достаточно щуплого телосложения. Дал кубик из варнианской стали, совершенно ровный со всех сторон, и тут же загрузил карту нахождения корабля в сознание Кардвиндлижа. Кардвиндлиж рассчитался купонами и отдал ключ от дома. Он разрешил сопротивлению пользоваться своим жильём и вещами в обмен на помощь. Квартира ему больше была не нужна.
Кончался заряд батареи менэфиса. Срочно нужна остановка, но Кардвиндлиж боялся. Судя по карте, впереди их ждал населенный пункт, и населяли его законопослушные Варнианцы. Что в их положении пугало. Хотя Кардвиндлиж пока не был вне закона. В его карте жизни присутствовало 74 кредита, а Латимелия посидит в менэфисе. Из ниоткуда начала образовываться дорога, вроде колеи. Чем ближе к населённому пункту, тем плотнее становился грунт. «Старая взлётная полоса», – подумал Кардвиндлиж. Менэфис перестал петлять и дергаться. Мотор тихонько урчал. Почти гоночная трасса. Внимание Кардвиндлижа ослабилось, и они чуть не улетели в обрыв. Спасла встроенная в Менэфис карта дорог и предупреждения об опасности. Запищала система оповещения. Старая взлётная полоса заканчивалась обрывом. Видимо, с этого места аппараты взлетали. Кардвиндлиж резко затормозил. С обрыва открывался чудесный вид на маленькое поселение. Он помог Латимелии выйти, полюбоваться видом, захватывающим дух. Салатин тут был особенно чистым. Даже с каким-то сладковатым привкусом. Легко входил и покидал легкие, уставшие от жары и смрада. Латимелия прижалась доверчиво и нежно, прошептала: «Карди, я люблю тебя». Он почувствовал к ней необыкновенную нежность. Ласково чмокнул в красно коричневый отросток на голове. Латимелия засмеялась от щекотки. Кардвиндлиж тоскливо вздохнул. Он сожалел, из-за сложившихся глупых обстоятельств он должен покинуть свою родину и ехать невесть куда. Он хотел быть счастливым с Латимелией тут, на Варниане.
