Таня Мороз
Сборник рассказов ЛитО «Щеглы»
Екатерина Уланова
Пятый год учусь в институте культуры на документоведа-архивиста. Моя специальность помогает мне структурировать и добавить уникальности собственной вселенной, со своей хронологией и событиями, что связывает мои рассказы и роман «Не меч, но мир».
Пишу в жанре эпической фантастики. Моё творчество нацелено на критически мыслящих людей, хорошо знакомых как с поп-культурой, так и классическими произведениями. Я общаюсь с читателем посредством аллюзий и реминисценций, намеренных отсылок на известных героев и ситуации. Так я заставляю взглянуть на знакомые всем сюжеты под другим углом. Данный рассказ не исключение.
Для отзывов и пожеланий: kitty.lurkin@gmail.com
Снимок сна
Я всё время оступалась и падала на крутом склоне. Тропа заросла сочной влажной травой, что даже горные ботинки скользили по ней как по мыльной пене.
– Посмотрите, здесь как в статье у Картера, да? Только бы вдруг не напороться на очередной водопад, – засмеялся Эрг, начальник нашей экспедиции.
– Мы бы его давно услышали! – серьёзно произнесла Лиза. Моя коллега не любила шутить, когда дело касалось её работы.
– Эй, смотрите – там! – Сергей спустился быстрее всех. Он показывал на густые заросли, находившиеся чуть поодаль от полуразрушенной ограды.
«На что не пойдут писаки, чтобы откопать нечто стоящее…» – подумала я, пыталась очистить свои сапоги от вязкой грязи.
Мы спустились и наконец увидели то, на что указывал Сергей. Серые каменные стены утопали в пожухлой зелени тускнеющих осенних деревьев. От кладки веяло неприятным холодом.
Скрип открывающейся массивной двери, гулкое эхо шагов.
Мраморные колонны и ступени были плотно покрыты пылью, хоть до сих пор хранили первозданный вид обработанного камня. Мутные стёкла преломляли дневной свет, добавляя загадочных бликов на старом ободранном паркете.
– А знаете, – задумчиво произнёс Эрг, – Картер неплохо тогда описал встречу с тем дедом, Человеком-С-Водопада… Даже имя ему оригинальное придумал. Надо нам замутить что-нибудь подобное!
– Спасибо за дельную мысль, но, думаю, надо сначала всё обследовать, а потом написать что-то стоящее, – осадила его Лиза.
– Вот ты и обследуй! Если помнишь, не ты здесь главная, – ответа на колкость Эрга не последовало, но Лиза точно это запомнила.
Здание с большими дверями, окнами и высокими потолками будто строилось не для человеческого роста. Возможно, строители так раньше пытались показать неограниченную свободу и высокий статус владельца, а может всё просто изначально создавалось для великанов.
Почти все окна в зале были заколочены изнутри. На второй этаж вели две изогнутые лестницы.
Пальцы заскользили по стене, цепляясь за остатки обоев.
Мы гуляли по коридорам, словно владельцы, которые пришли посмотреть, как дом пережил все эти годы.
На полу валялись осколки хрустальных люстр. Стены до сих пор украшали зеркала, только уже разбитые и запыленные. Под ногами хрустели останки стульев и кресел. Их обивка грязными лоскутами свисала с покорёженных подлокотников и спинок.
«Что мы здесь ищем?» – промелькнуло у меня в голове.
Медленно продвигаясь по залу, мы рассматривали выцветшие картины, развешанные по стенам. Но, к сожалению, на них сложно было что-то рассмотреть. Время и ветер не пожалели их.
Сергей включил камеру, осветив себе путь встроенным фонариком. Лиза подняла с пола отсыревшую книгу и увлеченно рассматривала её рассыпающиеся страницы.
Возле заколоченных дверей висели таблички с номерами.
Кабинеты.
Внезапно, незнакомый голос затараторил прямо у меня над ухом: «Среда, пятнадцать ноль-ноль – электричка прибывает в Александровку, оттуда вы идёте в сторону Безымянных озёр. Школа находится в низине, поэтому сразу найти её будет непросто. Постройка ещё дореволюционная – внутри будьте осторожны. По документам числился пансионом для богатых детей – рядом сады, выход в лес – всё как полагается, — перед глазами вдруг появился призрачный силуэт мужчины. Он курил. Сделав очередную затяжку, курильщик продолжил: — Сейчас там всё заросло! Не знаю, почему имение не приспособили под всякие другие нужды, как обычно это делали при советской власти… о его существовании просто забыли. Именно поэтому вы туда едете. Там, определенно, остались следы катастрофы. Кто-то хотел, чтобы так случилось…»
Курильщик исчез. Ветер разорвал видение, словно утренний туман.
Удивительно – откуда здесь сквозняк, в лесном закутке?
Пронзительный скрип двери окончательно вернул меня в реальность.
– Только посмотрите, что я нашёл! Поднимайтесь! – послышался со второго этажа голос Эрга.
По ветхим ступеням мы поспешили наверх.
Здесь уже было намного темнее. Двери остались не забиты досками, и они поразили меня больше всего: невероятно огромные, точно врата в храм, с резными фигурами людей на фасаде и полированными медными вставками. Двери, больше подходившие Исаакиевскому собору, нежели старой школе в глуши, вели в светлый зал.
Здесь танцевали.
Хотелось назвать это место «актовым залом», но я не решалась, ведь раньше вряд ли так говорили.
Заворожённая огромным пространством, я остановила взгляд на стенах. С каждого угла на меня смотрели пятиметровые фигуры людей в полный рост.
Удивительно, как всё здесь сохранилось, в отличие от первого этажа, где царила разруха.
Странные лица и одежды гигантских людей меня испугали, сбили с толку. Некоторые сцены мне напомнили религиозные сюжеты, может из Библии или иных священных книг, с разными героями, но едиными символами.
Только лики святых здесь выглядели иначе, как статуи древних греков или этрусков, перерисованных с натуры кистью мастера эпохи Возрождения.
– Разве в школах делали когда-нибудь такое? – громко спросила я, но никто не ответил.
Присмотревшись, я увидела, что образы всё же не полностью повторяли известные истории из Священного Писания. К центру зала, вереницей тянулись фигуры в тогах и плащах, с обращёнными вверх ладонями. Все герои исполинского рисунка направлялись к мужчине в серебряных одеждах, над головой которого старец держал корону. Подобной сцены никто и никогда не описывал в божественных трактатах и духовной литературе. Мифы и сказки тоже отпадали. В голове не появлялось аналогий, кроме, может быть, кадров коронации Арагорна из «Властелина колец».
Смешно.
Тишина. Я забыла обо всех, кто окружал меня – глаза жадно рассматривали лики загадочных великанов.
Мой взгляд продолжал скользить по стенам, и я невольно наткнулась на огромное полотно, скрытое в полутьме, за рваным бархатом занавеса. Герои с задника сцены смотрели на меня своими большими глазами, будто заклиная подойти ближе и рассмотреть получше.
Ещё несколько шагов.
Я невольно дёрнулась всем телом, и тут же увидела, как правая нога зависла в воздухе. Прямо перед подмостками находилась огромная дыра в полу. Я чуть не провалилась в неё. Осторожно шагнув к краю, я заглянула вниз – первого этажа не увидеть.
Я прикинула, что если залезть на сцену, то весь задник не удастся запечатлеть одним кадром.
Балансируя на перекрытиях, я прошла по самому краю этой дыры, остановившись прямо посередине сцены.
Колени упирались в деревянное возвышение. Опершись руками на настил подмостков, я снова взглянула на фигуры огромных людей.
Как перед нарисованным очагом.
Троица, но не каноничная в виде отца, сына и святого духа или трёх ангелов. Совершенно другая. В центре стоял светловолосый молодой мужчина, в царской короне и вышитой золотом алой хламиде. На поясе в ножнах массивный меч, украшенный драгоценными камнями и яркой надписью на русском языке «СИЛА РАН».
Справа от героя, которого я окрестила королём, стоял мужчина, очень похожий на него, но чуть старше и суровее. Возможно, так только казалось, из-за его густой бороды. Он будто сошёл с рисунков византийских мастеров, изображавших знатных особ. Острый взгляд, которым наделил его художник, завораживал. Он словно смотрел прямо на зрителя.
На противоположной стороне от бородача стояла женщина в расшитом пурпурном платье. Пронизывающий взгляд её голубых глаз был устремлён вдаль, словно с мольбой. И если мужчины стояли прямо, открыто, то она, будто закрываясь от опасности, одной рукой придерживала живот. Такой жест я нередко видела у беременных женщин.
Я назвала их «троицей» из-за одной очень примечательной детали – за головой каждого находилось полукруглое, едва заметное в полутьме, золотое свечение.
– Вот оно! Троица! Это то, что есть в памяти каждого человека ещё при рождении, главные архетипы героев всей истории человечества!
После этих слов я услышала, как заскрипела и закрылась тяжёлая дверь – все мои спутники ушли из зала.
В это же мгновение я почувствовала на себе чей-то взгляд.
«Нет, это нужно сфотографировать», судорожно копаясь в рюкзаке, я пыталась найти телефон. Секунды шли, а пальцы никак не могли ощутить гладкое стекло.
Я подняла глаза. Казалось, из темноты, за складками толстой ткани, закрывающей кулисы сцены, за мной наблюдали.
Там ничего, лишь пустота, успокойся.
Не прекращая поиски, я раскрыла сумку, и принялась выкладывать оттуда вещи. Ощущение чужого взгляда не покидало меня.
Огляделась. Вокруг никого. Я быстро перетасовывала вещи, ведь телефон мог просто проскользнуть между ними.
– Да что ж такое…
Оно приближалось. Прямо передо мной. Ещё, ещё, совсем чуть-чуть!
Мои пальцы вдруг замерли в боковом кармане рюкзака, наткнувшись на гладкую поверхность небольшого, словно мыло, устройства.
Я смахнула пальцем заставку. Наведя камеру на три фигуры великанов, я тут же нажала на экран.
Вспышка.
Тишину разрезал жуткий визг.
Толчок.
Я упала в дыру, на краю которой стояла.
И тут же проснулась.
Сбивчивое дыхание мешало привести мысли в порядок. Будто меня ударили под дых – я лишь продолжала хватать воздух ртом. Кружилась голова.
– Очередной сон, – хмыкнула я, немного успокоившись.
Медленно поднявшись, я села на край кровати, в кромешной тьме и полной тишине, возвращаясь в реальность.
Лежавший на зарядке телефон сверкнул.
Обновился – как обычно, это происходит ночью, для «удобства пользователя».
Я взяла его и разблокировала.
Дрожь.
На экране высветилась фотография той троицы из сна. Фото смазано, будто от резкого толчка.
Моя фотография. На моём телефоне. Прямо из моего сна.
Это снимок сна…
Анна Радзевич
Два высших образования – инженерно-техническое и экономическое. Тринадцать лет работала бухгалтером в крупном издательстве. Живу в Москве. Писать начала пару лет назад, хотя раньше тоже предпринимались слабые попытки: до сих пор помню свой первый опыт написания детектива. Меня хватило ровно на один абзац! Сейчас пишу в жанре фэнтези и магического детектива
Борхесу с любовью!
Любимая женщина Роберта Кольдевея
Очертания телля1 Бабил дрожали в зыбком рыжем мареве. Полноводный весною Евфрат вился зеркальной лентой среди пыльных холмов Аккада в обрамлении скудной зелени. Прохладное дыхание реки – вот что немного примиряло Роберта Кольдевея с тяготами жизни в Нижней Месопотамии. А ведь утренний зной – всего лишь предвестник огненного пекла, что воцарится здесь днем. Ученый вытер лоб платком и вздохнул: перед началом работы в течение семнадцати лет немолодой археолог обходил раскопки, спотыкаясь и оскальзываясь на щебне.
Вчерашнее письмо от герра Делича расстроило его сильнее, чем Кольдевей думал. Неудачник! Профан! Он не оправдал ожиданий директоров берлинских музеев. Немецкие ассириологи жаждали находок, затмевающих крылатых быков Ниневии, а он слал им ящики с осколками глазурованной глины. Лингвисты мечтали о текстах, не уступавших библиотеке Ашшурбанипала, а в развалинах Вавилона экспедиции попадались только клинописные таблички с перечнем хозяйственных расходов. Кольдевей улыбнулся своим мыслям: да, да, для ученых глина ценнее алмазов Голконды! Каблук сапога внезапно подвернулся, и археолог заскользил по щебню настолько стремительно, что слуга не успел его подхватить.
Кольдевей сел, ощущая на губах горький вкус земли и соленый – крови. Сверху тонко зашуршало – слуга осторожно спускался к нему, боясь вызвать оползень. Среди песка рука нащупала нечто гладкое и округлое. Археолог осторожно вытащил на свет маленькую табличку из темно-красной глины без малейших повреждений и сколов. Находка приятно холодила пальцы. С одной стороны на ней была выдавлена фигурка льва, перед прыжком припавшего на передние лапы, а с другой – несколько клинописных знаков. Надпись означала "счастье". Экспедиции уже попадались такие таблички с изображениями газелей, онагров, туров, а вот лев нашелся в первый раз. Надписи не баловали разнообразием: "счастье" или "несчастье". Его друг Вальтер Андре в шутку называл эти таблички вавилонской лотереей.
Резкие крики отозвались звенящей болью в затылке. Староста деревни Квейреш, тощий, загорелый до черноты мужчина с багдадской шишкой на щеке, тащил за собой испуганного мальчишку в перепачканной джеллабе. Из его истошных возгласов Кольдевей понял только то, что староста обвиняет мальчика в воровстве. Поднявшись с помощью слуги, археолог поспешил им навстречу, машинально сунув находку в карман.
Завидев Кольдевея, староста сильно дернул мальчика за ветхий ворот, и прямо под ноги археологу посыпались шарики, блестевшие под лучами утреннего солнца глубоким синим цветом. Кольдевей нагнулся и поднял один – это были бусины из бадахшанского лазурита, оправленные в лепестки тусклого золота, что легко сминались под грубыми пальцами старика, бросившегося подбирать сокровище. Теперь Кольдевею стала понятна причина возмущенных воплей: староста испугался, что за работника, уличенного в воровстве, он не получит свой бакшиш. Еще в самом начале Кольдевей ввел это железное правило, чтобы избежать воровства на раскопках.
– Пусть мальчик покажет, где нашел бусины, и тогда всем достанется вознаграждение. Одной фразой археолог пресек бурный спор, и наконец воцарилась тишина.
Кольдевей мог поклясться, что провал, к которому их привел маленький воришка, он видел впервые. Во время вчерашнего обхода здесь был просто склон холма, поросший серебристыми кустиками полыни, караганой и верблюжьей колючкой. У Кольдевея немного ныл затылок после падения, но, взяв факел у слуги, он шагнул в темноту, дохнувшую неожиданным холодом. В дрожащем свете коридор казался бесконечным, выложенные глазурованными кирпичами стены переливались всеми оттенками золота и янтаря. Вместо привычных сирушей археолог разглядел на изразцах человека с черным псом на цепи. Нергал-шарр-уцур! Это открытие, о котором он мечтал долгие восемнадцать лет!
Держась на границе света и тьмы, мальчик поманил за собой вглубь телля. Коридор все никак не кончался, он вел прямо на вавилонский север – ильтану, только изредка встречались боковые проходы, засыпанные мусором и костями. Сколько возможностей для новых раскопок! Внезапно археолог ощутил на своем разгоряченном лице дуновение прохладного ветра и постепенно успокоился. Воздух не был затхлым, он пах речной свежестью, немного ладанной смолой и нардом.
Сначала было тихо – Кольдевей понял, что его проводник пропал, он давно не слышал шагов слуги позади себя. Но почему-то это не испугало. Потом пришли звуки: смазанные, замедленные, как в граммофоне с испорченной пружиной. Казалось, что временами он слышит рокочущий голос тимпанов, гортанный смех людей и скрип множества повозок. Звуковые иллюзии накатывали ритмично, как океанские волны на берег. Но он шел и шел вперед.
Дневной свет, забрезживший впереди, ударил по глазам. Кольдевей загасил факел и ступил под бирюзовые своды огромного зала. От нереальности происходящего у археолога закружилась голова. Этого не может быть! Чтобы не упасть, Кольдевей невольно оперся на изваяние пса, сторожившее вход. а когда поднял руку, на его влажной ладони остались чешуйки черной краски. Странно. Почему внутреннее помещение храма охраняет пес Нергала, а не крылатые быки с человеческими головами?
Археолог огляделся. Солнечные лучи проникали внутрь помещения сквозь полуразрушенный потолок, по полу струилась вода – символ вечного Энки. Посреди большого квадратного бассейна в обрамлении солнечных лучей возвышалась лазуритовая статуя Иштар. Мастерство, с которым неизвестный скульптор вырезал богиню из огромной глыбы камня, восхитило и встревожило Кольдевея. Никаких условностей, присущих вавилонскому искусству – работа была реалистична до мелочей и абсолютно не похожа на грубые алебастровые куколки, что находили в развалинах Борсиппы. Казалось, вот-вот мягкие губы Иштар дрогнут в улыбке, а перья синих крыльев затрепещут от легкого ветра.
Шелестящий звук, внезапно раздавшийся за спиной, заставил археолога обернуться: скульптура, до которой он дотронулся, разрушалась прямо на глазах. Известняк превращался в кварцевый песок и осыпался на постамент, к которому пес когда-то был прикован бронзовой цепью. От огорчения у Кольдевея даже закололо в груди.
Помилуй меня, Иштар, надели процветанием!
Ласково взгляни, прими молитвы!
Ярмо твое я влачил, дай мне отдых!
Сиянья искал твоего – дай мне просветленья.
К власти твоей взываю, дай мне жизнь и благополучие.
Так гласила надпись на небольшой стеле у подножия статуи. Да! Помилуй меня, Иштар, за мою слабость и мои ошибки! По щиколотку в воде, Кольдевей подошел к статуе – вблизи она казалась еще совершенней и намного более чужеродной. Глаза закрыты, на точеной шее висят многочисленные ожерелья из лазурита и сердолика, грудь прикрывает золотая сеть, цветы и звезды на которой сверкают в солнечном свете, как и тысячи лет назад. И тут Кольдевей заметил, что одно украшение порвано. Мир вокруг затаил дыхание. О, теперь археолог совершенно точно знал, чего от него ждут. Он возложил к львиным ступням богини бусины, которые забрал у старосты. И вот тогда Инанна приоткрыла глаза и улыбнулась с любовью.
Кольдевей пришел в себя от того, что кто-то лил на его лицо затхлую теплую воду. Он слышал, как испуганно причитал слуга, а расстроенный Андре требовал немедленно принести носилки. Жаркая небесная синь в первый момент показалась ему потолком невиданной красоты храма, но потом Кольдевей понял, что сейчас раннее утро и он лежит на склоне холма. Попытавшись встать, он наткнулся на расколотую пополам красную глиняную табличку со львом.
Вечером, когда Кольдевей лежал в своем шатре со спиртовым компрессом на лбу, в лагерь экспедиции прискакал нарочный, с известием, что англичане уже заняли Багдад. Душная ночь прошла в лихорадочных сборах, и все равно немецким археологам пришлось бежать, бросив почти все свои находки. Треснувшую табличку Роберт Кольдевей увез с собой в ящике из-под сигар. Больше он никогда не видел Вавилона.
Экспедиция под руководством Вальтера Андре смогла вернуться за трофеями только десять лет спустя, в 1927 году. К тому времени Роберта Кольдевея уже два года не было в живых.
Сергей Шариков
Родился и живу в Москве. В 2007-ом году закончил МГТУ им Баумана. Кандидат в мастера по шахматам, работаю по второй специальности тренером в спортивно-досуговом центре. Писательством увлекаюсь более двадцати лет, но серьёзно занимаюсь только с 2018-го года. Читать предпочитаю фантастическую литературу. Пишу в жанре фэнтези и магического реализма. Трижды участвовал в конкурсах фантастических рассказов под псевдонимом Иван Ешин, в настоящий момент в рамках конкурса, проводимого ЛитО "Щеглы", пишу дебютный роман "Нить моего разума" – классическое игровое фэнтези от лица неклассического, весьма любопытного персонажа.
Открыт для связи по любым вопросам: +(926)566-38-46, sergey_sharikov@mail.ru
Заранее спасибо за внимание к моему творчеству!
Предпочтение
Аня несколько раз наугад нажала на экран телефона, завершив разговор. Она с трудом поднялась, села на кровати и только теперь открыла глаза. Жгучий свет мобильного на пару мгновений ослепил. Часы в уголке экрана показывали четыре цифры: «04:07». Так рано! Но выбора не было.
Еще не освободившись до конца от объятий сна, оделась. Написала на вчерашнем чеке из супермаркета короткую записку и оставила её на кухонном столе.
Аня вышла из квартиры и включила приложение Такси. Запрос можно было отправить и раньше. Придётся ждать минут пятнадцать, если не больше. Торчать на улице, а не вытянуться под тёплым одеялом дома. Лифт медленно тащился вниз, и она всё громче звенела ключами в руке.
Убрав их, наконец, вытащила телефон, справедливо решив, что его теребить тише, а потому и безопаснее. В столь раннее время лучше не привлекать к себе лишнего внимания во дворе дома.
К удивлению Ани жёлтая иномарка с шашечками подъехала сразу. Водитель, широколицый южанин с бородкой, сально заулыбался, пригласил девушку сесть вперед.
Аня брезгливо глянула на пассажирское сиденье, но предложение молчаливо приняла. Буркнув мужчине нужный адрес, она вся сжалась в комок. Его комплименты и шуточки игнорировала, на прямые вопросы отвечала односложно. Иной раз вздрагивала и отодвигалась поближе к двери, когда рука водителя вцеплялась в рычаг переключения передач.
Машина мчалась по улицам ночного города, замирая лишь на светофорах. Но на очередном повороте застряла в пробке. Синие и красные маячки дорожной полиции Аня приметила издалека. И теперь задавалась вопросом: «А что же там?»
Наконец они доползли до причины затора. «Выжил ли хоть кто-нибудь?» – вопрос, пронесшийся в голове, словно против её воли заставил Аню рассматривать разбитую легковушку. Над кабиной горел яркий свет. Ане подумалось, что это просто прожекторы спасателей. Такси тем временем вырулило на свободную дорогу, ускорилось.
И тут её внимание привлёк человек. Он стоял неподвижно, как статуя, чуть в стороне от разбитой машины и наблюдал за происходящим.
Жёлтые огни города и сине-красные мигалки выхватывали из тьмы белоснежную тунику и плащ, похожие на одеяние средневековых героев.
Возможно, белая одежда – халат врача. Но почему тогда он стоял неподвижно и наблюдал, не пытаясь помочь?
А может, просто парень «косплеит»? Эльфа какого-нибудь изображал и случайно стал свидетелем страшной аварии. Вот и встал в ступоре, рот открыл.
Едва машина остановилась, Аня сунула водителю свернутые купюры и не ожидая сдачи, не сказав даже «спасибо», выскочила из машины.
«Встретятся же персонажи по дороге, – размышляла она о неизвестном в белом плаще, направляясь к нужному подъезду. – Вот же нечего людям делать, как в маскарадных костюмах по городу расхаживать!»
В этот момент она бы с радостью одарила работой всех «бездельников». Свою собственную обязанность тоже отдала бы с удовольствием.
Лифт медленно пополз вверх. Перед входной дверью Аня осознала, что трясёт её вовсе не от холода.
– Так. Хватит! Собралась, трусиха! – отругала она себя. Тишина сонного подъезда вздрогнула от негромкого девичьего голоса и отозвалась эхом откуда-то с нижних этажей.
Выдохнув, Аня дернула вниз ручку входной двери. Оказалось не заперто, и дверь медленно открылась.
***
Шаг в полутёмный коридор показался очень долгим.
В тесной прихожей со старыми обоями, вешалками для верхней одежды с одной стороны и стиральной машиной с другой, её встретил Михаил, муж Дарьи.
– Привет, а я думал, что это акушерка наша, – небрежно бросил он. – Поздравь нас, ты будешь первая. Малыш уже родился.
Аня прилетела на зов подруги потому, что Дарья не дозвонилась мужу на ночную смену.
– Даша, поздравляю вас! – крикнула Аня от дверей, стянув сапоги и принимаясь за серое пальто.
Миша не помогал Ане раздеться, а сразу вернулся в ванную к жене. Ему не до любезностей.
– Руки помой на кухне. Помочь-то сможешь?
– Конечно, Миш. Сейчас, – негромко отозвалась Аня. По дороге на кухню она увидела свою подругу, сидящую в ванной с новорождённым на руках. И тут Аня застыла.
Её глаза неестественно расширились, а по спине пробежала крупная дрожь, сковавшая тело. К голове младенца откуда-то сверху нисходил странный белый свет, похожий на луч прожектора. Такой свет никак не мог давать местный маленький светильник.
– И чего встала? Детей никогда не видела? – усмехнулся Миша.
В этот момент дёрнулась ручка входной двери, и Аня вздрогнула. Странное видение на миг померкло, но вернулось снова. Не в силах оторвать глаз, она смотрела на исходящий от потолка поток света с открытым от изумления ртом.
– О, наша акушерка. Встреть, помоги раздеться.
Аня с трудом оторвалась от созерцания неведомого. И когда, наконец, повернулась к коридору, то вместо акушерки увидела мужчину в белой тунике и плаще. Его красивое лицо выражало спокойное умиротворение.
Крик застрял в горле, от изумления Аня попятилась назад. Запнулась о тряпки на полу и упала навзничь.
– Ты что, совсем? – шикнул на неё Михаил. А потом заискивающе обратился к акушерке: – Тамара Викторовна, здравствуйте, пока всё так же, ждём Вас. Вот сюда одежду. Проходите. Я к жене.
– Послушай. Езжай-ка ты домой. Ты мне не нравишься что-то, – бросил Михаил Ане.
– Я сама себе не нравлюсь.
Когда она поднялась, белого незнакомца в коридоре уже не было. Сапоги не лезли на ноги, а пальто застряло на вешалке. Кажется, она оторвала петельку, дергая его.
– Эмм… Может, дать тебе денег на такси?
Видимо, хоть какое-то чувство вины за то, что она прокатилась к Даше зря, у Михаила всё же проснулось.
– Справлюсь! – процедила сквозь зубы Аня и шмыгнула за входную дверь. По пути она пыталась справиться с непослушным наполовину надетым сапогом.
«Что это? Божественный свет? Ангел? Или простой недосып?» – стучались в голове вопросы.
***
Такси она вызывать не стала. Здесь до метро минут десять пешком.
Достала наушники и тут же спрятала. Слушать музыку, лишив себя возможности ощущать окружающее пространство – не лучшая идея на пустой ночной улице.
Аня все не могла выкинуть из головы этого странного мужчину в плаще. И свечение. Оно никак не могло ей показаться!
«Что вообще произошло в квартире пять минут назад? И зачем я только приехала?…»
Аня в нерешительности извлекла из кармана телефон, покрутила в руке и снова спрятала в карман. Морозный февральский ветерок холодными пальцами забирался под жиденькое пальтишко. Она обязательно во всём разберётся. Только в тепле. Не здесь и не сейчас.
Дойдя до метро, Аня ткнулась в закрытую дверь, снова достала мобильник. Так и есть – ещё рано. Ждать открытия станции в подземном переходе не хотелось, и она неспешно поднялась по лестнице обратно в объятья холодного февраля. Посмотрела на дорогу, на проезжающие машины.
«Машина! Авария! Странный человек в белом!» – озарила Аню догадка.
Сегодня она видела так близко и конец, и начало чьей-то жизни. Какая ирония судьбы: за двадцать три года своей жизни она в один час увидела смерть и рождение.
Аня замерла, не зная, что предпринять. Возможно, она видит то, чего не замечают другие? Но что с того? Как быть дальше?
– Ждёте открытия метро? Может быть, пока в кафе посидим?
Резко обернувшись, она встретилась взглядом с приятным на вид молодым человеком. Его короткостриженные волосы торчали ёжиком, а шею закрывал белый пушистый шарф.
– А далеко до кафе? Мне вообще-то ехать надо.
Аня сразу решила, что на маньяка или психа парень не похож. У тех должны быть маленькие, суетливые, омерзительные глазки. А тут спокойный и светлый взгляд из-под широких бровей. Он располагал к доверию.
– Два шага, – невозмутимо откликнулся собеседник. – Метро откроют, и поедете. Если захотите, конечно.
И повернувшись к ней спиной, направился к ближайшему дому, будто вопрос с кафе уже был решен.
Потоптавшись на месте и покрутив телефон в замерзающих на холодном ветру руках, она решила последовать за парнем. В конце концов, в кафе тепло. И посидеть можно.
– Меня Иван зовут, – представился он, повернув голову. – А вас?
– Анна.
На вид ему едва можно было бы дать восемнадцать. Синяя длинная куртка выглядела старомодно и странно. Хорошо рассмотреть нового знакомого Аня не успела – парень уже любезно открыл перед ней дверь небольшой круглосуточной забегаловки.
***
Кафе встретило приятным теплом после зябкой улицы. У правой стены двое мужчин и женщина оживленно беседовали, и поэтому Аня двинулась к ближайшему столику по левую руку.
Когда она села, не снимая пальто и растирая озябшие руки, появился официант. В кошельке болталось около трёх сотен, и Аня заказала лишь чашку капучино, резонно решив, что с латте она заснёт, а эспрессо слишком горький. После такого несуразного утра хотелось чего-нибудь послаще. И ещё было большое желание добраться до кровати и снова заснуть часов до девяти.
Иван куда-то пропал. Ну и бог с ним, с чудаком. Хорошо, что надоумил в кафе посидеть до открытия метро.
В очередной раз Аня покрутила в руках свой смартфон, не зная, чего она хочет. Быстро написала сообщение: «Мама, со мной всё норм, еду домой, не переживай», а потом несколько минут сидела, уставившись в экран, и бесцельно листала список приложений.
От всех ночных происшествий в голове не осталось следа, и хотелось только одного – домой. Хотя, капучино тоже.
Наконец, официант принёс ароматный напиток. Аня отвлеклась от телефона, чтобы достать кошелёк и расплатиться сразу.
– Я вас пригласил, Анна, поэтому угощаю.
Иван снова появился неожиданно. Она узнала его по голосу. А когда подняла глаза, вскрикнула и подпрыгнула на стуле.
Приятный молодой человек с короткой аккуратной стрижкой теперь был точь-в-точь как средневековый герой. В белоснежной тунике, расшитой золотом, и странном плаще. Его большие светлые глаза смотрели на Аню внимательно, с прищуром.
Он положил в центр стола две свёрнутые купюры и неспешно сел напротив.
– Поговорим? Нам ведь есть о чём, верно? – загадочно произнёс Иван.
Аня рванула с места, испуганной мышью проскочила мимо собеседника, в два прыжка оказалась у двери, толкнула её.
Дверь кафе не поддалась, даже когда Аня навалилась всем телом. Не понимая, почему закрыто, она, едва не заплакав от страха и отчаяния, подбежала к столику, где сидели мужчины и женщина.
Волосы зашевелились у неё на голове, когда Аня осознала, что они застыли без движений. А телефон от нажатия боковой кнопки не проснулся.
– Дверям нужно время, чтобы открыться, людям оно необходимо, чтобы заметить тебя и выслушать, а технике – чтобы включиться.
– Что… Что происходит? – хрипло произнесла Аня, стараясь унять дрожь в голосе.
Она медленно двигалась к странному человеку в белой тунике, который сейчас сидел к ней спиной.
«Это сон. Это просто дурацкий сон! Проснись, Аня!» Она сильно зажмурилась и открыла глаза. Тот, который представился Иваном, повернулся на стуле и теперь смотрел на неё.
– Не бойся, мы в едином моменте. И выйдем из него сразу, как только ты огласишь решение.
– Какое решение?
Аня вся сжалась, стала единым натянутым нервом и чувствовала гулкие удары сердца где-то в ушах. Все мысли вылетели из головы, которая начисто отказывалась понимать происходящее.
