Галина Ивановна Губайдуллина
Удачно выйти замуж
Перед ней из воды встаёт сеньор. Из одежды на нём на шее лишь верёвочка с волчьим клыком – символом свободы и воли. На мускулистых руках вспухшие вены. Мокрые волосы молодой человек приглаживает наверх, тряся своими мужскими причиндалами чуть ли не у лица девицы.
Крестьянская девчонка ворчит:
–Всё прогрессивное человечество давно надевает штаны.
–Я, наверное, не в курсе.
–Нет денег, чтоб купить штаны?
Да как она смеет издеваться над господином! Она смотрит насмешливо исподлобья, глаз не видно из-за длинной чёлки и нависшего на глаза платка. А сеньор похож на Сильвера! Тот же нос, лоб, овал лица…Только брат жениха весел и более красив, а этот угрюм и какие-то отталкивающие черты лица. Девушка бросила отжатую простынь во вторую корзину.
–Кто позволил тебе вести себя подобным образом?– зловеще вопрошал Рудольф,– Без уважения к господину?
–Думаю, мой род такой же древний, но, увы, мои родовые бумаги и гербы утонули при Всемирном Потопе.
Умна и с юмором. И злой огонь его глаз почему-то не пугает её, а раздражает…Странная девица…
–Я рад, что у тебя есть чувство юмора. Без юмора жизнь раба совсем печальна…
Девушка откинула с глаз длинную чёлку, поправила вязаную шапочку наверх и её сеньора приковали жгуче голубые глаза. Этот необычно яркий цвет глаз гипнотизировал.
–Такие глаза не забудешь,– протянул он,– Какие колдовские глаза…Тебе их эльфы раскрасили, украв лунный свет и кусок лучистого неба?
–Для Вас у меня тоже есть определение: между храбростью и сумасшествием мало отличий. Сумасброд.
–Какое точное определение моему характеру! Сейчас я покажу: насколько я сумасшедший.
И он шагнул к ней.
–Вы собираетесь меня изнасиловать?– обмерла Джессика.
Она поднялась с места.
Рудольф с насмешкой говорил:
–Это удивляет тебя? Я же плыл сюда за этим. Выгнал надоевшую любовницу, увидел в окно тебя…Иди же, поцелуй меня, своего господина.
–Что-то не хочется,– отступила на шаг девушка.
–Бунт?!!
–Он самый.
Мужчина так резко нахмурился и прищурил глаза, что, казалось, появившиеся мимические морщины лопнут на его лице от напряжения.
А девка продолжала дерзить:
–Это верх бесчестия пользоваться нашим трудом, а после требовать ещё и наше тело!
Но эти слова лишь распалили баронета. Сияние её необычных глаз притягивало, и жажда обладания затмила его разум. Мужчина приближался, девушка отступала назад вдоль берега.
Джессика напоминала ему:
–У Вас, несомненно, есть и другие дела.
Рудольф улыбнулся и убеждал:
–Сейчас ты узнаешь, что моё великодушие не знает преград. Я уже осчастливил всех своих подданных женщин. Доберусь и до тебя.
–В роли униженной я никогда не буду!
И девушка толкнула сеньора со всей силы в грудь. Тот упал в воду. Она убегала с двумя корзинами белья.
Он крикнул ей вслед:
–Попадёшься ты мне!
Крупные кудрявые спаниели норфлок и другие породы спаниелей сновали у ног Рудольфа, когда он вошёл в гостиную в сопровождении слуги и пажа. Гостиная в стиле рыцарских завоеваний выполнена из красивой коричневой фактуры дуба. Все предметы интерьера массивны, громоздки. В орнаменте присутствуют львиные головы и гербовые символы рода Дэллингриджей – фазаны. Гобелены с изображением сцен из «Библии» и покорения англичан при Вильгельме Завоевателе.
На кожаном диване сидит толстый младший брат Вейланд, он только на год младше брата, но из-за полноты казалось, что это он старше. Его невзрачная жена двадцати четырёх лет от роду Дора сидит за столом вместе с бароном Джоном Дэллингридж, всё ещё красивым мужчиной. Его сыновья походили на него. Возле них сидели филд спаниель массивный белый с веснушками кламбер спаниель.
Рудольф заметил брату:
–Глянул я сегодня в окно твоей спальни, и заметил, как ты чуть не заплакал, когда увидел, что я в очередной раз вынырнул.
–Тебе показалось. Я зевал спросонья,– недовольно буркнул толстяк.
Отец попросил старшего сына:
–Руди, я хотел бы поговорить с тобой без прислуги.
Тот отвечал:
–Бог Один всегда ходил и появлялся где-нибудь в сопровождении двух ординарцев-волков.
–Давай без пафоса,– просил Джон Дэллингридж.
Рудольф молвил сопровождению:
–Друзья, ждите меня в моей комнате в моём здании замка.
Прислужники с поклоном удалились.
Родитель вопрошал у старшего сына:
–Сумерки твоей души когда-нибудь осветит благая любовь?
–Странное что-то со мной творится, отец. Всё время думаю о девчонке с реки…Она меня ударила и убежала…
–И ты её не убил?– удивился брат.
–Я в реку упал, и при мне не было оружия,– пояснил Рудольф.
–А, тогда понятно,– протянул толстяк.
Отец укорял первенца:
–Священник у алтаря все глаза проглядел, дожидаясь, когда ты надумаешь венчаться.
–Священник всегда ждёт у алтаря…Зачем спешить?– усмехнулся его старший сын.
Тогда старший из династии стал пугать:
–Вейланд любит природу и животных, днюет и ночует с пастухами возле овец, ему я оставлю земли и часть состояния, ты же получишь замок и другую часть денежного капитала.
–Во всех семьях наследство полностью получают старшие сыновья!– взревел Рудольф.
Джон Дэллингридж заерепенился:
–Деньги мои! Могу и церкви подарить!
–Вейли и сам похож на пастуха – толстый и тупой!
–Замолчи! Молодой, а неучтивый! А ещё занудный и жадный!– перебил его отец.
–Льгаму никто не отменил! Преимущественное право дало мне рождение на год раньше!– не унимался наследник.
Джон устало говорил:
–Я хочу подарить тебе кольцо с топазом. Этот самоцвет в игре света не уступает алмазу, он лечит не только яды, но и спасает от безумия.
–Что за намёки?!– обиделся Руди.
–Даже у нашего предыдущего короля Генриха Четвёртого погибли оба сына Джон и Хамфри. Ты же тоже не бережёшь себя! Вечно влезаешь в какие-то распри…
–Пусть соседи знают, что я не слабак! Может, поэтому нынешний король Генрих Шестой Ланкастер всё ещё не спалил тебя, папа, как лолларда! Ещё дедуля Эдвард вместе с другими восьмерыми лордами писал письмецо Папе Римскому, браня за чрезмерную любовь к роскоши церковников. Лоллардов сотнями сожгли на костре, а нас даже не тронули!
–Всё же пересмотри свой эгоцентризм, брат не виноват, что родился позже, он тоже Дэллингридж, хоть ты и зовёшь его Вейланд Бодихэм.
–Ты его любишь больше за то, что он – лафундист-земледелец? Но он даже не имеет детей! Отморозил, видать, член в поле, когда пас овец! Не догадался, дурачок, сунуть член в овцу погреть…
У жены младшего брата Доры округлились глаза.
Отец укорял первенца:
–Руди, избавь нас от солдафонского юмора.
Рудольф смирился:
–Делайте, папа, что хотите, это Ваше право и Ваши деньги. Можно в мою часть замка созвать друзей?
–Зови,– на радостях дал согласие родитель.
Старший отпрыск семьи ушёл, за ним вышел отец.
Вейланд бросился обнимать одного за другим и гладить пса. Животные радостно скулили, принимая ласку.
–Муж мой, собаки дороже Вам, чем родной брат,– задумчиво заключила Дора.
–Что тут удивительного? Псы не приносили мне столько страданий, как это всегда делал Рудольф.
Волоокая Гюбетта вошла в комнату мужа с вопросом:
–Как отнёсся Рудольф к новости о разделении капитала?
–Спокойно.
–Не верю.
–Покричал немного и успокоился. Я не звал тебя, Гюбетта. Зачем пришла?
–Извините, сэр Дэллингридж. Раньше мы ссорились – мирились в постели, сейчас одна злоба…без постели….
–Ты себя видела, старуха? Какая тебе ещё постель?
–Счастливы простые крестьянки…За неимением денег их мужья вынуждены делить постель только с ними.
–Не дави мне на совесть! Мне не нужны больше наследники! С этими-то едва нашёл компромисс.
Рудольф захмелевшим взглядом покосился на одного из друзей, узнавал:
–Я слышал, что Вы пишите слащавые романы о рыцарях?
–Если б я писал о мерзкой, паршивой действительности, что нас окружает, то по прочтении такой книги, люди бы вешались. Оставим же подлинную историю для хроникёров.
В трапезную вошёл Ричард Эверст.
Хозяин этой части замки приветствовал его возгласом:
–О, мы уже наслышаны о твоей женитьбе! Чем чёрт не шутит, когда Боженька пьяный спит…
Друг-романист подхватил:
–Просто у Агнессы был очень крепкий виски, и наш Ричи сразу счёл её ослепительно красивой, аж жениться решил.
Граф Арундел заметил:
–Ричард, если наблюдать за твоей женой на почтительном расстоянии, то она кажется не такой уж и страшной и даже немного помоложе смотрится…
Всё окружение захохотало.
Эверст кричал на Рудольфа:
–Почему ты не забрал меня из трактира! Почему не остановил моё пьянство?!
–Я не нянька тебе,– нахмурился баронет Дэллингридж.
–Более того, ты смеёшься над моим горем!!!– орал Ричард.
–Какое это горе – жениться?– усмехнулся хозяин этих мест.
–Будь ты проклят! Друг назывался!
–Эверст, ты же знаешь – мои враги долго не живут,– пытался осадить его Рудольф.
Но тот не унимался:
–Недаром у англичан есть поговорка: «Друзья – воры времени». Я больше с тобой не дружу. И постараюсь отомстить за свой позор.
–У тебя любовь к страшным старухам, а виноваты почему-то друзья,– рассмеялся баронет Дэллингридж.
Романист подколол:
–У Эверстов на гербе ирис, признак мудрости, веры и доблести. Доблесть – это да, но с мудростью что-то напутали, я не согласен.
Раскрасневшийся Ричард Эверст выбежал из трапезной.
Ранним утром конь Рудольфа бежал рысцой, сбивая росу с травы. Облитая росой трава, при зареве озолотилась. Приятная свежесть утра бодрила и вселяла уверенность в удачу жизни.
Пажи, егерь и слуги следовали за господином.
Меж деревьями показались крестьянские девки с ранцами грибников – коробами и корзинами в руках. Среди них баронет Дэллингридж разглядел и недавнюю обидчицу – прачку с реки. Он подскакал к ней и спешился.
Вменял:
–Вы вторглись в мои владения.
Другие девушки упали ниц. Эта нахалка стояла прямо и бровью не вела. Рудольф взял её за плечи.
–А сейчас Вы пытаетесь вторгнуться в мои владения,– нахмурилась Джессика,– Только я не аристократка, и запросто могу марать о тебя руки побоями.
Баронет хохотнул и заметил:
–Вежливый отказ…ничего не скажешь…Перед отрядом вооружённых воинов эта пигалица стращает их главаря расправой! Поделись своей добротой, девушка, и она к тебе вернётся стократно.
Натиск его поцелуев, что обрушился на её шею, был Джессике неприятен.
Она грубо возражала:
–А что нам быть добренькими, нам денег нахаляву, как вам, дворянам, никто не даёт.
–Да кто эта девчонка, чёрт подери?! Я не из тех людей, которые будут терпеть подобное поведение!
Он подбежал к одной из девушек, падших ниц, пнул её в бок.
Подруга выдала информацию:
–Это Джессика Вангурд, мой сеньор. Она единственная дочь мастера с соляной шахты. Мать её из коттариев, имеет лишь приусадебный участок земли.
Хозяин этих мест крикнул:
–Крестьянки, ступайте вон! Я с этой Джессикой пообщаюсь наедине.
Девушки вскочили и со всех ног бросились по направлению к деревне.
Баронет приближался к строптивице и представлялся:
–Меня зовут, если ты не знаешь…
Та его перебила:
–Сэр Рудольф Дэллингридж.
Тот хохотнул и самодовольно узнавал:
–Чем я отличился перед народом, что меня все узнают?
–Ясно чем: распутством и жестокостью,– эхом отвечала подданная.
–Да что ты о себе возомнила?! Сейчас буду тебя насиловать, а ты стой смирно. Не советую тебе останавливать меня.
Прислуга одобрительно захихикала и загалдела:
–Вдуй ей, чтоб три дня раком ходила!
–Натри ей ляжки до мозолей!
–Не жалей эту задирающую нос молодку!
Рудольф вновь протянул руки к плечам девицы, но тут в горло ему упёрлось лезвие ножа.
Джесс ехидно вопрошала:
–Ты забыл, что за грибами ходят с ножом? Вели своим пажам убираться подальше.
Дворянин опасливо еле выговорил:
–Езжайте домой.
Придворные в ужасе не повиновались.
–С глаз моих вон!!– заорал Дэллингридж.
Кровь выступила на его коже, но девушка нож не убирала.
Прислуга потихоньку поехала по направлению к замку.
Свободной рукой Джесс сбросила с его пояса меч, сняла лук с плеча, перевесив на своё плечо.
Аристократ требовал:
–Я устал так стоять, отпусти меня уже.
–Если Вы находитесь в лесу, Вам скучно и Вы очень устали: найдите медведя, бросьте в него камень – и Вашу усталость, как рукой снимет.
Рудольф засмеялся. Девушка убрала нож и сиганула в заросли молодых лип, бежала так быстро, что, истерично хохочущий мужчина, не сразу сообразил, где её искать. Он вскочил на коня, бросился за ней, но конь отказывался пробираться сквозь кусты шиповника, что встали на его пути.
У дома Джессику поджидали жених и Сильвер. Они бросились к ней.
Остановились подле и допытывались, заикаясь:
–Баронет тебе навредил? Ты…ты цела?
–Да я его едва не зарезала! На шее долго ещё след будет,– хвастала девушка.
Ирвин недоверчиво переспросил:
–Отказала самому сеньору?
–Не веришь?! Да я его бы побила, положи он руку туда, куда не следует!– возмущённо доказывала правоту Джесс.
Сильвер указал рукой на окровавленный нож в руке невесты брата:
–Ирвин, таких грибов не бывает с соком из крови.
А тот бубнил:
–Говорят: Рудольф Дэллингридж красив…
–Он непривлекателен во всех отношениях!– перебила его подруга,– Отойдите с дороги, мне грибы ещё перебрать надо!
Она пошла, и братья увидели у неё за спиной болтающийся дорогой лук. Переглянулись. Сильвер присвистнул.
Работа в поле – повседневная необходимость для крестьян. Джессика с матерью косили траву для коз. Мать уже стаскала вилами большой стог, ушла на другой конец поля. Девушка косила вблизи леса. От жары сморилась, решила прилечь у края стога. Закрыла глаза. Тонкая сорочка прилипла от пота к телу, обрисовывая небольшие, но аппетитные девичьи груди.
Вдруг кто-то соломинкой дотронулся до её шеи. Она открыла глаза и обомлела. Над ней стоял Рудольф Дэллингридж!
Предлагал:
–Хочешь быть моей служанкой?
Джессика резко села, говорила скороговоркой:
–Я не ищу покровительства сильнейших мира сего.
Сеньор крутил в руках соломинку, разглядывал взмокшую от работы девицу, убеждал:
–Работа в поле очень изнурительна. Почему ты не хочешь поблажек?
–Привыкла к однообразной работе. Мне нравятся движения, они несут бодрость и силу.
–Так я так загружу тебя работой по замку, весь день будешь полы натирать и бельё стирать.
–Ваш вид вызывает у меня неприязнь, я не смогу работать рядом с Вами.
Его глаза недовольно сверкнули, но он не верил, что настолько не нравится девушке.
–Вот как…Итак, ты не хочешь пойти со мной…
–Не хочу.
–О, я понимаю: работать в поле так увлекательно!
Он со злостью выбросил соломинку.
Джесс с достоинством заявляла:
–Да вот. Не каждый сможет косой махать. Жена Вашего брата и пару раз косой не взмахнёт – упадёт от бессилия.
–Вот и я говорю: работа творческая, для избранных. Ну ладно, хватит иронии. Не хочешь никуда идти, тогда я здесь с тобой позабавлюсь.
–Вы должны быть милосердны к подданным.
–Ты идеализируешь у трона стоящих, бедная девочка.
Он считал себя хозяином положения. И удивился: от чего у Джессики кривая улыбка на губах. Она катнулась в бок, схватила вилы. Вскочила на ноги.
Пугала сеньора:
–Это наш сельский этикет – вилы в левой руке, а коса в правой.
Рудольф с улыбкой пятился к лесу, где его ждал конь.
Говорил строптивице:
–Почему-то я уже не удивляюсь, что ты меня встречаешь не цветами и хлебом, а вилами и ножами.
Вечером в трапезной Вейланд заметил брату:
–Ты какой-то задумчивый…
–Знаешь, когда рядом одна девушка, мне так трудно дышать…Думаешь, это любовь?
Родители напряглись. Дора удивлённо замерла с ложкой у рта.
Младший отпрыск клана с ухмылкой отвечал:
–Трудно дышать? Это насморк. Аллергический насморк, я думаю.
–Какой ты заскорузлый, брат.
Отец поинтересовался:
–А девушка из какой семьи?
Рудольф охотно отвечал:
–Из крестьянской. Но она такая необыкновенная…загадочная…
Вейланд процитировал поговорку:
–Всякий считает своих гусей лебедями.
–Вейли, ты – придурковатый, толстый склочник,– ругнулся старший брат.
Мать испуганно выдала народную мудрость:
–Любовь очень избирательна. Её нельзя уговорить полюбить другого избранника.
Младший брат влюблённого изгалялся:
–Любовь – проходящее чувство. Боль от её потери ест душу, но быстро улетучивается. К чему тебе, Руди, отважному рыцарю, волнения и беды, приносимые женщиной?
Рудольф бросил в брата яблоко прошлого урожая с призывом:
–Заткнись.
Он ушёл из-за стола, оставив ужин нетронутым.
Гюбетта нашла взглядом глаза мужа, убеждала не то себя, не то его:
–Это его временное, очередное увлечение…Он так часто меняет женщин…
–Но раньше крестьянки были для него всего лишь низшим сословием…– взволнованно отвечал Джон.
-За тёмную тучу солнце село – будет дождь,– взволнованно говорила Онер дочери,– Может, не пойдёшь на рыбалку с отцом и Ирвином?
–Шалаш из веток сделаю, возьму вот старую шкуру, накрою, чтоб внутри укрытия не сыро было.
–Сама течёшь, а куда-то собралась…Сухого мха возьми с собой для прокладок или опилок в ткань напихай…
–Месячные уже заканчиваются, не пропаду.
–Если упадёшь, то кровотечение может быть! Сидела бы дома!
–Ой, мама, после папу не дозовёшься, он вечно на работе!
Ирвин и Каспер Вангурд уплыли на лодке проверять сети, Джессика сидела на берегу и смотрела на красоту природы. Рядом бегал её пёс Друг. Шалаш расположили недалеко от берега. У ног девушки тлел костерок.
Подул ветер. Загадочные тени поползли от деревьев, рисуя миражи преисподней. Листья ив и верб быстро, торопливо и испуганно зашепталась, затряслись от ветра, будто закоченели. Верхушки высоких дубов и сикоморов закачались грозно и монотонно, мягко шебурша.
Будоражило, не давало покоя жуткое предчувствие. Джессика поёжилась.
Луна вглядывалась в реку и видела себя в водах роскошной белоликой красавицей с короной из жемчуга-пузырьков и платьем, устланным кувшинками.
Кто-то запутался в силках поодаль. Сначала девушке показалось, что это волк, но нет, это была крупная собака. Её пёс Друг лаял на незнакомую псину. Тот скулил и бился, запутавшись. Джессика стала распутывать лапы животного, нагнувшись над ним.
Из зарослей выехал отряд охотников с ягдташами на сёдлах, видать далеко собирались, раз все провизию захватили.
К девушке подъехал баронет Рудольф Дэллингридж с вопросом:
–Это твои силки?
–Да.
–Куда не поеду – всюду ты. Как-то странно.
Пёс девушки на него лаял. Люди баронета стояли в отдалении у зарослей.
Мужчина иронизировал:
–Зачем тебе собака? Уверен: ты можешь кусаться не хуже.
Джессика освободила пса из силков, тот побежал к зарослям, к хозяину. Девушка выпрямила спину, вся напряглась. Рудольфа почему-то злила её отстранённость.
–Мне надоел твой пёс. Пристрелить из лука его что ли?
–Тогда я Вас тоже покалечу.
Он рассмеялся:
–Как тебя увижу, всё время веселюсь, ты меня смешишь. Ты, словно взяла взаймы злость и отвагу у волка.
Начался тихий дождь. Поочерёдно вздрагивали листочки шиповника, что рос неподалёку, словно кто-то невидимый заиграл на них хитрую мелодию баллады.
Рыцарь вынул меч. Пёс оскалил пасть. Девушка невозмутимо взирала на воина. Но Рудольф размахнулся и срубил несколько веток шиповника, он подхватил их в охапку и бросил в Джессику. Та вскрикнула, шипы оцарапали ей руки, порвали обшлага кофты.
Руди говорил:
–Если цветы шиповника означают стрелы бога любви Амура, то пусть тебя пронзит хоть одна из этих стрел!
Всадник развернулся и догнал свой отряд, уводя людей другой дорогой.
Каспер Вангурд и Ирвин гребли к берегу со всех сил. Выскочили на берег. Отец заключил плачущую дочь в объятия.
–Ничего же не случилось, чего ты ревёшь? Испугалась?– не понимал Каспер Вангурд.
