Х. МанаЛову
Шоколадка и другие с Фабричной улицы
Новое имя Шоколадки
Шоколадка отучилась в новом классе уже около двух недель, у нее появились новые друзья, после уроков она помогала маме на базаре.
Однажды получив обратно школьный дневник после проверки, раскрыв его, она увидела, что словно на помидорной грядке краснели пятерки на графах дневника: их было много, и везде были приписки от учительницы «Умничка».
Шоколадка внимательно разглядывала записи в дневнике, в особенности почерк новой учительницы. Девочке показалось, что, то как писали каждая из учительниц, а именно буквы отражали характер их самих. У Гульназ Рахимджановны буквы были вытянутые, строгие и красивые, а буквы Валентины Васильевны тоже были красивыми, но более закругленные, веселые с завитушками казалось каждой из них только не хватает яркой помады, чтобы походить на хозяйку.
Теплая волна прошлась по телу девочки, какое-то приятное чувство – довольство собой, затаилось где-то в животе. Прозвенел звонок на перемену, все дети разбежались. Шоколадка подошла к Валентине Васильевне, которая заполняла журнал, увидев девочку, она подняла голову. Свет от окна переливался в ее ярко рыжих волосах от чего они походили на догорающие угли в костре. Шоколадка подошла и встала совсем рядом с учительницей, она тронула ее за руку и погладила. Валентина Васильевна спросила:
– Что ты хотела мое золотце?
– Вы почти всему классу написали хорошие пометки для родителей. Вы всех хвалите, я хотела узнать вы честно думаете, что я «золотая»?
–Ты у меня бриллиантовая. И мы все еще тобой будем гордиться, – сказала учительница, приобняв ее.
Шоколадка обычно не доверяла взрослым, проявляющим нежность. Обычно дунгане, когда уговаривали детей, что-нибудь сделать всегда говорили: «ты такая
красивая(ый), иди принеси то-то или сделай то-то». Это казалось наигранным, и девочка не относилась к красавицам. Часто бывало так, что бестактные и жестокие взрослые, а иногда и дети называли ее «уродиной»; у девочки были торчащие во все стороны волнистые волосы, узкие глаза, смуглая кожа, широкий курносый нос и пухлые губы от чего родные и соседи ласково называли ее Шоколадкой.
Девочка расстраивалась из-за этого, но в семье всегда подбадривали теплыми словами. Папа говорил, что она красивая, а мама говорила: «Не расстраивайся, что ты не светленькая, зато все люди с темной кожей очень сильные и выносливые, потому что в их коже прячется что-то, что делает их сильнее светлых людей. Маленькие глаза тебе дал Аллах, а вместе с ними зрение. Ты видишь все на свете, все цвета, а представь, если бы не было этих замечательных глазок, то была бы только темнота».
Как-то летом, играясь на улице, какие-то прохожие громко сказали: «до чего же уродливая девочка».
Отчего плечи девочки опустились, и она шла, поникнув голову, но затем она остановилась и вошла по колени в арык. Холодная вода дарила приятную прохладу ногам, девочка стояла в арыке и смотрела на свое отражение и думала: «И вовсе не уродина я, немного некрасивая, но зато в моей коже есть волшебство», – успокаивала себя девочка, разглядывая, как волосинки на руках светятся у кончиков от солнечного света, тем самым усиливая веру в существования волшебства ее смуглой кожи.
Со временем девочка научилась давать отпор. Например, однажды на поминках одна женщина сказала:
– Ааа, и эта девочка с узкими глазами пришла?
– Ааа, а я из-за ворот поняла вы здесь, только у вас сильно воняет из-за рта, – бойко отвечала Шоколадка.
Она училась постоять за себя, ее ответы всегда вызывали смех у окружающих, но вместе с этим нападки на внешность девочки становились чаще, то ли от того, что некоторые взрослые не могли простить неожиданных ответов, то ли им хотелось лишний раз посмеяться, но нападки учащались.
От этого у девочки складывалось особое восприятие, стиль общения со взрослыми и реакция на похвалу или критику в свой адрес.
Но похвала Валентины Васильевны звучала искренне и внушала ожидание, что произойдет что-то хорошее.
Шоколадка стала заниматься усердней, убежденная в том, что она улучшит семьи и принесет чувство гордости в дом.
Спустя некоторое время девочку выбрали в старосты класса и ее фотографию поместили на доску почета. Она стала увереннее, учительница доверяла ей много заданий, таких как покупку билетов в кино для всего класса, заказ обеда, организацию мероприятий.
Девочка запретила домашним называть себя Шоколадка ом и просила обращаться к ней по имени. Так что, дорогой читатель, будем называть ее Халимой.
Она стала хорошо поспевать в учебе: она решала контрольные за два варианта, и выполняла дополнительные задания Валентины Васильевны. На открытых уроках ее заметили другие учителя; из проблемного ребенка стала звездной ученицей.
Но от своей способности притягивать неприятности она никуда не могла деться. Халима подружилась с некоторыми девочками из класса, среди них была худенькая, высокая девочка с веснушками по имени Ника.
В детстве мальчики медленнее развиваются, чем девочки, и очень часто в начальных классах они физически слабее девочек. Ника избивала мальчишек в классе по причине и без: она могла ударить их со всей силы книгой по голове, что переплет расклеивался, толкнуть или заламывала им пальцы. Халима любила с ней играть, потому что Ника всегда играла от души и увлеченно, если она подала, ушибив колено до крови, она не плакала и продолжала игру.
Однажды вместе возвращаясь домой, девочки вдруг были окружены несколькими мальчишками из класса. Мальчики по очереди начали толкать Нику, Халима просила их прекратить, но ее словно не замечали.
– Че вот так нравится?
– Или давай мы тебя пальцы поломаем!
– Еще давайте заедем ей книгами по голове, – на перебой отовсюду шли предложения отмщения.
Мальчики плотнее окружили Нику и пихали ее из стороны в сторону. Ника растерянно озиралась, замкнутая в кругу мальчишек, отбивалась, как могла, тем самым еще больше зля мальчишек. Все это напомнила, то, как прошлым летом на поле, когда семья Халимы выращивала подсолнухи, соседи рядом, выращивающие лук, поймали шакала, который съел их курей. Шакал был привязан к колышку за заднюю ногу, и отец семейства вместе с сыновьями подростками время от времени избивали его палками, зверь скалился и пытался лязгнуть кого-нибудь из них. Халима наблюдала издали, когда отец с сыновья ушли, она подошла поближе. Приблизившись, лишь на мгновение зверек и девочка встретились глазами, глаза зверя были наполнены страхом и отчаянием. От обоих глаз тянулись узенькие мокрые дорожки от слез. Зверь скулил и мучился в попытках отгрызть бечёвку. Халима хотела помочь зверю и потихоньку стала приближаться к нему, но шакал напрягся и оскалившись, издавал рычащий звук. Халима испугавшись, отошла от зверя, а на следующий день узнала, что ночью зверю удалось сбежать.
Ника была похоже на того привязанного зверя, хоть и как тот зверь она была виновата и нападения мальчишек она спровоцировала сама, ее было жалко и Халима решила вступиться за нее.
Халима со всей силы оттянула за портфель мальчика по имени Рашид портфель, что оторвалась лямка от него и он с грохотом, шумевшего внутри пенала упал на пол. Рашид обернулся, у него на лице было удивление, а когда он посмотрел валявшийся в грязи портфель, появился и гнев. Рашид ринулся на Халиму, она быстро отклонилась в сторону схватила его за шиворот и со всей силы отшвырнула прямо в большую лужу. Затем Халима схватила за ногу сзади другого мальчика и потянула и тот упал, больно ударившись об лед и заплакал. Ника стала активней отбиваться и избивать оставшихся в строю двух мальчишек, в конце концов они тоже сдались, и все мальчишки убежали. Ника стала кричать им вслед: «Получили да? Мало вам? Подойдите еще вам наваляю». Халима смотрела на довольную Нику, которая размахивала руками и улыбалась, и она раздражала ее. Отрезок пути, который они проходили вместе, Халима хотела пройти молча, а Ника продолжала болтать. Халима злилась на нее, что она была довольна своей победой и еще более возгордилась. Как-то Халима спросила брата, как так бывает, что иногда те, кто в меньшинстве побеждают, брат объяснил это тем, что побеждают те на чьей стороне правда. Ника победила и ликовала, Халима не считала ее правой, и она злилась, что Ника радовалась, но сказать, что ее подруга неправа, по какой-то причине могла. Возможно, будь она чуть старше и опытней она могла бы разъяснить свои чувства, и открыто сказать об этом подруге и наставить ее.
На следующее утро пришли мамы побитых мальчиков. Халиму с Никой вызывали в коридор несколько раз, так как мамы приходили в разное время. Халиме было неловко, а больше она переживала, что учительница утратит веру в нее. После занятий учительница сказала: «Я не знаю какие причины тебя подтолкнули на такие действия, и не хочу слышать оправдания, тебе нужно повзрослеть иначе вместо доски почета будешь висеть на доске позора. До конца недели принеси извинения, побитым тобой мальчикам. И я не стану вызывать твою маму на завтра, потому что я верю, что ей не зачем отвлекаться от работы и такое больше не повторится. А если повторится, я буду глубоко разочарованно».
Халима выслушала молча и твердо решила ни с кем не вступать в драки более, и вести себя как взрослая.
Диверсант
В феврале у всех домашних животных происходили пополнение. Собака Кукла ощенилась, кошка Мурка окатилась, также появились два маленьких ягненка. Мама одела ягнят в старые свитера, подруги Салимы Наташи и называла ягнят Наташками.
Наташа в тайне от своей семьи скрывалась в доме Халимы несколько дней. Девушка была сиротой и вышла замуж за человека, который оказался жестоким тираном и избивал ее. Она сбежала к лучшей подруге Салиме. Дом Халимы состоял из двух домов, комната отца находилась в маленьком доме, а всех остальных в том, что побольше. Все в семье знали, что дома прячется Наташа, кроме папы Халимы, так как он не разрешил бы ей остаться. Ее спрятали в самой дальней комнате, и тайком носили ей еду. Как-то Халима забежала в дальнюю комнату и увидела сестру, сидящую с ней на кровати. Наташа лежала, она еле говорила, один зуб был выбит, лицо было фиолетовое, под одним глазам был синяк, и даже пальцы рук были синими.
Халима застыла, впервые увидев Наташу в таком виде, Салима отправила ее на улицу, но прежде напомнила держать присутствие Наташи в секрете. Через несколько дней Салима под покровом ночи отвела к дяде на соседнюю улицу, и Наташа прожила там несколько месяцев. В ту же ночь, когда Салима проводила Наташу до дома дяди, на следующий день приходил муж Наташи и спрашивал о ней. Прожив несколько месяцев дома у дяди Салимы, друзья собрали Наташе деньги, и она уехала в Россию, нашла работу и позже вышла замуж за хорошего человека.
Когда она сбегала из дома, она собрала все вещи, перед отъездом в другую страну многие из них оставила.
Халиме после занятий бежала домой, ей было интересно повозится со всеми детенышами. Особенно ей нравилось гоняться за ягнятами, девочка получала адреналин от процесса ловли маленьких детенышей.
В один из дней Халима решила, что давно не навещала маму на базаре. На базаре Халима попросила купить ей пирожков. Лопая пирожки и запивая горячим чаем, каждый глоток которого прогревал внутренности.
Халима заметила мамин озабоченный вид и спросила в чем дело:
– Мам, что с тобой?
– Ничего
– А что с твоим лицом, почему ты хмуришься?
– Да вот, доча, зелень плохо продается, начинает гнить. Тетя Раушангуль мне привезла ее из Узбекистана по безналу.
– Что такое безнал, мам? – спросила Халима.
– Это значит, деньги отдаешь после, – ответила мама.
– А ты не можешь сказать, что плохо идет, и некоторые пучки сгнили, – опять спросила Халима.
– Не так все просто, раз уж взяла нужно заплатить, им без разницы продано или нет.
– Мам, а давай ты немного пучков дашь, а я пойду продавать, – предложила девочка немного испытывала страх при мысли, что нужно будет предлагать людям купить зелень, но все же желая помочь, она была полна энтузиазма.
– Давай, – ответила мама. И соорудила маленькую коробочку из пенопласта, что она нашла: разрезала шесть квадратиков, скрепив их скотчем, обмотала коробку платком и сделала с краю стенок два разреза и привязала к коробке в качестве ручки старый ремень от халата и оставила узлы внутри. Мама повесила коробку через плечо Халимы и положила внутрь зелень.
– Смотри, старайся держать крышку закрытой все время, а то холодный воздух заморозит зелень, она станет твердой, а как растает, из нее потечет вода, поэтому ее никто не будет брать.
Халима на секунду стояла неподвижно, в ее глазах читался некий страх, мама одобрительно кивнула и несмотря на то, что мама собрала губы в трубочки было видно, как она улыбается. Халим улыбнулась в ответ, вышла из ряда и растворилась в толпе.
Посчитав, что она достаточно отдалилась, Халима свернула в ряд канцелярских товаров стала зазывать людей: «Зелень берем зелень, кому зелень. Самая свежая на всем базаре и самая вкусная, что вы встретите этой зимой,» – люди улыбаясь, оглядывались на девочку. Халима делала маленькие перерывы, листая раскраски. Ей всегда нравились раскраски, но она не просила ей их купить, а довольствовалась рассматриванием. Почти все продавцы знали ее, и разрешали ей их листать.
Вернувшись через пару часов, она широко улыбаясь раскрыла крышку пустой коробки. Мама поцеловала ее в лоб и похвалила: «Молодец, в этой жизни моя дочка не пропадет!»
– Мам, давай я еще поторгую, – предложила девочка.
– Уже почти что вечер. Ты лучше каждый день после школы приходи.
– Мам еще время есть, я успею вернуться, когда ты будешь собираться.
Мама девочки положила еще зелени в коробочку. Девочка решила пойти в другой овощной ряд, так как она предположила, что там будет больше покупателей. Как только Халима начала громко расхваливать зелень, улыбающиеся люди стали ее раскупать. Некоторые женщины-продавцы закопошились прогонять девочку: «иди, давай отсюда, у себя торгуй». Девочка злилась и хотела, что-нибудь ответить им, но ей было в то же время обидно, и она чувствовала, как ком поступает к горлу, и боялась заплакать, но решила не отвечать на выкрики женщин. Вместо этого девочка молча встала на середу проходу. У каждого прилавка продавцы устанавливали дощечки, чтобы покупатели не ходили по грязи. Зимой днем все подтаивала и грязная вода, и слякоть были повсюду, а к вечеру все застывало в гололёд. Халима стояла в слякоти, и продолжала хвалить зелень, взяв разного вида по пучку в руки. Одна продавщица подошла, сказала: «девочка, здесь нельзя продавать.» Халима продолжала молчать, и даже не обратив на нее внимание продолжала зазывать покупателей. Кто-то из женщин позвал базарного, так называли человека, который собирал с продавцов деньги каждый день за то, что они продавали.
Девочка видела, как приближался базарный, высокий человек, который слегка прихрамывал. У него были правильные черты лица, но он не был приятным человеком. Он словно бульдог накидывался на кого-нибудь по наводке тех, кто преждевременно дарил ему кости, т.е. деньги. Иногда как преданный пес, даже без косточки мог накинуться на того, кого поросят, рассчитывая в следующий раз его отблагодарят.
– Ээ, че здесь стоишь, а ну пошла отсюда, – сказал громила
– Здрасьте, – неохотно поздоровалась Халима, и отдав пучок укропа, сказала покупателю – с вас пять сомов.
– Пошла отсюда, – вновь повторил базарный, он был похож на быка большого роста, белого вещества в глазах было больше чем размер зрачков, в глазах были видны красные прожилки.
– А че?
– Сучка, сейчас как вмажу, – сказал громила.
– А ты молодец, лезешь до маленьких девочек, и я не куда не уйду, – закричала девочка. Громила стоял и матерился на нее, Халима на самом деле знала словечки и покрепче, но понимала, что этот мелкий большой человек, был властный дурак. А самое страшное, когда у недалекого и жестокого человека есть хоть чуточку власти. Поэтому вместо обычной ответной словесной перепалки, она, игнорируя, бульдога продолжала продавать зелень.
Распродав зелень, Халима вернулась к месту, где продавала ее мама, которая уже начинала собираться:
– Мам, тарам! – раскрыла пустую коробочку, сказала Халима. Ей хотелось рассказать про злого базаркома, ей даже вдруг захотелось расплакаться, но подумала, что это расстроит маму и промолчала.
– Моя палочка-выручалочка, как ты мне сегодня облегчила задачу, – похвалила мама и поцеловала девочку в лоб.
Халима открыла горловину мешка с редькой и стала ее туда закидывать.
– Ох, тетка, ваша дочка весь базар нам сегодня испортила, – сказала проходившая мимо продавщица с нижнего овощного ряда.
– Да что вы, ну вы не обижайтесь, – с улыбкой ответила мама.
Полная старушка без некоторых передних зубов, облокотилась на пустой прилавок, позади Халимы. Девочка посмотрела на старушку, ее дряблые большие груди заняли треть прилавка, где она облокотилась.
– Ай, Айша, пусть твоя узкоглазая дочка, больше не приходит в нижний овощной ряд продавать, я вообще из-за нее ни один пучок зелени не продала.
– Ну вы так уж и скажите, она же всего часок возле вас постояла, – ответила мама девочки.
– Часок ни часок, а я вообще не смогла продать. Чтобы я следующий раз твои поросячие глазки внизу не видела, ты меня поняла? – сказала старушка.
– А вы бы форточку закрыли, а то жирные кишки простудите. И нигде вашего имени не написано, не было, где я стояла, значит буду стоять, где захочу.
– О боже, какая языкастая, да и еще и некрасивая. Кто тебя замуж возьмет?
– Не знаю, один Аллах знает. Вот вы и красивая, и вся такая, рас такая, а все на базаре зовут вас «дурная Фатима», да и старикашки у вас нет, даже такого же противного как вы сами.
– Узкоглазая, жирная жопа, – проговаривала старуха, смотря на Халиму с глазами, полных ненависти.
– Кишки берегите, – ехидно улыбаясь ответила Халима.
– Айша, черту рожу исцарапает, – сказала старуха, на этот раз обратившись к маме девочки.
– Не говори так, тётка. Вы же сами знаете, нынешние дети вовсе на нас непохожи, палец им в рот не клади, по локоть откусят.
Как только старуха ушла, мама подмигнула Халиме и сказала: «так держать!»
Девочка решила помочь маме в субботу и с утра отправиться с мамой на базар, ей было приятно осознавать, что она помогает; почти каждый день мама благодарила девочку, что она помогает распродать зелень.
Помогать продавать у девочки получалось лучше, чем помогать взрослым в домашних делах: когда она чистила овощи, обязательно оставляла случайно шкурку, в огороде ей доверяли только поливку саженцев, так как ровно в ряд она их высадить не могла, а только зигзагом, и мама всегда сама все пересаживала после Халимы, во время уборок старшая сестра всегда находила, место, где девочка плохо подмела или протерла. На базаре же была одна только похвала.
– Мам, я хочу завтра с утра с тобой пойти на базар.
– Зачем? Не надо, придешь в обед, если хочешь, с утра замерзнешь.
– Но завтра выходной, если приду с утра, значит смогу больше зелени продать. Я хочу прийти.
– Ну ладно, только надо будет очень тепло одеться.
На следующее утро Халима проснулась от шорохов, и обнаружила маму уже одетой.
– А ты почему не разбудила? – спросила Халима.
– Ой ты проснулась. Я хотела уйти, но у моей дочки чуткий сон, – присев на кровать мама поцеловала Халиму и предложила, – давай ты придешь после обеда, сейчас утром там холодно.
– Нет, мам я пойду с тобой, подожди меня, – настояла Халима.
Она спустилась во времянку, открыла маленькую струю воды, почистила зубы и умылась. Вода была холодной, но бодрящей, остатки сладкого сна и мягкого тепла одеяла исчезали с каждым плеском воды в ладонях на лицо.
Одевшись, Халима показалась маме, но она сказала ей еще взять ее шерстяной платок и подойти к ней. Халима отыскала старый платок паутинку и подошла к маме. Мама сложила платок треугольником и поверх комбинезона обмотала им поясницу девочку.
– Вот теперь ветер за пазуху не прокрадется. Только, если пойдешь в туалет, платок нужно будет поднимать. А теперь плотно покушай.
– Хорошо, мам.
Халима налила себе стакан чая и положила ложку сахара. После того как она помешала его, облокотилась на стол, стала наблюдать как растворяется сахар в чае: чай продолжал вертеться, а внутри чайного круговорота как легкое летнее облако еле заметная почти прозрачная жидкость сахара растворялась в доли секунды. Затем она отрезала себе горбушку от булки. Она вытащила мякоть хлеба, сделала из него самолетики и стала один за другим со свистом отправлять себе в рот, оставив самое вкусное – горбушку напоследок. Позавтракав, Халима отправилась на базар вместе с мамой.
Распродав половину зелени в ящике, девочка сильно продрогла, утром было холоднее, как и предупреждала мама. Пальцы даже сквозь перчатки набухли от холода и отказывались слушаться. Халима знала, что если она вернется на ряд, где продавала мама, то она ее тут же отправит ее домой, а девочке хотелось все продать.
Пальцы стали болеть, и тогда Халима решилась на радикальные меры. Она пошла в туалет на базаре, заплатив за вход и оставив свою коробочку. В кабинке девочка пописать на свои руки, мысль была отвратительная, но это единственное, что пришло ей в голову. Теплая струя мочи вновь оживила пальцы, вытерев руки туалетной бумагой, девочка оделась и направилась к выходу помыть руки. Вода была в кране была холодной, и тепло снова стало покидать пальцы.
Девочка пошла в ряд где, продавали зерно. Вокруг летали разные птицы, которые не боялись людей, лишь, когда подходили к ним слишком близко. Руки девочки снова начали мерзнуть, к ним присоединились и ноги. Она решила и их растирать, двигать пальцами ног, хоть казалось, что они уже не помещаются в ботинки, и двигать пальцами почти невозможно. Пытаясь вернуть тепло в свои конечности, девочка еще кричала: «зелень берем, зелень».
Подошла одна женщина с девушкой, и попросила два пучка укропа и сказала:
– Нам зелень не нужна, но моей дочке очень тебя жалко и попросила у тебя что-нибудь купить, – сказала женщина. Халима посмотрела на девочку, которая сострадательно смотрела на нее в ответ, и улыбнулась ей.
– Спасибо, что купили укроп, но не надо жалеть, я же не попрошайка, – ответила девочка.
Спустя некоторое время в ящике еще оставалось десять пучков, девочка хотела бы все продать и вернуться, но замерзла и решила вернуться к маме и попить горячий чай из термоса.
– Мам, тут еще несколько пучков осталось, можно мне чай, – сказала Халима.
– Ээхе, да у тебя губы уже синие от холода. Все хватит, быстро иди к тете Тоне. Попроси можно ли у них немного погреться, – сказала обеспокоенная мама.
Халима была этому только рада, она любила проводить время с Кариной, и пошла домой к тете Тоне, которая жила неподалеку от базара.
Вечером мама сказала Халиме, что партия зелени распродана.
– Мам, давай я к тебе буду на выходные на базаре продавать?
– Не надо холодно, еще успеется, занимайся домашним делами, а вот как потеплеет, то тогда да.
Халима каждый день возвращалась со школы прямо домой, предварительно захватив книги из библиотеки. Разрешено было брать только до трех, но библиотекарь Людмила Чукуновна разрешала брать пять. В первый раз, когда девочка пришла вернуть книги через два дня, библиотекарь попросила ее вкратце пересказать их, убедившись, что она девочка на самом деле прочитала их, Людмила Чукуновна увеличила лимит и давала советы какие книги стоит прочесть.
Каждый день по дороге домой девочка прямо по дороге домой начинала читать очередную сказку. Хорошо, что она была родом из небольшого города, где было мало машин, а по улицам вместе с собаками и кошками, бродили коровы, возвращающиеся с лугов, гуси и куры, увлекшись чтением она врезалась в столбы, мусорные баки, деревья и в прохожих.
Однажды прочитав повесть Астрид Лингренд «Рони, дочь разбойника», девочка, вдохновившись историями о разбойниках, решила поиграть в разбойницу. Оставив портфель во дворе и стала разглядывать соседские дома. Ее выбор пал на дом бабы Марты, баба Марта больше там не жила, они всей семьей эмигрировали в Германию.
Шоколадка посмотрела на проем ворот от земли, она легла на живот и пролезла во двор. Она хорошо знала этот дом, входная дверь была закрыта. Халима знала, как пройти в дом, она обошла его, подошла к подвалу нашла тонкую веточку и засунула ее в старый засов и дверь открылась. Из подвала она прошла по лестнице на первый этаж, затем на второй. Она, держась за перила и поднимаясь по ступенькам, девочку одолевала тоска. Бабушка Марта продала дом и уехали в Германию уже два года тому назад, с тех пор девочка ни разу не была в этом доме, но она отчетливо помнила, где стояла мебель в каждой комнате, запахи, теперь все было чужое и незнакомое. Она прошла на балкон, там стояли коробки, когда-то ей очень нравилось там бывать с бабой Мартой, они садились на табуретки, старушка надевала очки и читала ей сказки, а девочка слушала и разглядывала крыши домов в округе. Она спустилась на кухню и присела на табурет и представила, как баба Марта готовить ей манную кашу, и сделает поп корн на сковородке, если она попросит, но баба Марта больше не было в стране. Вновь выбравшись через проем ворот, девочка решила посетить еще один дом.
Только просунув голову через проем очередного соседского дома, девочка застыла, увидев лающую во всю собаку, но потом продолжила ползти свозь него, так как собака была на привязи. Все двери дома тоже были заперты, за исключением кухни. Девочка зашла туда, и увидела в углу коробку игрушек и направилась к ней. На минуту ей захотелось забрать некоторые из них, ведь разбойники грабят, но потом подумала, что Аллах все видит, и передумала. Это были игрушки Шахиды, она была старше Халимы на несколько лет, и прошлым летом она и несколько других девочек вытолкали Халиму из дома Оксаны и сказали, что не хотят с ней играть. Девочка высыпала все содержимое коробки, разбросала все игрушки по комнате, нашпиговала кактус на окне головами от кукол, а ноги и руки воткнула в горшок. Она понимала, что это не совсем правильно, но от мысли, что хозяева очень удивятся увиденному, и возможно, накажут Шахиду, девочка была довольно. Собака во дворе продолжала лаять, девочка захватила медвежонка, бросила его собаке и направилась к выходу.
Девочка решила сразу не возвращаться домой, а сделать круг, чтобы ее нашли по следам на снегу. И только сделав несколько шагов, девочка увидела машину семьи Шахиды, и она спряталась за деревом, и как только машина проехала, побежала со всех сил делать круг по улицам, чтобы вернуться домой.
Вечером за столом, девочка слушала разговор родителей, которые рассказывали о странном событии в жизни соседей: в доме напротив кто-то пробрался и открыл балкон, который был закрыт на засов и плотно его не закрыл в результате все цветы в доме замерзли, а через два дома, разбросали игрушки. Некоторые соседи думают, что возможно хозяева были невнимательны и не закрыли плотно балкон, а во втором доме дети сами все разбросали. Даже если к ним кто-то пробрался, возможно это кто-то из детей, так как ничего не было украдено. Девочка слушала размышления родителей со страхом и решила больше никогда не играть в Рони.