Хатти Фикс
Заточённый тишиной
Секретный рецепт счастья
Лиам последовал за Кентином на кухню, откуда доносился сладкий аромат свежеиспечённого пирога. Мать Кентина, с мягкой улыбкой на лице, расставляла на столе тарелки, будто готовилась к маленькому празднику.
Лиам присел за стол и, взяв кусочек пирога, осторожно откусил его.
– Ну как?– спросила женщина, с любопытством глядя на Лиама.
– Это… просто потрясающе!
– Я рада, что тебе понравилось, – она улыбнулась ещё шире, и в её взгляде читалось что-то тёплое, почти материнское.
Кентин, сидя напротив, подмигнул однокласснику, будто говоря «Ну что? Я же говорил тебе». Лиам улыбнулся ему в ответ и снова откусил кусочек пирога, наслаждаясь каждым мгновением в этом доме. Он чувствовал, что был не просто гостем – он был частью этого маленького, но такого важного мира.
– Вы давно печёте? – спросил Лиам, стараясь поддержать разговор.
– Ох, с тех пор, как Кентин был совсем маленьким. Это наш семейный рецепт, он передаётся из поколения в поколение.
Кентин вдруг рассмеялся, словно вспомнил что-то забавное.
– А помнишь, как я однажды решил сам испечь пирог? – спросил он, обращаясь к матери.
– Как же не помнить! – она покачала головой, смеясь. – Кухня была будто в снежной буре – всё в муке. А сам пирог… даже собака брезгливо отвернулась.
Лиам не смог сдержать улыбки и рассмеялся вместе с ними. В этот момент он почувствовал, как тревога, которая не отпускала его всё это время, наконец, растворилась. Он смотрел на Кентина и его мать, на их искренние улыбки и лёгкость, с которой они делились воспоминаниями. Всё это казалось таким простым, но именно такие моменты делают жизнь настоящей.
Этот момент, наполненный теплом, смехом и ароматом свежего пирога, стал для Лиама чем-то гораздо большим, чем просто приятным времяпрепровождением. Он ощутил, как границы между ним и этой семьёй начали растворяться, словно он стал частью чего-то настоящего, искреннего и глубокого. Мать Кентина, с её доброй улыбкой и тёплым, заботливым взглядом, напомнила ему о том, чего он так давно не испытывал – о чувстве дома, уюта и безусловного принятия.
Кентин, сидя напротив, шутил и смеялся, и Лиам не мог не заметить, как легко и естественно ему было в этой компании. Впервые за долгое время он чувствовал, что может быть собой, не опасаясь осуждения или непонимания. Его сердце наполнялось тихой благодарностью – за этот момент, за эту атмосферу, за возможность просто быть, не прячась за масками. Это был редкий дар, который он ценил больше, чем мог выразить словами.
– А ты знаешь, что этот пирог – не просто десерт?
– Нет, а что? – заинтересованно отозвался Лиам, слегка наклонившись вперёд.
– Это пирог счастья, – с лёгким подмигиванием ответила мать Кентина. – Каждый, кто его попробует, становится чуточку счастливее.
Лиам рассмеялся, но в глубине души чувствовал, что в её словах есть что-то большее, чем просто шутка. Этот день, этот момент, этот пирог – всё это сложилось в нечто особенное, словно маленькое чудо, напоминающее о том, что в жизни всегда есть место для простых радостей и искренних отношений.
Он взглянул на Кентина, который в этот момент жестикулировал, рассказывая какую-то историю, и осознал, что именно такие мгновения придают жизни подлинную ценность. Парень, сидя за столом и вслушиваясь в слова Кена, вдруг ощутил, как внутри что-то щёлкнуло. Давно он не испытывал чувства… полноты жизни.
Мать Кентина заметила его задумчивый вид и мягко положила руку ему на плечо.
– Итан, ты выглядишь так, будто тебя что-то беспокоит, – произнесла она. Казалось, что она знала о нём больше, чем он сам.
Мальчишка немного замялся.
– Дело в том, что я давно не чувствовал себя так, как сейчас… Это… это как будто я нашёл что-то, чего даже не знал, что ищу.
Кентин остановил свой рассказ и пристально посмотрел на друга, словно пытаясь прочесть его мысли.
– Ты сейчас о пироге? – шутливо спросил он.
– Нет, – ответил Лиам и его уголки губ дрогнули в слабой улыбке. – Хотя пирог, конечно, тоже. Но я говорю об… этом. О вас. О том, как вы приняли меня.
– Итан, ты всегда можешь прийти в гости к Кентину.
Лиам кивнул, чувствуя, как в горле застрял огромный комок.
– Эй, ты же знаешь, что ты мой друг, – отозвался парень.
– Просто иногда я забываю…
– Ну, теперь ты точно не забудешь. Особенно если мама будет продолжать печь свои пироги счастья, – перебил его Кен, громко засмеявшись.
Лиам взглянул в окно и заметил, как небо, ещё недавно светлое и безмятежное, теперь было затянуто плотной пеленой серых туч, а первые капли дождя уже начинали стекать по стеклу, оставляя за собой извилистые следы. Он вздохнул, осознавая, что пора собираться домой.
– Кажется, дождь начинается, – произнёс он, переводя взгляд на Кентина и его мать. – Мне, наверное, пора.
Мать Кентина оторвалась от чашки с чаем и посмотрела в окно.
– Ох, дождь… – протянула она, слегка покачав головой. – Итан, может, останешься ещё немного? Погода не самая подходящая для прогулок.
– Точно. И мы ещё не посмотрели фильм, – вставил Кентин.
– Спасибо, но мне нужно идти. У меня ещё дела дома.
Кентин, не говоря ни слова, встал из-за стола и подошёл к окну, оценивая разыгравшуюся непогоду.
– Да уж, дождь льёт, как из ведра, – констатировал он, поворачиваясь к Лиаму. – Можешь взять мой зонт. В школе отдашь потом.
– Не стоит, – покачал головой Лиам, стараясь скрыть смущение. – Я не хочу тебя обременять.
– Какие обременения? – фыркнул Кентин, уже шагая к прихожей. – Ты же не хочешь промокнуть до нитки, верно?
Лиам последовал за ним. Ему ничего не оставалось, как согласиться со своим одноклассником. Он взял зонт, который тот протянул.
– Спасибо, – тихо сказал парень, глядя на Кена. – За всё.
– Не за что, – улыбнулся тот. – Теперь ты знаешь, где я живу. Жду тебя в гости и в следующий раз мы обязательно посмотрим фильм.
В этот момент из кухни вышла мать Кентина, держа в руках небольшой пакет.
– Возьми с собой кусочек пирога, – мягко сказала она, протянув его Лиаму. – Чтобы счастье не заканчивалось.
– Спасибо, – тихо произнёс он, едва сдерживая дрожь в голосе. – Вы… даже не представляете, как много это для меня значит.
– Мы рады, что ты зашёл в гости.
Парень кивнул и, вздохнув, открыл дверь. Холодный ветер, смешанный с каплями дождя, резко ударил в лицо. Но Лиам не чувствовал его. Внутри всё ещё пылало тепло, подаренное этим домом и людьми.
– До встречи! – сказал он, обернувшись на пороге.
– До встречи! И не забудь в следующий раз зонт! – отозвался Кентин.
Лиам рассмеялся, раскрывая синий зонтик над головой. Дождь застучал по ткани, создавая успокаивающий ритм, словно природа пела колыбельную.
Парень шёл по улице, и с каждым шагом ощущал, как тепло от недавней встречи остается с ним. Он посмотрел на зонт, который ему дал Кентин, и вдруг понял, что за пределами этого уютного дома его жизнь была наполнена совершенно другой атмосферой – одиночества, неуверенности и серости.
– Почему я никогда не понимал этого раньше? – спросил он сам себя, стараясь прояснить свои мысли. – Почему всегда казалось, что я один?
Сквозь трещины
Вернувшись домой, парень закрылся в ванной и упал на колени. Он больше не мог с этим справиться. Его дом, его родители и сводный брат – всё это казалось жестокой и безжалостной шуткой судьбы. Лиам чувствовал, как нарастает ненависть ко всему, что его окружало: к отчиму, чей свирепый деспотизм с ранних лет вносил в его жизнь лишь боль и страдания, и к самому себе, за свою беззащитность.
Уткнувшись лбом в холодную плитку, он старался подавить слёзы, но всё было безуспешно. В этот момент Лиам чувствовал, что готов разорваться от гнева и боли. Мысли метались в его сознании, как дикая птица, стремящаяся вырваться из клетки. И снова, и снова он повторял один вопрос:
«Почему это происходит именно со мной?»
Он поднялся и взглянул на своё отражение в зеркале. Всё, что он увидел, – это был маленький, плачущий мальчик, которого никто не понимал. Парень хотел закричать, но голос не слушался. Вместо этого Лиам стиснул зубы и ударил кулаком по зеркалу. Боль пронзила руку, и зеркало рассыпалось на мелкие осколки, которые разлетелись по всей ванной.
В этот момент весь мир для него сжался до звона разбитого стекла и до глухого рокота собственной ярости, которая, как зверь, рвалась наружу. Он почувствовал, как в нём вспыхнуло всё разом – гнев, боль и страх, – сплетаясь в единый клубок, который душил его изнутри. Лиам закрыл глаза, не в силах смотреть на своё отражение в маленьких кусочках зеркала – на того, кем он был и кем хотел казаться.
Слёзы снова потекли по щекам. Он понимал, что так продолжаться не может. Мечты о счастливом детстве, о родителях, которые могли бы понять и поддержать, казались теперь недостижимыми. Его жизнь превратилась в бесконечную череду боли и одиночества, и с каждым днём дышать становилось всё тяжелее. Запертый в этом котле жестокости и правил, Лиам отчаянно пытался найти выход, но путь вперёд был скрыт от него, словно затянут густым туманом.
«Ты должен бороться», – прошептал он себе. Парень понимал, что, как бы тяжело ни было, он не может позволить случившемуся поглотить его целиком. С трудом удерживаясь на ногах, Лиам замедлил дыхание и внимательно вглядывался в осколки, разбросанные вокруг него.
– Мистер Лиам, всё в порядке? Я услышал шум, – послышался стук в дверь и встревоженный голос Маркуса.
Парень замер на месте, стараясь прислушаться к голосу. Показать свою слабость он не мог – не желал, чтобы кто-либо, даже самый добрый и заботливый, увидел его таким: уязвимым, потерянным, с разбитым сердцем и осколками зеркала, рассыпанными вокруг.
– Я в порядке! – крикнул он, стараясь придать своему голосу уверенность. Осмотревшись вокруг и пытаясь стереть с лица следы слёз, он вскинул голову. Ему нужно было выглядеть так, словно он контролирует ситуацию. Он не мог позволить себе упасть духом.
– Если вам нужна помощь, я здесь, – произнёс мужчина за дверью.
– Всё в порядке, просто немного устал.
Парень окинул взглядом ванную комнату, усыпанную осколками. Эти кусочки стекла стали отражением его внутреннего состояния, но они так же могли служить подсказкой к чему-то новому. Да, сейчас всё разбито, но это вовсе не конец.
– Вы уверены? – снова раздался голос за дверью. Лиам колебался, не желая открывать свою душу, но в глубине он чувствовал, что может рискнуть. Простые слова поддержки помогут ему собрать себя по частям.
Он глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и, наконец, произнёс: – Не совсем. Могу я поговорить с вами?
В этот момент Маркус уловил в голосе юноши просьбу о помощи и открыл дверь, входя в ванную. Его взгляд сразу упал на осколки, разбросанные по полу, но он быстро перевёл своё внимание вновь на парня, стараясь понять, как ему помочь.
– Расскажи мне, что произошло, – сказал он с мягким голосом и присел рядом.
Лиам сжал кулаки так, что его костяшки побелели, и словно не в силах больше сдерживаться, начал делиться всем, что копил внутри. Слова лились, как бушующая река, не желая останавливаться. Он говорил о боли, ненависти, страхе и утрате. Каждое сказанное слово облегчало его бремя, которое он нёс в одиночку слишком долго.
Он не знал, чем закончится этот разговор. Возможно, он пожалеет о нём потом, но сейчас внутри он ощущал, что делает ещё один шаг к своему восстановлению. Главное – поверить, что его жизнь не ограничивается кругом страданий и что даже в самой глубокой тьме может зажечься искра надежды.
Нежеланные гости
– Я не могу впустить посторонних, – отрезал мужчина в строгом костюме.
– Посторонних? Да мы его друзья! – возмутилась девушка с каштановыми волосами.
– Мне об этом ничего не известно. Вы не пройдете. Прошу вас, покиньте территорию, – мужчина начал медленно закрывать тяжёлую железную дверь.
Шарлотта, не раздумывая, шагнула вперёд.
– Умоляю, подождите! Мы его друзья. Просто позовите его, пусть он подтвердит!
Мужчина будто окаменел. Его рука по-прежнему сжимала край двери, а во взгляде читалось недоверие, словно он пытался разглядеть ложь за каждым словом и жестом девушки.
– Если вы его друзья, – произнес он медленно, – то должны понимать: я не могу нарушать правила. Без подтверждения я не имею права вас впустить.
– Но это срочно! – вырвалось у девушки. – Мы не можем ждать!
Мужчина слегка наклонил голову, словно взвешивая каждое её слово. Его лицо было подобно маске – спокойное и бесстрастное. Не проронив ни звука, он медленно закрыл дверь до конца. Щелчок замка прозвучал как приговор, окончательный и бесповоротный.
Девушка застыла на месте, пальцы её рук непроизвольно сжались в кулаки. Она медленно обернулась к своему спутнику, который до этого молча наблюдал за происходящим, стоя позади.
– Что теперь? – едва слышно прошептала она.
– Шар, пошли домой. Мы и так искали этот дом целую вечность, – парень засунул руки в карманы, продолжив: – Забудь ты об этом дневнике. Не получится у нас.
Кентин, казалось, был готов сдаться, но девушка не собиралась отступать.
– Нет. Мы не можем просто так уйти.
****
Лиам лежал в постели, охваченный жаром. Поднявшаяся температура выжигала его изнутри: тело ломило, а голова гудела, словно наковальня под ударами молота. Он слышал, словно сквозь толщу воды, голоса за окном, и в этом каламбуре звуков Лиам смог различить знакомый тембр – это был голос Шарлотты.
Он с трудом поднялся с кровати, схватил халат и, шатаясь, направился к двери. Каждый шаг давался с невероятным усилием: ноги подкашивались, в висках стучало, а в глазах плыло пространство. Опираясь на стены, он медленно спускался по лестнице, чувствуя, как жар пожирает его. Останавливаться было нельзя – он должен был добраться до ворот.
Но стоило ему открыть входную дверь и сделать шаг вперёд, как на пороге появился тот самый мужчина в костюме.
– Грегор, почему ты их не впустил? – спросил мальчишка, указывая кивком на своих знакомых.
Грегор обернулся на голос Лиама. Его холодное выражение лица на долю секунды смягчилось, но после, словно маска, вернулось обратно. Он внимательно оглядел бледного и дрожащего мальчика, едва стоящего на ногах.
– Лиам, – произнёс он строгим голосом, – ты должен оставаться в постели. Ты болен.
– Я понимаю, – тихо произнёс парень, облокотившись на дверной косяк, – но это Шарлотта и … – он замер, пытаясь перевести дыхание. – Они мои друзья. Почему ты не впустил их?
Мужчина нахмурился, его взгляд скользнул к девушке с каштановыми волосами и её спутнику, которые всё ещё стояли за воротами. Он вздохнул, словно объяснял что-то трёх летнему ребёнку.
– Лиам, у меня есть инструкции. Я не могу пропустить никого без подтверждения. Это правила. Ты же знаешь, как важно их соблюдать.
– Но они не представляют опасности. Я знаю их. Они пришли ко мне. Пожалуйста, впусти их.
Грегор внимательно посмотрел на Лиама, а затем на Шарлотту с Кентином. Казалось, он взвешивал каждое слово, каждую возможность и опасность.
– Лиам, – наконец сказал он, – если ты действительно уверен, что они твои друзья, я позволю им войти. Но только под моим наблюдением. И ты должен вернуться в постель. Немедленно.
Лиам едва заметно кивнул, сдерживая дрожь, которая волной прокатилась по его телу. Он знал, что Грегор прав – ему действительно следовало оставаться в постели. Но мысль о Шарлотте и Кене, ожидающих за воротами, не давала ему покоя. Сделав шаг назад, он оперся о холодную стену и слабо махнул рукой в сторону ворот.
– Впусти их, – прошептал он, чувствуя, как последние силы покидают его. – Пожалуйста…
Грегор тяжело вздохнул, но его лицо оставалось каменным, словно высеченным из гранита. Не говоря ни слова, он достал из кармана брелок с пультом и нажал кнопку. Железные ворота с глухим скрипом начали медленно расходиться, открывая путь. Ребята тут же шагнули внутрь.
– Итан! – Шарлотта рванула к нему, но Грегор резко поднял руку, преграждая путь.
– Не подходите ближе, – произнёс он ледяным тоном. – Он болен. Вы можете поговорить, но держите дистанцию.
Шарлотта, застывшая на месте, внимательно рассматривала парня перед собой. Лиам, который всегда был полон энергии и сил, теперь выглядел бледным, измождённым, его глаза потускнели, а тело, казалось, едва держалось на ногах.
– Мы пытались связаться с тобой, но ты не отвечал. Мы так волновались… Что с тобой произошло?
– Простуда, – тихо произнёс он, стараясь улыбнуться. – Ничего серьёзного, но спасибо, что пришли.
– Извини нас за вторжение, но мы не могли просто сидеть сложа руки, – наконец проговорил Кентин. – Ты пропал, и мы не знали, что с тобой.
Грегор, всё ещё стоявший чуть поодаль от ребят, скрестил руки на груди. Его холодный взгляд скользил между троицей, словно он считывал их каким-то прибором.
Лиам, чувствуя, как слабость глубже проникает в его тело, едва заметно кивнул в сторону лестницы.
– Пойдёмте наверх, в комнату, – прошептал он, делая шаг к ступеням. – Там… будет проще говорить.
Грегор нахмурился. Его рука снова непроизвольно поднялась, будто он хотел удержать Лиама, но тот уже начал медленно подниматься по лестнице, цепляясь за перила.
– Лиам, – резко произнёс Грегор, – тебе нужно быть в постели. Это не обсуждается.
– Я знаю, – ответил парень. – Но они пришли ко мне в гости. Я не могу оставить их здесь.
Грегор вздохнул. Его лицо оставалось таким же бесстрастным к происходящим событиям в доме, но в глубине глаз читались нотки понимания. Он кивнул Шарлотте и Кену, словно давая молчаливое согласие.
– Следуйте за ним, – произнёс мужчина. – Но не задерживайтесь. Лиаму нужен покой.
Шарлотта и Кентин, не теряя времени, двинулись вслед за парнем.
– Почему он зовёт тебя «Лиамом»?
– Это моё настоящее имя, – сухо ответил юноша.
Поднимаясь по лестнице, ребята старались держаться на расстоянии, не отставая, но и не приближаясь слишком близко к парню. Их взгляды неотрывно следили за неуверенными шагами, за тем, как пальцы Лиама судорожно сжимали перила.
Наконец они поднялись на второй этаж, и Лиам открыл дверь в свою комнату. Это была небольшая комнатка, обставленная простой мебелью: деревянная кровать с потёртым матрасом и слегка помятым постельным бельём, стол с несколькими книгами и юношескими записками, а также окно, через которое просачивался дневной свет.
Лиам опустился на кровать, стараясь немного отдохнуть, пока его друзья рассматривали комнату.
– Возможно, ты сможешь объяснить нам, что происходит? Почему тебя называют Лиамом? – осторожно спросила Шарлотта.
Парень, уставившись в пустоту, тихо вздохнул и наконец начал говорить:
– Моё настоящее имя – Лиам, – произнёс он, опуская голову. – «Итан» – это имя, которое мне дали, когда мне было четыре. Мой приёмный отец считал, что так будет лучше. – Лиам замялся, полагая, что его слова обрушились на друзей тяжёлым грузом. – Я не чувствую, что принадлежу этой жизни. Итан – это имя, которое мне навязали.
Шарлотта посмотрела на него с сочувствием. Сколько всего она и Кен ещё не знали о своём друге?
– Ты – тот, кем ты хочешь быть. Тебе не надо подстраиваться под чужие ожидания.
– Я знаю, – тихо ответил он. – Но иногда сложно противостоять тому, что тебе навязывают. Это имя постоянно напоминает мне о том, что было, и о том, с чем мне пришлось справляться. Я просто хочу быть собой, а не призраком прошлого.
Кентин подошёл ближе и уселся на стул, скрестив руки на груди.
– Мы здесь, чтобы поддержать тебя, – сказал он. – Что бы ни произошло, ты не один. Мы готовы помочь, если тебе это будет нужно.
– И мы будем рядом, – добавила Шарлотта. – Не бойся делиться. Мы друзья, и именно для этого мы здесь.
Тишина наполнила комнату, и Лиам почувствовал, как его сердце, уставшее от напряжения, начинает расслабляться. Он понимал, что, возможно, бояться больше не нужно.
