Игорь Чиркунов
Проект Икар. Беглец из Альфа-теста
Перешли на быстрый шаг. Стало полегче.
– А расскажите–ка мне немножко об этом ритуале.
– Фес, ну чего там рассказывать? Мы же тебе уже объясняли: ритуал нужен, чтобы забранное у Анахиты умение можно было применять во зло. Болезни там всякие неизлечимые насылать.
– Да? А почему тогда этот, как его? Кракатук? Почему он про перерождение заговорил? Что еще за новости?
– И откуда ты такой любопытный на нашу голову свалился, – Руслав в сердцах выдохнул, – ну есть такие ритуалы, после которых на персонажа ложится проклятие, не счищаемое даже смертью. Представляешь? Возрождаешься, а у тебя все равно куча штрафов и набор смертельных болячек. От которых ты в скором времени снова загибаешься. И ведь не лечится никак! Штука редкая, зачем ее создали, непонятно, но если получил, то проще действительно уйти на рерол. Вот только…
Парень не договорил, бросил взгляд на идущую рядом девушку, сосредоточенно уставившуюся куда–то в землю.
– В общем, неважно. Такой вот нехороший ритуал.
– Ясно, – выдохнул я.
– Слушай, – парень пошел рядом, чуть расширившийся пляж это позволял. Галечник постепенно сменялся песком. – Может, ты все же расскажешь, как оказался впереди нас?
– А волк тем временем побежал по короткой дороге, – процитировал я.
– Фес, кончай придуриваться. Мы же тебе все рассказали. И почему за нами охотятся, и про ритуал. Ты пойми, как мы можем тебе доверять, если ты от нас скрываешь что–то, что могло бы нам помочь?
Я молча продолжал месить песок ногами. Берег после мыса загибался вправо широкой дугой, поэтому просматривался не более чем на сотню метров. Впереди за поворотом замаячила выдающаяся в море скала. А может, и небольшой скальный остров. Покопался в памяти, вроде бы никаких островов я с воздуха не видел. Блин, что же там дальше?
– Так ты мне ответишь?
– Рус, ну я же говорил, что не имею права про это рассказывать.
– Да? Какая удобная отговорка.
– Русик, ну что ты пристал к человеку? – по–прежнему погруженная в свои мысли, проговорила эльфийка. – Он же тебе сказал…
По мере нашего продвижения вперед скала выползала из–за поворачивающегося берега все больше и больше, увеличиваясь в размерах.
– Знаешь, Аня, я бы хотел понимать, чего ждать от человека, который шагает рядом. Помнишь, как он первый раз так же от нас сбежал? А потом оказался в Коровьем Холле одновременно с нами. Где гарантии, что если мы сейчас упремся в какой–нибудь тупик, то он опять не сделает нам ручкой, оставив разбираться с Бреном и подручными самостоятельно.
– Знаешь что, Рус? – я остановился и развернулся к парню лицом.
– Что? – тот остановился, зеркально повернувшись ко мне. Заметил ходившие на скулах желваки.
Блин, парень, я, между прочим, сегодня целый день только и делал, что спасал ваши шкурки! Впрочем, о чем я? Это же было непублично. А уже оказанная услуга, тем более если ее и не просили оказывать, услугой не является. На душе стало погано. Все же наверно прав Радамант.
Анахита тем временем постепенно ушагала вперед.
– Ну что, Феникс, что?
Я начал перебирать в голове варианты ответов и вдруг понял, что шаги ушедшей вперед эльфийки больше не слышны. Видимо, Рус подумал о том же, мы синхронно посмотрели в одну и ту же сторону. Наш лекарь стояла спиной к нам метрах в пятидесяти. И ее поза мне не понравилась.
Не сговариваясь, мы вместе с парнем пошли к ней.
– Мальчики… – только и выдавила Анахита.
Подходя, я смотрел только на девушку, разок оглянулся, по привычке бросил взгляд вверх. Подойдя к ней сбоку, заглянул в лицо. И только потом проследил взглядом, куда же она смотрит.
Поворот берега впереди заканчивался, еще не вся береговая черта появилась в поле зрения, но уже было видно, что через какое–то расстояние поворот заканчивается и берег снова вытягивается на юг. Вот только дальше он оказывается перерезан огромной скалой, возвышающейся выше обрыва и далеко вдающейся в море.
– Подожди Анюта, рано паниковать, – нарочито бодрый голос Руса. – Не может быть, чтоб там не было прохода. Идем посмотрим.
Все втроем мы бросились вперед. Полкилометра по песку преодолели за рекордное время. Перед самой скалой береговая терраса расширялась почти до тридцати метров песчаного пляжа. В иное время о лучшем месте отдыха можно и не мечтать. Высоченная скальная гора давала тень и создавала великолепную бухту, служа естественным волноломом. Вот только из получившегося тупика не было никакого выхода.
Мы с Русом принялись осматривать нависавший карнизом берег.
– Смотри, видишь, вон там корни торчат, – парень деловито вытянул руку в место чуть правее скалы, – По ним вполне можно забраться вон туда, – палец снова указывает на образовавшийся в глинистом обрыве карниз. – А дальше, смотри, еще корень. По нему можно до самого верха.
– Рус, пятнадцать метров. Как ты их преодолеть собираешься?
– На кинжалах. Ты свой еще не выбросил?
Я покачал головой:
– В последнем бою потерял.
– Зараза. А я арбалет там бросил. И чего не подобрал?
– Тогда бы не убежали, Русик.
– Ты прав, – вздохнул я, – ладно, можно у Ани взять ее маленький, он прочный…
Я подошел к обрыву, ковырнул пальцами.
– Смотри.
Почва крошилась.
– Не будут держаться. К тому же наклон отрицательный. Нужны другие варианты.
– Тогда смотри, – парень достал из своего мешка моток веревки. – Можно попробовать забросить…
– Ты чего, Рус? Здесь же метров сто.
Я отошел к самому урезу воды, волны мгновенно намочили низ плаща. Запрокинул голову. Карниз нависал почти на десяток метров.
– И кидать надо почти вертикально.
– Да–а–а, – протянул парень, – все–таки зря я тогда за арбалетом не вернулся.
– Ну не вернулся и не вернулся. Теперь–то что жалеть? К тому же у тебя что, в мешке и кошка найдется?
– Не, кошки нет. Слушай, а может, ты по скале сможешь подняться, а? Нам бы только веревку вверху закрепить…
Подошли к скале. На всем протяжении от обрыва до воды и дальше, насколько хватало взгляда, скала снизу была как отполированная. Ни выступа, ни трещинки, чтоб зацепиться.
– Ну что, Фес, сможешь? – парень посмотрел на меня с надеждой.
Я молча помотал головой. Я здесь даже когтями не зацеплюсь, можно даже не пробовать. Тут мне пришла в голову идея: это же я не водоплавающий, а ребята?
– Аня, ты плаваешь?
Я оглянулся туда, где мы оставили эльфийку. Упав на песок, опираясь на него рукой и подобрав под себя колени, девушка беззвучно рыдала.
– Аня?
– Не–е–е–ет, – всхлипы стали громче.
– Рус?
– Плаваю.
– Может, тогда ты сможешь ее на себе утащить? Чего тут плыть? Метров триста туда и, наверно, столько же обратно.
Парень отрицательно покачал головой, поджав губы.
– Даже если все здесь сброшу и она все оставит – нет, не потяну. Может, ты? Кстати, может, вдвоем ее утащим? – в глазах блеснула надежда.
– Я как топор. Мне по грудь зайти, и все – встречаемся в локации возрождения. Кстати, – об этой возможности я почему–то раньше не подумал, – а, может, того? самоубиться? где здесь ближайшая лока?
– Не выйдет, – Рус обреченно помотал головой, – там уже ждут. Мы ,когда сидели под землей, об этом думали. Пока Кракатук языком не чесанул. Да и прикинь, на локе ты появишься вообще безо всего, стартовый набор только до личной комнаты добраться.
– Локи вроде нейтральные? – честно говоря, об этой стороне фанвиртовской жизни я знал слабо, после покидания Инкубатора я и не помирал ни разу.
– Нейтральные, – подтвердил Рус, – только сколько ты там сидеть будешь? Да и наплевать можно на штраф за убийство игрока в нейтральной зоне, если это потом окупится.
– Думай голова, думай. Не может быть, чтоб не было выхода, – шарахнул себя пару раз кулаком по лбу, удостоившись удивленного взгляда от парня. – Слушай, Рус, если ты плаваешь, может, доплывешь с веревкой куда–нибудь, откуда можно уже подняться на скалу?
Парень оживился. Мы отбежали немного назад. Мимо! Гладкая вертикальная стенка у скалы, хоть и понижалась дальше от берега, но все равно выступала выше волн на пару метров на всем обозримом протяжении.
– Я могу попробовать сплавать, – парень принялся расстегивать ворот на рубахе, – может, все же есть место, где можно залезть?
– Да, Русик, плыви, – сквозь всхлипы раздался голос Анахиты, – и ты, Феникс, тоже.
Я помотал головой, хотел уже сказать, что не плаваю…
– Идите, мальчишки, зачем нам тут втроем погибать.
– Что–то мне не нравится твоя интонация, – я немного остолбенело подошел к девчонке. – Понимаю, ты очень переживаешь за своего персонажа, но, Аня, это же просто игра…
– Для нас это не игра, Феникс, – внезапно сдувшийся Руслав подошел к эльфийке, сел рядом, обнял и принялся гладить по волосам, успокаивая.
Я сделал долгий выдох.
– Та–а–ак. И кто это мне только что про какие–то секреты затирал? Что значит – не игра?
– Понимаешь, я тебе кое–что не рассказывал, но раз так получилось… Помнишь, ты несколько раз удивлялся, почему мы спим в игре, почему Аня так относится к окружающему миру?
– Ну да…
– Дело в том, что у нас нет другого мира…
– То есть ты хочешь сказать…
– Нет, Феникс, мы не неписи. Мы оба люди. Только в отличие от тебя, который заходит в игру время от времени, а так живет обычно жизнью: ходит на работу, встречается с друзьями, наверно, ездит в отпуск… а, ну да, ты говорил, ты ведь тоже инвалид, извини, забыл, – наши тела там, а сознание здесь.
Он мотнул головой в неопределенном направлении, но я понял, где, – находятся в коме. Лежат в специальных боксах, куда их поместили родственники.
– Блин, Рус, я не знал… Но что, черт вас дери, это меняет?
– Для меня – ничего. А вот у Ани тяжелая черепно–мозговая травма. Ее мозг постепенно отказывал, и врачи часть ее сознания поместили на носители.
– И… – я медленно начал холодеть.
– Если она удалит персонажа, то потеряет бо́льшую часть своей памяти. Понимаешь, о чем я?
Я механически кивнул. По ощущениям – как обухом по голове! Если Анахита сотрет персонажа, часть ее памяти, уже привязанная к этому персонажу, тоже сотрется. То есть какая–то часть личности реальной девушки, которая в игре взяла ник Анахита, тоже умрет. Если это не реальная смерть, то тогда что?
Глава 49 Крылья
Наконец оцепенение отпустило. Мыслительный процесс как будто запустили на повышенной скорости. По привычке я принялся расхаживать взад–вперед по пляжу, все ускоряясь. Рефлекторно попытался сунуть руки в карманы. А, черт! Нет карманов. Левую руку дернуло при этом болью, не обратил внимания.
Так–так–так. Девочке нельзя попадаться нашим преследователям, если в игре существуют подобные ритуалы… А они точно существуют? Мне почему–то верилось. Да и не вижу ничего сложного: где–то же хранится вся инфа о наших игровых аватарах. Так почему при этом к пакету данных не может присоединиться какой–нибудь код, который вносит описанные Русом изменения? Это же почти как троян, а примитивного трояна даже начинающий кодер сможет написать. Знает ли об этом администрация? Я чуть не рассмеялся: так у половины существующего софта есть дыры, о которых сами разработчики знают, но нам, простым пользователям, конечно, не скажут. Будут по–тихому вычищать, стараясь не создавать паники. Ибо клиенты должны быть уверены, что пользуются самым надежным продуктом.
Значит, так: исходим из того, что ритуал существует. И что? Колдун со своей бандой хочет его провести, ибо им до зарезу нужно Анино умение. Им пофиг, что при этом реальный человек поимеет реальные проблемы. При мысли о сути проблемы меня аж передернуло. Колдун – НПС–персонаж, и действует в рамках заложенной в него логики… Так, идея!
– Ребята, надо же просто обратиться в саппорт! Ситуация выходит за рамки игровой. Пусть они хотя бы перенесут Анахиту отсюда.
– Бесполезно, Фес, у нас уже была почти подобная ситуация. Знаешь, что сказал явившийся «ангел»: «Ничем не могу помочь, вмешательство в игровой процесс противоречит политике компании. Вы сами выбрали наш мир и подписались под то, что ваша психика может подвергнуться серьезным стрессам».
– Да каким, на хер, стрессам, – мой крик раскатился над пляжем, – каким стрессам?! Ведь это же фактически смерть личности!
Рус устало помотал головой:
– Формально ей ничего не грозит. Физическое тело как было, так и останется. Когнитивные функции, эмоции – все сохранится. Пострадает только память, и то не вся.
– Ну да, пользоваться ложкой по крайней мере не разучится, – я скривил губы в гримасе, должной изображать саркастическую ухмылку.
– Понимаешь, Феникс, – девушка подняла заплаканное лицо, – как мне объяснили, перенос части памяти был совершен не то чтоб несогласованно, но нейрохирург в больнице, где я лежала после аварии и где мое сознание подключили к игре, пошел на это частично по своей инициативе.
Я только заскрипел зубами и продолжил расхаживать.
Ладно–ладно… Так, колдун, как его? А, неважно. Колдун – непись. И сопровождающие его бойцы. Но ведь в том отрядике двое игроков! Во – Акзод и Кракатук. Эти–то должны понимать, к чему могут привести их игры!
Да ладно, возразил сам себе. Это же школота. В смысле, конечно, им по–любому за восемнадцать, но «школота» понятие не паспортное. Встречаются и сорокалетние с мозгами подростков. Ну кто еще в темных будет играть? Да не, опять перебил себя, темные–светлые не показатель. Встречаются и такие, кто вроде как «за свет», вот только по поступкам мало отличаются.
Так, хорош уходить в философию, с этими не договоришься. Судя по всему, для них это все «фан и кайф». И святая уверенность, что «это же просто игра, а чё такого?». Еще варианты? С остервенением почесал затылок. Блин, время уходит. Остановился, глядя на сидящих вместе Руса и девчонку. Эх, икар, ты в шаге от того, чтоб потерять еще одну женщину. Надо решаться.
– Итак, – я встал в шаге от ребят, – давайте кое–что резюмируем. Первое: Анахите нельзя попадать под ритуал. Для нее это равносильно реальной смерти. Так?
Ответные кивки головами.
– Второе: мы фактически в тупике. Подняться по скале или откосу не можем, обплыть скалу не получится – Аня не плавает. Рус, ты ее не утащишь, верно?
– Верно–верно, к чему ты это сейчас?
Я не ответил и продолжил:
– Пробиться через преследователей мы не сможем. Так, Рус?
Парень помолчал секунду–другую, вздохнул, поднялся на ноги.
– А у нас других вариантов нет, Феникс. Действительно, хватит рассиживать, пойдем. Лучше, если мы их вон на том изгибе встретим. Он как раз мне под руку будет.
– Чем ты их там встречать собрался? Топор и щит?
– Что тебя не устраивает? – наш боец пожал плечами. – На узком проходе, втроем. У нас есть шансы.
– Не смеши, какие «втроем»? Я калека однорукий, у меня из оружия вот, – и показал левую руку, – одна стрела, да и та шину изображает. А их там сколько?
Новый тяжкий вздох
– А что ты предлагаешь?
Я закусил губу. Ну же…
– Есть вариант, – я поморщился, как от зубной боли, – только кое–кому он не понравится. Ладно, давай сюда веревку.
Может, попросить их отвернуться? И что? Это будет оправданием для Радаманта? Самому не смешно?
– И еще. Мне нужен мой эликсир.
– На, держи. Это же твое… – Руслав пожал плечами и протянул пузырек.
Я потянулся к застежке плаща, рука замерла на полпути
– И еще, – обвел ребят взглядом, – то, что вы сейчас увидите, в игре нет. Понимаете? Совсем нет. Не существует такого. Ибо если хоть бит информации уйдет в Сеть, у меня будут…
Замолчал, подбирая подходящее слово. Все не то, хотелось ввернуть чего–то такое, чтоб они поняли, какого масштаба для меня это будет звиздец.
– В общем, у меня возникнут проблемы.
Перевел взгляд вниз.
– Сапоги им мои, видишь ли, не нравятся. Э–э–эх… – бормоча под нос и прыгая на одной ножке, правой рукой стянул левый сапог. – Как же хорошо!
Я аж зажмурился от удовольствия и поднял голову к небу. Почувствовал, как когти вонзились в песок, несколько раз сжал–разжал их.
– Рус, чего встал, помоги, видишь, у меня левая нога покоцана.
Обожаю немые сцены. Парень смотрел на меня во все глаза со страхом, смешанным с отвращением, его рука непроизвольно сжалась на топорище. У Анахиты появились два огромных анимешных глаза. Разве они могут расшириться до такой степени? Не знаю, наверно. Она же эльф.
– Так ты поможешь? – в упор глядя на Руса, повторил просьбу.
Не знаю, что сработало, но тот тут же сунул топор за пояс и, продолжая смотреть расширившимися глазами, сказал:
– Да–да, конечно, – подшагнул и придержал меня под плечо.
Я с облегчением скинул еще один сапог, отстранился, вошел в прибой.
– А–у… Жжется! Блин, я думал, будет легче, – волны накатывали на мои лапы, забрызгивая низ штанов. – Черт, она же соленая!
Вернулся на пляж.
– Ну вот, сбылась мечта идиота, омочил ноги в море, – я подмигнул по–прежнему находящимся в состоянии ступора ребятам.
– Ну, теперь мне хотя бы кое–что стало понятно, – протянул Рус, не выходя из своего состояния.
– Ты про что? А, лучник. Ну да. Моя работа, – и скинул плащ.
Крылья, как удерживаемая взаперти сжатая пружина, тут же развернулись. Парень непроизвольно отшатнулся. На лице эльфийки происходили метаморфозы. Слезы еще не высохли и даже, кажется, побежали вновь. В сияющих глазах непонимание сменилось неверием. Прикрывая ладошкой непроизвольно приоткрывшийся рот, девушка встала, шагнула навстречу мне и несмело коснулась крыла. Нежные пальчики побежали по перьям. Затем она обошла меня вокруг. Наверно, так же выглядит ребенок, которому подарили ростового плюшевого медведя. Хотелось поторопить ее, дескать, скоро «плохиши» подоспеют, но ради таких моментов можно рискнуть.
Она остановилась напротив:
– Ты вынесешь нас на своих крыльях?
О эти наивные, лучащиеся глаза, которые никак не могут поверить в свое спасение!
– Ну вот еще, – буркнул, притворно хмурясь, – я вам что, ездовая собака или грифон какой? Рус, ну где веревка?
– Кто ты, Феникс? – парень был впечатлен меньше, – ты демон?
– Это еще почему? – возмутился я. – Что крылья черные? Сам ты демон. Я икар.
– Тебя зову Икар? А Феникс ненастоящее имя?
– Тьфу, блин, Феникс – мое имя. Икар – моя раса. Только не пытайтесь ее найти в Вики или на форуме. Икаров в игре еще нет. Понятно?
Развел крылья, осмотрел. Вот гадство! В правом – дырка со следами запекшейся крови, одно перо сломано. Когда умудрился? Не вспомнил. Слава богу, прошла навылет через кожу, ничего существенного не зацепив. Попробовал взмахнуть – ничего, не болит. Ну и славно.
Выпил эликсир, пояснил зрителям:
– Выносливость нужна, а у меня здоровье по минималке.
По–моему, они ничего не поняли.
Попрыгал, разминая ноги. Нет, так не пойдет. Левая работает плохо, а здесь песок.
– Русик, нужна еще помощь: мне не подпрыгнуть, а с земли я взлететь не могу – крылья слишком широкие. Можешь подкинуть?
Парень чуть присел, сложив ладони ковшиком между коленями. Я поставил туда правую ногу, приготовился прыгать.
– Да, чуть не забыл. Веревку я там к чему–нибудь привяжу, а как подниматься будете?
Руслав выпрямился.
– Сначала Аня, я за ней, что непонятного?
Я посмотрел на Анахиту.
– Поднимешься? По веревке? Метров сто вверх надо лезть.
Та отрицательно покачала головой.
– Тогда вытянешь ее и снова сбросишь веревку мне.
В голове искрой мелькнула мысль: «Я вытягиваю Анахиту, но вот незадача, парня не успеваю». Отогнал.
– Русик, как я это сделаю одной рукой?
Правда, тут же подумал, что можно попробовать ногами… К лешему такие мысли!
– Че–е–рт, – протянул парень.
– Да кончай ты нечистого вспоминать. Значит, так: я закрепляю и сбрасываю веревку, ты обвязываешь нашего лекаря, а потом поднимаешься сам. Мухой. И вытягиваем ее. Ок?
– А если не успеем?
– Все, кончаем балаган, других вариантов нет. Давай, на «три» – кивнул ему, чтоб снова приготовился меня подбрасывать.
– Раз, два. Три! – и меня буквально выстрелило в воздух. Ну ни фига себе он здоровый, метров на пять запулил!
Сначала прошел с набором, маша крыльями немного в сторону моря вдоль вдававшейся в него скалы. Развернулся и не удержался, чтобы не пронестись над самыми головами ребят в пологом снижении. Аня присела, прикрываясь рукой, Рус остался стоять столбом. Резкий разворот, и я пошел по спирали, стараясь не сильно высовываться из–за поворота. Отметил про себя, что противника еще не видно. Подавил желание слетать на разведку – выносливость быстро кончалась, все–таки здоровье я подтянул снова едва ли на треть.
До верха хватило, у самого карниза меня подхватил динамик и выплюнул вверх над обрывом. Я увидел поросшее травой поле, недалекий лес, здесь приблизившийся меньше чем на сотню метров. Взгляд скользнул дальше – все те же холмы, местами проглядывающие голыми вершинками. Вокруг ни души.
Посадка с ходу. Ну и за что здесь закрепить веревку? В нескольких метрах от обрыва в маленькой ложбинке рос колючий кустарник. Царапая руку, обмотал вокруг, завязал узел, придерживая одной лапой. Подергал – держится. И скинул бухту вниз.
В душе немного ёкнуло – а хватит ли веревки донизу? Это же не с речного обрывчика. Здесь дизайнеры локаций развернулись вовсю. Но через несколько секунд веревку снизу подергали. Хватило.
Любопытствуя, перегнулся и заглянул через край – что там? Когти поехали по влажной траве, нелепо взмахнув руками, ухнул вниз. Тут же раскрылся, заложил вираж. Снизу Руслав поспешно обвязывал веревкой девушку. Ну, давай, не тяни!
Протянул чуть в море, заглядывая за поворот. Пока никого. Блин! Мелькнула мысль: «А они назад не пошли? Сейчас, пока мы тут выкарабкиваемся, они обойдут нас поверху…».
Посмотрел, что творится у ребят. Рус закончил обвязку, подпрыгнул и полез чуть ли не на одних руках вверх. Ловко у него получается! Прикинул свои шансы, да–а–а… Мне с ним не соревноваться.
На всякий вернулся к кусту, проверил веревку – держится. Петля стянула ветки в пучок, но куст и не собирается выкорчевываться из земли. Еще бы! Он здесь на таком ветру растет, хочешь не хочешь корни поглубже в землю запустишь.
В нетерпении опять стартанул, опять вираж над морем. Рус уже преодолел половину дистанции и темпа не сбавляет. Спуститься к нему? Глянул шкалы – не получится. Выносливость, выгоревшая почти в ноль при подъеме, успела восстановиться только на четверть оставшейся шкалы. Пока я в зоне динамика парю – почти не расходую. Но провалюсь чуть ниже, тогда только внизу садиться и там восстанавливаться.
Прикинул: может, все же спуститься? Шкала сейчас короткая, много времени на заполнение не уйдет, в мешке должны были какие–то харчи остаться… И в этот момент заметил движение внизу, под выступавшим в море мысом, протянувшимся ко мне почти цилиндрическим боком. На береговой террасе, в самом начале длинного–предлинного поворота, показались люди. Погоня!
Самого тупика и ребят они еще не видели, а я от греха прижался ближе к берегу.
– Рус, Рус! – завопил вниз парню, даже ладонь подставил, изображая половинку рупора.
Парень запрокинул голову, отыскал меня взглядом.
– Туда! – я вытянул руку в направлении догоняющих. Вряд ли он их увидел, им еще несколько минут топать. Но тугодумием парень не страдал. О чем я предупреждаю, понял прекрасно.
Темп его подъема ускорился, он почти взлетел последние пятнадцать метров. Я тут же сел рядом, сложил крылья. Вблизи парень уже не выглядел свеженьким атлетом, легко поднимающимся по длиннющему канату, – одышка, по багровому лицу градом пот.
– Ща, – он уперся руками в колени, – отдышусь. Выносливость почти в ноль.
– Рус, они уже рядом!
– Да–да, конечно, – он вцепился в веревку и принялся тащить ее наверх, перебирая как заправский моряк.
Я своей одной рукой принялся оттаскивать выбранные петли и набрасывать их на куст, чтоб если что – Анахита не рухнула снова на песок.
– Фес, подержи чутка. Дай еще минутку.
Усевшись на землю, я вцепился рукой и обеими лапами в веревку.
– Держишь?
– Да!
Он отпустил. Меня потянуло вперед вместе с канатом. Опустив одну ногу, я вцепился ею в землю. Мало. Чуть подтянув, намотал несколько петель на руку и отпустил вторую. Когти вгрызлись в землю. Продвижение вперед прекратилось. На руку было больно смотреть – я держал не бицепсом, а только за счет трения обмотанной веревки и кисти. Рука полностью выпрямилась, вены вздулись. Это же сколько эльфятины я сейчас держу в одной своей хрупкой ручонке? Умоляюще уставился на парня. Тот, все в той же позе бегуна после марафонского забега, увидел мое плачевное положение.
– Давай! – и снова начал подтягивать болтающуюся внизу эльфийку.
Я поднялся, рука плохо слушалась, все же накинул еще несколько петель на куст. Потом подошел к краю. Вот они! Заметили! Группа перешла на бег, кто–то даже попытался выстрелить из лука. Куда целил, непонятно. Все равно стрела не долетела. До нашего импровизированного подъемника им бежать не менее трехсот метров. По песку. Анахита уже преодолела половину подъема. Кажется, удалось! Я прикрыл глаза: похоже, в них опять попал песок.
Наконец с помощью Руса эльфийка выбралась на обрыв. Веревочная петля, в которой она сидела, оказалась обмотана моим плащом. Черт!
– Там же мои сапоги и мешок!
Я чуть не прыгнул вниз. Меня удержали за плечи.
– Держи свои пожитки, не оставлять же этим, – девушка протянула мне то и другое. А еще у нее был мешок Руслава, тоненький поясок оттягивал гигантский для нее топор. На плече висел Русов шит. Так вот почему она мне показалась неподъемной!
– И что теперь? – парень смотрел на меня вопросительно.
Блин, родной, когда это я принимал решения в нашем небольшом отрядике?
– Отсюда по любому надо уходить. Смогут Кракатук и компания здесь подняться или ломанутся в обратку – не знаю. Но искать нас начнут именно отсюда. Скоро стемнеет, солнце уже садится, – я показал на темно багровый диск, прячущийся одним краем в подобие перистого облака, – значит, нужен привал. Кстати, не уверен, что наши преследователи до темноты наверх выберутся. Если, конечно, они ничего не придумают.
Выглянул вниз, держась рукой за скалоподобного Руслава. Снизу долетели крики ярости. В земляной карниз рядом со мной вонзилась стрела.
– Похоже, не придумают, – подвел резюме увиденному.
Кто–то, вроде эльф, носился кругами, размахивал руками и скорее всего матерился. Хотя отсюда и не слышно. Здоровяк Акзод стоял, закинув голову, и чесал затылок. Двое помощников, натянув луки, выцеливали край, еще один рылся в мешках. И только колдун, сложив руки на груди, пристально смотрел в нашу сторону. На мгновение наши глаза встретились, меня почти физически опалило яростью проигравшего этот раунд соперника.
«Я тебе ее не отдам» – мысленно с вызовом сказал я ему.
«Посмотрим» – почти явственно услышал ответ. От неожиданности отшатнулся. Телепат?
– Он у них не телепат, часом? – спросил ребят.
– Да нет вроде. А что? – ответила за всех Анахита.
Я пожал плечами.
Снова потрескивает весьма скромный костер. На огне котелок, в воде плещется становящийся привычным набор – поструганное сушеное мясо. Компанию ему составили зачерствевший сыр и дикий лук, найденный по дороге.
Моя левая рука аккуратно упакована в лубок. Под деревяшками какие–то лекарственные травы, к моему стыду неопознанные мной. А еще травник, называется! Сапоги прописались в мешке, шел я без них, но плащ накинул. Теперь вот подстелил под задницу, и слабый ночной ветерок слегка треплет мои перья. То Рус, то Анахита изредка бросают на них заинтересованные взгляды.
Мы решили отойти по берегу как можно больше на юг, а потом, уже в начинающихся сумерках, вломились в прибрежные заросли. У подножия очередного холма обнаружилась небольшая полянка, как раз размером с мою комнату. Коллективно решили, что лучше места не найти, и разбили лагерь. Рус принес с вершинки несколько камней, устроили импровизированный очаг. Мы с Аней насобирали валежника, благо в прибрежном лесу в нем недостатка не было. Пожалел, что не успел поохотиться, на что эльфийка заявила, что и правильно. Нечего невинных птичек убивать. Чуть не проинформировал ее, что буквально несколько часов назад я переловил их здесь кучу и все отправились прямиком в мой желудок. А одну так вообще почти живьем. Но сдержался.
Сижу, смотрю на огонь и жду вопросов. Я не знаю, что на них буду отвечать. Мысли, если честно, невеселые.
– Феникс, так ты расскажешь нам об икарах?
Девчонка все же не выдержала первой:
– Я… – горло чуть сдавило, – я не могу вам о них рассказывать. Есть такая штука – договор о неразглашении.
Рус, пожав плечами, бросил на Анахиту выразительный взгляд: «я же говорил!».
– Ну тогда намекни хотя бы, где можно почитать…
– Я могу рассказать.
По правде говоря, даже меня подбросило. Рус так вообще вскочил с занесенным топором. Из темноты в круг света выступила темная фигура: короткий плащик, застегнутый на правом плече, темная рубашка, темные штаны, заправленные в короткие сапоги. Сверху – берет с пером.
– Уберите топор, молодой человек, вы ничего мне сделать не сможете.
Потом посмотрел на меня, в сердцах выдохнул:
– Эх, Саша–Саша, что же ты наделал?
