Илья Сергеевич Ермаков
Костры Лета
Звонок.
Мама Барри.
– Шэлли?
– Да, Линда, это я.
– Что случилось?
Линда замерла на полушаге.
– Не знаю, как сказать. Мне только что звонил Мейсон.
– Мейсон?
– Он на Болотах. А с ним – мой Барри. И девочки: Одри и Эгли.
– Что? Сайлас? Где Сайлас? Болота? Что…
– Линда… его не нашли…
Все перевернулось.
– Линда?
Она молчит.
Сайлас на Болотах. Ночь. Он один. Пропал.
Кто пропадает на Болотах, никогда не возвращается.
– Линда?
Он попадает в трясину и тонет.
Там путника ждет только смерть.
– Линда?
Сайлас мертв. Утонул. Захлебнулся. Лежит в Болотах. И его не найдут. Никогда.
– Линда, ты меня слышишь? Линда!
Сайлас.
Он не может умереть.
Только не Сайлас!
– Шэлли.
– Ох, Линда, ты меня пугаешь. Мейсон и Майло с ребятами. Льюис и остальные пошли искать Сайласа. И еще кое-что…
– Что?
– Они видели его.
Сайласа?
– Линда, Мейсон сказал…
Где Сайлас?
– Они видели Зверя…
Сердце бешено заколотилось в груди Линды. Слезы подступали к глазам.
Мамочки…
Сайлас и Зверь… наедине… на Болотах… ночью… сейчас!
– Я еду.
– Линда, не смей! Пусть охотники его ищут!
– Я еду на Болота, Шэлли!
И она бросила трубку.
Линда бегом направляется к гольф-кару. Садится. Бросает сумочку рядом. Заводит электромобиль – загораются фары. Она жмет на газ. Телефон не выпускает из рук.
Она уже едет на Болота.
– Киллиан! Ответь!
– Линда?
– Сайлас на Болотах. Киллиан, я еду к нему.
– Что? Погоди. Сайлас? Линда, где ты? Где?
– Сайлас. Сейчас. На Болотах. Один. Его ищут охотники.
– Я поеду.
– Оставайся с Филисси!
– Она будет дома одна. Ляжет спать. Я к тебе, Линда. Ты не можешь пойти на Болота ночью одна!
– Киллиан! Будь с Филисси. Прошу.
– Нет, Линда. Я еду!
Бросил трубку.
Черт!
Звонок.
Это Роуз.
– Линда, это я, Роуз! Шэлли звонила тебе? Ты как?
– Они нашли Эгли. Нашли Одри и Барри. Всех. Сайлас пропал.
– Я уже еду. И Шон. И Шэлли. Мы все едем на Болота. Мы поможем найти Сайласа.
– Вы сказали Джеральду и Синтии?
– Нет. Не будем тревожить стариков. С Одри все хорошо. Мы найдем Сайласа. Обещаю.
Найдем Сайласа…
Кто попадает на Болота, не возвращается. Это знает любой дурак в Долине.
Ох, Сайлас! Что же ты наделал?
Где ты?
– Не смей умирать, братик. Не смей умирать.
Слезы застилали ей вид на дорогу, но Линда давила на газ сильнее и сильнее. Ее уже ничто не остановит.
– Я еду, Сайлас. Еду.
Глава 11. Зверь
Глаза долго привыкали к темноте.
Когда привыкли, Сайлас попытался включить телефон. Тщетно. Не работал. Разряжен. Он лишился не только связи, но и единственного источника света.
Палка-посох еще при нем. Он остался один в кромешной тьме в самом сердце Козьих Болот.
Где Пираты?
Где Барри, Одри и Эгли? Где же они?
Позвать их? А вдруг… вдруг его услышит тот, кто слышать не должен.
– Ребята… – Сайлас услышал собственный шепот в темноте, – где же вы?..
Ответа не последовало.
Тишина.
Сайлас потерял тропу. Он тыкал посохом в землю, надеясь не угодить в трясину. Как ему выбраться?
Никто не возвращается с Козьих Болот.
Однажды заблудившись – вернуться невозможно.
Остаться здесь и ждать помощи? И кто за ним придет? Или же пойти вперед. И только вперед – тогда он выйдет к Океану. Остров не бесконечный. Но ведь… как можно идти вперед, если повсюду трясина? Болота – извилистая тропа. Он может блуждать вечно в поисках безопасной дороги и не выбраться!
А еще… здесь нечего есть.
Возможно, он не умрет от голода, если Зверь явится за ним раньше…
– Ребята… Линда… Филисси…
Он оставил их. Он подвел их.
Но как это случилось?
Что произошло?
Сайлас пытался восстановить ход событий последних минут. Они увидели банду Мейсона. Совсем недалеко. Охотники рядом! Быть может, они услышат его крики? Мейсон, Льюис и Майло прошли далеко в лес в сопровождении охотников. А потом… что случилось?
Вороны. Пугала. Козы.
И тьма.
К глазам Сайласа подступали слезы. Он был готов расплакаться от собственной глупости и беспомощности. Он не знал, что ему делать. Уже защемило в горле. Подбородок трясся.
Сейчас заплачет… вот сейчас!
– Где все?
Выдержал ли он? Набрался ли смелости и не заплакал?
Нет.
Из глаз хлынули ледяные ручейки. Сайлас вытирал руками щеки. Он всхлипывал, прижавшись спиной к стволу трухлявого дерева.
Тьма смазалась. Очертания Болота, которые он еще мог разглядывать в темноте, расплылись из-за пелены слез.
– Что я наделал?
Зачем он повел их сюда? Зачем сам сунулся? Линда предупреждала. Отец Барри предупреждал. Все предупреждали. На Болотах опасно. Только глупец сунется сюда ночью!
Он, Сайлас, настоящий глупец. И за свою глупость ему расплачиваться жизнью! А лето… лето только началось! Он еще не успел сказать Одри, что… что он… он…
– Я не хотел этого. Почему я такой глупый? Почему? Украл деньги. Подставил Линду. И ушел на Болота… почему я никогда не слушаюсь? Почему я не думаю, что делаю? Барри говорил, что мы пропадем. И мы пропали.
И он во всем виноват.
Только он.
– Одри, прости меня… я не хотел…
Хруст.
Сайлас выпрямился. Он отпрянул от ствола дерева и приготовил посох к атаке.
– Кто здесь?
Ответила тишина.
Никаких звуков.
Гробовое молчание.
Это не просто Болото. Оно мертвое. Исчезли козы. Исчезли вороны. Исчезли огненные ежики.
Он один.
Сайлас оглядывался по сторонам. Тыльной стороной кистей он смахивал слезы с глаз. Выставив наконечник посоха вперед, он озирался, пытаясь встретить виновника хруста веток.
Ветер?
Нет. Здесь нет ветра.
Воздух задранный и затхлый. Ветер с моря падает в трясину и тонет. Он не живет здесь, не летает.
– Кто…
Хруст.
Сайлас развернулся к источнику звука. Точно ли здесь? Он уже сомневался. Сомневался во всем!
Нападут сзади? Сверху?
Где же?..
– Не прячься.
А если это Зверь? Он пришел за ним. Его съедят. Вот, что ждет тех, кто хочет отыскать Зверя!
Раздался странный скрежет. И хлюпанье трясины.
Оно приближалось.
Звуки становились отчетливее и громче.
Сайлас запер в иступленном ужасе.
Хрум, хрум.
Шелест травы. Хруст ломающихся ветвей. Хлюпанье воды.
Хрум, хрум.
Скырл, скырл, скырл.
– Где?.. где ты? Покажись!
Сайлас жмурился от страха, выставляя посох вперед себя. Он был готов отчаянно махать им отбиваться от врагов.
Хоть бы это были просто козы, подумал Сайлас. Только бы козы… только бы козы…
Или… большой козел… с огромными рогами… и красными горящими глазами…
Глазами, что загорелись во мраке перед взором Сайласа.
– Зверь…
Раздалось гремучее шипящее дыхание. Стало холодно. Сайлас видел голубоватые струйки пара. Темная мантия реяла среди ветвей. Вонь. Шерсть… мокрая шерсть. Два рога, утопающие во тьме. И глаза… красные. Мерцающее кровавое пламя во мраке.
Зверь предстал перед Сайласом, скрываясь между деревьями.
Хрум, хрум.
Он приближается!
Скырл, скырл, скырл.
Он все ближе и ближе!
Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп.
Он рядом! Рядом!
Вот и смерть, решил Сайлас. Зверь явился по его душу. Он просто исчезнет. Станет еще одной жертвой. И ему не отделаться потерей глаз.
Зверь сожрет его целиком.
Он голоден… очень голоден…
– Сайлас, – пропыхтело зло.
Хрум, хрум.
Скырл, скырл, скырл.
Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп.
Зверь бежит!
Прямо к нему!
Хрум, хрум. Скырл, скырл, скырл.Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп. Хрум, хрум. Скырл, скырл, скырл. Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп.
Сайлас видит громадные горящие красные глаза, огромные длинные острые рога, черные кровоточащие когти. Пасть… чернильные блестящие клыки. Козьи копыта. Лохматые ноги утопают под черным плащом.
Он здесь. Прямо перед ним.
Сайлас зажмуривается, готовый принять страшную участь.
А потом…
– Милостивые духи…
И мелькнул голубой свет.
Это смерть? Это свет в конце туннеля? Он мертв?
Сайлас открыл глаза и увидел голубое сияние, скрывающееся в лесу. Оно имело форму… оленя? Или льва? Или дракона?
Голубой свет прыгал из стороны в сторону, словно газель.
А Зверь? Его уже не было рядом. Исчез.
– Что произошло?
Мгновение тишины…
И чья-то рука легла ему на плечо.
– Ай!
Сайлас подпрыгнул и оглянулся, махнув посохом.
Сначала все жутко размазалось, а потом картинка прояснилась. Перед ним стоял охотник, Льюис.
– Я нашел тебя, – сказал он.
– Мистер Льюис! Ох, я так рад… я… тут такое было…
А потом, голубой свет меркнул за спиной Сайласа. Взгляд Льюиса метнулся во мрак. Сайлас понимал, что охотник смотрит на что-то за его спиной. Но Сайлас видел лишь ужас на лице Льюиса.
– З… Зв… Зверь! – взревел Льюис.
Сайлас испуганно оглянулся. Но Зверя там не было. Лишь голубой пучок света, исчезающий во мраке Болота.
Этот свет спас его от Зверя!
– Я не хочу умирать! – завизжал Льюис. – Только не так! Не так! Прочь! Я хочу жить мать вашу! Жить!
И Льюис дал деру.
– Мистер Льюис! – позвал его Сайлас. – А как же я? Эй!
Он услышал вопль Льюиса:
– Спасайся сам, дурак! Я не хочу так умереть!
Льюис бежал прочь от голубого сияния. А Сайлас почувствовал, что в этом свете его спасение.
Взяв посох крепче, он бросился за пучком света, ускользающим от него все дальше и дальше.
– Подожди, постой! – Сайлас кричал голубому свету.
Он в спешке проверял посохом дорогу под ногами. И на удивление топи уплотнились. Тина и трясина исчезли. Тропа. Твердая тропа, по которой наверняка можно смело – нет, не идти, – бежать!
И Сайлас побежал.
– Постой, я же бегу к тебе! Подожди!
Но свет не ждал.
Светящееся существо убегало легкими воздушными прыжками. Вправо-влево, оно уносилось все дальше. Это было какое-то… животное? С рогами. Олень? Лань?
– Подожди же!
Но как бы быстро Сайлас ни бежал – свет убегал быстрее. Сияние уходило от него все дальше и дальше.
Сайлас запыхался.
И свет погас, скрывшись из виду.
– Постой!
А твердая тропа тут же закончилась. Сайлас увидел перед собой настоящее болото – озеро трясины. Непроходимая преграда. Ловушка.
Громадная лужа, в которую он чуть не залез!
– Ох… успел…
Сайлас остановился на самом берегу и поспешил вытащить носки ботинок из грязи и отойти назад. Он осмотрелся: голубое свечение исчезло и больше не появляется.
Не успел, с горечью подумал Сайлас.
Кто же это был?
Добрый дух?
Он спас его от Зверя! На Болотах есть кто-то еще… кто-то другой… тот, кого Льюис принял за Зверя, но это не он! Определенно, не он.
Сайлас помнил описание Зверя, рассказанное дедушкой Джеральдом. И он видел его. Сейчас. Это был точно Зверь… рога, копыта, шерсть, глаза… он видел его, видел!
А потом…
Сайлас опустил взгляд вниз, прощупал посохом тропу. Деревяшка всякий раз утопала в трясине. И вот конец посоха нащупал среди тины что-то плотное…
– Что…
Сайлас присмотрелся, и ужас окатил его.
Рука.
Человеческая…
Бледные тонкие длинные пальцы торчали из трясины.
Труп.
– Ох…
Сайлас сделал шаг назад. Он ничего больше не ждал, как вдруг… попал в теплые объятия.
– Сайлас!
Голос. Голос, который он, Сайлас, думал, что никогда больше не услышит.
– Сайлас, ты нашелся! Милостивые духи, спасибо!
Линда.
Послышались шаги других взрослых. И раздались другие знакомые голоса. Здесь были Мейсон, Киллиан, Шон и несколько охотников.
– Его нашли? Нашли?
– Он здесь!
– Нашли! Идите все сюда!
– Мальчик нашелся! Нашелся!
– Сайлас, ты как?
Последний голос принадлежал Киллиану. Он появился рядом и обнял его вместе с Линдой.
Попав в руки родных, Сайлас не сдержал слез. Все позади: Зверь, одиночество, страх, смерть.
Его нашли… нашли… он вернется домой, снова увидит Одри, Барри и Эгли. Снова обнимет Филисси. Жизнь продолжается. Это не конец. Не конец…
– О чем ты только думал, Сайлас? – голос Линды. – Почему вы пошли на Болота? Я же запретила… почему ты никогда не слушаешься, Сайлас? Почему, скажи?
Но он не сказал.
– Эй, вы не видели Льюиса? – голос Мейсона. – Он, кажется, пропал.
Охотники: «Там рука. Чья-то рука в Болоте. Мейсон! Мейсон!».
– Рука? Эти часы… это же…
Сайлас знал ответ: Льюис.
– Вытаскивать его?
– Вы сами утонете, дураки, если полезете за ним.
– И что делать? Это же Льюис!
– Ничего. Болото забрало его к себе.
Зверь забрал.
Смерть в Долине. Первая смерть за целый год. Первая за лето.
– Надо выбираться из этого места. Перекличка. Все на месте?
Все, кроме Льюиса.
Убегая от смерти, он попал в ее объятия.
Вспоминая, как Льюис бросил его, Сайласа, в лесу, он не испытал ни жалости, ни сожаления. С каменным сердцем Сайлас воспринял эту смерть. Но ведь он сам мог быть на месте Льюиса!
Если бы не…
* * *
– Сайлас!
Одри набросилась на него с объятиями.
– Вернулся!
– Нашли!
– Сайлас!
Пираты обняли его.
Сайлас купался в тепле друзей: Барри, Эгли и Одри. Они живы. Их тоже нашли. Их всех спасли.
Они снова вместе.
– Что случилось, Сайлас? – не понимал Барри. – Как ты пропал? Как Болото смогло разделить нас? Мы трое оказались почти у кромки леса. А ты… где ты был?
Но Сайлас не мог ни слова проронить.
Ему нужно отдышаться и перевести дух. Ему нужен отдых.
– Потом, ребята, потом… я все расскажу.
– Кх-кх…
Перед ними возникли взрослые: Линда, Шон и Шэлли, Роуз, Киллиан. Все, кроме Киллиана, грозно взирали на ребят.
– Вы четверо, – начал Шон, – совершили большую ошибку. Очень большую. Вы не оставляете нам выбора. Неужели, вы не понимаете, что ваша безопасность – превыше всего для нас? Где ваши мозги?
– Шон, – Шэлли положила руку на плечо мужа.
– Не надо с ними нянчиться. Они заслужили наказание.
– Вы правы, – Линда кивнула в ответ, глядя на Сайласа свирепо.
И как быстро она сменила милость на гнев, думал Сайлас. Только что она его обнимала и утешала, даже почти заплакала, радуясь тому, что он нашелся.
И что теперь? Наказание?
– Домашний арест подойдет, – высказался Шон.
– Для всех Пиратов, – добавила Роуз сердито.
– Но мама! – Эгли была готова возмутиться.
– Ни слова больше, Эгли. Ты наказана, юная леди.
– И вы, мистер, тоже, – Линда не сводила взгляда с Сайласа.
– Линда, мальчишка сегодня чудом спасся, ему нужно отдохнуть, – вмешался Киллиан.
– Он отдохнет. Обещаю. Посидит дома. Дня три.
– Три дня? – ужаснулся Барри.
– Тебя это тоже касается, – вставил Шон, – ты под домашним арестом. Никаких больше игр и расследований. Вам всем это ясно?
Пираты виновато переглянулись и кивнули.
Сайлас украдкой заметил взгляд Майло. Он тоже был здесь, стоял рядом с отцом неподалеку.
Майло, глядя на Сайласа, довольно и нахально улыбался. Это был его звездный час. Час падения и поражение Сайласа – праздник для Майло. Его глаза словно говорили: «Поделом вам всем!».
– Будете писать друг другу письма, – сказала Роуз, – а пока вам всем стоит подумать дома над своим поведением. Мы не допустим, чтобы вы повторили ошибку или наломали новых дров.
Приговор вынесен и приведен в исполнении. Компанию Пиратов ждало домашнее заключение на три дня. Всех, кроме Одри. Как выяснилось, дедушка и бабушка, узнав о происшествии, только обрадовались, что все закончилось хорошо. Одри они ругать не собирались. Она была освобождена от наказания.
Зато родные Сайласа, Барри и Эгли приняли меры, чтобы дети оставались дома до конца наказания. Вот чем пришлось расплатиться Сайласу за одну только идею исследовать Козьи Болота.
Мейсон поторопил всех разойтись по домам. Они сели на гольф-кары и разъехались. Сайласа радовало, что хоть Киллиан на него не сердился. Он лишь похлопал его по плечу и шепнул на ухо:
– Она не злится. Она просто боится за тебя.
Сайлас это знал, но слова Киллиана лишь придали уверенности в собственных доводах.
Он помнил, как растрогалась Линда, когда нашла его на Болоте. Она просто не могла так резко переключить свое восприятие ситуации! Она поддержала остальных родителей из солидарности. И конечно же, ей тоже не хотелось, чтобы Сайлас еще раз попал в беду.
На следующий же день Сайлас написал всем Пиратам письма, в которых рассказал о том, что пережил ночью на Болоте и кого там повстречал.
В поисках ответов на вопросы он наткнулся на новые загадки.
Голубой свет.
Еще одна неизвестная переменная в большой головоломке.
Сайлас чувствовал, что ситуация в Долине гораздо серьезнее, чем он себе мог представить.
Глава 12. Письма
– Сестра…
Шум волн заглушал томное дыхание.
– Сестра, где же ты?
Мальчик из глины появился у берега. Неотесанный и неопрятный. Слишком худощавый. Тонкий и костлявый. Они сотворили его из песка и глины, что нашли на берегу. Глины было мало, а потому фигуру пришлось вытягивать. От этого руки и ноги вышли неестественно тонкими и непропорциональными. То толще, то тоньше. Прихрамывая, одетый в обноски, мальчик из песка нашел кеды и подвесил их за шнурки над входом в свою пещеру. Там он и жил.
Пещера находилась у Лагуны Слез в Океане, куда две принцессы-близняшки выползли на мель.
– Моя госпожа… – смущенно и виновато произнес мальчик из песка.
– Ты видел мою сестру?
– Вторая госпожа… она ушла под воду… она должна…
– Вернуться… ох, Килли, сестра моя… где ты?
Мив ждала.
Она прижалась к камням и позволила волнам бить по ее телу. Мальчик из песка сел на берег и ждал. Он не мог заходить в воду – растает, как кусочек сахара в чае.
– Госпожа, уже слишком поздно. Пора спать.
– Я не уйду без своей сестры. Я дождусь Килли… обязательно дождусь…
И она ждала.
День склонился к вечеру. И в свете заходящего солнца из воды вынырнула она, Мив, сестра-близнец Килли.
– Ах, сестра! Ты вернулась! Вернулась!
Килли ползла к ней на руках, цепляясь пальцами за песок и камни. Волны хлестали по ней, но она не останавливалась.
– Я не брошу тебя, сестра, – ответила Мив, – я дала обещание. Мы делим одно проклятие на двоих.
Ее сестра всегда держит слово. Они будут вместе всегда. И здоровые, и проклятые – их никто и ничто не разлучит.
– Сестра, – прошептала Мив, – я нашла его… нашла!
– Каладриус? Так это правда? Пророчество… исполняется?
Килли увидела в руках Мив белую птицу с изумрудными глазами. Вестник Смерти. Они нашли его.
– Что это с ним, сестра? – испугалась Килли, заметив обездвиженную птицу.
– Он мертв.
Шум прибоя стал громче.
Мальчик из песка, стоя на пляже, наблюдал за двумя принцессами с берега. Он вытянул тонкую шею, пытаясь разглядеть находку Мив.
– Каладриус? Мертв?
– Да, сестра.
– Это сделал он?
– Не знаю. Но только он мог… он боится, что это предупреждение о нем.
– Конечно, о нем! Только ему суждено умереть!
– Страх… он гонится за ним по пятам. Пока он ищет Корону, страх идет за ним. Смерть, от которой он бежит, совсем рядом. И Каладриус – подтверждение этому.
– Ах, сестра, как же хочется верить твоим словам. Но смерть Вестника не отменит Смерть. Это его не спасет.
– Он должен умереть! Должен!
Мив опустила труп Каладриуса на синие волны.
– Ты принес благую весть, Каладриус. Твоя миссия не была напрасной. Спасибо тебе, спасибо.
Белые перья растворились в воде. Каладриус исчез, став частью Океана.
– Ты устала, сестра, – заметила Мив.
Килли держалась на волнах из последних сил.
– Позволь мне помочь тебе.
Мив взяла Килли под руку. Вместе они поползли к берегу, цепляясь за камни.
– Мальчик, – обратилась Мив к прислужнику, – принеси нам еды… немного… хоть что-нибудь.
– Слушаюсь, моя госпожа.
Мальчик из песка, кивнув принцессам, помчался босыми ногами по песку в поисках пропитания.
Мив прижимала ослабшую Килли к себе. Она погладила ее по волнистым волосам и сказала:
– Прости, что меня не было так долго. Отныне и впредь я тебя не оставлю. Обещаю, Килли. Я всегда буду с тобой, моя сестра.
– Ты права. Это то, чего он не учел, собираясь избавиться от нас. Мы есть друг у друга. И вместе мы сильнее, чем он думает.
Мив взглянула на удаляющегося от них мальчика из песка. И не странно, что его босые кривые ступни не оставляли следов на пляже.
* * *
– Майло.
Чпок – крышка бутылки открылась.
– Да, отец?
Майло вышел из комнаты на кухню и покорно подошел к отцу. Мейсон наливал горячительный напиток в рюмку. Это уже вторая бутылка за вечер.
Отец изменился. Он уже не тот человек, кто был его отцом до того, как открылась крышка первой бутылки. Нет, перед ним совсем другая личность, другой мужчина. Другой Мейсон, о котором во всей Долине знал только он один, Майло.
– Подойди ближе, мелкий трусливый засранец.
Майло сделал шаг. Всего один, потому что ему страшно.
Когда отец меняется, Майло предпочитает не покидать пределы своей комнаты. И запирается на замок.
– Ближе, Майло. Ты совсем дурак или прикидываешься?
Еще шаг.
– Слабый… слишком слабый…
Рука Мейсона протянулась к нему. Твердые пальцы ухватились за футболку и подтащили Майло ближе. Костяшки Мейсона скользнули по правому плечу Майло.
– Эти хилые руки… почему я так верю в тебя? Ты же ничего ими не можешь сделать.
Майло стоял и выжидал.
Он искал возможность убежать к себе в комнату. А сейчас он боролся с двумя вещами: со страхом и с плачем.
– Ты – мой сын, Майло. И что ты сделал, когда увидел Зверя?
Они видели его. И Майло видел.
Огромные рога, копыта, острые когти и горящие глаза.
– У тебя был кинжал, черт возьми! И что ты сделал? Ты спрятался за мою спину, как за мамкину юбку! И это мой сын? Я не таким растил тебя, Майло. Кем ты должен стать?
– Охотником.
– Тьфу! Ты им не станешь, если будешь прятаться, завидев добычу. Зачем ты ее высматриваешь, если не знаешь как с ней справиться при встрече? Ты совсем тупой или как? Ты – черт возьми, мой сын, Майло – совсем трусливый вялый кусок…
– Отец…
– Отец-отец-отец, чего ты мямлишь? Говори твердо. Говори прямо. Ты меня боишься, Майло? Ты боишься… родного отца?
Да, он боялся.
Такого отца он боялся.
– Ты сам знаешь, в чем дело, – Майло пришлось набрать воздуха в легкие, чтобы выговорить эти слова на одном дыхание. Это далось ему непросто.
Мейсон, осушив рюмку, хмуро и пристально уставился на сына.
– И в чем же, сынок? Напомни-ка своему тупому отцу, в чем дело! А?
Майло сглотнул. Зачем он завел этот разговор?
Опять!
– Я не хочу быть, как ты.
Эти слова – самый болезненный удар в сердце Мейсона.
– Я никогда не хотел быть охотником. Мне все это не нравится. И ты это знаешь!
– Ты будешь охотником, черт бы тебя побрал! Или кем ты хочешь быть сам? Бабой? Скажи, Майло! Ты хочешь быть бабой? Ты хочешь, чтобы у тебя отвалилось мужское достоинство, которое болтается между ног? Оно еще нужную форму не обрело! Чего ты хочешь, Майло? Титьки? Они вырастут, если будешь так говорить! Бабой хочешь стать?
– Отец, я просто не хочу связывать свою жизнь с охотой. Это твой выбор. Это твоя жизнь. У меня своя.
– Вы только гляньте-ка! Своя жизнь у него, видите ли! Пока у тебя достоинство ни к черту, какая тебе нужна своя жизнь? Что ты можешь, Майло? Да ни черта ты не можешь! Ты – слабак. Ты ничего не умеешь в этой жизни. Я тащу тебя на себе. Я один! И я сделаю из своего сына настоящего мужика, чего бы мне это ни стоило. Если надо, Майло, я буду ломать тебя, но не допущу, чтобы у моего сына выросли титьки! И ты мне еще спасибо за это скажешь! Охота – дело настоящего мужчины. Все остальное – бабье тряпье. Ты этого хочешь? Общаться с бабами или быть настоящим мужчиной? А, Майло?
– Ты меня не слушаешь, папа. Никогда не слушал.
– Чего сказал, мелкий ушлепок? Я тебя не слушаю? Да я твое нытье каждый день слушаю! Ты чего скулишь, а? Чего скулишь? Я дал тебе этот кинжал, чтобы ты вырезал сердце из груди Зверя, а не тыкал мне им в спину! Не такого сына я воспитывал!
Внутри Майло все горело.
Он часто дышал. Пыхтел. Щеки налились румянцем. Слезы стояли в глазах, но он не мог заплакать. Только не при отце! Только не перед таким отцом!
– Это твое воспитание, да? Гонять меня на охоту после того, что случилось с мамой? Ты же больной! Как ты так можешь со мной поступать? У меня есть своя жизнь, отец. Я не твой жалкий проект. Я хочу жить своей жизнью, а не быть твоей мечтой во плоти. Все из-за твоей охоты. Ты просто помешан на ней! Если бы ты не повесил заряженное ружье на стену, ничего бы не случилось! Ничего! Оно висело в доме. Какой отец будет держать заряженное ружье на стене при маленьком ребенке? Ты просто псих!
Он выпалил все на одном дыхании.
Замолчав, Майло почувствовал, что сказал слишком много лишнего. Мейсон смотрел на сына стальным взглядом.
– Псих, да? Таким ты меня видишь, сынок? Папа для тебя – больной ублюдок?
– Я не так хотел…
– Да как ты можешь говорить такое… мелкий…
Мейсон смыкал губы, прикусывая их зубами. Он оперся руками о крышку стола и попытался подняться.
Майло подпрыгнул на месте. Время бежать.
– Боишься меня, Майло? Боишься родного отца, да?
Майло не стал ждать, когда Мейсон обойдет стол и схватит его. Ему не хотелось гадать о том, что могло случиться дальше. Он просто побежал.
Майло выпрыгнул с кухни и заперся в своей комнате.
– Майло!
Отец настиг его. Он стучал громадным кулаком в дверь.
Майло сидел на полу, прижав дверь спиной. Теперь он мог плакать – отец не видит слез.
– Открывай сейчас, мелкий подонок! Тьфу!
Он стучал и стучал. Но Майло знал, что дверь выдержит. Этот дом строил Мейсон, а значит дом крепкий. И двери тут крепкие. Даже сам Мейсон их не пробьет.
– Я хочу поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной, Майло! Открой дверь сейчас же!
Майло не открывал. Он сидел и ждал, когда отец оставит попытки прорваться к нему. Это уже бывало раньше. И в последнее время происходит все чаще.
Мейсон уйдет, и Майло это знает. Нужно просто подождать.
– Баба ты, Майло! Баба с титьками! Тьфу!
И Мейсон ушел. Никто больше не ломился в комнату.
Майло выдохнул, вытирая слезы.
Он всеми силами старался забыть лицо отца. И забыть все, что происходило во время таких разговоров. Он не может думать об охоте ни минуты. Его тошнит. Ему плохо.
Кажется, его, правда, когда-нибудь вырвет от одного упоминания о Звере и об охоте.
Майло вытер лицо краем одеяла и вернулся к своим делам. Помимо охоты у него имелись свои личные интересы. Он готов посвятить им время.
* * *
Сайлас давно получил ответные письма от друзей. Оставалось лишь письмо от Одри. Он провел в своей комнате весь день, убираясь на полке с комиксами. Шел дождь. Домашний арест и дождь на улице – отличные обстоятельства, чтобы перечитать любимые комиксы и найти забытые настольные игры в ящиках. Филисси даже составила ему компанию пару раз.
Киллиан весь день гостил у них. Он и Линда нечасто выходили из комнаты. Но все же вместе готовили еду и звали Филисси и Сайласа на кухню. Вечером они обещали, что посмотрят кино всей семьей.
Это предложил Киллиан. Он так и сказал:
– Давайте посмотрим фильм всей семьей?
Семьей.
Это слово отзывалось в голове Сайласа. Киллиан считает его, Сайласа, и Филисси своей семьей. Он точно любит Линду и принимает ее брата и сестру. Киллиан стал для Сайласа, как старший брат. Отцом ему не стать, нет. Но надежным другом – да.
Сайлас не помнил ни дня, чтобы Киллиан злился на него или высказывал недовольство. Киллиан тепло и радужно относился к Сайласу. Это приятно. Сайлас ощущал в Киллиане мужскую поддержку, которой ему не хватало после смерти отца.
Дождь почти закончился, когда Сайлас зашел на кухню, чтобы сделать горячий шоколад, и в дверь постучали.
– Кто-то звал гостей?
Никто не ответил.
Линда и Киллиан, как всегда, заперлись в комнате. А Филисси уже спала.
Сайлас решил сам проверить незваного гостя. В Долине – все свои. А потому он не боялся преступника или чужака. Ничего подобного на острое не происходило.
Сайлас подошел к двери и выглянул в окошко.
– Ленни?
Сайлас поспешил открыть дверь. На пороге, промокая от дождя, стоял младший брат Барри, держа в руке черный сверток.
– Привет, Ленни. Если ты к Филисси, то она сейчас спит.
– Привет, Сайлас. Я не к Филисси.
– Нет?
– Я к тебе.
Ленни протянул Сайласу сверток – черный тонкий пакет.
– Это от Одри.
– Одри?
– Письмо. Она передала. Я гулял рядом с ее домом. Она увидела меня в окно. Выбежала и сунула это в руку. Сказала передать тебе. Мы же тут рядом живем.
– Ты серьезно?
– Серьезней некуда. Сказала, что очень хорошо, что встретила меня. Она хотела подсунуть письмо сама, но обрадовалась, что не пришлось выходить из дома в дождь.
– Ого, не ожидал.
– А еще… она просила передать тебе такие слова.
– Говори.
– Никому не давай читать. Это только для тебя. Можешь даже сжечь.
– Сжечь? Письмо?
– Ага, я и сам удивился. Вы, Пираты, такие чудные! Особенно девчонки! Они вообще… все девчонки чудные…
На мгновение взгляд Ленни проскользнул за спину Сайласа, в квартиру. Мальчик словно надеялся увидеть там Филисси.
– Тут ты, похоже, прав, Ленни. Точно не хочешь повидаться с Филисси? Я могу ей передать, что ты заходил.
– Не стоит. Сейчас дождик. Как-нибудь завтра. Я забегу. Ладно?
– Приходи, конечно, и знай, что она всегда рада видеть тебя. Я, а не она под домашним арестом. Она хочет погулять. С тобой.
– Дождик же…
– Поверь, дождик ее не беспокоит. Просто приходи, ладно?
– Эх, как скажешь, Сайлас. Она такая…
– Какая?
– Активная. Очень.
Сайлас не сдержал смешок. Филисси не просто активная. В нее словно вшита турбо-батарейка.
– Тебе это не нравится?
Ленни пожал плечами.
– Не знаю. Пока не понимаю.
– Поймешь. И… Ленни… хотел спросить…
Стоит ли спрашивать?
– Я просто предположил… может, тебя смущают ее перепонки на пальцах ног?
Ленни уставился на Сайласа, как на инопланетянина.
– Чего?
– Перепонки. У Филисси. На ногах же. Ты видел их?
Ленни снова пожал плечами и беззаботно бросил:
– Никогда их не замечал.
Сайласу хотелось ударить себя по лицу!
– До встречи, Сайлас, мне пора! Пока!
– Пока, Ленни. До встречи.
И Ленни бросился под дождь, устремляясь к дому. Сайлас закрыл дверь, развернул пакет и достал запечатанный конверт. Отчего-то ему захотелось понюхать бумагу. Это ли не безумие? Но он не сдержался, и да – запах Одри еще сохранился. Пахло ее кремом с авокадо.
Сайлас поспешил вернуться к себе в комнату. Заперев дверь, он прыгнул на кровать и распечатал конверт. В руки упал лист бумаги, сложенный вдвое. Сайлас развернул письмо, оно оказалось гораздо объемнее, чем у Барри и Эгли. Это его только порадовало.
Упав на подушку, Сайлас принялся читать.
«Привет, Сайлас.
Не стоит больше писать анонимно, я же понимаю, что это ты».
Он не подписал письмо? Неужели, забыл?
От кого еще могло быть это письмо, если не от него?
«Мне было очень приятно читать такие теплые слова. Ты так ярко и подробно описал свои чувства и эмоции. Я прониклась, правда. Очень трогательно. Не представляю, каких сил тебе стоило выплеснуть все переживания на бумагу. На такое способен не каждый. И у тебя очень хорошо получается писать. Такой приятный слог. Ты, молодец, старался подбирать слова. Я это чувствовала. Спасибо тебе большое за такие подробности и детали. Я с упоением читала твой текст и перечитывала его с замиранием сердца много раз. Уже сама не помню сколько!
Ты открылся. Я и подумать не могла, что ты так искреннее напишешь обо всем. И я не хочу оставаться в стороне. Я решила написать в ответном письме о своих чувствах. О том, что живет внутри меня уже давно.
Мы знакомы друг с другом с самого детства. Сначала я относилась к тебе исключительно, как к другу. И ты тоже. Я знаю. Но мы вырастаем, становимся старше. И наши чувства, наше отношение друг к другу меняется. И я заметила перемены в тебе: в твоих словах и взглядах. Я все вижу. И чувствую тоже. Открою секрет – Эгли призналась мне в том, что Барри ей все рассказал. Он не просто так отвел ее смотреть светлячков, верно? Ты хотел остаться со мной наедине. Мне тоже этого хотелось. Так приятно сидеть рядом. С тобой я чувствовала себя спокойно. Теперь я знаю, как сильно ты нервничал и переживал. И я понимаю это. А потому странно было наблюдать за твоим внезапным волнением после стольких лет легкой и беззаботной дружбы.
