Илья Сергеевич Ермаков
Особый заказ в кофейне «Полночь»
– Это будет… то самое кофе?
– Ох, нет, пока что вы никуда не отправитесь. Это будет просто кофе.
Значит, то кофе, которое я выпил в ту ночь, когда посетил подсознание Николая Васильевича Гоголя, было вовсе не обычным кофе…
Клеопатра элегантно провела лапкой над стойкой, и передо мной появилась маленькая белая чашечка свежего капучино.
– Угощайтесь, – кивнула она в сторону чашечки.
Несколько нерешительно я взялся за ручку чашки и сделал один глоток. Ничего дурного я не могу сказать про этот дивный напиток! Кофе было потрясающим!
– Благодарю, – ответил вежливо я.
– Полагаю, теперь я имею возможности ввести вас в курс дела, Дмитрий Сергеевич. Вы готовы?
– Безусловно. Можете начинать.
Клеопатра вытянулась и широко улыбнулась.
– В каждой стране мира есть особенные музеи подсознания, – начала она, – все они замаскированы под самые разные заведения. Когда-то и этот музей был другим. Вы же знаете историю этого здания, не так ли? Мой музей не всегда был кофейней. Сначала прикрытием служил бордель, затем похоронное бюро, а после него – книжная лавка. После того, как это заведение закрылось, я решила оставить обстановку кофейни, как наиболее практичный и удобный вариант. На самом деле до меня здесь работали другие экскурсоводы. Я же застала время, когда появилась кофейня «Полночь».
К сожалению, я не взял с собой свой «Дневник расследований». Сейчас я мало понимал слова Клеопатры, и мне хотелось бы все записать. Но думаю, что она все равно бы не позволила это сделать.
– Все экскурсоводы принадлежат семейству кошачьих. Музей подсознаний в каждой стране только один. Кофейня «Полночь» – музей России. И я – главный экскурсовод. На самом деле у меня есть заместитель, но я не считаю посвящать вас в такие детали моей работы. Вам важно знать лишь общие сведения.
Как бы мне ни хотелось выяснить все подробности, возражать Клеопатре я не стал. Почему-то эта кошка сразу внушила уважение к себе, градус которого совсем не снижался.
– Кофейня «Полночь» – музей. Как в любом музее, тут есть экспонаты. Экспонатами в подобных музеях служат подсознания известных личностей. Почему именно известных? Я не думаю, что кому-то будет интересно узнать мысли Васьки Петрова из Нижнего Тагила, верно? И потом… все люди, подсознания которых служат здесь экспонатами, давно мертвы. Можно ли проникнуть в подсознание живого человека? Конечно! Но это нарушает все моральные, нравственные и этические принципы! Сами понимаете… Мертвые же возражать не будут. Каждый экскурсовод в свой музей сам собирает свою коллекцию экспонатов. Именно поэтому все подсознания, которые собраны в моем музее, я собрала сама. Как мы, экскурсоводы, находим способ путешествовать в подсознания мертвых людей – не ваша забота. Это особые навыки экскурсоводов, и процесс захвата мыслей слишком непростой… сейчас не об этом.
Я внимательно слушал Клеопатру и вникал в каждое ее слово, пускай и не все понимал до конца. Я отпил немного кофе, а экскурсовод перевела дыхание и продолжила:
– В кофейне «Полночь» собрано великое множество экспонатов! Писатели: Гоголь, Достоевский, Булгаков, Толстой, Чехов, Хемингуэй, Шекспир, Агата Кристи, Конан Дойл, Экзюпери, Шарлотта Бронте, Джейн Остин и другие. Художники и скульпторы: Пикассо, Леонардо да Винчи, Ван Гог, Айвазовский, Микеланджело, Сальвадор Дали, Клод Моне. Музыканты! От классики до рок-н-ролла! Моцарт, Бах, Бетховен, Джон Леннон, Фредди Меркьюри, Элвис Пресли, Майкл Джексон. Ученые: Ньютон, Ломоносов, Менделеев, Стивен Хокинг. Политические деятели: князья Руси, Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая, Цезарь, Александр Македонский, Кутузов, Наполеон, Гитлер, Сталин, Суворов, Ленин и остальные. А также много других интересных и загадочных личностей: Фрейд, Распутин, Моисей, Иисус, Иуда, Мэрилин Монро, Елизавета Батори, Ильза Кох, Аль Капоне, Джек Потрошитель, Дарвин, мать Тереза, Жанна Д'Арк и далее-далее-далее…
У меня просто голова разрывалась! Я не мог поверить, что подсознания всех этих людей заключены в кофейне «Полночь»!
Пока я пытался осмыслить всю масштабность этого открытия, Клеопатра спокойно продолжала:
– Все мы знаем лишь образы этих людей и имеем слишком ограниченное представление о них. Мы знакомы лишь с оболочкой, которая осталась от них в истории. Но никто из нас не знает, что это были за люди, о чем они думали, чем жили в своих мыслях… понимаете? У каждого из нас есть потайные желания, страхи и страсти… все это было и у тех людей. Подсознание – вещь, которая не осмысливается человеком в полном понимании. Это нечто, над чем мы не властны. У нас нет контроля над нашим бессознательным, то есть подсознательным. Такие музеи позволяют проникнут в это подсознательное всех этих известных личностей и узнать человеческую изнанку, познать их внутренний мир. Вот, что такое кофейня «Полночь», Дмитрий Дубровский. Здесь вы можете проникнуть в тайные миры великих деятелей своего дела, которые навсегда запечатаны в памяти истории.
От этих слов меня передернуло. Я содрогнулся от мысли, что могу узнать потайные жизни всех этих людей… я смогу узнать их с человеческой стороны. У меня есть шанс узнать то, какими они были на самом деле, оставаясь наедине с самим собой.
– Разве это не страшно – проникать в голову других людей? – обратился я к Клеопатре.
– Это вы мне скажите… не я в прошлый раз путешествовала в подсознание Гоголя.
Теперь многое для меня встало на свои места. Главная тайна кофейни «Полночь» наконец раскрыта…
– Важно понять кое-что другое, Дмитрий Сергеевич, – на меня строго взглянули, – для посетителей моего музея имеется ряд условий, на основании которых они могут смотреть экспонаты.
– Условия? Расскажите мне о них.
– Условие одно. Оно очень простое, поверьте. Но далеко не все справляются с его выполнением.
Я отпил еще немного капучино.
– И что же это? – не вытерпел я.
Клеопатра дала однозначный ответ:
– Молчание.
Признаюсь, я в замешательстве.
– Нарушение этого условия влечет за собой определенные последствия. Условие молчания заключается в том, что вы никому не рассказываете о тайной роли кофейни «Полночь». Про музей знают лишь посетители кофейни. Нарушить это правило можно лишь в том случае, что у меня будет гарантия того, что тот, кому вы раскроете мою тайну, также станет посетителем кофейни и никому не расскажет о ней. Молчание – плата и главное условие на посещение экспонатов. Как я сказала, нарушение этого условия ведет к фатальным последствиям. Их всего два… что хуже – выбирайте сами. Нарушившего обет молчания, ждет палата в психиатрической клинике или смерть. В случае смерти, как правило, это суицид. Одна ваша знакомая уже заплатила за нарушение обета молчания.
Зоя…
– А как же Фурс?
– Он не был моим посетителем.
Если так, то я могу полагать, что смерть Фурса – убийство, а не суицид. Помазанник и его сектанты подстроили это… надпись на теле! Подобное послание было на трупе Ия.
– Итак, Дмитрий Сергеевич, вы даете обет молчания? Он позволит вам путешествовать по подсознаниям моего музея кого захотите…
Обет молчания.
Никто не должен знать… или знать, но тоже никому не рассказывать… иначе…
– Да, Клеопатра, я даю вам свой обет молчания.
Она выпрямилась и подошла ко мне. Ее пронзительные черные глаза с золотыми щелочками смотрели на меня.
Клеопатра ответила:
– С этой минуты вы становитесь полноправным посетителем кофейни «Полночь».
Глава 19
– Вы готовы путешествовать?
– Прямо сейчас? И сколько подсознаний я успею посетить?
– Кто знает – впереди целая ночь…
Что же мне делать?
У меня появилась уникальная возможность – проникнуть в подсознание известных личностей. Кого же мне выбрать? Я уже прочувствовал на себе путешествие в подсознание Гоголя, и оно оказалось просто безумным!
Интересно, что было в голове у других писателей? Если бы пришлось выбирать писателя, с котором я бы хотел познакомиться, кого бы я выбрал?
– Я могу выбрать любого человека? – поинтересовался зачем-то я.
– Назови мне имя, и я скажу есть ли у меня такой экспонат, – ответила Клеопатра.
Еще немного подумав, я определился с выбором.
– Достоевский.
Клеопатра взглянула на меня большими темными глазами. Золотые щелочки заискрились. Что-то случилось, и я заметил на стойке новую чашку кофе с надписью на пенке: «Удачного путешествия».
– Пейте и поднимайтесь на второй этаж, – дала мне инструкции Клеопатра.
Взглянув в сторону лестницы, я заметил клубы пара, скользящие по ступенькам.
Сделав глоток, я почувствовал, невероятный вкус этого замечательного напитка. Кофе в этой кофейне, действительно, самое лучшее из всех!
– Я готов, – встал я со стула.
– Приятно провести время, – улыбнулась кошка.
В какой-то момент я вообще усомнился, что Клеопатра – кошка. Может, это какое-то мифическое создание, которое напоминает по внешнему виду кошку? Глаза у нее слишком необыкновенные.
Отбросив размышления в сторону, я сосредоточился на том, что мне предстоит. Я уже поднимался по лестнице на второй этаж. Меня ждала бессознательная сторона разума самого Федора Михайловича Достоевского.
Серый туман поглотил меня и унес прочь в неизведанные просторы.
* * *
Я оказался в темном переулке. На улице сыро и тоскливо. Чувствую, что мочевой пузырь переполнен. Сворачиваю за угол и озираюсь по сторонам. Вокруг лишь я один.
Мне непременно нужно справить нужду! До дома я точно не дотяну!
Чувствую облегчение, мочевой пузырь опорожняется, и мне становится гораздо легче. Я слышу звук бьющей струи. Капли разбиваются о камень и брызгают мне на брюки.
Черт!
Это место… здесь что-то произойдет…
После убийства он что-то точно спрячет где-то здесь…
Я напишу об этом.
Но пока не знаю что…
Картинка переменилась.
Я лечу по улице, а навстречу мне несутся прекрасные женские лица. О чем думают эти женщины? Какого они обо мне мнения?
Они считают меня уродом?
Я привлекаю их?
Ах, как же я их всех хочу!
Но не могу позволить…
Я должен решиться, если хочу завоевать хоть одну. Я должен пересилить себя, перебороть это стеснение и заговорить…
– Здравствуйте!
– Добрый день!
– Простите… не хотели бы вы пройтись со мной?
– Ох, нет… я не могу! Не могу!
Боль.
Кинжальная и острая, она пронзает все мое тело.
Картинка меркнет и тускнеет, я чувствую, как теряю равновесие…
Снова и снова.
Я не достоин их.
Я не достоин ни одной из них…
Я – бездарь! Проклятый бездарь!
Что-то переменилось…
Я чувствую жуткую дрожь во всем теле. Я чувствую, что вот-вот лишусь сознания, а потом…
Потом я очнусь весь в моче, дерьме и рвотных массах… люди будут смотреть на это, а я не смогу контролировать себя!
Уже не могу…
Смерть близко.
Я играю с ней.
На деньги…
Снова и снова!
Пуля – дура! Черт!
Я все еще жив… один из них мертв… осталось два пистолета… я выбираю…
Я выбираю…
Четверка! Еще!
Шестерка! Еще!
Валет! Еще!
Черта с два!
Туз! Играем!
Проклятье!
– Вы должны мне деньги, Федор Михайлович.
– У вас большой долг.
Будь проклят этот заморыш Тургенев! Будь он проклят со своей дерьмовой писаниной! Будь он проклят трижды! Четырежды!
Я снова иду сюда.
Я снова в этом переулке.
Здесь я могу позволить себе распахнуть свою душу и высвободить то мерзкое, что сидит во мне.
– Маркиз де Сад!
– Мы здесь… идите к нам!
– Маркиз де Сад…
Блаженство.
Жесткое блаженство…
Я – грешник. Я – сама похоть. Я – блуд.
И мне больно… и я чувствую эту боль!
Я готов делать это снова, снова и снова… я слышу их стоны, женские крики… там, на улице, они отказывают мне, но здесь я властвую над ними. Они ползают на коленях и делают все, что я хочу!
Ведь я заплатил…
– Вы весь в долгах!
Грех, за который я сгорю в Аду.
– Маркиз де Сад! Давайте же…
Еще! Еще!
Король… Дама… Туз!..
Выстрел и жизнь… или смерть?
Храм Божий. Я молюсь. Я искупаю свои грехи.
– Я – грешник, святой отец… я блудник… я погряз в похоти…
– Да отпустит ваши грехи Господь!
Этот почерк… я слишком много пишу! Рука ноет… Пальцы дрожат.
Проклятье!
Сукины дети!
Дети…
Почему он убьет его? Почему убьет?..
Насильник. Это ответ. Отец насилует сына. Это мотив. Самый лучший мотив.
– Это крайне безнравственно! Нужно убрать… много убрать…
Сукины дети!
Жена.
Теперь у меня есть игрушка, и я не буду ходить в храм, чтобы отпускать грехи свои. Похоть и разврат. Я могу позволить это себе.
– Ты – мой бог! – говорит она, стоя на коленях.
Она боготворит меня. Моя женщина.
Только моя.
И больше никаких обмороков на улице… никакого позора…
Смерть снова близка ко мне. Я вышел из камеры, и сегодня расстрел. Один из нас уже сошел с ума. Он спятил! А я выжил.
Помиловали.
Петропавловская крепость… новая тюрьма… мне дали срок…
Холодно… это плата за грехи… но я не виновен!
Не виновен…
Не виновен…
Чертов Тургенев!
Ссылка…
А сейчас я бегу. Прочь из этой страны!
Прочь от всего! От этой грязи, разврата, фальши и лжи!
Но не от себя самого…
Я снова и снова теряю сознание… уже чаще, а просыпаюсь в дерьме и моче! Ссадины по всему телу. Голова трещит. Все ломит, колит, ноет…
Дрянь!
Я проклят.
Деньги… они хотят слишком много денег…
А я босой. Босой, бедный, нищий, вошь, тряпка, мерзкий…
И я бог. Она ждет меня… она боготворит меня… только она остается со мной, только она одна…
С ней я не испытываю того стыда. С ней я живу.
Маркиз де Сад… я такой навсегда. В этом моя сущность.
Кашель… злостный и дикий… кашель постоянно… я не могу говорить, тяжело дышать…
Смерть обнимает меня.
Эту зиму мне не пережить.
Я умираю не первый раз, но последний. Сегодня уже навсегда.
Через месяц весна… но ее солнца мне не увидеть.
Смерть пришла за мной. И я иду с ней, как равный.
* * *
Туман рассеялся, и я оказался на первой ступеньке лестницы. Рядом сидит кукла в красном и мило мне улыбается.
– С возвращением!
Передо мной появилась Клеопатра.
– Как вам путешествие? – поинтересовалась она.
Это было…
– Невероятно… слишком странно, но до жути интересно…
– Отдохните. Вам следует сделать перерыв.
Еще хочу!
Это чувство… я будто становлюсь другим человеком. Я проникаю в его разум, в его жизнь, я проживаю всю жизнь внутри его сознания…
– Как долго меня не было?
– Два часа, – кошка запрыгнула на барную стойку и подвинула ко мне лапкой стакан с водой, – у вас еще есть возможность совершить одно путешествие этой ночью.
Всего одно.
– И я смогу прийти завтра? – спросил я, сев за барную стойку и взяв стакан.
– Безусловно.
Вода оказалась холодной и приятной. Я быстро осушил стакан.
– Много у вас было посетителей? – почему-то вырвалось у меня.
– Я не могу разглашать личную информацию своих посетителей, – спокойно ответила Клеопатра, моргнув, – условия конфиденциальности соблюдаются для всех без исключения.
– А есть те, кого вы не пускаете в свой музей?
Клеопатра не ответила. Она быстро сменила тему разговора:
– Вы собираетесь путешествовать сегодня снова?
– Да!
– Выбирайте экспонат.
Я уже знал ответ.
Путешествовать в подсознания других писателей мне понравилось. Был еще один человек, разум которого мне не терпелось посетить.
– Хемингуэй.
Чашка кофе снова возникла передо мной. Надпись гласила: «Приятного пути».
– Все готово.
На ступеньках снова заклубился дым.
Я встал и направился к лестнице. Еще одно путешествие… всего одно на сегодня, а завтра ночью я приду снова!
Я хочу посетить все подсознания…
Это стало моим личным наркотиком. Я познаю то, чего никто не познал до меня. С этой ночи я отличаюсь от остальных людей этого мира.
Они не бывали в бессознательной стороне разума Гоголя и Достоевского! Сегодня еще Хемингуэй и домой…
* * *
Они хотели девочку, но я – мальчик.
Я не оправдал их ожиданий, вернее… ее ожиданий. Моя мать не желала увидеть паренька с члеником между ножек, когда меня показали ей.
Розовые и голубые платья. Хвостики, косички и челки.
Длинные носочки и туфельки. И так на улицу! В люди!
Все равно никто не замечает разницы в таком возрасте…
– Эрни!
Даже не Эрнест…
– Эрни! Милашка!
– Солнышко!
– Голубка!
Членик болтается под этим платьем…
Я хочу играть с ребятами, бегать с ними, купаться… нет! Я – девочка. Я не мальчик… для нее.
Странная женщина…
Я ненавижу свою мать.
Чертова сука, которая украла у меня пацанское детство.
Отец учит меня рыбачить и охотиться. Мне это нравится. Только я рядом с ним я чувствую себя тем, кто я есть – мужчиной. Что он говорит о ней? Ничего. Отмалчивается.
Женщины в нашей семье… со сдвинутой «крышей».
Мы стреляем в дичь… мы забрасываем сети и удочки… ведро рыбы, крючки, хлеб и пиво…
Никаких платьев!
Эрни больше нет.
Дед подарил ружье. Настоящее ружье!
Я счастлив… я всегда хотел…
Это подарок настоящему мужчине!
Они уважают меня, они любят меня, они гордятся мной… не то, что мать!
Но отец… взял и выстрелил в себя из того ружья… зачем?
Его нет… больше нет…
Самоубийцы попадают в Ад. Так говорит мать. Я ей не верю.
Он был одним из немногих, к кому я по-настоящему привязался в этой жизни. Теперь я остался один. Свой путь мне придется продолжить самому.
Смерть – мой верный спутник по жизни. Она всегда рядом. Она постоянно напоминает о себе. Авария, пожар, пули и клыки в теле.
Но я не умер.
Я продолжать жить и бороться снова и снова. Если мне дали жизнь, то я буду ценить ее, а не как отец…
Я другой.
Я видел убийства. Я таскал окровавленных людей и трупы. Я спасал раненых. Я знаю, что такое война. Мой рассудок из последних сил старается остаться в моей голове.
Медаль на груди за то, что я пережил там тогда…
А чашечку заменили. Теперь во мне алюминий. Хромаю…
И это навсегда.
Ничто не проходит бесследно.
Они все убивают себя! Все! Вся моя семья…
Дураки!
Мне мало кошек. Я хочу еще. У одного даже шесть пальцев… другого сбили, и мне…
Я застрелил его.
Я избавил его от мучений, но все же…
Все же…
Есть долг, есть моральные принципы, есть война, есть Женевская конвенция… я не мог поступить иначе.
Я сам сделал свой выбор.
Я убил тех людей… всех до единого… расстрелял, как скот…
Я сделал из них мясо, кровавый фарш.
Бумага и карандаш спасают меня от этого ужаса, что творится вокруг. А еще арахисовое масло и бутерброды с луком. Куда без них?
Самый короткий рассказ? Я когда-то читал объявление про ботиночки…
Если я пишу, то я должен знать то, о чем пишу. Мне не хватает огня в душе… нужен риск, нужны женщины, нужны напитки и охота.
Я хочу жить той жизнью, о которой пишу. Я хочу все испытать сам. Эти ощущения и чувства… я подсел на них. Я не могу представить свою жизнь без риска. Она будет скучна.
Смерть идет по пятам. Малярия, сибирская язва, пневмония, рак кожи, диабет, гепатит, разрыв почки, сломанный череп и позвоночник – мне все нипочем!
Кто-то хочет, чтобы я жил слишком долго.
Они считают, что я сошел с ума. Как бы не так!
Я не псих! Не псих!
Не псих…
Меня связали, заперли, не слушают…
Слушают лишь жучки. «Прослушка» везде. Они следят за мной. Следят…
Я это знаю, а они все глупцы!
Придурки!
Никто мне не верит… даже лучший друг! Будь они все прокляты! Но я знаю правду… за мной следят слишком пристально…
Я прав.
Смерть всегда шла со мной бок о бок. Она не смогла меня достать. Тогда я сам приду к ней.
То ружье… Подарок…
Возьму его… Все будет быстро.
Я не такой, как отец? Значит, я ошибся.
Вот, к чему я пришел.
Пора нажать курок…
* * *
– Вы в порядке?
– Абсолютно!
Я осушил еще один стакан воды, который мне любезно предоставила Клеопатра.
– Вы удовлетворены экскурсией? – спросила кошка.
– На все сто!
Голова шла кругом.
Я до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной.
Только что я пережил всю жизнь знаменитого писателя! Я знал все, о чем думал он в каждую минуту своей жизни.
Я сидел у него в подсознании…
– Ночь скоро закончится, – взглянула Клеопатра в окно, – пора закрываться.
– Значит, мне пора?
– Полагаю, да… вы можете прийти завтра.
– Обязательно приду!
Кажется, я не смогу уснуть сегодня! Таких эмоций и впечатлений я еще никогда прежде не испытывал!
Эрнест… он должен знать! Он обязательно должен увидеть!
Обет молчания можно нарушить, если Эр будет держать рот на замке. Он все поймет. Он далеко не глупый человек.
Эрнест – мой лучший друг. Я просто не могу позволить себе скрывать от него такие истины!
– Тогда я пойду, Клеопатра?
Я уже встал, попрощался с кошкой и направился к выходу, как услышал ее ласковый голос за спиной:
– Можете звать меня Клео.
Глава 20
Я ждал его у ворот своего коттеджа. На улице сгущалась тьма. Вдоль дороги тускло горели фонари. В воздухе стояла дивная весенняя прохлада. Это была прекрасная ночь.
Взглянув на часы, я понял, что время близится к полуночи. Я стоял и думал о том, какое же колоссальное открытие я совершил в своей жизни.
Подсознания известных исторических личностей, политических деятелей и отцов-основателей нашей культуры. Я могу посетить их подсознание, узнать то, о чем они думали, как они жили, что творилось у них в голове, как рождались все их идеи и многое другое.
Я имею возможность впитать в себя всю мудрость этих людей. В конечном итоге я понимаю, что все они – просто люди. Да, они совершили великие открытия, создали великие творения. Именно за эти заслуги о них знает весь мир.
Но путешествие в их разум помогло мне увидеть другую сторону их личности, человеческую, даже порочную. Находит ли она свое отражение в их открытиях и творениях? Возможно. Но в самой малой степени.
Люди предпочитают скрывать свою темную сторону. Она редко выходит на свет, но ее проявления прорисовываются без контроля своего хозяина… в этом и есть суть подсознания и бессознательного.
Все те темные вещи, что скрывались в человеке, выходят на свет без его ведома. Он может этого даже не замечать! Во всем виновата бессознательная сторона его разума.
Теперь я многое понял. Мне непременно захотелось перечитать собственные книги, чтобы со здравым смыслом отследить все те моменты, которые могли выползти на бумагу из моего подсознания.
Я даже подумал о том, чтобы вернуться к жанру биографий. С такой базой под боком, как кофейня «Полночь», я смогу полностью перевернуть представления людей о том, кем на самом деле были все те великие личности.
Но стоит ли это делать?
Чего я пытаюсь добиться?
Показать их суть такой, какая она есть? Или очернить?
В данной ситуации может оказаться, что разница между этими понятиями не такая уж и большая…
Кое-кто отлично зарекомендовал свою светлую сторону в истории, старательно скрывая темную. Благодаря кофейни «Полночь» секретов не останется. Кто-то сохранил имидж «темной лошадки». И всего тайны могут быть раскрыты благодаря мне.
Что я получу от того, если сделаю это, покажу всех этих людей такими, какие они есть? Ополчится ли против меня весь мир?
Надо подумать.
В другом конце улицы появилась темная фигура, которая вяло, но в то же время спешно направлялась ко мне. Можно сказать, она не хотела ко мне приближаться, а потому делала это как-то вынужденно.
Снова смотрю на время – без десяти минут полночь.
– Где тебя носит, Эр? – бросил я в сторону темного силуэта.
Когда мой товарищ вышел на свет, я заметил крайне недовольную физиономию на его лице.
– Ди, – ответил он мне, – ты чего творишь? Твоя жена лежит в больнице. Скоро роды. А ты тут устраиваешь мне романтические свидания в ночи! Что ты задумал, черт возьми?!
– Заткнись и пошли, Эр. Ты должен кое-что видеть. Кажется, я совершил самое феноменальное открытие в истории.
– Что за бред ты несешь?
Он замер передо мной. Эр тяжело дышал, пуская в воздух белые струйки пара.
– Тайна кофейни «Полночь» наконец раскрыта, – заявил я твердо, – мое расследование завершено.
Выражение его лица нисколько не изменилось. Я не увидел восторга и ликования, которое ожидал.
Подумать только!
Я так хорошо знаком с Гоголем, Достоевским и Хемингуэем, а действия своего лучшего друга до сих пор не могу предугадать!
– Мы идем туда? – спросил он на выдохе.
– Именно.
– Давай только медленно… что-то у меня ноги в последнее время ноют.
– Конечно.
Мы направились в сторону кофейни. Я решил именно пройтись до нее, а не ехать, чтобы у меня имелась возможность ввести Эра в курс дела.
Он должен знать определенные правила.
– Почему ночью, Ди? – спросил он прямо. – Почему вообще все наши вылазки именно ночные?
– Думаю, ты и сам должен знать ответ, Эр. Кофейня «Полночь» открывается в свое время суток.
Как раз полночь.
– Ты точно не заболел, Ди?
Эр уже подвел ко мне свою руку, чтобы приложить ее ко лбу, но я перехватил ее и отвел от себя.
– Порядок, Эр! Скоро ты все поймешь. Я хочу, чтобы ты понял несколько вещей…
– Для начала объясни, что именно ты раскопал!
Хитрец!
– Уговорил! Помнишь экскурсовода?
– Клеопатра? О ней говорилось в твоем письме. Ее же упоминали те посетители кофейни из клиники Лиса.
– Именно!
– И что?
Как же я хочу увидеть его лицо! Мы даже остановились, чтобы я смог прочувствовать этот момент.
– Я познакомился с ней.
Какое-то время эр тупо смотрел на меня, пока на него не напала зевота.
– Тебе точно нужно выспаться, друг, – сказал он мне, – может, оставим эту затею до лучших времен? Не сегодня?
– Сегодня, Эр! Именно сегодня! Черт возьми, я клянусь тебе, что через пару минут ты сам познакомишься с Клеопатрой!
– Да-да…
Мы пошли дальше.
– Есть одно условие, на котором я беру тебя с собой сегодня.
– Условие?
– Да, его соблюдение просто необходимо, Эр, если ты не хочешь, чтобы со мной что-то случилось.
– А что может случиться?
Психушка или смерть.
– Не важно, Эр. Просто послушай!
– Ладно-ладно, давай!
– Молчи. Просто молчи. То, что ты сегодня услышишь или увидишь… никто не должен знать, ясно тебе? Это тайна, которую я открываю тебе на особых правах. Если ты кому-нибудь болтнешь про то, с чем столкнешься этой ночью… нам обоим не миновать большой беды. Мы же не хотим поселиться в одной из палат у Лиса?
Эра передернуло. Мои слова наконец привели его в чувство. Он испытал первую эмоцию за всю нашу встречу – тревогу, граничащую со страхом.
– Молчать? – переспросил он меня.
– Надеюсь, для тебя это будет несложно.
– Перестань!
– И еще кое-что… то, что я тебе покажу, может тебя шокировать. Я тоже не сразу пришел в себя, когда все узнал… просто постарайся держать себя в руках, меньше резких движений и… принимай все происходящее, как должное. Считай, что ты столкнулся с чем-то совсем необычным, но не имеешь права даже упомянуть об этом.
– О чем ты, Ди? Что за ересь ты…
Я останавливаюсь и смотрю ему прямо в глаза.
– Тайна кофейни «Полночь» должна остаться тайной, – процедил я сквозь зубы, – ясно тебе? Я и так тебе все разболтал… Это большой секрет, Эр. Я не шучу. Поверь. Ты же говорил, что всегда будешь в моем углу ринга?
Пухлые губы Эра превратились в теплую улыбку.
– И я буду, Ди. Я всегда в твоем углу ринга. Обещаю.
Я обнял товарища и похлопал его по спине.
– Идем! Нас ждут великие свершения!
Оставалось только повернуть на этой улице, и мы окажемся у кофейни. Я все еще переживал, что Клео может не открыть ее, пока со мной Эр. Она не обязана показывать ему свои экспонаты, если не хочет. Я постараюсь ее убедить, что Эрнест Бенгальский – надежный человек, свой.
Но все прошло даже лучше, чем я ожидал.
Стоило нам завернуть за угол и выйти на улицу, где расположена кофейня «Полночь», как я заметил на дороге полоску фиолетового света.
Кофейня уже открыта.
– Что там? – не понял мой друг.
Поправив очки на носу, я убедился в том, что мои глаза не обманывают меня. Клеопатра открыла музей.
– Удача этой ночью принадлежит нам, Эр. Можешь радоваться. Кофейня «Полночь» распахнула для тебя свои двери.
– Чего?..
Эр, явно не доверяя моим словам, вышел на дорогу и направился в сторону сиреневого свечения. В какой-то момент он замер. Подойдя к нему, я заметил на его лице недоумевающее выражение. Рот его слегка приоткрыт, а глаза так и не моргают.
– Это же…
– Наша кофейня «Полночь», Эр. Тебе ничего не мерещится. Это не иллюзия – поверь.
Эр сглотнул и направился к кофейне мелкими шажками. Я взял его под руку и ускорил темп.
– Пошли скорее, я познакомлю тебя с Клео!
Через пару мгновений мы оказались у дверей кофейни. В зале блестели сиреневые и фиолетовые огни. Вывеска ярко блестела. Эр замер, осматривая фасад.
– Вперед, – поторопил я его, уступая ему дорогу.
Эр прошел к двери и сам вошел в кофейню. Я последовал за ним.
Нас встретила кукла в белом платье, которая приветливо улыбнулась нам. Справа на стойке сидела Аннабель, болтая ножками и кокетливо улыбаясь. По стенам бегали серебристые блески. Играла легкая и приятная мелодия. В воздухе витал аромат свежезаваренного кофе.
– Матерь божья! – вырвалось у Эра. – Это же…
– Присядь.
Я усадил Эра на стул у барной стойки, а сам прошел вперед, чтобы позвать хозяйку заведения.
– Клео! Вы здесь? Клео! Я привел своего друга, который готов принести обет молчания! Клео?!
Никто не ответил.
Я обернулся к другу и пояснил:
– Думаю, она скоро будет.
Сам я вернулся к Эру и сел рядом с ним.
– Как тебе? – обратился к нему.
– Ди… – Эр изумленно осмотрелся по сторонам, – что все это значит? Как?..
– Это большая история. Сейчас придет Клео, и мы тебе все расскажем. Но ты должен пообещать одно, самое важное.
– Молчать?
– Именно. Это главное условие, на котором ты можешь попасть сюда. Если не будешь молчать, то нас упекут в психушку или настигнет смерть.
– Смерть?
– Я все расскажу. Подожди немного.
Я решил дать возможность своему другу прийти в чувство. Ему нужно время, чтобы осмыслить происходящее. А потому мы просто сидели, слушали музыку и ждали появления Клеопатры.
Экскурсовод долго нас не задержала.
Она вышла со второго этажа. Большая кошка породы сфинкс оказалась в зале. Ее золотые щелочки в глубоких черных глазах сверкнули. Недовольно взглянув на меня, Клео запрыгнула на стойку и присоединилась к нам.
Эр не сводил с кошки изумленного взгляда.
– Добрая ночь, Дмитрий, – обратилась она ко мне, – вы привели друга?
– Да, – кивнул я, – его зовут Эрнест Бенгальский. Он поклялся дать обет молчания. Он – мой лучший друг. Позволите вы ему тоже стать законным и полноправным посетителем вашего музея?
Эр молча слушал и наблюдал.
– Рада знакомству, Эрнест, – обратилась к нему Клео, – меня зовут Клеопатра. Для друзей – просто Клео. Вчера ночью ваш друг сам впервые встретил меня. Вы должны понимать, что правила посещения моего заведения очень строги. Готовы ли вы сохранять в секрете все, о чем здесь услышите или узнаете?
Эр нерешительно кивнул.
– Прежде, чем мы с вашим другом введем вас в курс дела, мне бы хотелось, чтобы вы поклялись молчать. Дайте мне обет молчания. Если вы его нарушите, то попадете в психиатрическую клинику или умрете…
Эр вновь глупо кивнул. Ему было тяжело выдавить из себя хотя бы слово, но он справился:
– Клянусь… я даю вам обет молчания…
– Угу, – кивнула Клео, – постарайтесь сдержать его. От этого зависит ваша судьба и судьба вашего друга. Поскольку вы, Дмитрий, привели его ко мне, то в случае, если Эрнест нарушит обет молчания, ваша вина в этом будет равной. Понимаете меня?
