Инна Демина
Красной планеты Надежда
Еще я поймала себя на мысли, что никакого близкого общения с Егором не хочу, наоборот, с нетерпением посматриваю на часы на закрытой панели голопланшета и подыскиваю повод, чтобы уйти. Не романтический настрой какой-то. Хотя, после всего сказанного было бы странно, если бы он таковым остался.
А насчет Ван Хауэра и обвинений в убийствах… Жаль, но придется справляться самой. «Решай свои проблемы сама!» – вспомнились мне слова мамы после того, как я, дошкольница, пришла к ней жаловаться на то, что меня другие дети в садике обижают. Больше я родителей своими проблемами не нагружала. Так и живу с тех пор…
Вместе с разочарованием от слов Егора в мою душу закрался червячок сомнения: вдруг я действительно все не так поняла? С другой стороны, не могла я просто так, на пустом месте нафантазировать нездоровый интерес Ван Хауэра к себе! Это совсем не характерно для меня! Или могла?.. Вдруг на меня жизнь на Марсе так влияет? Кошмары-то начали сниться… Может, слова Вика о страсти главного следователя Новой Терры к блондинкам и призывы к осторожности так на меня повлияли, что я нафантазировала себе, чего не было?
Кстати, о Вике…
– Егор, а правда, что вы с Виком Коттом были знакомы на Земле? – спросила я.
И тут мне пришлось снова удивляться, когда спокойное ленивое благодушие Егора вмиг сменились отнюдь не наигранной злостью. Глаза сузились, брови сошлись на переносице, на скулах заходили желваки. И красивое мужественное лицо моего парня (теперь уже, кажется, бывшего) вдруг превратилось в отталкивающую маску. Ого! Вот это реакция на невинный, в сущности, вопрос!
– Ну, были! – прошипел Егор, сверля меня тяжелым взглядом. – Не дружили, общались сквозь зубы и только по необходимости. И что из этого?
– Да нет, ничего, просто спросила, – я поспешила его успокоить. – Просто слухи ходят…
– А тебе больше нечем заняться, кроме как сплетни собирать? – так же зло осведомился Егор, приподнимаясь на локте.
– Нет, но от них сейчас, когда Вик обвинен в убийстве Хоффмайера, не спрячешься, – я инстинктивно встала с койки и переместилась к выходу из каюты. – Вот я и спросила…
И, набрав в грудь побольше воздуха, будто перед прыжком с вышки, я решилась задать еще один вопрос:
– Как думаешь, мог Вик действительно убить Хоффмайера?
Егор вскочил с койки, быстро натянул спортивные штаны и нервно заходил по каюте.
– Видимо, мог, раз убил. Рука не дрогнула.
– Но…
– А ты, выходит, сомневаешься? – Егор нехорошо прищурился, взглянув на меня.
Я машинально кивнула. И получила новую порцию агрессии в свой адрес – Егор в один шаг оказался рядом со мной, больно вцепился мне в плечи и начал трясти, как Тузик тряпку.
– Зря сомневаешься! – выкрикивал он мне в лицо, брызгая слюной. – Ты не думай, что он такой весь хороший! Вик твой сволочь – клейма ставить негде! И болтается по жизни, как… как ромашка в проруби!
Я попыталась вырваться, но безрезультатно – хватка у Егора оказалась железная.
– Мне больно! – крикнула я. – Отпусти немедленно!
Меня отшвырнули в сторону койки. Правда, я туда не долетела – упала на бедро, ударившись локтем о край ложа. А Егор, нависая надо мной, со зверским выражением лица выкрикивал подробности своего знакомства с Виком:
– Да, проучились мы с ним три года в военно-космической академии! Не дружили, да и не общались особо – год разницы в возрасте, разные группы, разные курсы, разные компании. Но пару раз пересекались, так что о сволочизме данной личности могу утверждать с уверенностью. Он меня подставил, трижды, причем во второй и третий раз меня едва не отчислили! Ничего личного – в первый раз он стремился отбить у меня девушку, а во второй ему просто нужно было свесить на кого-то свой косяк. Стрелки перевести! А в третий просто идиотское стечение обстоятельств, но крайним он все равно выставил меня! Мне же просто не повезло – оказался не в том месте и не в то время…
Я только глазами хлопала. Как-то не вязались эти слова с моим мнением о Вике. С другой стороны, я знаю его не так давно, чтобы утверждать наверняка, что Егор говорит неправду.
– Ничего, бумеранг не заставил себя ждать, – глаза Егора мстительно блеснули. – Почти сразу после того он со всей дури впилился в дерево на аэробайке, чудом остался жив, но продолжать учебу на космопилота уже не мог. Здоровье подкачало, ха! Так ему и надо, сволочи! Будет знать, на кого лапу задирать…
На лице Егора расцвела такая довольная улыбка, будто он сам имел отношение к той аварии. А мне стало по-настоящему жутко. Я смотрела на Егора и не узнавала его. Не могу поверить, что этот истеричный тип и парень, которого я любила – один и тот же человек!
– Насколько я знаю, потом он перевелся в ВУЗ, где готовят пилотов для гражданской авиации, но там он и недели не продержался – вышибли. Медкомиссию не прошел! Вообще не понимаю, на что он рассчитывал с отметкой об аварии и черепно-мозговой травме в медкарте?! Ему ж, считай, мозги по новой в черепной коробке складывали!
Хм… Сильно Вик зацепил Егора, раз он мало того, что в курсе всех подробностей, так еще и смакует их, будто элитный сорт кофе, и получает удовольствие от того.
– А знаешь, с чего Котта вдруг на Марс понесло? – с какой-то неестественной веселостью продолжил Егор. – Думаешь, он иного применения себе на Земле не нашел? Э, нет, ремонтом техники заниматься, ковыряться в канализации или таксовать он вполне мог… Хотя, таксовать – только нелегально, потому что ему после той аварии водительские права не светили вообще. Тут все просто: он от подружки своей беременной свинтил! Не хотел биографию портить и внебрачного ребенка себе на шею вешать! Он же у нас вольная птица, мать его за ногу! Он лучше в колонисты запишется, чем алименты платить будет! И это не говоря уж о том, чтобы помогать этого самого ребенка растить!
Я хоть и была растеряна и неприятно поражена случившейся с Егором переменой, все же нашла в себе силы выразить сомнение в его словах:
– Ближе-то места не нашлось, чтобы сбежать? Или земной шар действительно такой маленький…
Если честно, такой поступок Вика почему-то не желал укладываться у меня в голове – все внутри меня противилось этому.
– Там и девушка не простая, дочь влиятельных родителей, они Котта из-под земли достали бы и шкуру на ленты порезали бы, – ухмыльнулся Егор. – И не посмотрели бы на именитого деда и папашу со Звездой Героя! А так сбежал на другую планету и гуляй, рванина… Снова, сволочь, пытается у меня девушку увести! А самое паршивое, что девушка-то не против! Да, девушка?!
– С чего ты взял?! – удивилась я.
– А с чего вдруг расспросы эти?! – прошипел Егор. – Решила разузнать о нем побольше, чтобы рыбка точно с крючка не сорвалась? Брось, не та эта рыба, чтобы мной пробрасываться!
Удивление мое росло в геометрической прогрессии. Правда, так и не поняла, отчего больше – из-за какой-то надуманной ревности к Вику, абсурдности обвинений из невинного вопроса или попытки выставить меня виноватой во вспышке его гнева. И как-то сразу меня осенило: да он же снова ищет повод для ссоры! Почему не нашел его сразу, во время обеда, по пути сюда или в столовую? Похоже, ему просто нужен был массаж. Вот так – массаж нужен, а сама я не очень… Что ж, не буду более досаждать ему своим присутствием. Тем более, в этом наши желания совпадают – я не то, что не хочу, я уже боюсь оставаться с ним! Неизвестно, что взбредет ему в голову в таком состоянии. Вот только я не могу понять, насколько Егор искренен в этом своем гневе. Может, он лишь изображает его? А то чудится мне некая неестественность… Да и вообще, какая муха укусила Егора? Раньше он никогда не вел себя так, по крайней мере, со мной…
От писка моего голопланшета, возвестившего получение нового сообщения, вздрогнули мы оба.
– Что, Котт пишет? – с недоброй усмешкой осведомился Егор. – Соскучился, наверное. Опрометчивый поступок для того, кто в розыске!
– Нет, Дубровцев, – ответила я, поднимаясь. – Хочет, чтобы я через полчаса была у него. Так что я побежала. Массаж ног сам себе делай! Всегда!
После такого Егор не пытался меня удерживать – снял дверь с блокиратора и молча скрылся в душевой. А я, не помня себя от радости, побежала к выходу из жилого модуля. Как же вовремя пришло сообщение от генерала! Ох, елки-палки… В какой-то момент мне действительно казалось, что Егор вот-вот меня ударит! А я физически слабее его, поэтому отпор дать вряд ли смогу. И путь к бегству отрезан заблокированной дверью каюты… Так себе положеньице! Решено, пока что не остаюсь с Егором наедине. И думаю, стоит ли продолжать отношения с ним. Любить-то я его люблю, но не настолько, чтобы платить за эту любовь собственным здоровьем или жизнью.
И еще мне стало интересно, что я задумалась, что именно не так со здоровьем Вика, раз к управлению транспортом на Земле он не годен, а к полету на Марс – вполне? Выглядит он вполне здоровым, чувствует себя, вроде бы, соответственно. Неужели все настолько плохо, как рассказывал Егор? Нет, что-то не верится. Уже хотя бы потому, что к полету на Марс Вика все-таки допустили. Может, он и не проходит по категории «на разводку», как сказала бы Кочетова, но того, кто совсем слаб здоровьем, сюда точно не отправили бы – не целесообразно и не рентабельно. Ох, ему ведь и здесь довелось крушение космического корабля пережить! Или парню катастрофически не везет, или наоборот, очень везет… Но, так или иначе, постараюсь выяснить правду.
За этими рассуждениями я даже не задумалась о том, с чего, собственно, генералу вызывать меня лично. Обычно вопросы, связанные с моей работой решались опосредованно, через начальника МТО, технико-ремонтной бригады или начальников лабораторий. Раз вызывает лично, значит, будет вести речь о расследовании… Неужели Ван Хауэр нажаловался? Ну вот, только разборок с кляузами после того, как мой парень предстал в столь нелицеприятном свете, мне для полного счастья и не хватало!
Однако, как оказалось, мой лимит удивления на сегодня еще не исчерпан.
– А, Надя! – Дубровцев едва оторвался от какой-то сложной голопроекции, стоило мне заглянуть в его кабинет. – Заходи! Дело на полминуты.
И, стоило мне, провожаемой настороженно-оценивающими взглядами охранников, подойти к его рабочему столу, он вручил мне крохотную, размером с ноготь полупрозрачную пластинку. Ого! Съемный накопитель для хранения данных, в обиходе – «Льдинка»! Мой ровесник, не иначе! А то и старше.
С окончательной заменой информационного «костыля» – всемирной паутины интернет – на инфосферу и проникновением ее во все сферы жизни общества необходимость в подобных устройствах отпала сама собой. Я и не думала, что мне доведется подержать такое в руках.
– Отдай Котту при случае, – попросил меня Юрий Валентинович.
Не приказал, как обычно, а именно попросил. Видно, погода испортится – всерьез и надолго. Или, не дай Бог, метеорит в область Новой Терры упадет!
И еще у него не было и тени сомнения в том, что случай мне представится.
– Скажи, там информация, которую он просил, – продолжил генерал, одновременно проводя какие-то манипуляции с голопроекцией. – Все, что мой человек смог достать. И еще передай, чтобы заканчивал тратить время на ерунду. Транспортные карты о перемещении «Фобоса» за сентябрь вряд ли имеют отношения к гибели Хоффмайера и Полторахина. И вообще, пусть выяснит, что тут, у нас под носом, происходит. И как можно быстрее! Есть вопросы?
Я хотела возразить, сказать, что не собираюсь более встречаться с Виком, и вернуть «льдинку». Однако в последний момент вспомнила Ван Хауэра и передумала.
– Я не знаю, где его искать, – тихо сказала я.
Понимаю, что афишировать помощь Вику не стоит. Как и говорить о ней не посвященному в истинную суть дела.
– Он сам тебя найдет, – услышала я в ответ. – Еще вопросы?
Я покачала головой.
– Тогда иди, Надя. Иди.
Он поднял голову, и я вдруг отчетливо увидела и темные круги под глазами, и кожу на лице нездорового землистого оттенка, и глубокие морщины. Уверена, это не просто возраст и усталость. Похоже, генерал болен. Странно, что я не заметила этого вчера…
– Ах, да! На Ван Хауэра пришлось наложить дисциплинарку, так что он злой, как черт. И Соммерс тоже. Так что постарайся им на глаза не попадаться. И не ходить в одиночку.
Я только глазами захлопала. Вот это номер! То есть, я сама, своими руками сделала себе подлянку, при всех сообщив о том, что главный следователь явился на работу с похмелья!
– Да нет, все правильно, – произнес Юрий Валентинович, ни к кому не обращаясь, будто разговаривал сам с собой. – Все равно пить будут. Совсем уж закручивать гайки не стоит, но и закрывать глаза на такое тоже не надо. Иначе обнаглеют до крайности, и такое начнется… Перегрызем ведь друг друга…
– Юрий Валентинович? – негромко окликнула его я.
Он едва заметно вздрогнул, будто забыл о моем присутствии. Посмотрел на меня, тряхнул головой, потер лицо руками.
– Извини, Наденька, задремал, видать. Переработки никому на пользу не идут.
– Вам бы отдохнуть, – осторожно посоветовала я.
– В могиле отдохнем, – отмахнулся генерал. – А тут дел много.
Я только вздохнула.
– Береги себя, – напутствовал меня он.
И снова начал вертеть голопроекцию так и эдак, давая понять, что аудиенция окончена.
Кстати, приглядевшись, я поняла, что это не руины древнего города, как я подумала изначально – в ней угадывались очертания космического корабля подобного тому, который привез меня сюда. Правда, этот корабль разломился на несколько частей, потому я и приняла их издали за остовы полуразрушенных зданий. Кажется, передо мной голографическая версия останков «Марса-4». Ах, да, Вик же рассказывал, что получил травму и дозу радиации как раз во время демонтажа какого-то оборудования с потерпевшего крушение корабля! Видимо, разбор руин будет продолжен…
У меня язык не повернулся спросить генерала о самочувствии. И о чем-либо еще. Так что я молча ушла, спрятав носитель с информацией в карман джинсов. Понятия не имею, как именно передать его Вику. Но, может, Дубровцев прав, и Вик сам будет искать встречи со мной. Но где и когда?
Покинув ангар 1-1, я побрела к оранжерее. Рабочий день еще не закончен, так что я вполне успеваю поговорить с ботаниками. Одновременно я написала сообщение Даше с предложением встретиться – про ампулу-то я совсем забыла! Однако, подруга не отвечала. Наверное, чем-то занята.
Общение с работниками ботанической лаборатории оставило только приятные впечатления. Да и сама лаборатория тоже. Нигде более в Новой Терре нет такого количества живых растений, буйства зеленого цвета и потрясающе вкусного воздуха, наполненного ароматом земли. Удивительно! На Земле я всегда старалась увильнуть от трудовой повинности на садово-огородном участке у деда и бабушки, мне, городской до мозга костей, не нравилось там буквально все. А сейчас я поймала себя на мысли, что с удовольствием покопалась бы в земле, посадила бы что-нибудь…
Более того, меня развеселило написанное от руки объявление на входе в ангар. Оно гласило: «Распылитель заперт в моем кабинете! Кто возьмет без моего персонального разрешения, узнаю и порву, как Тузик грелку! Потому что меня уже достало, что он все время пропадает куда-то!». И размашистый автограф профессора Коростылевой, поверх которого отчетливо виднелся грязный отпечаток поистине монументального кулака. Точно начлаба ботаников! Рука Любови Петровны, по слухам, по тяжести немногим лапище главврача уступает!
– Действительно, пропадал, – едва ли не хором подтвердили ботаники. – Прямо-таки мистическим образом. Вроде, оставляли на месте, а он потом пропадает и обнаруживается совсем не там, где должен быть. И, главное, никто ничего не знает! Вот Коростылева и разозлилась, теперь распылитель выдает только лично, под роспись.
Я покачала головой, удивляясь происходящему в ботанической лаборатории, а после начала задавать словоохотливым трудягам уже свои вопросы.
– Ну да, видел я двоих у стены жилого модуля, – делился со мной подробностями раннего заступления на дежурство ассистент начлаба Гера Левашов, которому в то утро выпало контролировать работу теплиц. – Думал, парочка уединения ищет. Угол-то у нас тут достаточно глухой, оранжерея и теплицы большую часть обзора закрывают. Ну, я, как воспитанный человек, не стал подглядывать. Да мне и некогда особо, надо было все показатели перепроверить, то, се…
И, кажется, вознамерился, поминутно строя глазки из-за визора очков, перечислить все показатели, на которые он ориентировался, чтобы убедиться в правильной работе приборов. Пришлось перебить его. Снова произвожу впечатление невоспитанной особы. Зато время и нервы себе сэкономила.
– Как выглядели эти двое?
– Да я уже все следственной группе рассказал… – Гера задумчиво поправил очки и окинул меня лукавым взглядом, явно на что-то намекая. – И вообще, у меня дел много!
Набивает себе цену, не иначе. Хочет, чтобы я его поуговаривала, пофлиртовала, пообещала что-нибудь эдакое, тем самым потешив его самолюбие и подняв авторитет среди коллег. А я, как назло, ни того, ни другого делать не собиралась. И, пока придумывала, как бы вытряхнуть из парня интересующие меня сведения, рядом с нами возникла сама заведующая лабораторией Любовь Петровна Коростылева, женщина, деловая и, что называется, конкретная.
По колонии даже шутка ходит: «Сачковать на работе ботаникам любовь не позволяет. Не любовь к профессии, а Любовь Петровна!». Смысл ее сводится к тому, что профессор Коростылева, внешне дама крупная, рослая и суровая по характеру, подчиненных держит в ежовых рукавицах, а те и мяукнуть против нее не смеют. На деле это не всегда так, но общественное мнение сложилось таким вот образом. И, как оказалось, в отдельных случаях оно мне очень даже на руку…
– Геша, не вредничай! – велела Любовь Петровна, сопровождая сказанное легким материнским подзатыльником. – Еще раз повторишь, не переломишься. А потом девушка подумает, принять ей твое приглашение на кофе или нет. Она ж, вроде, не свободна.
Левашов тяжело вздохнул, грустно посмотрел на меня, и все-таки поведал:
– Двое – парень и девушка. Она в бирюзовом зимнем костюме, он то ли в черном, то ли в темно-сером. На головах капюшоны. Несли кейс вроде тех, в которых ремонтники свои инструменты таскают. Я бы даже подумал, что парочка ищет уединения, если бы не те кейсы. Вот, собственно, и все.
Я на секунду задумалась, а после поинтересовалась, откуда у Геры такая уверенность насчет половой принадлежности подозреваемых, и не следует ли из его слов, что ремонтный кейс они несли вдвоем.
– Ну, он высокий, выше нее на голову, куртка мешковатая, цвет темный, – ответил Геннадий, потирая затылок. – У нас так процентов девяносто мужиков ходит. А бирюзовый и облегающий никто из них точно не наденет, так что вторая точно женщина. Да и фигура там просматривалась женская.
И он даже взмахами рук обозначил примерные параметры фигуры неизвестной девушки. Хм, либо у Геры разыгралось воображение, либо мне есть, чему завидовать…
– Костюмчик, выходит, на ней внатяг сидел? – спросила я.
Мне он, признаться, великоват – я специально приобрела костюм на размер больше на тот случай, если поправлюсь. Есть, куда расти, как шутит Даша. А вот неизвестной девушке – впритык. Иными словами, Гера для меня очень ценный свидетель, из его показаний следует, что там, за стеной жилого модуля, была не я, а кто-то другой. Да, доказательство косвенное, но это уже хоть что-то. Вот только Ван Хауэр, подозреваю, принял к сведению только ту часть показаний Левашова, которые подтверждают мою виновность. Увы…
Я поблагодарила Геру за сведения, пообещала подумать насчет кофе и сбежала от его навязчивого внимания.
Как раз получила сообщение от Даши. Подруга писала, что находится в медблоке и ждет результатов анализов. Но выйти не рискует, потому что здесь, кроме нее, сидят сотрудники обоих лабораторий, размещавшихся в ангаре 3-3 – био и генноинженерной – в полном составе, в том числе злющая Кочетова. Общаться с ней, да и с остальными коллегами у Даши никакого желания нет, ведь все они вынуждены сидеть в очереди на сдачу анализов из-за ее оплошности. Так что вынуждена она, несчастная, вместо подготовки празднования своего дня Рождения, прятаться у медиков в подсобке. И сидеть ей, бедолаге, там еще, минимум, час, пока у всех анализы не возьмут и результаты их не получат.
Намек я поняла, поэтому, забежав на пищеблок и разжившись там пачкой бисквитных пирожных, коробкой шоколадных конфет и пачкой чайных пакетиков, отправилась к медикам. Там, прокравшись мимо Дашиных коллег, я поднялась на второй этаж, где находились палаты для тех, кто нуждался в стационарном лечении (к счастью, сейчас пустующих), и стала искать нужную мне подсобку. Пришла несколько раньше оговоренного времени, но, думаю, пятнадцать минут погоды не сделают. В крайнем случае, подожду.
Даша, однако, обнаружилась в палате – стояла, склонившись над одной из медкапсул, и что-то набирала на портативном дисплее. С чего это она облачилась в медицинскую пижаму?
– Даша! – окликнула ее я.
Девушка, вздрогнув от неожиданности, обернулась, и я поняла, что обозналась.
– Ой, прошу прощения! Я перепутала Вас с моей подругой! – улыбнулась я.
И сама удивилась, как такое вообще возможно. Да, цвет волос кажется одинаковым при тусклых лампах в режиме энергосбережения – потом уже, когда девушка обернулась, я заметила, что она не шатенка, а брюнетка. Кроме того, обе заплетают волосы в косы, обе фигуристые. Но эта девушка, как минимум, на голову ниже Даши. И черты лица другие.
– Вам нельзя здесь находиться… быть без разрешения врача! – строго сказала она, подаваясь вперед всем телом и, как мне показалось, закрывая медкапсулу своим телом.
Сильный акцент свидетельствовал, что русский язык для нее не родной. Да и слова она явно подбирала.
А я вспомнила, кто она. Бриттани Уилкинс, операционная медсестра. Раньше наше с ней общение сводилось к мимолетным встречам в столовой, «здравствуй – до свидания». По работе я с ней не пересекалась, во время лечения тоже. Так что есть еще в колонии люди, с которыми я лично не знакома.
– Простите! – я виновато развела руками. – Я ищу Дашу Мерхушину. Она должна быть здесь.
– Она есть ушла! – ответила медсестра не слишком дружелюбно и, как мне показалось, слишком поспешно. – Я ничем не мочь Вам помочь! Уходить немедленно!
И отвернулась к медкапсуле.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как ретироваться. Странно! Почему Даша ушла, не дождавшись меня? Может, появилась возможность провести вечер поинтереснее? Такое и раньше бывало. Тогда Дарья объявлялась только утром, довольная, и рассказывала о прошедшем свидании. Ну что ж, ее право. Жаль, меня не предупредила об изменении своих планов. Ну что ж, раз так, пойду на первый этаж к биологам, предложу им чаю за здоровье коллеги выпить – не пропадать же вкусняшкам!
Биологи к предложению попить чай отнеслись положительно – все, кроме Эльвиры. Та, задумчивая и погруженная в себя, только махнула рукой, разрешая веселье, и молча отправилась на второй этаж медблока. А у нас получилось что-то вроде спонтанного пикника в оранжерее.
Очень продуктивный пикник. На нем я узнала, что у Эльвиры действительно есть алиби на время убийства Хоффмайера – она все это время была в лаборатории, на виду у шестерых сотрудников. Минус одна кандидатура в подозреваемые.
Еще за нами увязалась Аня Решетникова, которая, как оказалось, встречается с парнем из биологов, и я смогла потихоньку узнать у нее, где она была вчера в то время, когда Вик видел, как кто-то в желтом пробежал за его спиной к помещению со скафандрами.
– Я сразу после завтрака хотела спать пойти, – рассказывала, морща нос, Аня. – Я же с ночного дежурства шла. Но Усиевич меня обратно дернул, сменщице моей, нездоровилось, она на работу не вышла. Так что пришлось мне еще и дневную смену пахать.
– А кто у тебя сменщица? – просто для проформы осведомилась я, мысленно вычеркнув еще одну кандидатуру из списка подозреваемых.
– Уилкинс, – опять скривилась медсестра. – У нее вечно то понос, то золотуха. Были бы на Земле, ее бы уже уволили за прогулы. Увы, тут ей гарантирована сохранность рабочего места. Пожизненная. А нам с остальными девочками, похоже, гарантировано пожизненно дежурить и ее смены тоже.
С этим трудно было спорить. Я и не стала, посочувствовала. Аня посочувствовала мне в ответ – у меня-то сменщика не было. Я же отшутилась, что, в этом случае, сочувствовать надо не мне, а всей колонии. Но, может, мне повезет, и сменщика мне привезет «Марс-6»?
А уж под конец, когда пикник уже подходил к концу, биологи рассказали мне о том, как Баркли с другим ремонтником, Рамирезом, спешно меняли какую-то деталь в СВЧ-печи, чтобы обед был готов в срок. Минус еще один подозреваемый. Алиби у всех, кто вчера утром надел желтое. М-да… Может, стоит просмотреть видеозаписи за вчера и поискать еще кого-нибудь в желтом? В конце концов, на завтраке не все колонисты присутствовали, и я вполне могла кого-нибудь упустить. Но это уже не сегодня – спать очень хочется. Мне ведь за прошлую ночь удалось поспать часа четыре, от силы.
Так что на ужин я не пошла, а по завершении стихийного пикника отправилась в свою каюту, приняла душ и легла спать. Вика там уже не было, и я, хоть и сама просила его не задерживаться у меня, ощутила укол беспокойства. Как он? Больной, неизвестно где… Вдруг ему стало хуже? Вдруг его арестовали? А я даже не могу помочь ему! И не знаю, как его искать. Может, активировать тревожную кнопку? Мысль хорошая, но что-то удерживало меня от этого шага. Как и от того, чтобы рискнуть и написать Вику сообщение – это точно будет глупостью.
Тяжелые мысли одолевали меня еще долго, однако в какой-то момент усталость взяла свое, и я провалилась в сон. Чтобы через три часа проснуться от сильного голода.