Ирина Пуць
Швейная династия
Попытка третья. Вот мы встанем в общий круг, и тогда дела пойдут
Ни денег, куда-то уходящих из компании, ни строящегося коттеджного поселка я не нашла, но продолжала настырно искать способ поставить компанию на крыло, чтобы снова лететь вперед и вверх. Я понимала, что еще одного зимнего сезона я не переживу.
Я начала рассуждать так: раз у нас двоих не получается оставаться эффективными собственниками компании, надо ввести в правление членов семьи, которые работают с нами. Может быть, их заинтересованность в делах и более демократичное голосование по ряду вопросов разбавят наше с Владимиром 50/50 и сдвинут с мертвой точки решение каких-то проблем.
Я провела горячие убеждающие беседы с партнером и со всеми, кого жизнь нашей фирмы касалась напрямую, написала презентацию семи вариантов реорганизации структуры управления компании, предлагая в том числе нанять медиатора для примирения соучредителей и исполнительного директора для ведения им оперативных дел, создать управляющий совет из близких родственников, работающих в фирме, и даже – акционерное общество, членами которого могли стать наши сотрудники. Все эти способы были призваны повысить контроль за движением и распределением денежных средств в компании. Так же они повышали статусы членов семьи, которые служили фирме годами.
Я разослала всем официальные приглашения на общее собрание и сняла переговорную комнату. В то время Татьяна, сестра моего соучредителя, занималась филиалами, старшая дочь Дарина руководила отделом продаж, средняя Марина – магазином в ТЦ «Академический», а зять Саша заведовал Московским филиалом.
Мы встретились 4 апреля 2019 года и несколько часов напряженно пытались договориться. Надо сказать, что из-за последующей драматической цепи событий и огромного пласта душевной, эмоциональной и физической работы, которую пришлось проделать, я почти совсем не помню подробности той беседы. Помню лишь, что часа через четыре мы все пришли к какому-то рабочему соглашению, прописали шаги каждого и даты их исполнения. Моя команда рьяно взялась делать свою часть. Но к первой же дате сверки действий выяснилось, что опять к чему-то стремились и что-то делали только я и моя группа поддержки. Вторая сторона ушла снова в глухое игнорирование.
Дважды в одну реку
«Зачем ты все это делаешь? – спрашивали меня в ту пору знакомые, обескураженные тем, сколько энергии я трачу на улаживание положения компании. И по-дружески советовали: – Забей или уйди».
Забить я не могла. Я считала компанию своим детищем, а когда ребенок смертельно болен, любая мать никогда не опустит руки.
А уйти…
Десять лет назад, когда наш брак развалился, Владимир сокрушенно заметил: «Почему ты не сказала, что у нас проблемы? Мы бы что-то решили. Я бы что-то решил». Те слова не давали мне покоя.
Однажды весной того же 2019 года я стояла на высокой открытой лестнице, ведущей в наши офисы, смотрела на старые производственные постройки базы, где мы вот уже шестнадцать лет арендовали свои помещения, и думала о том, как же все-таки поступить. На лестницу вышел покурить Владимир – мой некогда супруг и все еще бизнес-партнер. «Ты знаешь, – начала я, – десять лет назад, когда мы разводились, ты упрекнул меня, что я промолчала и не дала тебе шанс все исправить. Сейчас, если ничего не изменится, я уйду из компании. В этот раз я не молчу. Говорю как есть. Решай».
Это было лучшее, что я могла тогда сделать. Этим я дала шанс не только ему. Этим я дала такой же шанс и себе тоже.
Но пословица русская не соврала. В одну реку дважды не войти. Через некоторое время главными стали разговоры о разделе компании.
Страх-помощник. Страх-обманщик
В первый момент, когда читаешь название этой части, кажется, что в нем скрыто явное противоречие.
Как это, Ирина, вы сначала пишете и рассказываете нам о том, что страх – движущая сила вашего предпринимательства. Что все началось буквально с фразы вашего товарища, сказавшего: «А ты начни [бизнес] и так побежишь от страха, что все получится». А тут вы уже говорите «страх – обманщик». Как это понимать?
А так и понимать, что и помощник, и обманщик. Конечно, не одновременно, а в зависимости от того, как ты с ним себя ведешь.
Очень простой пример. Надо выступить перед коллективом. Страшно. Даже неважно, почему. Страшно, и все.
Может, силы в своих словах не чувствуешь или думаешь, что тема вызовет агрессию или недовольство людей, настроение у коллектива темное, энергии у тебя сегодня слабые – это все мыльные пузыри. Надувать их можно бесконечно. Отличать большие от маленьких, рассматривать их со всех сторон и под разными углами, только дело так и не сделается, а страх никуда не денется.
Много на этот счет и советов от психологов. Думаю, вы начитались уже всяких, если однажды решили научиться справляться со своим страхом. И что-то явно нашли в них для себя, если стояла задача идти дальше, а не изучать все новые и новые способы.
Я любой совет пропускаю через свои ощущения, и совет «иди в свой страх» мне неприятен. Сразу представляется темный мешок или пещера: зайду в него и… потеряюсь. Поэтому я, пожалуй, перефразирую этот совет: иди ЧЕРЕЗ свой страх!
ЧЕРЕЗ – современный предлог, образованный от русского церковнославянского «чрѣсти» («резать») и древнерусского «черосъ», которое подверглось воздействию слова скрозѣ, скрозь (русск. – цслав. чрѣсъ, чрѣзъ).
Будто предки подсказывают: режь насквозь и выскочишь.
Для меня идти к своей цели через свой же страх – как будто каждый вечер идти к своему дому через свой же темный двор. Все свое. Только со страхом в душе даже проще будет справиться, ведь ты боишься собственного движения, всего лишь самого себя, а не некого внешнего врага, который, поджидая в темном дворе, способен причинить тебе реальный вред. В обоих случаях ты либо продолжаешь в нерешительности топтаться на месте, лишая себя шанса в принципе добраться до дома (цели), либо рискуешь двигаться вперед, тем самым эти шансы увеличивая.
Этот момент – та самая точка принятия решения.
А. Мне страшно, но мне туда надо. И тогда я набираю воздуха в грудь и решительно мчусь через свой страх, сквозь этот темный двор моей души к своей цели, к своему дому.
Б. Мне страшно, и я ищу оправдания тому, что… не буду ночевать сегодня дома, не буду выбирать эту цель.
Так или иначе, абсолютно каждый хоть раз да побывал в этой точке, разделяющей жизнь на ДО и ПОСЛЕ.
И абсолютно каждый помнит, какое принципиально разное состояние внутри в первом и во втором случае. В первом – адреналин превращает кровь в шампанское. Глаз горит, вдохновение и энтузиазм зашкаливают. Ты уважаешь себя, восхищаешься проявленной смелостью.
Во втором адреналин разрушает тебя. Ты перестаешь спать ночами, будто снова и снова проигрывая эти кадры, это кино, эту пластинку. Сил, радости становится меньше, а усталости и бесцветности больше. Ты искренне веришь, что что-то и тут придумаешь. Но проходит время, и ты понимаешь: «дом» и решение были там, на той стороне «двора». Нужно было лишь вдохнуть, выдохнуть и пересечь «двор».
В моей жизни решение начать бизнес было из первой категории, когда адреналин превращался в шампанское, а страх становился помощником, а вот решение сохранить с Владимиром общий бизнес после развода в 2009 году было принято нами обоими из липкого страха второй категории.
И тому, и другому опыту я отдала по десять лет – удивительное стечение обстоятельств!
Но если в 2009 году мы с Владимиром смогли достойно выйти из супружеских отношений, сохранив доброе общение, то спустя десять лет так же достойно закончить наши деловые взаимоотношения у нас не получилось.
Страх обманул нас тогда, в 2009-м, заставил действовать не конструктивно, вести свои дела неэффективно и все равно развел наши дороги.
Глава 7. Раздел
Тебе половина, а мне – половина?
Потом, когда этот кошмар закончился, я часто задавала себе вопрос: почему тогда, десять лет назад, я решила, что можно будет перестать быть супругами, но бизнес-партнерами получится остаться на веки вечные? С чего я это взяла? Я не помню. Просто искренне в это верила почему-то. Или искренне обманывалась на этот счет, чтобы ничего кардинального не предпринимать, не менять и не брать на себя полную ответственность.
За годы партнерства в бизнесе после брака я ни соломки себе не припасла, ни сейфовой ячейкой, утрамбованной деньгами, не обзавелась. Поэтому я не могла да и не хотела уходить с гордо поднятой трудовой книжкой и выходным пособием. Идея бизнеса и бренда и их реализация принадлежали мне на 100 %. Компания была моей на 50 %, и я собиралась эту половину забрать.
Казалось бы, раздел не должен был вызвать никаких проблем. Я занималась швейкой, Владимир – окнами. Подразделений – два, отделов продаж – два, автомобилей – два и даже входов в наше здание тоже было два. Два очень легко делится на две части, думала я. Но я ошибалась в такого рода «высшей» математике.
Сначала все шло гладко. Мы посчитали активы, остатки на складах, составили список оборудования, материалов и наших денег в карманах клиентов. Сумма получалась внушительная. Но стали всплывать кредитные обязательства, долги поставщикам, невозвратные деньги от недобросовестных клиентов и прочие странные вещи. Вода, как говорится, начинала мутнеть.
Потом появились сложности с разделом помещений. Почему-то они никак не делились на две части. Все помещения были громоздкие, маловариативные и в полном объеме требовались старой компании, хотя входов и выходов в каждом из них было достаточно для того, чтобы просто перегородить их стенами и сделать отдельные входы для каждой из фирм.
В этот момент мне очень помог арендодатель.
Суровый и категоричный, не терпящий ничьих возражений, собственник территории Юра очень по-человечески поддержал меня в тот период. Я ломала голову, как мне решить вопрос с помещениями. Уезжать с территории в первое время было крайне невыгодно: клиенты за долгие годы (а мы прожили на этой площадке больше пятнадцати лет) привыкли ездить к нам сюда, и два потрясения разом – раздел компании и переезд в другое место – мой обновленный будущий бизнес просто мог не перенести. Советовалась я с Юрой, а сама надеялась, что кто-то вдруг решит уехать и освободит помещения для меня.
Так все и вышло. Снова повезло, не иначе. Сначала освободилось помещение на втором этаже под швейный цех. Потом Юрий сообщил, что скоро переезжает офис депутата, находящийся прямо над будущим цехом. Он очень настороженно относился к моей будущей финансовой способности платить за все это, но тем не менее он же и помог договориться нам о том, что партнер отдает мне 1/3 нашего общего некогда склада. Как раз ту, которая очень удачно примыкала к новым будущим помещениям и имела, как потом оказалось, внутренний проход между складом и производством без выхода на улицу.
Остальное тоже делилось с огромными проблемами.
Новое партнерство
…Надо сказать, что я никогда не была волком-одиночкой.
У меня был младший брат, с которым в детстве мы не только делили комнату и домашние обязанности, но и вместе ставили концерты на семейные праздники. В школе я тоже всегда активно взаимодействовала с людьми: была то командиром октябрятской звездочки[18] (так называлась команда из пяти человек в каждом классе младшей советской школы), то звеньевым[19], то членом комитета комсомола.
Четыре студенческих года я прожила в общежитии в одной комнате вместе с тремя-четырьмя соседками, а на пятом курсе переехала к мужу и его сестре. Я никогда не жила одна, никогда не работала одна сама на себя. Даже будучи адвокатом, я работала в команде.
Я очень семейный, очень командный игрок с романтическим мушкетерским уклоном «один за всех, и все за одного».
Поэтому, когда начал обсуждаться раздел компании, я в первую очередь предложила старшей дочери Дарине с ее мужем Александром продолжить заниматься бизнесом вместе. Они работали в нашей компании по найму. Ребята ночь подумали и сказали, что согласны, но на условиях равного партнерства.
Я согласилась на партнерство, но его «равность» поставила под условие определенных действий и шагов. С каким бы минимальным багажом я ни ушла из компании (а в тот момент я и не полагала, что уйти придется почти голой), я четко разделила два понятия: вложенные в бизнес деньги – это одно, а вложенный труд – это другое. И вложения эти не равны, как ни крути.
За вложенный в дело труд мы получаем зарплату. И те, кто сейчас с этим не готов согласиться, должен в таком случае признать, что все сотрудники по найму должны в итоге получить в собственность долю вашей компании. Что было бы странно, ведь бизнес вы открываете все-таки в первую очередь для себя.
Поэтому условия нашего соглашения были такими: мы становимся равноценными партнерами, однако равноправными партнерами мы становимся лишь с момента, когда наша новая компания вернет мне сумму, инвестированную в наш теперь уже общий бизнес. Вложить я планировала свою долю, которую заберу из предыдущего партнерства.
А забирать было что.
Правда, никто не спешил мне это отдавать.
Без бумажки ты букашка и с бумажкой…
Не знаю, как это все проходило бы, найми мы юристов. Не верю, что их желание договориться было бы выше, чем мое горячее желание сделать это тогда.
Я умею договариваться. Терпение в переговорах – моя сильная сторона.
Но тогда происходило что-то из ряда вон выходящее. Тщательно составленные накануне документы наутро признавались второй стороной необдуманными. Соглашения, подписанные всеми участниками, в ходе длительных изматывающих обсуждений – недействительными.
В какой-то момент Владимир и вовсе заявил, что тоже хочет себе кусок швейки. В ответ на мое потрясенное замечание, что это вообще-то МОЙ бизнес, я, не веря своим ушам, услышала: «А с чего ты решила, что доли 50/50 – это окна мне, а швейка тебе?»
– Зачем тебе швейка? Что ты будешь с ней делать? – спрашивала я бывшего мужа, не в силах справиться с шоком. – Ты же в ней ничего не понимаешь! В конце концов, это так же абсурдно, как если бы я стала настаивать на том, чтобы мне перешла часть твоего оконного бизнеса, и пыталась его вести!»
…Здесь мне стоило бы написать какой-нибудь глубокомысленный совет о том, что прежде, чем начинать бизнес с родственниками, например с тем же любимым мужем, проговорите хотя бы в шутку: «А ведь нам придется заключить настоящий контракт об этом, аха-хах! Ты готов к реально деловым отношениям?» И хорошо бы составить такую бумагу, и заверить ее потом у нотариуса, и… и убедиться потом, что вы в тот момент друг друга не так поняли, не так записали, не то имели в виду и вообще шутили, потому что думали, что все это не всерьез.
Но договор на старте вы все равно составьте. И все равно заверьте. Люди в погоне за наживой, скажем, желая заполучить наследство, и родителей сумасшедшими признают, чтобы завещание оспорить, и сами завещания крадут или сжигают. Что ж теперь, уподобляться и не стараться вести цивилизованные отношения?
Да, может случиться такое, что торжественной клятвой вам однажды предложат подтереться, простите меня за мой французский, но это будет лишь вероятность. Пятьдесят на пятьдесят, как говорится.
Но ведь бизнес, как и партнерство в нем, как и сами партнеры, – живой организм. А жизнь – она изменчива.
…И вот тут мне снова помог мой музыкальный немузыкальный навык – выносливость.
Не все, посещая в детстве музыкальную школу, обучаются вызывать фонтаны прекрасных мелодий, ударяя пальцами о клавиши или струны многострадальных инструментов. Я за семь лет учебы музыке научилась не вокалу и музицированию, а выносливости и упорству.
Я отмучилась все семь лет и сделала такие выводы:
прежде чем что-то начать – обдумай все очень хорошо, а если уж начала – иди до конца.
Эта самая музыкальная немузыкальная выносливость и помогала мне все годы заниматься производством. А способность вести дела, когда первый энтузиазм уже давно улетучился, вывозила бизнес в самые темные для него времена.
Я упорно, буква за буквой, пункт за пунктом, двигалась вперед по пути добросовестного раздела бизнеса. В какой-то момент я почувствовала себя на месте жен декабристов: не в том его героическом моменте, когда они готовы были следовать за своими мужьями на край света, а в той неясной ситуации, когда каждая встреча с царем-батюшкой по крупице лишала их то денег, то статуса, то возможностей – лишь бы они отказались в итоге от «вредной» идеи идти своим путем. С моей долей в компании методично происходило то же самое: она становилась все меньше.
«Крошкин дом», прощай!
Апогеем абсурда происходящего стало категоричное заявление Владимира: бренд «Крошкин дом» остается в старой компании.
Понять мое состояние смогут, наверное, только женщины, чьи мужья под занавес изматывающего развода им заявили напоследок: «И да. Ребенок будет жить со мной».
Я не могла поверить своим ушам! Я этот бренд придумала, я его создала, и я его должна лишиться?!
Успокоила меня Дарина.
– Да ладно, мам. Это же не «Найк». Что-нибудь еще накреативим.
Это меня и утешило, и рассмешило.
…Медленно мы неслись вихрем дальше по огненной реке раздела бизнеса.
Тайная вечеря
Человек, решившийся на семейный бизнес, должен понимать, что у него не будет привилегии обсуждать дома недалекого начальника или жаловаться на ленивых партнеров. А переживать за вас родня будет в два, а то и в три, в четыре раза больше обычного. Потому что переживать будет и за каждого из вас по отдельности, и за вас целиком, и за семейные традиции и праздники, которые она, ваша родня, рискует утратить вместе с вами из-за разногласий по бизнесу.
Я это всегда понимала и всегда старалась привлечь всю семью к обсуждению проблем и принятию самого взвешенного и выгодного для всех нас решения.
Сейчас, когда дела с разделом становились все чернее и чернее, я не выдержала и сказала Владимиру: «Или мы садимся общим кругом и приходим к конечному соглашению, или я вызываю свою маму, твою маму и мы будем решать это все тремя поколениями».
Это был не блеф. Моя мама всегда была в курсе всех моих дел. Знала она о происходящем и сейчас. Я рассказала ей о том, что мы не можем договориться и, вероятно, я буду созывать большой совет. Она готова была приехать.
Кто-то меня сейчас, наверное, не поймет, кто-то осудит, считая излишним втягивать в раздел своего бизнеса родителей. Но родители – это старшие по иерархии люди рода. А старейшины всегда призывались для усмирения спорящих сторон.
В итоге мы собрались без старейшин, хоть и расширенным семейным составом из восьми человек: Дарина и ее муж Саша – мои новые партнеры, Марина – молодой психолог и модератор всех наших переговоров и ее муж Андрей, Татьяна с мужем Олегом и мы с Владимиром – пытающиеся сохранить себя и бизнес, бывшие партнеры.
Я снова воспользовалась своим проверенным методом «Шрапнель» и подготовила варианты раздела имущества бизнеса и выхода кого-то из нас из компании.
Сидели и договаривались мы тогда порядка пяти часов кряду, до глубокой ночи. Мы читали пункт, обсуждали его и при общем согласии с его текстом – подписывали. В итоге получился документ на несколько страниц. Подписали мы свое решение в семи экземплярах и заверили семью подписями всех участников.
И все равно это не дало в конечном итоге стопроцентного исполнения договоренностей.
Ах, ты доля, моя доля!
Итоговый документ закреплял за мной право забрать мою личную машину, на которой я ездила десять лет и которая по документам принадлежала компании, часть ликвидных товаров со склада готовой продукции (что-то отдать отказали), часть неликвида (хоть все).
Дарина, занимавшаяся продажами, предложила взять меньше продукции в денежном отношении, но выше уровнем ликвидности. Грубо говоря, не на двенадцать миллионов рублей чего придется, а на десять, но с возможностью выбирать. Я согласилась.
Оконное подразделение, которым занимался Владимир, филиалы в Ижевске и Челябинске, которыми руководила его сестра, оставались в старой компании.
Радовало то, что два розничных магазина в Екатеринбурге были в отдельном ведении и разделу не подлежали. Это был большой плюс: продукция в них была актуальная и хорошо продаваемая, что давало нам дополнительную возможность быстрого перевода товара в деньги. Второй плюс заключался в том, что наличие своих магазинов увеличивало нашу маневренность и давало шанс так или иначе, хоть за бесценок, но все-таки обменять на деньги то, что переходило мне товаром, потому что денег – обычных бумажных или на счете в банке, денег как средства обмена в моей доле не было. Ни копейки.
Какое удивительное открытие!
Сначала ты смотришь на баланс компании, делишь его пополам и понимаешь: ты пахал все эти годы в своем бизнесе не зря – жить есть на что. Потом ты получаешь свою долю и ощущаешь себя зайцем из советского мультфильма про мешок яблок: и тому дай, и за это отдай. Заяц в итоге остался с пустым мешком. В моем мешке хоть и была дыра, как у того зайца, но потерять через нее свои последние яблоки я была не намерена.