Иван Николаевич Пальмов
Лотерея
– Мадам, вы слышали о происшествии в банке? – поинтересовался один из спорщиков, пытаясь найти третью сторону, в которой есть ответ разногласиям.
– Что? – в своем страдании Акра дошла едва ли до полного отречения от собственного тела, и ей уже казалось, что ее нет на том самом месте, но оказалось, что она все еще была, а потому чтобы узнать действительно ли это так задала свой вопрос.
– Про ограбление банка, – подхватил второй и чуть слышно ему снова перечил первый, который в ограбление не верил.
– Это такая книга? – Акра спросила снова, но бессилие ее голоса не создало интонации вопроса и потому оба спорщика переглянулись и подумали, не сумасшедшая ли та.
– Какая еще книга? – спросил, наконец, первый, а второй уже принялся его одергивать, как бы намекая, что зря они ее спросили.
–Там есть любая книга и каждой не по одной, зайдите туда и узнаете, – Акра указала на библиотеку за спинами мужчин. Те бросили скорые взгляды позади себя, а затем встали и потихоньку ушли.
Едва Акра осталась одна ее взору предстала картина, от которой она и пришла в себя. В библиотеку зашел молодой человек с книгой в руке и ошарашенными глазами. Простой паренек, довольно высокого роста, одет обыкновенно в джинсы и черную футболку, но ужасно какой-то потрепанный и замученный. Глаза же его и впрямь были страшно большими, если бы можно было разглядеть поближе, в них можно было бы найти обреченность. Наверное, приговоренные идут на эшафот вот с такими же глазами. Первая мысль Акры была, не Тури ли это, но и с расстояния было отчетливо видно как разнятся их лица. В остальном они были очень похожи. Обыкновенно в библиотеку ходят по двум причинам. Первая: найти то чего не смог найти вне библиотеки, вторая: чтобы занять себя и хорошо провести время. Как правило, первый случай это научная литература, а второй художественная. Вдруг Акра поймала мысль, в которой решались все условия похода в библиотеку молодого человека, все сошлось. Должно быть это студент, ему скоро держать экзамен и напоследок он решил, что когда сдаст свой экзамен, книга ему будет уже не нужна. Акра спешно стала вспоминать книгу, что держал в руках молодой человек. Вспомнить ничего не удалось, а вернее она и не могла ее вспомнить, поскольку молодой человек был далеко и почти всю книгу целиком закрывали его руки. Наконец парень вышел, а не было его долго и что больше всего изумило Акру, то как разительно изменилось лицо обреченного. Теперь это лицо было не узнать, не было на нем ни горести, ни тяжести, а лишь один блаженный взгляд как будто не в библиотеку, а в церковь он ходил. Руки его были свободны, и только взглянув на них Акра поняла. Она была почти уверена что раскрыла тайну паренька с книгой, и что у нее и Тури ровно такая же тайна. Все они украли одну и ту же книгу, и что Джордж ищет его единственное, что ради книги. Она даже не думала увязать хоть как-то свою теорию с происходящим, а потому ринулась скорее туда, откуда началась ее история.
Терраса кафе, где Акра всегда ожидала Джорджа стояла совсем безлюдной и вот уже с нее стали выносить стулья под теплый кров. С растерянным взглядом Акра подбежала к столу, где она раньше сидела и на нем оказалась маленькая записка, она не была подписана, но она явно была от Джорджа. В ней было только место и время, которые Акра уже и так знала. Едва увидев записку, девушка снова вернулась в реальность, книга снова была ею забыта, как всякие детские надежды, которые выдуманы ими сами. Надо было найти Тури, но искать его по всему городу сложно, а потому Акре снова предстоял непростой выбор. Выбор заключался в том как бы мог думать Тури. С одной стороны она сама ему сказала, чтобы тот не приходил в сквер и если он выполнит это требование сидеть и ждать его там бессмысленно, с другой – искать его по городу, где вероятность встретиться очень мала и потом если он не придет в сквер возможно и выходить он не станет. Вот и выбор – поверить в то, что он снова стал механизмом, и снова станет блуждать по городу, созерцая дома, или теперь он уже не сможет вернуться обратно и потому как всякий человек может пойти наперекор. Акра направилась к библиотеке, хотя теперь уже и неважно было ей, станет ли он пялиться на здания или гулять по городу, рассматривать картины галереи или воровать книги. Для нее это уже один человек.
День тянулся долго и поначалу Акра не думала о том что делать после того как он закончится. В самом деле, какая разница, главное, что завтра уже ничего не будет, завтра все станут жить так словно закончилась нелепая сказка и пойдут пить чай, завтра закончится фильм когда ты, выходя из кинотеатра, снова увидишь свет и прекрасные серые будни. Однако до этого самого серого завтра было еще далеко, и потому Акра стала думать, что все-таки ей предстоит потом. Про себя она проговорила что хочет найти Тури, а после хочет он того или нет должен найтись Туль. В мыслях о предстоящем и прошла оставшаяся часть дня, и когда солнце уже садилось, внезапно ее испугал крик.
– Туль, Туль нашелся, – еще не успев увидеть Акру бежал крича сломанный созерцатель.
– Тури, – Акра обрадовалась, хотя лучше всего бы ей и не видеть его именно сегодня.
– Бежим, бежим, я видел его, я нашел, – Тури едва ли не на руки хотел поднять Акру, чтобы отнести ее туда, где он нашел мальчишку.
Акра не успела больше проговорить ни слова, да и не знала она что говорить. Бедная девушка настолько растерялась, что даже мысли ее не поспевали за глазами. Ей не то радоваться надо, не то горевать. Они бежали молча, без остановок, мимо проносились улицы и парки, дома и весь город красивый странный ужасный и могучий. Тури был счастлив что сумел найти причину вернуться, он держал сейчас свое счастье в руке, ему было страшно если она вырвется, но не силой он держал ее, а надеждой. Надежда была его в том, что он приведет Акру к мальчику и тот свой детской улыбкой благословит их и дальше, уйдут они вместе и причин искать надобности не станет. Тури не знал о произошедшем с Акрой, и потому верил, что держит ее только надежда, тогда как она пошла бы с ним, если б даже просто увидела. Возможно и не встреть она Боба, не расскажи он ей истории минувших дней, быть может и без того она бы не выдержала собственного гнева и изменила собственной воле. Так или иначе, в думах и без них, наперегонки с ветром и временем они бежали и очутились там, где вместе им бывать не случалось. Чуть вдалеке виднелся сумасшедший дом, а впереди парк, тот самый парк, где была уготована встреча.
– Еще далеко? – Акра испугалась, увидев это место, и лишь надежда на то, что им предстоит пройти дальше, заставила ее промолчать. Себе же она задала куда более сложный вопрос, должна ли она сказать Тури.
– Нет уже близко он в парке, – с улыбкой указал Тури вперед и заметил как нахмурилась Акра. Тури улыбнулся снова, он подумал что она все еще злится, но она не злилась, ей просто теперь не было надобности задавать вопрос.
– Прости меня Тури. А еще прости за то, что я оставлю тебя здесь, – Акра подошла ближе, посмотрела жалостливым взглядом и ушла.
Взгляд Акры выглядел именно так как увидел его Тури, и ведь девушка вовсе не хотела им выразить ничего вовсе, хотя на самом деле ей было страшно.
– Как ты понял, что это он? – внезапно обернувшись, спросила Акра, этот вопрос не сразу пришел ей в голову, но уж как пришел то и впрямь поразил ее.
– Он точно такой, как ты и сказала, а еще у него эта желтая куртка и я его видел однажды, просто тогда не знал кто он такой, – весело объяснил Тури.
Этого объяснения вполне хватило для Акры и еще хватило на Тури. В иносказательном конечно смысле, Тури расценил свой ответ как возможность следовать дальше. Акра пошла тихонько окольными путями, так чтобы ее не заметили и следом шел Тури. Он не знал, что идти нельзя, во всяком случае, объяснял он про себя это именно так. Парк был покрыт множеством кустарников и маленьких деревьев. Кустарники в отличии от деревьев разрослись как нельзя более пышно, выглянув из-за одного из них Акра обрадовалась. Малыш сидел прямо напротив, а кругом никого, кроме одного мужчины и тот был не Джордж. Туль сидел в песочнице и играл, и это было ужасно на него не похоже, не по годам зрелый мальчишка давно уже не интересовался подобными вещами. Затем, когда Акра уже готова была выскочить Туль встал и пошел в строну от нее, туда где сидел мужчина. Мужчина был с бородой, потрепанный и можно было бы предположить что бездомный, но его движения, взгляд, да и образ в целом не вязались с этим низким положением. Акра стала ждать и, увидев как с другого конца аллеи, из противоположных кустов выходит еще один человек, одернула себя и перевела дух, снова увидев, что это не Джордж. В темноте было сложно разобрать, кто именно это был, но человек коренастый и довольно низкого роста никак не походил на Джорджа. Джордж появился после, а перед тем случилось то чего не могла ожидать ни Акра ни Тури и Тури то в особенности. Бросив быстрый взгляд на новоявленного человека среди кустов, человек с бородой обратил внимание на Туля, который, ни сказав ни слова ринулся убегать от мужчины на него посмотревшего. Рыжебородый все так же без слов просто махнул вдогонку и уж в этот момент на скамейке в конце парка появился высокий седой мужчина.
– Это он. Он тот самый, – голос принадлежал Тури, и без того напуганная Акра чуть было не упала услышав его.
– Кто, о ком ты? – нашлась быстро Акра.
– Тот, кому я отправляю почту, – глядя перед собой ответил Тури.
Буквально секунду что-то еще боролось внутри Тури, но только лишь эту секунду, а дальше он побежал следом за теми кого назвал. Мужчина в конце парка слышал, как зовет парня обратно Акра, как тот еще и еще раз кричал «это он». Когда же появилась девушка, Джордж поднялся со скамьи и медленно зашагал в направлении всеобщей погони. Погоня закончилась, закончился парк и в конце него, словно из-под земли образовалась башня. На самом верху этой башни была дверь, из нее вышел мальчик, то был Туль. Малыш помахал всем троим стоявшим внизу и осталось дождаться четвертого, того кто собственно и начал погоню. Мальчик шагнул вперед и уже следом за ним летел тот, кого лучше всего назвать разработчик. Акра вскрикнула, назвав имя мальчишки, и он испарился. Нет, он не упал, не спрятался где-то за дверью он просто исчез и изумленные рты глазевших снизу раскрылись на долго. Долгим им показалось падение и того человека – разработчика который бежал следом, ему раствориться не удалось, он был обманут собой же и упал. Разработчик разбился и помимо глухого звука падения послышался еще один звонкий звук, о природе которого было известно лишь Тури. Тури и дернулся было первым к упавшему человеку, но сдерживая накатившие слезы его одернула Акра. Вместо Тури к разработчику медленным, но верным шагом подошел Джордж.
– Бежим, – крикнула Акра. Слезы уже не слушались ее и катились по щекам, она едва не тащила следом оглядывающегося Тури.
Едва была закончена одна погоня, как началась вторая. Чем грозила опасность было не ясно даже Акре, не говоря о Тури, который не понимая что происходит просто повиновался. Тури было жаль Акру, он не успел узнать мальчика, а потому и горевать о нем он не мог. Они успели убежать далеко, и казалось, что Джордж махнул на них рукой, но едва они скрылись, он поспешил следом.
– Это был разработчик? Это он строит таких как ты? – на лице Акры по прежнему были слезы, но она твердо спросила то, что, по правде сказать, и не знала как можно спросить.
– Да он, но поверь, я не знал, что мальчик не был живой, – останавливаясь проговорил Тури.
– Идем скорее, – собравшись уж вовсе, сказала Акра.
Больница и парк, что был при ней, были далеко на окраине и потому чтобы добраться в город бежавшие решили нырнуть в тоннель метро. Как ни страшна была погоня, еще страшнее было то, что поезд может не прийти сразу и уж если Джордж догадается, куда они пошли, то непременно сумеет застать их. Акра знала это прекрасно, но этот шанс был единственный, чтобы уж наверняка уйти от погони, прятаться было негде, за парком был пустырь, чистое поле. Когда-то и оно там было, теперь поля там нет, да и парк уже давно стал не нужен, психам ведь нельзя там гулять.
– Идет, – улыбаясь возвестила Акра. Это была ее первая улыбка с момента как они разошлись с Тури. Свет фар бил далеко, и поезд заранее возвещал о своем приходе.
В этот самый миг по ступеням уже шел Джордж, его шаги глушил шум подходящего поезда, а потому лишь за миг Акра увидела его фигуру, крадущуюся за спиной. До края платформы Джорджу оставалось дойти не более ста шагов, когда поезд поравнялся с беглецами. Акра обернулась и едва открылись двери вагона, вошла внутрь, за ней Тури. Тури зашел следом, а увидев человека, повернулся к нему и сказал:
– Я видел его, – наивная улыбка едва успела появиться на лице парня некогда созерцавшего тысячи лиц, но запомнившего лишь единицы. Да он вспомнил его, но в ту же минуту, будто в ответ прогремел выстрел.
Двери закрылись, и не успел тронуться поезд, как Тури упал. На его глубокую рану легла рука – это была рука Акры. Поезд тронулся и сквозь пальцы побежала кровь, на лице Тури все еще была улыбка, нелепая, грустная, но самая что ни на есть искренняя и потому уместная.
– Я люблю тебя, – прошептала Акра.
– Так ты прощаешь меня, веришь мне? – Тури все сильнее тянул улыбку, моргая, как можно чаще.
– Ты настоящий, живой, – последнее слово Акра выдавила из себя насильно и слезы ее полились вновь.
– А ведь жаль, что я настоящий, – Тури откинул голову на пол и уж не в силах был держать улыбку.
Глаза же его смотрели и видели они не лампу под крышей поезда, а облака, что проплывали по небу.
Последний этаж.
Вот уже полчаса облака кружат над головой человека, который попал, как ему кажется, не туда. Отсюда сложно рассмотреть даже небо, хоть ты и находишься в нем. Да не все ли мы небесные жители? Что есть небо? Если посмотреть на линию проводимая между землей, и той прозрачно голубой субстанцией это и есть горизонт, а раз есть он, значит и небо есть. Одно ли то, что мы не парим на пару сантиметров выше, не делает нас богами? Мы ходим по земле, но если подумать без горизонтов, а просто так, то тело человека находится над землей, а значит в небе. Так делают ли разницу эти сантиметры под подошвой? Нет, конечно, не становимся. У богов свое небо, у каждого свое, если их несколько. Исходя из того и земля у каждого своя, свои же и люди и не будь так, то и творение их невозможно. Мир создает Бог, а не наоборот, и если в его создание вмешается другой Бог, то нельзя будет сказать, что есть верховный, а есть другие, что помогают, помогать может и человек, но ему далеко до небес Бога. Бог, он потому и бог что ему одному ведомо то, что он сотворил, а если с ним творят другие, то это творение уж не совсем и его, и природу оно имеет другую, не божественную. За всеми слоями атмосферы, тропосферы, мезосферы и так далее, следует то, что наука уже называет прямым доказательством отсутствия Бога. При этом идя в обратном направлении и изучая протоны, нейтроны, кварки, фотоны ничего отрицающего Божественное начало, кажется, и нет. Не потому ли что мы боимся упереться в эти самые кварки, не сумев пойти дальше? Космос дает ширину изучения, где всякий может выдвинуть теорию и она не будет отвергнута, покуда не исследуют его весь. В микромире же сложно дерзать таким образом потому, что круг стремится замкнуться. Ведь невозможно бесконечно уменьшать объект? Кажется так, но едва ли так на самом деле, а теории ни что иное, как мечты, мечты – есть вера, а веру рождает Бог. Слабое может быть доказательство, но завершите свой путь хотя бы в одну сторону, чтобы утверждать обратное. Пока же есть теории и космос, есть и право верить в того кто его создал. Уж поверьте, тот должен знать пути в обе стороны, может он вам даже расскажет, но вы все равно не поймете. Однажды греки назвали некую часть неделимой и ведь, несмотря на это, несмотря на кажущееся превосходство, раз уж они догадались, они продолжали верить. Прошли столетия и разделили неделимую часть и снова уперлись, причем уперлись не столь основательно, а наоборот, чувствовали, что поддается та новая единица. Поддастся и следующая, а за ней неизвестность, именно неизвестность и делает возможным все, так почему же она должна исключать Бога. Может дело не в атомах и не в греках, не в кварках и не единицах, а только в людях, которые не хотят жить тем, что уже было.
Это могли быть, чьи угодно мысли, в особенности, если простоишь на вершине башни целую вечность. Однако, мысль конкретна и всегда принадлежит одному человеку, даже выдуманную другим, она не станет общей. Услышанная и пересказанная не в счет, но нельзя отнимать у человека мысль только от того что до него так думал кто-то еще. В конце концов, бесконечное множество обезьян напишут Гамлета, бездумно лупя по клавиатуре, но ведь произойди это раньше, разве стоило бы думать, что Шекспир менее гениален?
Кругом тишина и если подумать, то не лучшее ли это место что можно найти среди буйства человеческой природы. Именно человеческой, не животной, пусть те и кричат, трубят в серые хоботы, цикочут, верещат, свищут, иные звуки и вовсе человек не способен издать. Все эти звуки есть у природы и у человека, но человеку мало звуков, человеку мало того что ему дано изначально, он бунтует против своей природы и никогда не способен ужиться в тесных рамках своих возможностей, пусть они в десятки раз превосходят остальных существ. Тут долго за примерами ходить не надо. Взять хотя бы государственный строй, где раньше правил монарх, как самый пышногривый лев в прайде, теперь он не нужен и подавай им республику, социализм или еще чего, и вот эдакими ножницами и состригут все гривы, но все равно рано или поздно не понравится и это. Человек способен бунтовать при любых условиях и как ни странно именно в те моменты, когда он устроится наиболее удобно, когда ничто ему не мешает, именно тогда ему бунтуется еще пуще. От того ли что человеческие желания не постоянны? Может и так, но вернее всего здесь и уместнее искать бурю там, где тише всего. В суете забот не так просто найти минуту? чтобы придумать, ради чего бунтовать, тишина же самый страшный предвестник бури. Впрочем, на этом месте бунта не будет, как не расхохочутся бесы оставленного наедине с собой человека, у них нет опоры, чтобы хоть что-то сломать. Прошел еще час и мужчина, закованный в облака, не смог найти выход, уже отчаялся он найти его, хотя его отчаяние только начало. Будет еще много стадий умственного бреда, надежд, поиск лазеек, наконец, придет и покаяние, а за ним непременно проклятия, ибо наивная человеческая душа всегда ждет, как за одним следует противоположное и если не случилось так, то в отместку он сам же постарается сотворить. Все от детей и далеко ли ушли старые и седые? Нет, не далеко. Все дети, все. От чего плачет ребенок, от того что не может ни сказать ни сделать, но при этом нуждается, потому и кричит. Взрослые же подчас начинают кричать на детей, не понимая тех и говоря – хватит, не хочу, умеют сказать так, но от этого не становятся взрослее. Старше становятся, но не взрослее. Звери же не могут так жить они не приучены и учить их не надо, им сразу все дано и они не алчут свободы, которая дала право выбора человеку. Свобода у одного только и есть человека и чем старше он становится, тем сильнее ему этой свободы хочется, а между тем ребенок, у которого кричать заложено природой, как у иного зверя растить потомство, может и вовсе поступает умнее. Младенец взрослее большого или мудрее верно будет сказать, потому как, не имея своей мудрости, он еще пользуется божьей, данной ему, чтобы начать свою жизнь. Дальше чистая импровизация и ой как сложно в ней найти Гамлета.
Седой человек в облаках и не знал, что в жизни его наступил эпилог, уж на пару то глав он рассчитывал. Бешенство его уже прошло, и он ползает по площади бетонного квадрата, ощупью пытаясь найти то, что не увидел глазами. Когда он поднял голову, облака рассеялись, и перед ним предстал почему-то боком молодой человек, который держал в руках черную шапку. Волосы его были совершенно белые и на лице можно отчетливо разглядеть только глаза, потому, как и само лицо очень белое.
– Ох, как вы кстати, молодой человек. Я тут мучаюсь уже битый час, а может и больше и решительно не могу найти выход, – в растерянном лице произнесшим эти слова было сложно узнать того решительного человека, что еще недавно так хладнокровно стрелял.
– А между тем это не так сложно, – улыбаясь, простер руки человек почти альбинос.
– Ха-ха. Да вы любитель пошутить, как я вижу. Поверьте, я же вовсе без шуток спрашиваю вас, – этот человек был очень похож на Джорджа, потому что это и был Джордж, но не тот что обычно. Это не тот собранный и целеустремленный бизнесмен, которым он был, один только час его слишком поменял.
– Вы правы, я люблю хорошую шутку, – щурясь от солнца, подтвердил Боб. Да, на Боба он тоже похож и прямо совсем как Боб. Именно так можно было бы сказать, будучи не совсем уверенным, что это Боб. Однако это только Боб и гадать не стоит.
– Как вы попали сюда? – солнце непонятно как било не только в глаза Бобу, но и Джорджу тоже.
– А клянись что поверишь, тогда скажу, – прищурясь предложил Боб.
– Это как же я тебе поклянусь, если еще не знаю, чего ты скажешь, – поначалу Джордж медлил и хотел уж было согласиться, но как и в прочих своих делах на слово верить не стал.
– Стало быть, не веришь мне, – резко заступил Боб.
– Во что? Ты ведь не говоришь ничего толком.
– Так не считается, что же это за вера, если все и так известно? Ты не словам должен верить, а человеку, – Боб отвернулся и сел на край квадрата.
– Это все чудеса какие-то, я проснусь, и не будет ни тебя, ни этой горы. Потешайся дальше, – закрыв глаза и выдохнув воздух, произнес Джордж.
– Не проснешься. Никогда уже не проснешься, – тихонько проворчал Боб, по прежнему сидя спиной к собеседнику.
– Это ты меня сюда уволок?
– Я, – гордо ответил Боб и так же продолжил сидеть, только голова теперь смотрела прямо.
– Выводи меня обратно или я тебя сброшу гад, – Джордж подбежал было к Бобу, но сразу толкать не решился, и вообще ему было страшно трогать этого человека.
–Понял хоть что сказал? То есть я для тебя построил поднебесную башню, забрался коим-то образом на крышу, тебе не ведомым, но ты все равно веришь что, сбросив меня, сделаешь мне плохо, – Боб повернул голову, – я бы к тебе не пришел.
– Чего же пришел?
– Желание говори, но только одно, не думай, что я пожалел тебя, мне просто интересно, какие желания у людей подобных тебе.
Джордж проглотил обидное выражение, по его мнению – «людей подобных тебе», подумал и сказал:
– Найти выход отсюда.
– Иди, на все четыре стороны, ты свободен. Выход есть и не только отсюда, этот выход вообще отовсюда, – размахивая руками, отчеканил Боб.
– Я разобьюсь, ведь так? – глянув в пропасть, спросил Джордж.
– Хоти быстрей, долго мне с тобой тут канаться, – первая фраза прозвучала без вопроса, но после Боб все же спросил, – чего хочешь?
– Свободы, – резко ответил Джордж.
– Свободы. – Боб встал и начал расхаживать кругами продолжая речь, – я знаю человека что говорил так и упреждая твой новый вопрос скажу что он получил ее и видимо ему не больно понравилось. Нет, ее не я ему дал. И вообще нужно знать чего хочешь, – прикрикнул Боб, – это я тебе о свободе твоей. Что есть свобода? Ничто. Вот весь и ответ.
– То есть?
Боб вместо ответа ткнул Джорджа меж ребер пальцами. – Вот этот кожаный мешок, мясо внутри с костями и много чего еще, все, что тебя тобой и делает, все это темница и твой вечный плен. Мешок этот вечно просит, болит и жаждет. Никогда ему не будет покойно, а пока оно так, ты не свободен. Душа и та страдает из-за твоего плена. Глаза болят, когда видят, уши не терпят иные звуки, а руки осязая, стареют и становятся немощны. Не будь всего этого, ты мог бы сказать, что свободен, но ты не скажешь, потому что и самого тебя уже не станет. – Боб перестал ходить и снова сел на край пропасти, – хочешь ты свободы?
– Эдак всякий скептик все переиначить может. Всегда можно найти тысячу отговорок, – вступился Джордж.
– Хочешь поспорить давай аргументы, а нет, говори чего надо и дело с концом.
– Из-за него я здесь?
– Кого?
– Которого убил, – пояснил Джордж.
– Ты никого не убил, не выдумывай, – раздраженно ответил Боб.
В следующую минуту Боб страшился обернуться и увидеть реакцию на его реплику. Он очень хотел увидеть радость на лице узника, но не увидел.
– Тогда сделай так, чтобы он умер, – сказал наконец Джордж.
– А ты думаешь, я ангел, Бог, демон какой? Возомнил он.
– Но ведь это ты устроил меня тут. И вообще, почему именно меня, почему не этого Дора? Это ведь он мучил бедного дурачка своими опытами. – Джордж по-прежнему пытался все найти хоть что-то, его практический разум всячески отрицал возможность своего пребывания на том месте, где сейчас стоял.
– Уж, наверное, мучил, за то и расплата. Так всегда и бывает, ни что не дается нам задарма, – Боб сидел спиной, и оттого не видно было его лица, но на лице том едва не выступили слезы.
– Однако он уже мертв и без всяких страданий, почему же мне это нужно терпеть?
– Без страданий? – казалось, Боб просто повторил уже сказанное, однако этот вопрос был о разработчике, а вовсе не о том, чьи слова он повторил.
– Ведь я даже не убивал никого, – вдруг осенило Джорджа и он только теперь стал цепляться за это.
– Не убивал? Дурачки? Ты с три короба уже и по самые уши увяз, так что не отпирайся и не лги. Ты много уже сказал, – с напором проговорил Боб. Он еще сидел, свесив ноги, но голову повернул назад и склонил набок, так что она оказалась у него едва не ниже собственных плеч.
– Только что ты сказал, что он жив, – твердо, как только мог, отчеканил Джордж. Его тон все равно звучал фальшиво, как он может звучать у неумелого актера, когда ему нужно внезапно нагнать драмы.
– Ты меня и не случаешь, мне пожалуй теперь надо бы уйти. – Боб приподнялся на руках, развернулся и встал, – я сказал тебе, что не бог, откуда ж мне знать, откуда мне дураку? Уж ты-то должен в дураках понимать. Ты на этих самых балбесах жизнь построил, так Джордж? – Боб впервые обратился по имени к собеседнику, и тот чуть было не удивился, но в виду обстоятельств одернул себя и слов не выдал, – теперь-то ты уже понял. – Боб сделал безобразную гримасу и начал смеяться, – зоопарк. Обезьяний зоопарк, кругом только эти негодники, – Боб ждал, что и в лице Джорджа появится улыбка, быть может, он невольно сделает это, но Джордж оставался Джорджем и эмоции он контролировал хорошо. Возможно, это ему удавалось, потому что их не было, эмоций-то.
– Как ты сбежал? Вернее даже зачем? – спросил Джордж уж, наконец, узнав Боба.
– Первый вопрос был гораздо умнее, зря ты задал второй. Зачем бегут от неминуемой гибели или как ее, смерти? Один вот уехал по твоей милости, вместо него мог быть я. Поверь, я не рад, что вместо него не лежу я, у меня другая мука, – Боб смял свою шапку и бросил взгляд куда-то в сторону, – а бежал я очень просто, хоть для этого мне и пришлось ужасно помучиться. Моя палата если ты помнишь, была на пятнадцатом этаже, а само здание шестнадцатиэтажное, так вот, когда лифт поднимается на последний этаж, шахта лифта становится пустой. Я прыгнул туда. Падать было больно, но я остался живой. Меня жутко бросало по стенам шахты, я цеплялся за тросы и наконец, достиг подвала. В подвале есть мусорные баки, которые вывозятся раз в неделю. Мне пришлось ждать четыре дня, прежде чем я попал на улицу. Так я и сбежал.
– Здесь не пятнадцатый этаж, – сухо подвел Джордж.
– Ты и не сумасшедший, – ответил Боб, – и я не был тогда сумасшедшим. Я просто ничего не знал, не помнил и сейчас не помню, но сумасшедшим я не был. Я и теперь очень хочу верить, что при уме, но это уж не тебе решать. Не сейчас Джордж.
– Ты надоел мне, уходи прочь. От твоих рассуждений мне легче не станет.
– Заметь, я не доктор и не в моих интересах сделать твою жизнь легче.
– Я тебя понял, убирайся, – взревел Джордж.
– А желание? – с улыбкой снова обратился Боб.
– Иди к черту со своим желанием. Зачем? Чтобы искушать меня?
– Чтобы тебе было чем заняться, балбес. Тебе долго придется сидеть тут.
Джордж сжал кулаки и хотел было уже броситься на своего мучителя, но Боб оказался быстрее.
– Не хочешь выбирать, я сам за тебя сделаю выбор. Я дарю тебе то, что только можно найти уместнее и нужнее.
– Что же это? Телефон? – почему-то только теперь о нем вспомнил узник.
– Нет, зачем, тут он бесполезен. Связи здесь нет, интернета тоже, да и сядет он через несколько часов, дальше снова будет нечем заняться. Еще ты бы мог остроумно попросить парашют. Однако и он бы тебе не помог, для того чтобы он успел раскрыться тебе нужно было бы пролететь хоть несколько секунд, боюсь за это время тебя ударит ветром о стену и ты не закончишь свой путь. Не важно все это, подарок я тебе уже выбрал. – Боб спрятал руки за спину и преподнес то, о чем говорил, – я дарю тебе книгу. Ты ее читал, помнишь? Он была твоей, и вот ты снова обрел ее.
– Уходи, уходи демон несчастный. Зачем мне эта книга? – проревел Джордж бессильно бьющийся в истерике.
– Если прочтешь ее, то уже не будет нужды спускаться, – Боб бросил в пропасть свою шапку и только успел моргнуть Джордж, как исчез и человек.
Зажмурившись снова и открыв глаза, Джордж подумал было, что ему привиделся сумасшедший, и никто с ним не говорил, диалог был с самим собой. Он уверился в этом, уже казалось совсем. Джордж начал мерить шагами квадрат и у самого края увидел книгу. В отчаянии он пнул ее ногой, и та улетела вслед за Бобом.
На той же высоте.
– Если ничего не понял, не расстраивайся. Там надо будет немного подправить, а и все равно ясно не будет, как не старайся, – голос раздался не понять, откуда, но звучал он отчетливо и громко. Показался мужчина, который этим голосом говорил.
Удивительное это место, кругом каменные стены занесенные песками, будто из пустыни, а в стенах гигантские прорехи окон и проходов. Однако как не глянь, ни одно окно не покажет картинку, только белый утренний свет пробивается внутрь и освещает все вокруг. Своеобразное помещение всем своим видом старалось показать, что ничего не скрывает внутри и тем загадочнее становилось то, что снаружи. Мужчина, вошедший как раз таки снаружи, нагнал свои слова, обращенные к бледному пареньку, сидевшему в углу с книгой. Возраста этот мужчина был молодого, лет тридцать пять не более, одна только борода казалось, постарела прежде времени. Борода его была седая, но не длинная, ухоженная пострижена коротко. Тело мужчины прикрывал старинный хитон, в которых в цивилизованном мире вот уже как пару тысяч лет никто не ходит. Хитон этот нелепо сочетался с молодым лицом крепкого мужчины. Да и в целом мужчина тщетно пытался придать своему облику загадочный вид, хватало и того помещения вид которого и восторгает и пугает одновременно. Он подошел к парню, расположившемуся полулежа у стены, и с серьезным лицом обратился снова.
