Иван Сирфидов
Поцелуй феи. Книга1. Часть 3
– Я не расскажу. Если вы мне верите на слово, – пообещал Рун.
– Кажется, у нас нет выбора, только верить, – добродушно посетовала Ринни. – Мы, Рун, очень боимся вас. Людей. Вы единственные, кого мы по-настоящему боимся в этом мире. Вы столь жестоки бываете. Беспричинно. Или по пустяковым причинам. Но когда явилась фея, ну как тут устоять, не показавшись ей, не познакомившись. Тогда зачем и жить, коли пропускать в жизни всё самое чудесное и важное. Поэтому надеюсь, что не расскажешь. Но если и расскажешь. Мы как-нибудь переживём. Будем прятаться на дне, лишь ночью выходя на отмели. Пройдёт лет десять-двадцать, и все забудут твои рассказы, и снова станет всё как раньше у нас. Мы умеем прятаться и пережидать.
– Я не расскажу, – твёрдо заверил Рун.
– Я думаю, фея не выберет себе дурного человека в кавалеры, и счастлива не будет столь с ним, коли он дурной, – улыбнулась Ринни. – Я верю тебе, Рун. Мы все здесь тебе верим.
– Рун очень добрый и хороший, – поговорила Лала исполненным искренности и чувств сердечных голоском.
Ринни рассмеялась, умилившись этим трогательным интонациям.
– Вот что, друзья, – произнесла она приязненно. – Раз оказалось, что сокровищ так много, я хочу вас одарить. Всё же у нас впервые гости. Возможно вообще, возможно за тысячи лет. А уж фея, я уверена, на нашем дне не появлялась никогда. Почётно привечать. Поэтому, Рун, Лала, можете каждый выбрать себе в подарок по одной вещи. Любой, какой хотите, какая приглянулась. Тебе, Лала, я дарую в благодарность за чудеса твои, которые ты нам явила. Незабываемо. Запомнится навеки, и будет жить в легендах наших. Тебе, Рун, я дарю с условием. Как договор. Как плату за обещание никогда не рассказывать о нашем озере и наших сокровищах. Можешь рассказывать, что был у нас, что посещал гнездовище. Если захочешь. Но так, чтобы не знали про озеро, говори, в море-океане это было, или где-нибудь ещё, очень далеко отсюда.
– Мне не надо ничего. Я итак не расскажу, – сдержанно объяснил Рун. – Вы хорошие, я не хочу, чтобы вам причинили зло из-за меня.
– Ну а нам хочется сделать тебе подарок. От души, – по-доброму посмотрела на него Ринни. – Поэтому берите, Рун и Лала, что-нибудь каждый. Нам будет приятно. И память вам останется о нас.
Лала призадумалась.
– Богатства мне не нужно, тётенька Ринни, – вежливо обратилась она к королеве русалок. – А вот магические вещи… Медальончик или камушек чар. Я бы взяла что-то из этого.
– Хорошо, – кивнула Ринни. – А ты, Рун? Что выбираешь? Хочешь, возьми ножичек золотой.
Рун молчал в растерянности, не зная, как поступить. Золотой кинжал, усеянный драгоценными камнями… Это такое дорогое. И вот оно, протяни лишь руку, и будешь обеспечен до конца дней своих. Сытый, одетый, обутый до горба, ещё и детям хватит. Можно заняться чем-то интересным, купцом стать, ходить с обозами в чужеземье. Совсем другая жизнь, успешная и беззаботная, без голода и лишений, навсегда.
– Нет, – вздохнул он, глянув на Лалу с юмором. – Я уже нашёл своё сокровище златовласое. Других мне не надо.
– Я когда-нибудь ворочусь домой, заинька. И ты останешься без своего сокровища, – разулыбалась она.
– Ну, буду на балах танцами фей зарабатывать чудеса, – отшутился он. – Я не пропаду. Главное, учи меня усерднее.
– Я выбираю камушек, тётенька Ринни, – сообщила Лала. – Медальончик я не знаю, для чего. А камушек возможно поможет мне домой воротиться. Да и не стоит его людям передавать. Дабы во зло не стали использовать. Лучше пусть у фей хранится.
– Да будет так, – Ринни перевела взгляд на Руна. – Бери тоже что-нибудь, юноша, не смущайся.
– Нет, – уверенно отказался он. – Спасибо, но не возьму.
– Твоё право, – пожала плечами Ринни. – Знай, что ежели передумаешь, всегда можешь прийти и забрать. Хоть через пять лет, хоть через двадцать пять. Пока королева я или Мияна. Мияна, думаю, тоже тебе отдаст.
– Конечно, – горячо подтвердила белокурая принцесса озера.
– Только приходи один, – добавила Ринни. – Будешь с другими людьми, мы тебе не покажемся.
– Тётенька Ринни, можно я вас обниму? – попросила вдруг Лала простосердечно.
– Ну конечно, Лала, – откликнулась та с мягкой приветливой улыбкой, сама подплыла.
Лала прижалась к ней:
– Спасибо вам за всё. За подарочек такой бесценный. За гостеприимство. За это чудесное приключение.
– Вам спасибо, милая. За то, что подарили нам столько радости светлой, – радушно ответила королева русалок.
***
Ещё не скоро Лала и Рун вернулись на берег. Погостили у озёрного народа на славу. Повидали фермы, где оный народ выращивает сладкие водоросли и двухстворчатых моллюсков – свою основную пищу. Побывали у подводного кладбища, в котором он хоронит своих мёртвых. У русалок нет могил, нет надгробий, это как бы общая могила – огороженная камнями узкая расщелина в дне, густо покрытая длинными водорослями, что препятствует заплывать туда крупным рыбам. Когда кто-то из них умирает, тело бросают в расщелину, и проводят скорбный обряд прощания. Заодно с этой информацией Рун узнал, что русалки совсем не старятся внешне, поэтому у них нет стариков. Сами они умеют определять преклонность возраста по блёклым оттенкам чешуи, но человеку разницу не заметить. Далее ради гостей были устроены игрища. Мужчины-русалки под одобрительные возгласы и восхищённый блеск глаз дам плавали наперегонки, кидали камни на дальность, упёршись грудью в грудь выталкивали друг друга из круга, начерченного на песке. Дамы тоже плавали наперегонки, а ещё складывали фигурки из камушков и соревновались в выделывании сложных танцевальных движений. Даже забеги крабиков по дну были проведены. У людей состязания животных обычно связаны с азартом наживы, предполагают ставки. А у русалок это просто весело, и всё, вызывает много радости и умиления перед потешными членистоногими созданьями. После игрищ гостям показали ещё одну местную праздничную забаву – все русалки собрались в большое кольцо и принялись быстро плавать по кругу, закручивая воду в спираль. Это было странно, но занятно, особенно, если учесть, сколь удивительно видеть слаженно действующую огромную русалью стаю. Напоследок Лала немного пообщалась и поиграла с детворой, они с Руном перепрощались со всеми, и затем ездовые рыбы отвезли их назад, к их лагерю на суше, в сопровождении Мияны. Когда глубина стала чуть более чем с человеческий рост, рыбы остановились. Волшебное приключение подошло к концу. Рун искренне поблагодарил свою рыбу, погладил по бочку. Вспомнил, как опасался ещё с утра. Теперь прямо родной казалась уже почему-то. Может из-за того, что слишком много впечатлений дивных накопилось в душе с тех пор. Хорошая животина.
– До свидания, милая рыбка, – Лала тоже погладила свою рыбу, сияя личиком.
Та несколько раз сложила и снова подняла спинной плавник, будто помахала на прощанье. И обе рыбы не спеша поплыли вглубь. На месте осталась лишь рыба Мияны. Ну и сама Мияна. Лала припорхнула к девушке, обняла её, лучась счастьем. Глазки Мияны счастливо светились тоже.
– Спасибо тебе, подруженька за всё, за гостеприимство ваше, – сердечно произнесла Лала.
– И вам за всё за всё спасибо, – с невыразимой теплотой ответствовала Мияна.
Лала отступила от неё. Остановилась, глядя приязненно. Словно сожалея, что надо расставаться. Рун подошёл к ней, встал рядом. Лала взяла его за руку.
– Хочешь с нами искупаться сегодня, Мияна? – предложила она по-доброму. – Мы немножко отдохнём, покушаем, а потом позовём тебя, если желаешь.
– Мне было бы приятно поплавать с вами, – призналась Мияна не без доли воодушевления.
– Значит решено, – порадовалась Лала. – Если захочешь, угостим тебя похлёбочкой заодно.
– Никогда ничего подобного не пробовала, – поведала русалка простодушно.
– Вот и попробуешь, – улыбнулась Лала.
– А что же ты, Рун, меня разве не обнимешь на прощанье? – шутливо посмотрела Мияна на него. – Тем более, что ты мой парень теперь.
– Нет, он мой, – с мягким нажимом и капелькой возмущения возразила Лала.
– Мне строгая невеста запрещает обнимать других девиц, – усмехнулся Рун. – Прости, никак.
– Мияна, а это как-то скажется на тебе, что Рун прилёг в твоё гнёздышко? – осведомилась Лала осторожно. – Остальные русалочки станут к тебе по-другому относиться?
– Нет, – поспешила заверить её русалка. – Все же понимают, что это было недоразумение. Если вас сие волнует, Рун может найти красивый камушек и подарить мне. Так он даст понять, что расстаётся со мной. Но мне бы этого не хотелось. Лучше считать всё недоразумением, чем чувствовать себя брошенной. В тот же день, как стали парой.
– Мы друзья. Я по-дружески в гости заходил в твоё гнездо, – нашёлся Рун. – Я вообще-то уже при даме кавалер. Не свободен. До встречи, Мияна.
– До встречи, – озарилась приветливой улыбкой озёрная принцесса.
Рун с Лалой развернулись, направившись к берегу. Несколько шагов, и их головы показались из воды. Яркий солнечный свет тут же заставил их прищуриться, в нос ударил аромат цветущих летних трав и леса, воздух зазвучал криками чаек и шелестом листвы. После подводного мира мир суши казался чем-то сюрреальным, странным, берег, лес, лужок, небо – всё было таким другим, наполненным другими красками и другой действительностью, как будто сказочной неправдоподобной. Но прошло буквально несколько секунд, и восприятие вернулось в норму. Перед ними вновь предстала их земная обитель, привычная и родная. Куда было приятно возвратиться после волнующего путешествия. Рун вздохнул от переизбытка чувств.
– Ну как ты, солнышко моё? – спросил он ласково.
– Устала, – отозвалась Лала приветливым расслабленным голоском. – И наскучалась очень. Было замечательно. Только наскучалась. Никак не обняться было надолго. Пойдем в шалашик, мой хороший. Будем отдыхать и обниматься.
– Пойдём, любимая.
Они забрались в шалаш, улеглись, прижавшись друг к дружке. Лала разулыбалась задумчиво:
– Надо же. Я такого приключения никак не ожидала, Рун, – проговорила она негромко. – Это поразительно. Волшебно. Вернусь домой, расскажу сестричкам, вот будут изумляться. Так и представляю, как у них глазки светятся от восторга, когда они слушают. Будут очень завидовать мне, по белому, по-доброму, мечтая, что и с ними произойдёт нечто столь же необыкновенное.
Она рассмеялась тихо.
– У вас что, там нет русалок? – полюбопытствовал Рун.
– Есть. Но у них свои дела, у нас свои. Фей много. Не станут же они приглашать каждую, – объяснила Лала с охотой. – И эта магия очень редкостная, какая у королевы Ринни. Очень-очень. А без неё на дно не попасть. Феи такие чары не умеют накладывать. Не слыхала, чтобы умели. Совсем другой мир, другая жизнь, другие порядки. Под водой. Ну и русалочки очень славные. С ними приятно быть, правда же?
– Да, – согласился он. – Сам диву даюсь. Уж насколько я нелюдимый. Но с ними хорошо. Когда ты рядом, особенно. Немного напрягает, что девицы их слишком уж меня замечают. Неловко от этого. Но всё равно в их компании легко как-то на душе.
– Ох уж эти мне девицы, – посетовала Лала беззлобно.
– А сама-то ты кто? – развеселился Рун.
– Я всё же так не заглядываюсь на кавалеров, – парировала Лала.
– Чего тебе заглядываться, когда у тебя такой раскрасавец в женихах, – проронил Рун.
Лала снова рассмеялась. Её личико сияло, исполненное счастливым умиротворением.
– Рун, а почему ты отказался от подарка королевы? – спросила она спокойно. – Я ведь правда не навсегда с тобой. Стал бы богат. Чем это плохо?
– Не хочу на тебе наживаться. Это гадко. И магию как бы не потерять. Из-за алчности, – честно признался он.
– Но ты же брал серебряные монетки за меня. Сказал «с деньгами надёжнее», – напомнила Лала. – Чем это отличается? Со златом ещё надёжнее, мне кажется.
– Это разное, милая, – возразил Рун. – Там было два десятка серебра, а тут сокровище бесценное. Ум помрачается, как прикасаешься. Я бы спать наверное не смог. Точно бы магия исчезла, не обижайся, Лала. Просто волновался бы очень, чтобы не ограбили, не обокрали, и мечтал бы, как жить буду богато теперь. Это бы всё сильно отвлекало от тебя, против моей воли. Человеку трудно совладать с собой. Я это отчётливо понял, как только взял кинжал в руки. Прямо буря внутри. А когда моя внутренняя буря не от тебя, магия уменьшается.
– Так переживаешь за меня, – растрогалась Лала. – Мой герой. Только может ты всё же зря от богатств отказываешься из-за этого? Ну, немножко бы магия ослабла на какое-то время, я бы с тобой понежнее стала, тут бы и вернулась поди.
– Дело не только в тебе. В данном случае, – молвил он доверительно. – Но и в русалках. Там я взял деньги за то, чего не должен был делать. Сделал одолжение, за это и взял. Тут получилось бы, взял просто так, причём у тех, кто не понимает ценности злата. Словно детей обманул. Украл бы фактически. Совсем другое. Подлецом не хочется становиться. И потом, пошёл бы я продавать этот кинжал. Или увидели бы его у меня. Стали бы допытываться, как он ко мне попал. А допытываться можно по-разному. Например, обвинить в воровстве и к палачу отправить. У нас умеют развязывать языки. Я же не дворянин, не заявишь, что это родовой предмет. Понятно, что взял откуда-то. А значит, там может быть и ещё. Вот и выходит, и словно обманул бы русалок, забрав у них сокровище. И подверг бы их опасности. А мне не хочется, они и правда хорошие. Это как с тобой. Отпустил же, когда поймал. Думаешь, я дурак, не понимаю ценности феи? Просто… ты девица, они девицы, не хочется невинным зло творить. Лучше расскажи мне про этот камень. Камень чар. Что он даёт?
– Я мало про него знаю, суженый мой, – поведала Лала. – Я не муж учёный. Но он может мне помочь вернуться домой, или хотя бы весточку послать родителям, что в беду попала. В этом я уверена. Да и не хотелось бы, чтобы он людям достался, уж прости. В злых руках он станет орудием разрушения. Надо нам, Рун, найти кого-то, кто может обладать сведеньями, как им пользоваться. Мужей ваших учёных. Кто древние магические науки изучает. Или в библиотеках поискать книги о нём старинные. Среди магов камень чар известен. Наверняка и у вас тоже. Я так думаю из-за одежд дедушки Будая. Поэтому надеюсь. Где у вас есть библиотеки с книгами о магии и учёные мужи?
– Библиотеки в монастырях бывают. И в обителях магов. И у аристократов ещё, кажется, – сообщил Рун. – Книги о магии разумнее искать в обителях магов. Там же и учёных мужей отыщешь.
– А где они тут есть, обители магов? Далеко это? – задала вопрос Лала.
– Нам сейчас всё далеко, красавица моя, – ответил он. – Нам до людей несколько недель добираться. А как доберёмся, там вроде где-то есть обитель. Там по пути будет. Заглянем к магам, раз такое дело. Может и проклятье с тебя снимут. Кто знает.
***
Была вторая половина дня. Рун с Лалой сидели рядышком на песке у воды, она в его рубашке, он лишь в штанах, с голым торсом. В шаге от них, почти выбравшись на берег, Мияна и ещё пять юных русалок лакомились попеременно варевом из котелка. Одна отведает ложечку, и передаёт другой, а сама так и жмурится от наслаждения.
– Как же вкусно! – произнесла Мияна, отправив очередную ложку в ротик. – Тёпленько, аромат невообразимый, грибочки и травки чувствуются. Приятная солёность. Удивительное яство. Мы ничего подобного не кушали никогда.
– Это Рун такой мастер-повар, – похвалилась Лала женихом, сияя. – Он варил.
– Да, – проговорил Рун не без юмора. – Странно всё же. Обычно дама потчует кавалера. А тут кавалер кормит целую ораву дам.
Русалочки захихикали весело. А сами так и поглядывают на него с лукавой приветливостью. Лала погрозила им пальчиком полушутя:
– Ну-ка не стройте глазки моему суженому. Ишь какие!
Русалочки снова захихикали.
– Это кавалер Мияны, а не твой, – иронично проронила одна.
– Нет, это мой, – с твёрдостью возразила Лала чуть озабоченным голоском.
– Да твой, твой, подружка, я не претендую, – рассмеялась Мияна.
– А каково это, быть русалками? Жить в озере? Чем вы занимаетесь обычно? – полюбопытствовал Рун.
– Русалочкой быть хорошо, – охотно отозвалась ближняя из хвостатых девиц. – У нас много разных дел. Плаваем, играем с рыбками, наводим порядок в гнездовище, обустраиваем гнёздышки, заботимся о малышах, ищем вкусное, прибираемся в озере, ежели что-то негодное находим, мусор какой-нибудь, присматриваем за малёчками, помогаем им выбираться с пересыхающих заводей, подкармливаем заболевших рыбок и крабиков, плещемся на тёплом мелководье, наблюдаем за всем интересным на бережку, за животными и птичками, любуемся на облачка и небо, ночью на луну и звёзды. Ведём беседы с подружками о том, что на сердечке. Разыскиваем камушки красивые. Много всего. Русалочкой приятно быть. Только без кавалера тоскливо порой. У кого его нет. А так очень приятно.
– А человеком каково быть? – спросила Мияна.
– Ну… тебе бы не понравилось, я думаю, – пожал плечами Рун. – Не так беспечно, как у вас. Хотя… аристократам вроде неплохо живётся. Сытно, тепло, уютно. А вот простолюдинам приходится работать с утра до ночи, иногда голодно бывает и холодно, иногда войны случаются, когда люди убивают друг друга во множестве.
– Тогда приходи к нам, Рун, как Лалу домой отправишь, раз у вас так плохо, мы тебя пустим, – без тени шутки предложила Мияна. – Ринни снова наложит на тебя чары, и затем, если не выйдешь из воды на сушу, сможешь хоть всю жизнь у нас провести.
– Кажется под чарами пить нельзя, – заметил Рун. – Воды-то нет. Я помру от жажды.
– Это решаемо, – молвила Мияна.
Рун призадумался ненадолго.
– Нет, всё же я не смогу всю жизнь в озере просидеть, – признался он. – Для человека это тяжело
– Значит на суше не настолько плохо, как ты нам описываешь, – улыбнулась Мияна.
– Может и так, – согласился он благодушно.
– Уф, обкушалась, – с довольным личиком сказала русалка с краю, отправив в ротик очередную порцию похлёбки. – Мне не надо больше.
– Я тоже обкушалась, – сообщила русалочка рядом с ней.
Котелок перекочевал по цепочке в сторону Мияны, ещё несколько ложек было съедено, и все насытились.
– Спасибо, Рун, за угощение, – тепло произнесла Мияна. – Мы все накушались твоим дивным блюдом.
– Спасибо, добрый Рун, – поддержали её остальные русалки.
– Да на здоровье, – кивнул он.
– Вот вы какие! – буркнула Лала. – Может я помогала ему варить. И собирать грибочки.
– И тебе спасибо, милая Лала, – разулыбалась Мияна.
– Спасибо, спасибо, добрая фея, – весело завторили ей подружки.
– И между прочим, – продолжила Лала, – не наложи я на Руна чары, скрывающие от него вашу наготу, вы бы не смогли здесь быть. Завтра уже не выйдет, кажется. Не чувствую я боле, что это могу. Сегодня, пока чары действуют, можно вместе время провести подольше. Искупаться даже. Вы очень славные, с вами приятно быть в компании. Только на Руна не засматривайтесь сильно, и всё.
– Мы не будем, – пообещала Мияна, смеясь. – Нам с вами тоже очень приятно. Не случалось ни с кем из нас ещё такого, и наверное больше уж и не случиться никогда. Побыть с феей. И с человеком.
Пара из её подружек принялись похлюпывать хвостиками в воде. И все так и сияют радостью. Видно, что наслаждаются жизнью, летом, происходящим.
– Ну, давайте теперь купаться, раз все накушались, – Лала чуть отстранилась от Руна.
– Сейчас, отнесу похлёбку сначала, – он встал, взял котелок, и с удивлением покачал головой. – Ох и едоки! Вшестером почти и не съели ничего.
– Русалочки тоже магические существа, тоже мало кушают, как и феи, – объяснила Лала.
– Жаль что у людей не так. Вот бы было удобно, – посетовал Рун.
Он быстро сходил к шалашу, вернулся. Лала поднялась. Он вопросительно воззрился на неё:
– Хочешь так зайти, или чтобы опять на руках нёс?
Лала не ответила ему, задумчиво поглядев на русалок.
– Милые барышни, – обратилась она к ним чуть виновато и просяще. – Вы не обидитесь, если мы с Руном станем иногда обниматься в водичке, немножко позабыв о вас? Мне это очень надо. Очень-очень. Я же фея объятий.
– Нет, мы притворимся, что ничего не видим, – мягко улыбнулась Мияна.
– А давайте, мы вам песенку свадебную будем петь, – озарилась идеей одна из русалочек. – У нас, если двое решили жить в одном гнёздышке, бывает, подружки собираются вокруг и поют для них. Когда вы будете обниматься, мы станем петь для вас. Тогда это будет даже приятно. Радоваться за вас и вашим чувствам.
У Лалы глазки так и заблестели, словно огоньки.
– Ой-ёй-ёй! – восхитилась она. – Это очень романтично! Очень! Конечно да! Это замечательно и мило. Нам будет очень приятно. Только если вам это не трудно.
– Нисколечко не трудно, Лала, – заверила Мияна. – Наоборот, лишь украсит нам день. Это превратит всё в праздник, в торжество во славу двух любящих сердец. Куда мы приглашены. Заодно так мы не будем ощущать себя лишними на вашем свидании.
– Ну, у нас вообще-то не свадьба, чтобы петь свадебные песни, – поделился Рун своим сомнением с Лалой чуть смущённо.
– Ну и что, суженый мой, – ответствовала она ласково. – Это самое романтичное, что только можно себе представить. Мы мокренькие, стоим посреди водички на дивном озерце, обнимая друг дружку, одни, вдали от всех, от цивилизации, а русалочки воспевают наши отношения, радуясь за нас. Романтичнее этого даже нельзя ничего вообразить себе, Рун. Такого ни у кого не было из фей. Ни у кого! У и людей, я думаю, тоже. Будет только у нас.
– Ну хорошо, – сдался он.
Личико Лалы сделалось серьёзным.
– Теперь бери меня на ручки и неси в водичку, – взволнованно проговорила она.
Рун вдруг почувствовал себя очень счастливым. Светло-светло стало на душе. Вроде и до этого было прекрасно, а сейчас прямо согрело внутри, словно там печечка зажглась. Он разулыбался, подхватил Лалу на руки. Она тоже разулыбалась ему, глядя доверчиво, и нежно, и тепло, и много-много чувств приязненных как всегда виднелось в её дивных очах. Он осторожно зашёл с ней в воду по пояс. Сколько-то времени стоял, молча, и смотрел на неё, любуясь, а она смотрела на него. Он аккуратно поставил её на ножки. Она продолжала смотреть на него неотрывно, в ожидании.
– Окунаемся? – шепнул он, не очень понимая, чего она ждёт.
Лала покачала головой отрицательно.
– Нет, – тихо промолвила она. – Мы достаточно мокренькие. Обними меня скорее, Рун.
Он прижал её к себе. Сейчас же вокруг них на отдалении шагов десяти вынырнули шесть русалок, высунулись по пояс из воды и негромко запели. В их пении не было слов, просто мелодичные звуки девичьих голосков, приятные и чарующие, разносились над водой, проникая прямо в сердце и порождая там что-то, что-то очень хорошее.
– Ох, держи меня, Рун, – пролепетала Лала. – А то я утону.
– Держу-держу, – отозвался он с нежностью, забыв обо всём. О суше, о русалках, о проклятье, о чайках, что парили в вышине, о том, что расставание неизбежно. Сейчас здесь были лишь она и он. И пение, ласкающее душу гармонией нот дивных. И вода. В которой отражалась бесконечная синева неба.
***
Наступил следующий день. Последний день свидания на озере. Рун и Лала уже проснулись, но не вставали, лежали в шалашике, наслаждаясь негой отступающей дрёмы и объятиями друг друга.
– Столько обнимались за эти деньки. И ночечки. Прямо медовый месяц какой-то у нас, – порадовалась Лала
– Ага. Только без мёда, – усмехнулся Рун.
– Тебе что, недостаточно сладко со мной, заинька? – с юмором посмотрела она на него.
– В медовый месяц жертвы позволены. Жениху. Вот это я понимаю, мёд на устах, – шутливо посетовал он с мечтательностью.
– Ох, Рун, когда же ты успокоишься наконец со своими жертвами, – улыбнулась Лала.
– Когда их получу, не раньше, – весело поведал он.
– Их? Ты думаешь, их будет больше одной?
– Я даже и не сомневаюсь в этом.
– Ну, не сбейся со счёта, подсчитывая мои долги, – рассмеялась Лала. – Сколько там уже набралось? Раз… и кажется всё.
– Это потому, что я сильно добрым был, прощал тебе, – парировал Рун. – Вот перестану, тогда и поглядим. Я даже боюсь вообразить, сколько их может набраться. Не удивлюсь, если сотня или две. О-о-о, даже прям хочется представить себе это. Как это будет. Пришла пора расстаться, и тут наступает время расплаты. Одна жертва. Затем другая. И ещё, и ещё. И каждая настоящая, без увёрток. Проходит час. А мы всё жертвуем друг другу. Как тебе такое?
Лала посмотрела на него пристально, покраснев. И её личико погрустнело.
– Обидел я тебя, милая? – озабоченно спросил Рун, заметив перемену в ней.
Она не ответила.
– Обидел, – совсем сник Рун. – Я не со зла, по недоразуменью. Просто не предполагал, что это может тебя так задеть. Иначе не сказал бы ни за что. Подобного. Простишь ли ты меня? Прости пожалуйста.
Лала вздохнула.
– Рун, для меня это так серьёзно. Это жертва. Большая. А ты насмехаешься над ней, – проговорила она с печальным укором.
– Лала, для тебя это жертва. А для меня счастье, – объяснил он чистосердечно. – Я не насмехаюсь. Я мечтаю. Я бы хотел, чтобы так произошло. Я знаю, так не будет. Но если б было… Что же мне теперь и помечтать даже нельзя? Была бы ты хорошая фея, ты бы исполнила столь доброе желание.
– Так я плохая теперь? – мрачно поиронизировала Лала.
– Ты очень хорошая. Просто… это же тоже нелегко, быть женихом понарошку, когда всей душой жаждешь быть по правде. Немножечко помягче могла бы относиться к кавалеру.
– Ладно уж, мечтай дальше, – смилостивилась Лала, оттаяв. – Только тоже будь помягче. В вопросе жертв. Не шути над ними так. Я ведь… сама не уверена насчёт того, сколько их наберётся. Вдруг как и правда много. Для меня это совсем не шутки, Рун. Одна жертва – это дар. А много… Это стыдно очень. Ты как бы намекаешь, что я бесстыдница, когда так шутишь.
– Я понял, красавица моя, прости, – ласково повинился он. – Я тебя точно не считаю бесстыдницей, ни за что я так не подумаю о тебе. Ты знай это, хорошо?
– Хорошо, – умиротворённо ответствовала она, снова воссияв счастьем.
Ненадолго наступила тишина. Лала прижалась плотнее, пристроилась поуютнее. Рун погладил её по плечику.
– Лала, – позвал он.
– Что, мой львёнок?
– Можно кое-что узнать? Про жертвы? Я не в шутку.
– Да.
– Если ты вернёшься в свой мир нескоро… Ты только не обижайся. Я просто предполагаю, с твоей тягой к колдовству… Вдруг тебе и правда придётся жертвовать много. Я… у меня воображения не хватает представить, как это может происходить. И что я должен чувствовать при этом. Но ты пожалуй станешь горевать. А значит… мне тяжело будет принять это. Эти жертвы. Ничего приятного в них не будет.
– Я поняла, Рун, – отозвалась Лала с теплотой. – Ты прав. Хорошо, что мы об этом поговорили. Я буду держать сие в уме. И если задолжаю тебе много… жертв. Ты сильно-то не надейся. Но ежели задолжаю. Я одарю тебя с радостью и нежностью, от всей души. Потому что это мой долг тебе. Долг чести. А горевать, возвращая его тебе, было бы бесчестьем. Обиду бы тебе и боль принесло вместо услады сердцу. Мне будет нетрудно, Рун, не горевать, а нежной быть. Надо лишь вспомнить, кто ты для меня и сколько сделал всего. Что ты мой рыцарь, и мой друг, с которым я навек прощаюсь.
– Спасибо, конечно, – улыбнулся Рун. – Но по-моему, люди настолько не управляют своими чувствами, как тебе кажется, голубка моя. И феи тоже.. Ты испугаешься, расстроишься, и хорошо если не заплачешь.
– Глупенький ты, Рун, – произнесла Лала исполненным чувств приязненных голоском. – Я же тебя люблю. Мне будет больно при расставании. Я буду горевать об этом. Может и заплачу. Даже наверняка. Но от этого. И когда станет больно от этого, мне будет не до испуга из-за поцелуев. К тому же только так я могу тебя отблагодарить за всё, что ты делаешь для меня. Мне это дорого – то, что ты мой рыцарь. Поэтому со всей нежностью, заинька. Ты получишь все мои долги, сколько бы их не накопилось. Я теперь буду внутренне к этому готова.
– Ну ладно, – успокоился он.
– Смотрю я, много ты думаешь о жертвах, милый, – проронила Лала с иронией.
– Не без этого, – признал Рун весело. – Как там мои успехи в твоих снах? Надеюсь, без лягушек всё обходится?
– Ты вовсе мне и не снишься даже, – покраснев, сказала Лала.
– То-то я каждую ночь только и слышу «Рун, Рун».
– Это я тебя не во сне зову. Плохо обнимаешь, вот и напоминаю, что надо покрепче бы.
– Ого! – подивился он с юмором. – Складно сочиняешь. И быстро так нашлась. Вот это фея.
– Лучше расскажи мне, котик, что там в твоих снах, – придумала как перевести тему Лала. – Что-нибудь происходит?
– Я мало помню, – посетовал Рун. – Но происходит точно. Иногда просыпаюсь со звоном стали в ушах. Или как будто дрался с кем-то всю ночь, ну, мысленно, мысли заняты поединком. Только почти сразу уходит всё, лишь проснёшься. У меня там есть учителя. Вот их я запомнил. Троих. Кажется их больше, но запомнил троих. Все эльфы. Один учит стрельбе из луков, арбалетов, метать кинжалы, такому всему. Этот добрый очень, словно отец родной. Всегда душевно как-то… относится. Есть тот, что учит драться без оружия, руками. Он по-другому со мной себя ведёт. Собранный извечно и спокойный. Ни с добром, ни со злом ко мне, просто делает своё дело, обучает, и всё. Но старательный. А третий… учит с оружием разным обращаться. С мечами, кинжалами, топорами, палицами, много чем. Более всего с мечами. Этот страх как любит голову мне с плеч снимать. Прямо забавляет его как будто. Ставит против себя, несколько секунд, и раз, плюхаешься мордой в песок, или в траву. За несколько мгновений мне голову снимает обычно, два-три удара, и всё. Когда голова падает лицом вверх, бывает вижу, как тело моё хватается руками за воздух, прежде чем завалиться, а из шеи кровь фонтаном.
– Какой ужас! – испуганно прошептала Лала.
– Да не бойся, это же всё сон, даже и не больно совсем. Я уж как-то и привык, – усмехнулся Рун. – Так-то он доброжелательный. С ним интересно. Кажется. Рассказывает мне много. Как надо в бою себя вести. Только я почти ничего не помню, Лала. Помню, что порой он много рассказывает. А что рассказывает… так, отдельные фрагменты, совсем коротенькие запомнились. Например помню, как он мне говорил, что в интенсивном бою на мечах нужно полагаться в основном на интуицию. А интуиция, говорил он, это в действительности опыт. Ум уже запомнил многое из того, что было ранее, но не смог облечь это в слова, в какие-то выводы сознания, но он уже знает, что будет, и потому словно предугадывает, и ты ощущаешь, что сейчас последует удар сюда, и противник сделает то-то и то-то. По тому, как противник встал, по тому, как распределил вес, по тому, как начал замахиваться или отшагивать, по движению его тени, по звукам, иногда даже не видя, что происходит, ты чувствуешь, что будет, знаешь точно, что произойдёт, и должен просто следовать этому чувству. Это не предвиденье, хотя многие принимают его за таковое. Это опыт и только он. Вот сие ярко отложилось из того, что он мне рассказывал. И всё. А беседа кажется была длинной. Он вообще любитель поговорить, по-моему, тот эльф.
