Иван Юрьевич Беденко
Большое путешествие двух запутанных частиц
5
Мы превратились в целое, более совершенное чем каждый по отдельности. У меня атрофировались недостатки: бояться, например, или, там, ревновать. Зачем ревновать, если внутри железная уверенность, что тебя любят? А насчет страха… Вскоре после волшебной апрельской ночи, крыша сарая проломилась под двумя десятиклассниками, девочка сломала позвоночник и больше не смогла ходить, мальчик отделался ушибами. Когда я сообщил об этом Ритке она беззаботно передернула плечами и во мне будто щелкнуло – она знала наперед, с нами все будет хорошо, мы заговоренные. Остальные не интересны.
Если исчез страх такого, то о драках с мальчишками и говорить нечего. Я не боялся никого, ни старшеклассников, ни спортсменов, ни целых компашек. Правда, Ритка оберегала своего рыцаря, соперников не провоцировала и драться приходилось редко. С ней было надежно. На дискотеках я заказывал наш любимый роксетовский "медляк" "It Must Have Been Love", неизменно приводя свою девчонку в восторг.
Моим родителям Ритка очень понравилась. Мы иногда готовили уроки у нас дома и тогда мама старалась накрыть на стол по-праздничному. Однако, к ее удовольствию, всем праздничным блюдам Ритка предпочитала жаренную тарань с золотистым лучком и хлебом! Может поэтому общение с "невесткой" у папы и мамы быстро перешло от торжественного официоза к теплой доверительности.
Борис Иванович и Альгида Элеоноровна отнеслись к выбору дочери сдержанно. Нет, они не возражали, но считали, что «Маргарет» уготовано большое будущее, я туда не вписываюсь, а наш с ней роман неизбежно рассосется сам собой. Визиты в Риткин дом сопровождались этим подтекстом, но я старался не обращать внимания ни на него, ни на чопорность чаепитий с безвкусным диетическим печеньем и бесконечным разглагольствованием Альгиды Элеоноровны о вреде жаренного и не рафинированного.
Роман не рассасывался. Класса с десятого Риткины родители перестали оставлять нас наедине, но мы вступили во взрослую жизнь, рука об руку. Тут уж я вёл, а Ритка следовала. Наверное, единственный подобный случай!
Всё произошло в июле, на пляже. Мы купались, ели абрикосы, загорали и ждали вечера. В открытом рюкзаке поблескивали линзы отцовского бинокля, готового приблизить Венеру, самую интересную планету Солнечной системы.
Но думалось не о Венере, я глаз не мог оторвать от своей девчонки! Что-то внезапно изменилось, воспринималась она невыносимо остро – манящие движения, первобытный аромат волос, смех как музыка. В море я прижал ее к себе крепко, поцеловал в соленые губы. Почуяв неладное Ритка широко распахнула глаза, порывисто уперлась ладонями в мои плечи, но я не ослабил объятья. В ее взгляде прочитался испуг, перешедший в робкую покорность. Ритка потупилась и обняла меня. Венеру в тот вечер мы не увидели. Как и в последующие, на протяжении нескольких недель.
Альгида Элеоноровна конечно дозналась и не замедлила устроить разнос, но напоровшись на металлический блеск в глазах дочери, быстро снизила градус напряжения и закончила вдохновенной проповедью о контрацептивах и приличиях. Могла не напрягаться, в компании мальчишек я смотрел по "видаку" фильм "Детки" и уж точно не хотел, чтобы нас с Риткой постигла участь его персонажей. Борис Иванович остался в неведении.
6
Ритка и я парили в космосе. Неуязвимые, сильные, с бесконечным запасом времени и уверенностью друг в друге. Утолив первую жажду близости, по-прежнему обожали смотреть в звездное небо, только я все больше молчал, а она, прижавшись ко мне, фантазировала как мы убежим из тупикового Ейска и объездим весь мир. По книжкам описывала Париж, Москву, Нью-Йорк, словно бывала там лично, рассказывала какие блюда готовят в Аргентине и Японии, почему коррида это здорово, а защитники быков идиоты.
– Представь, возьмем машину напрокат и рванем из Филадельфии в Квебек! С юга на север! Ночевки в мотелях, завтраки вафлями с сиропом, а на обед хот-доги, ты ведь не против? – шептала она мне.
Конечно, я был не против, хот-доги это вкусно!
В нашей вселенной бандиты не поджигали ларьки вместе с коммерсантами, население не спивалось и не гибло "не вписавшись в рынок", хорошая учеба гарантировала обеспеченное будущее, человек человеку приходился другом и Америка начиналась сразу за городской околицей.
Правда, я догадывался каких усилий стоило отцу и матери "поднимать" в девяностые троих детей, поэтому, родительский подарок на мой шестнадцатый день рожденья очень тронул – они смогли насобирать денег на всамделишный японский аудиоплеер! Я вдыхал аромат электронной начинки, рассматривал кнопочки, блестящий лентопротяжный механизм. Этот не зажует! Наверное, с плеером и в Филадельфии, и в Квебеке сойдешь за своего, а трудности обязательно канут в прошлое, аккурат к нашей с Ритой поездке в США.
Она, узнав о плеере, торжественно вручила кассету с песнями записанными на домашнем музыкальном центре. Главной была "It Must Have Been Love", ее название, выведенное красным лаком, красовалось на лицевой стороне. Подарок Ритка упаковала в розовую бумагу, перевязала лентой с бантом и, наверняка специально, сбрызнула духами. Ну, все знают эти девчачьи методы.
Кассету мы заслушали до дыр, проводя ночки на пляжах или в парке Поддубного. Однажды я спросил, как переводится наша песня. Ритка задумчиво ответила, что смысл не главное, важно проникнуться мелодией и характером. Что ж, тем лучше, не люблю анализировать чувственное.
7
В одиннадцатом Ритка с отцом съездили в Киев. Она освоила английский в совершенстве, хотела продолжить лингвистическое образование и Борис Иванович готовил дочь к поступлению в один из тамошних институтов, поближе к родне.
Я собирался в Кубанский университет, на математический факультет. Питерский мехмат, по специальности "астрономия", родители не тянули финансово. Ничего не поделать, у каждого свой потолок.
На выпускном Ритка попросила чтоб мы поклялись в вечной любви. Я спросил зачем? Она настояла. Еще мы договорились о телефонных звонках – тот из нас, кто хотел поговорить, присылал другому короткую телеграмму с датой и временем. В урочный час получатель телеграммы приходил на телеграф и ждал соединения.
Через пару дней Борис Иванович увозил дочь в Киев.
Мы расставались буднично, без надрыва. Ритка шутила, вспоминая как встречали рассвет классом, предполагала о судьбах ребят, наставляла меня по вступительным экзаменам.
– Не волнуйся там. С твоими знаниями волнения излишни. Как только обустроюсь в Киеве напишу!
Всё случилось, как она рассчитывала – мы оба не испытали проблем с поступлением, обещанное письмо пришло быстро.
В нем Ритка сообщала, что Киев не впечатлил. Вроде большой город и гонору в жителях полно, но поскреби ногтем любого и сразу проступит «колхоз», только «киевский колхоз с понтами» гораздо хуже обыкновенного "ейского".
8
Отучиться очно я сумел один курс. Учеба на матфаке не показалась сложной, куда сложнее обстояло с выживанием.
В девяносто восьмом где-то на периферии общественного сознания возникло непонятное слово "дефолт". По мере вздорожания продуктов и ускоряющегося народного оскотинивания это слово распухало черной тучей, суля пасмурную эпоху. В общаге только и судачили о долларе и инфляции. Особенно продуктивными и жаркими дискуссии получались под лапшу быстрого приготовления "Анаком" либо вместо нее. Математики, что с нас взять! Правда я, увлеченный небесными цифрами, плохо понимал земные и в отличие от большинства сокурсников страшно не хотел марать науку о денежную грязь.
Весной хоронили Вальку Стрижова, погиб в Чечне. Я едва поспел к траурной колонне, прямо из автобуса, с вещами. За закрытым гробом брели ребята из класса, еще похожие на себя вчерашних, словно собрались после каникул к очередному учебному году. Только Аллочка постарела в одночасье.
Ритка не приехала, не пустили обстоятельства. Вечером после похорон мы разговаривали по телефону. Бросив короткое "жаль Вальку", она пустилась в рассказы о киевской жизни, которая ей начинала нравиться.
–Здесь дух свободы, прям европейский! Люди милые, образованные, даром что сперва колхозниками показались! В Киеве, кстати, смешной эквивалент колхозу есть, рагульством называется. На Украине всё особенное!
Я сидел в обшарпанной кабинке Ейского телеграфа и под смех, доносящийся из недр телефонной трубки, силился переварить ее равнодушие к Валькиной смерти. На этой почве мы первый раз серьезно поругались, мне первый раз стало больно от ее слов. Закончился разговор сухо.
Выйдя на вечернюю пустеющую улицу Свердлова, я набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Не помогло. Сел на старую лавочку, неподалеку от магазина спорттоваров "Юность", что в гостином дворе. Густые зеленые каштаны не колыхали и листочком, штиль; солнце разливало мягкий оранжевый свет поверх крыш на четной стороне, обещая скоро утонуть в море за знойной подружкой Ейска – станицей Должанской.
Поговаривали, в 19 веке казаки, ободренные покровительством графа Воронцова, решили из нашего захолустного городка соорудить подобие европейского штадта и выписали из далекой Франции архитекторов. Те спроектировали центр с брусчатыми мостовыми и гостиным двором на целый квартал, да не простым, а в виде сказочного замка – с башенками, арками, большими витражными окнами. Закипела работа. Для мощения улиц мудрые отцы-основатели использовали гениальный прием – обязали суда, идущие на погрузку в Ейский порт, платить пошлину балластным камнем! Моряки возликовали! Избавляться от балласта им приходилось в любом случае, а здесь еще выгода. Однако мощение улиц и строительство зданий продвигались не так скоро как хотелось французам и они запросились домой досрочно. К сожалению, диковатый казачий характер привел просителей к кандалам, так что зарубежным мастерам пришлось выложиться на все сто, чтоб завершить начатое и легально ускорить отъезд на родину.
Город вышел на загляденье! Настоящий пионер Кубани – первый гражданский (остальные, включая столицу, Краснодар, – крепости), первый по генеральному плану (сам граф Воронцов привез линейку-эталон и под страхом казни потребовал, чтоб Ейские улицы были ровными как та линейка), первый портовый (с высочайшего указания Государя Николая I)!
Сидя на лавочке у сказочного гостиного дворя, я подумал впервые, что Ритка не права насчет Ейска. Чем он хуже дорфов и штадтов с нарядными ратушами? Такой же уютный, правильно спланированный, да еще с морем и людьми под стать, вместо самодовольных бюргеров. А самое главное, здесь родилась наша любовь, здесь наша юность и никак эту юность отсюда не вывести. Здесь друзья… Эх, Валька, Валька. Сердце сжалось и из глаз предательски закапали слезы.
