Иван Юрьевич Беденко
Большое путешествие двух запутанных частиц
15
Зажил я новой жизнью, наверстывая отставание в два года. Хорошее время начиналось, оптимистичное!
По телеку выступал новый молодой президент, людям повсеместно платили зарплату без задержек, в Чечне дело сдвинулось с мертвой точки, репортажи об успешном истреблении боевиков замелькали в эфире радио и ТВ. Я посмотрел "Брат – 2" и понял, что по-прежнему хочу в Америку. Но это когда-нибудь, а пока купил диск БИ-2 и новый плеер, чтоб "большие города, пустые поезда" звучали для меня повсюду.
Поступил на заочку в Ейский колледж, на отделение обслуживания автотранспорта, параллельно устроился водителем "Газели" на завод по производству окон. Обычная история. Училось легко, колледжские стандарты образования даже после одного курса на матфаке казались детским садом – плюнуть и растереть. Откровенно смеялся над словом "колледж", таким же бестолковым как и "лицей", видимо судьбой предначертаны мне заведения с мудреными названиями.
Встречался с девушками. Несколько курортных романов в разные годы (в Ейске с этим легко), да одна попытка «всерьез», обреченная с самого начала. Что поделать, моя далекая любовь не отпускала.
Письма и телеграммы Ритки, старый "Сони", кассету "It Must Have Been Love", розовую обертку с запахом духов, я однажды упаковал в коробку из-под макарон и спрятал в родительском доме на антресолях. Снял отдельную квартиру, чтоб быть подальше от этой коробки. Помогало слабо.
Ритка незримо присутствовала рядом, "комментировала" в моей голове события, "советовала" как поступить, "шутила", даже девчонок «обсуждала»: «Эта ничего, только скучная и с макияжем перебрала» или «Не вариант, эгоистка, весь мозг тебе выест. Беги!». Похоже я действительно, словно квантовая частица, был "запутан" с Риткой и не мог распутаться. Однако ж, в "запутанности" участвуют двое и об этом я сразу подумал, когда младший брат принес конверт со знакомым почерком на лицевой стороне. В груди учащенно забилось сердце.
Вспыхнула дурацкая мысль – может, я во всем виноват?! Может, это я ее не отпустил, извожу незримой связью и ни в чем не повинная девочка, один раз «запутавшись», навечно обречена читать мои мысли, эмоции?! Может, даже это письмо заставил ее себе написать, демон!
Испытывая вину вскрыл конверт.
В первых строчках Ритка просила прощение за то что не смогла забыть нашу любовь или, как она выразилась – «расчувствовать» ее, писала что поймет, если не отвечу и может так будет лучше, чтоб не мучить друг друга впредь. Ну, вы знаете эти лирические девчачьи завитушки!
Но самое главное: «Я постоянно думаю о тебе, ты будто оберегаешь меня, удерживаешь от глупостей, каждого мужчину сравниваю с тобой. Не в их пользу, ха-ха! И не потому что ты, в моей голове, хочешь этого, а наоборот – я отметаю твои воображаемые доводы «за» них. Может, я схожу с ума?»
"Может, я схожу с ума?" – подумалось мне. Вот так задачка для физиков! Они наверняка не озадачивались субъективными причинами, заставляющими частицы оставаться запутанными на любом расстоянии, независимо от времени. Тут с объективными-то ничего не ясно. А вдруг, частицы тоже синхронно сходят с ума, когда расстаются? "Распутаться" они смогут если вместе захотят ! Но "вместе" – признак "запутанности". Замкнутый круг, фокус, природное волшебство! Хотя, возможно, у людей есть шанс преодолеть его силу. Мы ведь не малявки-частицы, мы гиганты!
16
В письме Ритка предложила продолжить наше совместное путешествие. Указала номер телефона, электронный адрес и какую-то "аську", пошутила, что в Европе нет таксофонов давным-давно, Европа далеко ушла от Ейска.
Ну, это светловласка перегибает! Ейск шагал в ногу со временем – у нас с корнем выдирали таксофоны на улицах, а всевозможные "Евросети" и "Диксисы" размножались натуральной саранчой.
Я отправился в салон связи, прицениться. А что? Пусть зарабатывал не слишком, но жил один, одиночке много денег не надо. Мне хватило на Сименс-С45, сверхсовременный сотовый телефон с функцией СМС и четырехстрочным экраном с янтарной подсветкой! По крайней, мере продавец божился в современности аппарата.
И впрямь восхитительная штука! В любой момент можно связаться с кем угодно пощелкав по клавишам – хочешь голосовым, хочешь письменно. Я написал на Риткин номер и получил ответ, она спрашивала есть ли у меня ММС и фотокамера? Что за напасть?! Положим, фотокамера водилась, отцовский "Зенит", но что такое ММС, где его раздобыть и зачем?! Ритка тогда, наверное, хохотала.
Сотовая связь оказалась жутко дорогой! Звонок в Берлин стоил месячную зарплату и я попробовал приобщиться к интернету. Компьютер обошелся относительно дешево, но только потому, что в электронике и программировании разбирался младший брат. По его рецепту и под надзором папы мы купили на радиорынке ворох плат и проводов, из которых возникло чудо с интернетом внутри! Мама и отец сначала обрадовались, ведь компьютер установили у них и старший стал частенько навещать, но вскорости возроптали – интернет забивал домашнюю телефонную линию и мама не могла поболтать с соседкой, а отец пропускал звонки по работе. Что ж, мы с младшими приспособились – зависали в сети ночью! Они часов с десяти, а я с часу.
Ритка строчила в аське со скоростью пулемета, пока фотографии томительно, полоска за полоской, отображались на экране.
С личным у нее не складывалось. За Томашем, который все-таки добился своего, последовал Конрад, рыжий гренадер-баварец, любитель пенного и Мерседесов. И того, и другого вполне одобряла Альгида Элеоноровна, но поляк оказался ревнив, а немец, наоборот "фрилав", но скучен во всем остальном и прижимист.
Ритка объездила Европу. Бывала в Италии, Франции, Англии. По ее мнению Старый свет утратил энергетический импульс и давно закис во внешнем благополучии. Париж, который из-за рекламы "моды и духов" я считал идеальным, описывала без восторгов – "Куча наглых арабов, кругом загажено, хоть коммунальщики регулярно чистят улицы (если не бастуют). Всё дорого". Жалобы на дороговизну встречались в Риткиных сообщениях часто, видимо, Европа прививает человеку бережливость и прагматизм, а может немец научил. Эйфелева башня Ритке "запала", Елисейские поля не очень, круассаны не впечатлили совсем. Она собиралась уйти из танцев и переквалифицироваться в модели – внешность ого-го, а вот с подвижностью и выносливостью уже возникали проблемы. Как-то присылала фото с работы… Мои армейские "дружки" потеряли бы рассудок – Ритка с подружкой в ультрамини вытанцовывали за спиной напомаженного юноши с микрофоном, вдохновенно закатившего глаза. "Анри Руайяль. Уровень!", гласила подпись к фото.
Наверное, уровень. Но зачем ему такие роскошные танцовщицы, если дело в вокале? Хитер, Анри! Не помню подтанцовок у Ива Монтана или Шарля Азнавура, зато их самих запомнил прекрасно – голоса, манеру исполнения, лица.
Популярность основана на стереотипах. Если бы Анри пел даже паршивенько, то народ в Ейске на него валил валом. Шутка ли! Из самой Франции человек снизошел! У нас прочно засело – заграничное, значит отличное, а отечественное – кондовое, кривое, нафталиновое. "Боремся" с этим вовсю – вместо школ "лицеи", вместо училищ "колледжы", а "ресепшены" и "секьюрити" съели администраторов и охрану.
Что если б не стереотипы? В Ейске есть ансамбль "Фортуна" и это получше Анри, даже если окружить того сотней танцовщиц в бразильских карнавальных костюмах. За нормальным русским "народный вокально-хореографический коллектив" прячется жемчужина! Что вытворяют наши девчонки на парковых сценах города – какие у них сложные постановки, как красиво они поют на нескольких языках! Ритка отлично вписалась бы, но ансамбль "Фортуна" здесь, в Ейске, а не в Париже, стереотипы не перешибешь, пусть даже Ейск – родина Федора Бондарчука и Нонны Мордюковой!
Я все же отправил светловласке ответное фото с концерта "Фортуны" в Ейском доме офицеров, подписал: "Большому Уху от Волчонка. Весёлые медузы классные, но в нашем море есть Звезда! Приезжай, покажу!"
Подумалось на миг, что прочитав Ритка вспыхнет: "Какого черта? Что я забыла в набитом арабами Париже, с его забастовками мусорщиков, грязной Сеной, уличной преступностью? Пора в Ейск, к любимому мужчине, нарожаем детишек, реализуюсь в творчестве! Хватит слоняться по свету!"
Но на другом конце телепатического моста царила тишина. Так начался странный период в наших отношениях, когда чувства будто повисли в воздухе и с каждым днем надежда на возвращение Ритки таяла все быстрее.
17
К двадцати шести я получил должность заместителя при заведующем гаражом нашего завода, чему весьма обрадовался. Зарплата увеличилась, я совмещал работу водителя и новую. Получалось! Купил автомобиль, подержанную Тойоту. Какое же это счастье, ехать куда пожелаешь! На выходных, навестив родителей, я бросал на заднее сиденье старый отцовский бинокль, пакет с бутербродами и водой, книжку, например, Карла Сагана "Голубая Точка. Космическое будущее человечества" и ехал в Должанскую с ночевкой. Искупавшись в море или прогулявшись по пляжу (в зависимости от сезона), читал до заката, а затем вглядывался в ночное небо. Это не может надоесть! Когда в поле зрения попадала Венера я испытывал прежнее щекочущее чувство всемогущества. Лежу на острых ракушках, слушаю шелест меотийского прибоя, играючи пронзаю взором пространство, а с Венеры шлют привет железные земляне – советские "Веги", "Венеры" и американские "Пионеры"! Они где-то совсем рядом, по ним ползают венерианские животные… По крайней мере, Саган, в отличие от Шкловского, во внеземной жизни не сомневался. Эх, космос! Как же ты велик для нас, если даже "Голубая точка" кажется людям большой. Как бы далеко не захотела уехать Ритка, она всегда будет всего лишь в точке. Неужели не понимает?
Младший брат поступил в университет на факультет прикладной информатики. Ежемесячно, в тайне от родителей, я передавал ему немного денег, памятуя о своем голодном студенчестве. Хорошо что времена изменились! Сестренка оформлялась в настоящую красавицу, мы все ее немного баловали.
Президент по телеку обещал прорыв и стабильность, в обиход населения прочно вошли кредиты, в Ейске загнулись остатки промышленности, базар превратился в градообразующее предприятие, зато город цвел и пах как курорт. Сотовые телефоны и компьютеры совершенствовались с поразительной скоростью из-за чего на меня с моим Сименсом стали косо посматривать девчонки на улицах.
Наконец-то Лёнька с Надюхой назначили день бракосочетания. Странно, подумалось тогда, столько лет откладывали, то ссорились, то мирились, а теперь ни с того ни с сего – свадьба. Зачем? Окружающие уже привыкли к их статусу вечных кандидатов! Это, конечно, шутка, но Вика накануне свадьбы поделилась аналогичной мыслью. Только ей было не смешно.
Меня пригласили свидетелем.
Лёнька работал в прокуратуре, связей стареющих родителей хватило для трудоустройства. Надюха осваивала косметическую отрасль: красила клиенткам ногти, стригла, отпаривала натоптыши, называя это мудреными словечками– шугаринг, пилинг и прочее, собиралась открыть собственный салон красоты.
Свадьба состоялась в сентябре две тысячи пятого и получилась нервной. Лёнька в окружении франтоватых дружков, которых я прежде не видел, постоянно отлучался от банкетного стола за кафешку. Возвращались они с красными глазами в приподнятом настроении, бестолково хихикая, чтоб вскоре снова откланяться. Надюха со свитой подружек охотилась на суженного и периодически плакала. Гостям маневры молодых быстро надоели, торжество покатилось в автономном режиме – народ сам по себе пил, произносил тосты и плясал, в этой кутерьме невеста бродила как в заколдованном лесу, разыскивая жениха.
Поначалу, я пытался вмешиваться: увещевал Лёньку, успокаивал Надюху, но скоро убедился в тщетности усилий. Оставалось неловко сидеть в одиночестве (свидетельница подцепила одного из Лёнькиных дружков и тоже пропадала за кафешкой) и время от времени отдуваться на конкурсах. Спасибо Вике, была рядом. Мы с ней лихо танцевали, она помогала в организационных моментах, подменяя выбывшую свидетельницу…
