Каролина Эванс
Тремор

Полная версия

Глава 12

Семнадцатого октября Таня сказала собраться своим друзьям на набережной Фонтанки. Никто не знал, куда они пойдут и что будут делать.

Когда Кирилл подходил к ней, сумерки уже плотным пятном осели на город. Холодный ветер с силой зачесывал ему назад волосы. Он думал, что придет одним из первых, но еще издалека заметил компанию. Ребята тут же обернулись к нему.

− Ты, наверное, Кирилл, да? – подошла к нему девушка со светлыми волосами до плеч. Ростом она была чуть выше Тани.

− Я – Даша, а это – Рома…

Она познакомила Кирилла с ребятами. Среди них было всего две девушки.

Оказалось все, кроме Калеба, учились в одном институте с Таней. Кирилл сразу понял это по их одежде. Кто-то был в куртке ярких цветов и синими волосами, кто-то в одежде оверсайз. Даша выглядела как истинная француженка – красная помада, алый берет, клетчатое пальто и элегантный шарф у шеи. Один парень был в кожаной черной куртке с нашивками. Кирилл тут же спросил, не играет ли он в рок-группе.

− Нет, я просто фанат. Кстати, я как-то был на выступлении «Бенца». Твой скриминг просто нечто.

Они разговорились. Шли минуты, и вскоре собрались все, кроме Тани. Только ребята хотели позвонить ей, как она появилась из-за угла дома. Все тут же узнали ее по плавной походке и замшевой сумке с восточными нашивками. Подойдя к ним, Таня стала всех обнимать. Ребята наперебой поздравляли ее.

− Нам сюда, − показала она на пятиэтажный дом известкового цвета.

− Так ты сняла квартиру? Но зачем? Ведь можно было отметить у меня, – удивился Кирилл.

− Я кое-что приготовила. Не хотела, чтобы ты увидел все заранее, − улыбнулась Таня и направилась к парадной – ее поддерживали две колонны, в центре которых, над самой дверью, висела мраморная розетка.

Ребята набились в старый, почти раритетный лифт. Места всем не хватило, поэтому кому-то пришлось идти пешком.

− Семнадцатая квартира, пятый этаж! – успела крикнуть Таня. Двери с протяжным скрипом сомкнулись перед ней.

Подойдя к двери, она медленно повернула ключ в скважине. Все тут же почувствовали аромат розмарина, корицы и свеч.

Таня подала всем пушистые тапочки с завязками.

− Ты, похоже, неплохо поднялась в «Этажах», да? – рассмеялся Рома. – Специально для нас купила девять пар, да еще и таких классных. Ты – чудо, − приобнял он за плечи Таню. − Кстати, это тебе. Открывай!

Она разорвала обертку.

− Краски! Ром, спасибо, но где ты нашел такие?! Я не могла их найти не в одном магазине.

Он загадочно улыбнулся.

− Секрет фирмы.

− Ну, уж нет! – Даша, вопя, бросилась за ним в погоню.

 Ребята рассмеялись. Даже у Калеба приподнялись уголки губ.

Всем хотелось показать Тане подарки, но она не согласилась. Сказала, что любит разворачивать их медленно и не спеша, допивая то, что осталось после праздника.

Гости прошли в зал. Стены, полки книжных шкафов и окна мигали гирляндами всех цветов, подсвечивая собой полароидные фотографии ребят за последние два месяца. В центре комнаты, на пушистом ковре стоял столик из красного дерева. На нем располагались тарелки из разных наборов – новогодние с полярным мишкой, фарфоровые с золотистой каемкой, что были украшены желтыми тюльпанами на фиолетовом фоне, а еще полупрозрачные тарелки из стекла, из керамики, с печатью героев фильмов. Вся посуда, на первый взгляд, мало сочеталась между собой, но так и лучилась теплом и душевностью.

Девочки хотели пойти на кухню, чтобы приготовить сэндвичи, но Рома приобнял их, заверив, что управиться со всем сам.

– Именинники должны развлекаться по полной, а не работать, Тань.

– Но помощь тебе же нужна? – кокетливо вздернула голову Даша.

Подумав, Рома кивнул. Его взгляд задержался на Кирилле, который с интересом прохаживался вдоль фотографий и гирлянд на полках. Пока вся компания оживленно обсуждала кино, учебные будни и предстоящие фестивали в институте, он словно ушел куда-то в себя, далеко в свои мысли.

– Пойдем, – подошел к нему Рома.

Кирилл удивленно сдвинул брови, но все-таки последовал за ним.

На кухне уже стояли контейнеры с творожным сыром, семгой и другими заготовками для сэндвичей. Ни слова не говоря, Кирилл встал рядом с Ромой и взял разделочную доску. Какое-то время они молчали, лишь иногда усмехаясь на шутки Даши, что доносились из другой комнаты.

– Тебе не комфортно здесь, да? – наконец набрался смелости Рома.

Кирилл с усмешкой бросил взгляд на него.

– С чего ты взял?

Рома пожал плечами.

– Просто вы все такие… Как бы это сказать. Хорошие. Вот я и подумал, понимает ли Таня, что я совсем из другого мира? – спросил Кирилл, словно только сейчас осознал свои чувства.

Рома с интересом взглянул на него, а потом продолжил намазывать тосты сыром.

– Думаю, она верит, что внутри ты такой же, как и она. Что ты просто запутался.

– А ты как думаешь? – улыбнулся Кирилл как-то очень бесхитростно и просто. Так как он мог улыбаться лишь с Таней.

Смутившись, Рома сделал вид, что не заметил этого.

– Я не так много о тебе знаю, но твои стремления восхищают меня. Правда, по-моему, ты слишком зацикливаешься на мечтах о славе. Популярность ведь убивает творчество. Продюсеры, меценаты – все, кто будут стоять за тобой, не дадут тебе свободы. Там, наверху, все упирается в деньги, а ты, как мне кажется, не из тех, кто готов играть по чужим правилам.

На миг Кирилл впал взглядом в несуществующее пространство между ним и реальностью. Словно усомнился в своих мечтах, в той картине будущего, что с раннего детства наполняла его жизнь хоть каким-то смыслом.

– А ты чего хочешь? Таня говорила, ты лучший на курсе.

Рома часто закивал головой. Сэндвичи и закуски уже можно было выносить в гостиную, но парни словно забыли о празднике. Поставив тарелки на стол, они сели на подоконник. Кирилл закурил, а Рома просто смотрел в окно, иногда протирая очки от дыма.

– Знаешь, как мне говорил мой педагог в студии? Что любить надо не себя в кино, а кино в себе, и тогда все получится. Всегда ведь чувствуется, когда творец отдает весь свой огонь произведению. Его можно любить или ненавидеть, но равнодушным такой свет никого не оставляет. Я стремлюсь к этому. К тому, чтобы найти в себе достаточно энергии и однажды разом выплеснуть ее.

Кирилл с прищуром взглянул на Рому. На жилистого паренька, что при встрече производил впечатление пай-мальчика, который хочет быть для всех удобным. Теперь ему казалось, что они с ним имеют куда больше общего. Потому что с таким настроем Кирилл выходил на сцену каждый раз, и вот впервые кто-то смог за него облечь в слова эти чувства.

Теперь все в Роме – поджатые губы, серьезный взгляд из-под очков и залом меж бровей просто кричали о его неуступчивой в деле натуре. О том, что этот мягкий в жизни человек в режиссерском кресле спустит со своей команды по три шкуры.

– Продюсеры с тобой намучаются, – как-то по родному похлопал его по плечу Кирилл.

Рома застенчиво опустил взгляд, тут же закашлявшись от попавшего дыма в легкие.

– Извини, больше не буду, – затушил Кирилл сигарету. – Кстати.

Он поднялся с подоконника и задумчиво оперся о раму. Засмотрелся на уже потемневшее небо, что пролегло оранжевой полосой на горизонте, и собственное отражение. Чуть затуманенное, словно в дымке, и от того лишенное изъянов.

– Как думаешь, Таня правда любит меня?

Рома встал рядом с ним.

– Ты что, сомневаешься в этом?

Кирилл резко повел плечом, словно пожалев, что начал эту тему.

– Меня этот Калеб настораживает. Таня какая-то слишком счастливая с ним. Столько рассказывает про него. Как по мне, это странно.

Рома понимающе кивнул головой.

– Нам с Дашей она про тебя говорит, а не про Калеба. Ну, если тебя это утешит.

– Утешило, бро, – усмехнулся он и тут же с опаской взглянул на него. – Ты моего друга напоминаешь.

– Правда? И чем?

Кирилл с улыбкой опустил глаза к полу, словно смутившись своей же откровенности.

– Тем, что я становлюсь как-то спокойнее. Более открытым, что ли.

Рома посмотрел в окно. Опять возникла та же пауза, что и в начале их взаимодействия.

– Ладно, пойдем. Странно, что никто еще не позвал нас.

– Да все, наверное, играют в настолки, – предположил Рома. Так и оказалось.

Ребята сидели в креслах-мешках и, смеялись, по очереди выкладывая карты. Как только парни показались в дверях, все тут же подняли на них взгляд.

– Ну, наконец-то! – воскликнули Таня с Дашей. Подбежав, они забрали тарелки у них из рук и тут же сели обратно.

– Смотрю, вы сильно не скучали, – изобразил обиду Рома.

Все засмеялись и тут же освободили место двум новым игрокам. Правила «Имаджинариума» оказались несложными, поэтому парни быстро влились в общий поток неутихающего веселья.

Кирилл поймал себя на мысли, что уже два часа с его лица не сходит улыбка. Он уже и не помнил, когда в последний раз ему было так тепло и душевно на празднике. Просторные окна светились желтыми огоньками гирлянд, на небольшом столике стояли свечи. Все в комнате погружало его в свою, особую атмосферу, унося куда-то далеко все тревожные мысли и подозрения.

Когда одна игра заканчивалась, Таня доставала новую коробку. Они сыграли почти во все, а потом Таня предложила каждому рассказать историю из детства. Любую. Смешную, страшную, просто интересную, не важно.

−Даш, ты первая.

−А что сразу я? У меня было скучное детство!

−У тебя? Ни за что не поверю.

Даша в шутку закатила глаза.

− Ну ладно, расскажу первое, что вспомнила. Как-то мы с мамой пошли в кино на «Хроники Нарнии», и после этого я увидела в парке мужчину, очень похожего на фавна. Я была уверена, что это он, и хотела подойти, но мама меня останавливала. Говорила, что все это была сказка и что у него нет копыт. Но лицо было очень похоже, так что я вырвалась из рук и подбежала к нему. Он сначала не понимал, о каком фавне я говорю, а потом рассмеялся и… угадайте что? Предложил сняться в рекламе!

− Ого-о!

− Да, я снялась для одного бренда детской одежды. Это было весело. Мне сколько-то заплатили, и я, наконец, купила велосипед и куклу «Братс». Вот. Первое, что в голову пришло.

Даша откопала в старых каталогах фотографии, и все в голос заявили, что она почти не изменилась.

−Ну, Ром, теперь ты.

Он заранее рассмеялся и покраснел. Пару ребят хихикнули, уже предвкушая забавную историю.

− В общем, когда мы с братом были мелкие, бабушка часто пугала нас милицией. Один раз она сделала вид, что вызывает ее, потому что мы не переодевались в пижамы.

−Мне уже смешно, − прыснула Даша.

−Так вот, это было так правдоподобно, что я всерьез испугался. Но время шло, и скоро нам надо было ложиться спать, а ничего не происходило. Тогда я расслабился и забыл об этом. Но на следующий день в садике зазвонил домофон, и через пару минут к нам зашел милиционер. Я был уверен, что он хочет забрать меня.

−А-ха-ха-ха!

− Был тихий час, и я рассказал об этом друзьям. Они помогли мне выпрыгнуть из окна. Я затаился в кустах и долго сидел там, пока не услышал, как меня зовет друг. Он сказал, что это вообще не из-за меня, и воспитательница уже знает всю эту историю. Я так смутился. Она все рассказала маме, но никто из них не наругал меня. Им было слишком смешно. С тех пор бабушке запрещено пугать меня милицией. А полицейских я до сих пор недолюбливаю.

Таня засмеялась и стала подкалывать его, что вызовет полицию, если он не скажет, где купил краски. Она прикладывала телефон к уху, и Рома в шутку прятался под одеялом. Все тут же принялись наперебой рассказывать похожие истории.

Когда Таня вынесла чай и малиновый пирог, оставалась только история Кирилла. Он долго улыбался, о чем-то размышляя, а потом поднял взгляд.

− Извините, ребята, я хочу рассказать только Тане.

− Ну, так нечестно, − сказала Даша, допивая вино.

− Тебе можно, − подмигнула ему Таня.

Никто не стал возражать. Все стали фотографироваться, снимать видео. Рома включил музыку.

− Мне пора идти, − подошел к ней Калеб.

Таня обняла его в коридоре.

− Спасибо, что пришел. Знаю, ты не любишь компании.

Слегка улыбнувшись, он задержал на ней взгляд и ушел.

Вскоре стали собираться и все остальные. Таня с Кириллом провожали их в дверях. Ребята в очередной раз поздравляли ее, и, когда подъезжало такси, долго прощались с ними.

Когда все ушли, стало тихо. Кирилл нежно прижал к себе Таню. Они вышли на балкон, долив остатки вина в бокалы.

− Так что за историю ты хотел рассказать мне? – спросила она, медленно смакуя напиток.

Кирилл облокотился на изгородь. Взгляд у него углубился в себя, в воспоминания, трепетно хранимые его сердцем.

− Один момент из моего детства. Я сам не знаю, почему он всплыл у меня в голове. Может, потому что тогда я ощутил то же тепло, что и сегодня вечером.

Я уже плохо помню ту девочку. Я встретил ее на каком-то празднике, и поначалу она казалась мне странной. Какой-то искренней, слишком простой даже для своего возраста. Для меня это было так необычно. Все, с кем я общался, пытались казаться лучше, чем они есть, доказать свое превосходство, а она – нет. И я знаю, почему это так привлекло меня. То спокойствие, что было в ней, мне никогда не найти в себе.

Он замолчал. Взгляд погрустнел, стал задумчивым.

− И что вы делали?

− Я мало, что помню. Только одну игру. Она дала мне розовые камушки и сказала бросить в воду, чтобы исполнить желание. Конечно, это была просто детская шалость, но с ней она казалась правдой. Я был совсем другим в тот вечер. Настоящим, простым… Каким-то счастливым.

А потом случилось кое-что странное. Мы побежали к родителям. Мой отец увидел у меня на рубашке пятно и подозвал к себе. По его взгляду я уже понимал, что ничего хорошего меня не ждет. В моем гардеробе всегда были только люксовые вещи. Когда я пачкал их или рвал, он напоминал мне об этом. Своими методами.

Оказалось, родители той девочки были недалеко от нас. Она что-то сказала своему папе, и он подошел к нам.

Я никогда не забуду этого. У него был такой добрый взгляд, такая мягкость в движениях. Он отвел моего отца в сторону. Что-то сказал ему, и тот сразу переменился. Ее папа ушел, а мой – молча обнял меня. Мне до сих пор интересно, что за волшебные слова это были.

Таня с улыбкой прикоснулась к нему. Кирилл в недоумении поднял на нее взгляд.

− Он сказал: «Мне жаль, что в свое время кто-то лишил вас детства».

− Что?

Они замерли, смотря друг другу в глаза.

Тогда все открылось ему. Предстало перед ним с такой ясностью, что он не понимал, как раньше не узнал в ней ту девочку.

− Это была ты…

Она ничего не отвечала ему. Уголки губ чуть подергивались, выдавая ее чувства. Глаза налились блеском, на холодном ветру задрожали ресницы.

Кирилл усмехнулся, смотря куда-то вдаль. Казалось, он видел, как плетутся из тонких нитей судьбы. Как чертятся на плоскости точки, которые вдоль, наискосок, а может, напрямую, все равно будут пройдены. Кирилл впервые поверил в это.

− Расскажи мне, как ты живешь. Как смотришь на мир, ладно? – сказал он, протянув Тане конверт.

Едва взглянул на Кирилла, она достала из него два билета. Брови тут же взметнулись вверх.

− Уже завтра?

Он кивнул, приспустив с ее плечика платье. Его губы оставили на нем теплый след.

Утром они стали собирать чемоданы. Посадка на рейс была поздно вечером.

Глава 13

В Прованс они приехали в то время, когда из города ушла жара, а туристов было совсем немного. Конечно, лавандовые поля оказались уже собраны, но не везде. По дороге ребята несколько раз увидели их цветущими.

Они попросили водителя сделать остановку и пошли вдоль рядов. Таня наклонилась к лаванде и с улыбкой втянула аромат носом. Лиловые веточки коснулись ее щек. Она подняла взгляд, и локон каштановых волос изящно зацепился за них. Поймав момент, Кирилл сделал пару кадров.

– Но их же нельзя рвать, – сказала Таня, когда он протянул ей букет лаванды.

– Тебе можно все.

Поцеловав, Кирилл взял ее за руку, и они пошли к машине. До их домика оставалось уже совсем немного.

– Посмотри на этот закат, – прошептала Таня. – Как красиво солнце пробирается сквозь траву. Я думала, так бывает только на картинах.

Кирилл с улыбкой провожал золотисто-красные лучи взглядом. Они светили только для них. Кроме отдаленного шума машин, в пространстве больше не было звуков. Природа молчаливо встречала их.

Домик из белого кирпича привел в небывалый восторг Таню. Небольшую террасу обвивал виноградник. Его гроздья висели над деревянной дверью, чуть заслонив собой широкие, почти панорамные окна. Прямо перед ним простиралось шафрановое поле такого же лилового цвета, что и лавандовое. Замерев, Таня прислонила к губам ладони. Кирилл взял чемоданы, а она побежала вдоль ряда трав. Он не мог без улыбки смотреть на нее.

Когда Кирилл подошел к домику, она сидела на кресле-качалке. Ее сумочка лежала на маленьком деревянном столике перед ней.

– Тут мы будем пить чай, – воскликнула Таня.

Кирилл сел рядом с ней и поправил выпавшие из пучка кудри. В своих бежевых брюках и рубашке она выглядела как настоящий художник. С трепетом импрессиониста смотрели ее глаза на вечерний пейзаж. Когда она перевела их на него, Кирилл еще крепче сжал ее руку.

Алые губы приблизились к нему. Он вдохнул их тепло и слился с ними.

– Спасибо тебе. Подарка лучше я не смогла бы даже представить.

Они открыли деревянную дверь. Таня сняла сандалии и замерла в прихожей.

Вся мебель в ней была в типичном прованском стиле. Из белого дерева, с цветочными узорами на ручках. У широкой кровати с нежно-голубым покрывалом стоял комод. В зеркале над ним отражалась кухня. Приблизившись к серванту, Таня увидела ряд изящных кружечек. Рядом с заварочным чайником стояли стеклянные баночки с травами. Ополоснув его, она засыпала в сеточку молочный улун. Пока чай заваривался, они с Кириллом стали развешивать в просторном шкафу одежду.

– Зачем тебе с собой столько платьев? Через неделю нам уже ехать обратно, а в соцсети ты почти ничего не выкладываешь.

Таня шутливо закатила глаза.

– То, что я редко веду «Инстаграм»², не значит, что мне не нужны красивые кадры.

– Кстати, почему ты не хочешь продавать через него свои украшения? Или выставлять картины? Уверен, ты бы быстро обрела популярность.

Пожав плечами, она села на кровать.

– Пока не чувствую, что это нужно мне.

Кирилл усмехнулся, сев рядом с ней.

– Ты так часто говоришь это. Неужели у тебя не бывает такого, что чувства говорят одно, а рассуждения другое? Может, ты не хочешь вести социальные сети, потому что тебе неохота или ты чего-то боишься. Может, если бы ты начала чаще выкладывать свои работы, перед тобой открылись бы новые возможности.

Таня опустила глаза. Пушистые ресницы промелькнули в воздухе.

– Возможности там, где легко сердцу. Если почаще прислушиваться к нему, то ошибаться оно будет все реже. Я доверяю ему всю жизнь и всегда оказываюсь там, где нужно.

Она посмотрела перед собой и улыбнулась. Спокойно и умиротворенно. Потом поднялась и вынесла на террасу посуду. Кирилл достал из сумки еду и разложил на тарелочки бутерброды и кексы.

Они сдвинули кресла и на какое-то время растворились в здешней тишине. За сотни метров от них никого не было. Лишь пение птиц иногда доносилось из леса.

– Может, ты и права. Жизнь часто действует в обход мыслей. Я до сих пор не верю, что мы встретились. Какова была вероятность, что тогда, в детстве, мы разъедимся по городам, а потом вновь найдемся? Вот так, случайно.

– Сто процентов. Такое неизбежно.

Кирилл с улыбкой покачал головой. Простота этих слов тронула его правдой. На душе стало так легко, что по затылку пробежали мурашки.

– Тогда на балконе я в очередной раз убедилась в этом. Слушала твою историю о незнакомой девочке и думала: «Да нет, не может быть». Но когда что-то нужно Вселенной, подвинутся даже горы. Нам суждено быть вместе, понимаешь? – сказала она, подняв взгляд на Кирилла.

Казалось, весенний ветерок прошел по забытым уголкам его сердца. Как часто бывает в двадцать два, он и не думал, что когда-то вновь ощутит его.

***

Весь следующий день они гуляли по окрестностям. Шафрановые поля сменялись холмами. Забираясь на них, ребята шли вдоль диких кустарников и, остановившись на вершине, расстилали плед. Тогда Таня доставала из сумки скетчбук. Перед ней простирались редкие домики в окружении платановых рощ, виноградников и полей.

Пока Таня делала наброски, Кирилл лежал рядом с ней. Закрыв глаза, он наслаждался легкими порывами ветра. Эфирные ароматы погружали его в сладкое умиротворение. Он вслушивался в шелест травы, в скрежет карандаша по бумаге и ему казалось, что та жизнь, которую он знал, уступила место Эдему. Словно они с Таней оказались в раю, в их собственном мире, который так часто представлялся ему рядом с ней.

– Знаешь, я чувствую то спокойствие, которое всегда хотел. Это как в музей сходить. Посмотреть на ту свою часть, что очень красива, может быть, лучшая из всех, но место ей только в выставочном зале. Отдаться ей – значит предать ту часть меня, что требует бунта. Ей всегда нужно гореть, а длительное спокойствие как ледяная вода. Она сталкивается с огнем, и на душе становится очень пусто.

– Значит, она особенно ценна в тебе, – улыбнулась Таня.

– Не надо стремиться к постоянству своих чувств. Просто наслаждайся ими.

Открыв глаза, Кирилл взглянул на нее.

– Как-то странно от тебя это слышать. Ведь ты боишься потерять близких людей. Разве по этой логике ты не должна наслаждаться моментом, пока они есть с тобой?

Таня покачала головой.

– Но ведь они уходят навсегда, а чувства возвращаются. Это не одно и то же. Пойдем?

Она поднялась, и с ее белым сарафаном тут же заиграл ветер. Кружева у плеч встрепенулись, чуть прикрыв собой персиковую кожу.

Сложив плед, ребята двинулись дальше. Они зашли в лес и, обходя ряды каштанов и лип, вышли к озеру пронзительно голубого цвета. Сев на каменистый выступ, Таня окунула в воду пальцы.

– У меня тоже не всегда получается быть в гармонии с собой. Мне бывает тревожно, хоть я и знаю, что просто так ничего не случается. Но как полностью доверять жизни, если боль из прошлого так и не окупила себя? Чем была вызвана смерть папы, если мы оба думали позитивно, доверяли Вселенной, а она просто взяла и отняла его у меня? Чем он заслужил это? Ведь он любил этот мир больше, чем кто-либо.

Кирилл поднял голову. Верхушки сосен тяжело покачивались на ветру. Серые облака уже грозились пролиться на землю. Стало прохладно, и он предложил Тане пойти обратно. Встрепенувшись, она оглянулась на него. Улыбка на ее лице была очень грустной.

– Я не специалист в эзотерике, – начал Кирилл, когда они пошли обратно.

– Но тебе не кажется, что некоторые вещи случаются сами по себе? И никакой связи с судьбой, кармой, твоим состоянием они не имеют.

Таня твердо покачала головой.

– Все связано. Мысли, мироощущение, чувства формируют нашу жизнь. Мы притягиваем к себе то, на что настроено наше излучение.

– Ну, допустим. Но откуда ты знаешь, что чувствовал твой папа? Может, только внешне он был таким оптимистичным.

Она взглянула на него как на ребенка, который хоть и сказал глупость, но прозвучала она очень по-взрослому.

– Это вряд ли. Папа всегда смотрел на жизнь не так, как другие. Там, где обычно видят проблему, он видел новое решение. Говорил, что Вселенной лучше знать, как прийти к цели. Новые знакомые сначала смеялись над ним, но все складывалось именно так, как говорил папа. Наверное, поэтому все любили его. Он давал окружающим ту магию, которую все мечтали увидеть в детстве.

– И ты такая же, – улыбнулся Кирилл. – Наверное, твоя мама тоже?

Таня глубоко вздохнула. Она посмотрела куда-то в сторону, словно желая убедиться в правильности своих мыслей. Наконец она покачала головой.

– Раньше она пыталась рассуждать как папа. Даже восхищалась им. Когда он появился в ее жизни, все наладилось. Мама не раз говорила это. В ее семье было не принято говорить о переживаниях, обниматься. Все были отстраненными и замкнутыми на себе. Папа дал ей ту любовь, которую никто никогда не проявлял к ней. Она очень хотела, чтобы я ощущала ее с детства. Помню, у нас было правило. Каждый вечер мы втроем собирались, чтобы обсудить день или планы на неделю. Смеялись, играли в настольные игры. Если у меня возникали проблемы в школе, родители всегда пытались помочь мне.

Таня замолчала. Обхватив руками шею, она покрутила ей в разные стороны. Кирилл с беспокойством смотрел на нее.

– А потом все изменилось. Папа умер, а мама с головой ушла в бизнес. Вспоминать о нем она не любит. И обо мне, пожалуй, тоже. Ее мало что волнует, кроме денег, – помолчав, Таня добавила, – Знаешь, когда я сказала ей о тебе, она лишь спросила, из какой ты семьи. И ответ ее устроил. Мама интересовалась лишь тем, какие у тебя отношения с отцом, и советовала мне повлиять на тебя. Чтобы я помогла вам выровнять их. И все. Больше ей ничего не интересно.

От холода она обхватила себя за локти.

Какое-то время Кирилл лишь смотрел сквозь землю, пытаясь представить образ этой женщины. Но у него ничего не выходило. Уж слишком такие суждения разнились с миром Тани, со всем, что связано с ней.

Наконец Кирилл подошел к Тане и крепко обнял ее. Они остановились прямо на подножии склона и, задумавшись, даже сначала не заметили, как начался дождь. Он все усиливался, а ребята не сходили с места. Теплая вода пропитывала их одежду, стекала по коже, а они так и стояли, слушая ее удары об листья. В этом безмолвии им как никогда были ясны мысли друг друга.

– Пойдем домой, – прошептал Кирилл.

Его серое худи стало темного цвета. Челка прилипла к лицу, разделив высокий лоб на две части. Но все, что видела Таня – это янтарные глаза, что, подобно солнцу, согревали ей душу взглядом.

Взявшись за руки, они побежали вниз. Дождевые капли как ручейки стекали по лицу, от чего-то вызывая у них улыбки. Они смеялись, когда теплый ветер с силой убирал им назад волосы. Мокрые пряди бились друг об друга, а ребята все ускорялись. Иногда они переглядывались. Выходило очень глупо. Оба чувствовали себя маленькими детьми, которые загулялись на улице. Казалось, дома родители отчитают их за мокрую одежду, положат в постель и сделают горячий чай. Этот момент будет всплывать в памяти так же, как разные мелочи из детства. Встречаясь глазами, они знали, что оба чувствуют это.

Вскоре у ряда кипарисов показался старый дуб с сухими ветками. Сразу за ним пролегало еще не обработанное лавандовое поле. Его фиолетовый оттенок от дождя выглядел еще насыщеннее. Ребята перешли на шаг. Аромат ощущался так ярко, словно букет лаванды поднесли прямо к носу. Свежесть асфальта сливалась с ним, вытесняя из головы все мысли.

Дом был уже совсем близко. Его терракотовая крыша виднелась за лиловыми цветами шафрана. Быстро миновав поле, ребята зашли в него.

– Пойдешь в душ? – спросил Таню Кирилл, сняв с себя майку.

Влажная грудь чуть поблескивала в дневном свете. Изгибы ключиц и ряд кубиков слегка отбрасывали тень на бледную кожу. Таня замерла, смотря на рельеф подкаченных плеч. На то, как выделяет их полумрак комнаты.

– Иди первый, – сказала она и повернулась к шкафу. Кирилл в недоумении проводил ее взглядом.

Закрыв дверь ванной, он ждал, пока нагреется вода. Смотрел, как ее струи стекают по прозрачным стенкам кабины, падая на кафельный пол. Подставив под них пальцы, Кирилл зашел в душ. Его тут же обдало теплом. Закрыв глаза, он ощущал, как расслабляется его тело. Как мышцы, утомленные ходьбой, наконец получили долгожданный отдых. За шумом воды он не слышал даже собственных мыслей.

Хлопнула дверь. Пальцы обхватили его плечи. Прерывистое дыхание казалось прохладным под паром. Протерев глаза, Кирилл обернулся на Таню. Ее обнаженное тело впервые предстало перед ним. С упругой груди по каплям стекала вода. Он с жаром припал к ней.

Пальцы сжали ему голову. Иногда пытались оттолкнуть его, но Кирилл даже не ощущал этого. Спускаясь все ниже, контроль все больше отпускал его. Ее вздохи, всхлипывания оставили его наедине со своей страстью. Он задыхался. Губы коснулись его ушей.

– Я… У меня ни разу не было этого.

Кирилл замер, а потом медленно поднял взгляд на нее. Кровь с силой билась в висках. Мысли с трудом приходили ему в голову.

– Я аккуратно.

Таня слабо кивнула ему.

Кирилл немного пришел в себя, выйдя из ванной. Донеся Таню до кровати, он наклонился к ней. Лучи солнца выглядывали из окна, освещая стройные ноги. Нежно целуя их под коленями, он не отрывал взгляда от ее лица. От того, как страсть и застенчивость беспрерывно боролись в нем. Но вот Таня закрыла глаза. Горячая волна пронзила ее.