Катя Майорова
Мамa
– Да уж, да уж…
Я прокручивала в голове мысленный диалог с собой, хотя, на самом деле, решение уже было принято. Я точно знала, что еще один ребенок мне очень нужен. Оставалось лишь подождать меньше девяти месяцев.
Мишутка и быстрые роды
Еще днем, пока катались на машине по городу с мужем, я почувствовала схватки.
Подумала, что опять тренировочные, так как последние пару недель это стало вполне рядовым событием. И забыла. Но вечером снова ощутила спазм. Думала пройдет, а на границе сознания уже мигала красная лампочка – срок подошел. Чтоб успокоиться, пошла готовить пиццу.
Девять вечера – время укладывать малыша спать. Прочитала сказку Гаврюше и потом еще долго напевала: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…»
Опять спазм. Живот у меня был совсем небольшой. Так и не скажешь, что пошла сорок первая неделя. Но я-то знала, что малыш будет не меньше трех килограмм, а то и больше. Гаврюша родился позже ПДР на четыре дня и с весом три килограмма двести семьдесят грамм. В этот раз должно было выйти точно не меньше.
Пока засыпал старший, я поняла, что схватки не тренировочные. Начала считать время и перерывы. Схватка двадцать секунд – перерыв двадцать минут, затем раз в пятнадцать минут, раз в тринадцать минут. Они нарастали, удлинялись и становились больнее.
– Едь за мамой, – сказала мужу. И продолжала переживать схватку за схваткой. Меня охватил страх перед родами. Опять дичайшая боль, страдание и все эти медицинские манипуляции с просмотром раскрытия шейки матки.
Пока ехала мама, схватки резко усилились и стали еще чаще.
– Не торопись, малыш, еще до роддома ехать, – я уговаривала свой живот и пыталась успокоиться сама. Но коленки уже тряслись, а сердце чуть не выпрыгивало из груди.
Наконец приехала мама, и мы рванули в соседний город. Именно там мне рекомендовали рожать. Час пути. В ночи. Думала, что доедем за полчаса. Наивная. Именно в полночь на железнодорожном переезде решили провести ремонтные работы, и мы застряли. А схватки не прекращались. В перерывах между ними я думала, а каково это – рожать в машине? По радио играла песня «Life is кайф». Потом переезд наконец открыли, и под песни Zivert мы снова продолжили свой путь:
«Эта life – в кайф, когда ты сделал выбор сам
И по пустякам не ищешь повода в глазах.
Когда в ожогах толк, ведь для тебя это урок,
Куда-то унесло, и вот ты вновь сыграл в любовь».
Роддом. Длинный путь до двери с остановками на каждую схватку. Огромная кипа бумаг, которые обязательно нужно заполнить перед родами. Кресло. Раскрытие семь сантиметров. На лифте в родовую. Ночь, акушерка, медсестра, я и Илья. Вторые роды.
– Следи за КТГ.
– Так он шустрый такой, слежу-слежу, – медсестра ловкими движениями рук переставляла датчик КТГ все ниже и ниже.
– Вторые роды, потому и быстрые. У многих так. Хорошо, что успели приехать, – отметила врач и взялась за большой длинный предмет, похожий на шприц. – Прокалывать будем.
Я запаниковала, но поняла, что это бесполезно. Да и, если честно, мне уже было все равно. Скорее бы закончилась эта экзекуция. С каждой схваткой хотелось испариться, не чувствовать, не быть, а просто отдохнуть и поспать. Меня всю трясло от боли и страха, хотя в палате было совсем не холодно.
«Да чтоб еще раз пойти на это… Дура, дура, чрезвычайная дура», – мысленно я ругала себя за этот шаг.
– Все, это последний раз. Точно последний, – сообщила мужу рядом. Он только молча массажировал поясницу.
Спустя два часа после прибытия в роддом начались потуги. Неоднозначный момент. Настолько интимный и таинственный. А ты абсолютно уязвима, ранима и должна беспрекословно слушаться врачей. Они знающие, но беспристрастные. Это всего лишь работа, которую нужно сделать хорошо и, желательно, побыстрее. А ты лежишь абсолютно беспомощная и ничегошеньки не можешь контролировать – ни себя, ни других, ни ситуацию. Тебе страшно и непонятно. И есть лишь одно желание – скорее бы все это закончилось.
Двадцать первого марта родился новый человек. В день весеннего равноденствия. Ранняя весна. Новая жизнь. Второй сын.
«Видимо, ты очень хотел доставить как можно меньше страданий маме и родился стремительно. Спасибо», – мысленно благодарила сынишку и прижимала его к груди – такого маленького, в пеленке и шерстяном одеяльце.
Третий сын
– Лариса Леонидовна, а вы заметили, что наша-то новенькая беременна? И вроде срок приличный, – отметил Николай Григорьевич и кивнул в сторону кабинета.
– Да Бог с тобой, как так? Она же только пришла, без году неделя, – вытаращила глаза начальница.
– Да, точно говорю, сама спроси.
Выйдя после шестилетнего декрета в офис, я немного оторопела. Нужно было прилично и красиво одеваться, вспоминать этикет, учиться быстро соображать и выполнять поручения начальства. А еще рано, очень рано вставать, чтобы собрать двух детей в садик, отвести и скорее бежать на работу к восьми. Только-только прошел первый сложный адаптационный месяц, и тут я узнала о двух полосках на тесте.
Как так? Пыталась вспомнить, когда же это произошло. И тут на ум всплыла картинка. Вот мы покупаем с Ильей новую одежду в деловом стиле после привычных потертых джинс и заношенной любимой кофточки. Вот чувствую себя снова красивой и провожу теплый милый вечер с мужем. И снова здорово.
Третий ребенок… Боюсь, что мама снова начнет причитать: «Куда вам? Ты только на работу вышла. Как ты будешь справляться?» А как отреагируют дети? Муж? Что подумают на работе? Чувства и эмоции сплелись во мне в тугой комок.
– Ты ничего не хочешь рассказать?
– Да, давно хотела вам сообщить, Лариса Леонидовна, эээ… Да, мы ждем третьего.
– Вот ведь и молчала. Ладно уж, когда срок?
– Октябрь.
Подбрасывала масла в огонь и родная мать.
– И чем ты только думала, ну чем? Как ты могла на такое решиться, а? Вас и так много, ну зачем? – причитала она, и было видно, что ей почти физически больно от этого факта. А я испытывала дикое чувство вины за желание и возможность снова пережить эти непередаваемые и так быстро уходящие чувства к младенцу. Молочный запах, беспомощность, постоянная потребность в маме, слияние на уровне тела и души, чистая любовь. Это как наркотик, на который подсаживаешься и понимаешь, через что нужно пройти, чтобы заполучить его. Тот желанный каменный цветок, про который не можешь не думать.
– Будем рожать. Может, в этот раз будет девочка? – надеялся муж.
– У вас мальчик, – на втором скрининге узистка тут же опровергла домыслы. Но мы все равно были рады. А я снова не представляла, как мы будем жить уже впятером.
– Миша, скоро у нас будет брат. Представляешь? Будем с ним играть. Ну попозже. Он сначала маленький будет, – рассуждал старший Гаврюшка.
Миша тем временем строил дом из кубиков, плохо представляя ближайшее будущее. Еще один малыш рядом, ночные бдения и недосыпы, вечная кормежка и привязанность к сыну – и физическая, и моральная, невозможность быть везде одновременно и уделить внимание всем (и дело тут не только в детях), вечный хаос в квартире и нервный тик глаза. А еще – умиление, восторг, любовь и нежность к малышу. До сих пор не пойму – как все это может сочетаться в одном событии?
Петруша и рождение многодетной семьи
– Пора, – я будила заспанного мужа, впопыхах собираясь в роддом. Вспоминая опыт предыдущих почти стремительных родов, я запаниковала, предполагая, что в этот раз все пройдет еще быстрее.
Скорые сборы. Мама на подмену. Дорога в один конец. Роддом. Приемная. Всего лишь три сантиметра раскрытия.
– Ну что же вы так рано приехали? Давайте оформляться, – сонные после смены медсестры не спеша возились с бумагами, а я злилась на себя, что поторопилась.
Третий сынишка видимо тоже расстроился невеселому приему и никак не хотел продолжать свое движение по направлению в этот мир.
– Давайте окситоцин, а то совсем плохое раскрытие у вас, – увещевала молоденькая врачиха.
Я не хотела никаких вмешательств. Но спустя пару часов сдалась.
В половине четвертого дня Петя стремглав вылетел в этот мир, возвестив всем, что отныне мы – многодетная семья. Приехали. Неожиданно. А дальше как по накатанной – выписка, возвращение домой, праздничный ужин, налаживание кормления, ночные вставания, прогулки, игры со старшими… Многодетность.
***
– Внимание, дети, сейчас я пойду укладывать спать Петю. Чтоб тихо сидели в детской. По всем вопросам – к папе. И кота, пожалуйста, с попугаем не пускайте в комнату к нам, – я раздала ценные указания подрастающей банде и пошла кормить молоком еще одного наследника.
Конечно, в этот момент произошло все, что могло произойти. Кот, как ниндзя, волшебным образом просочился в комнату. Старшим детям срочно понадобилось поговорить и поиграть с младшим, а еще поесть, пообниматься, нажаловаться друг на друга, просто зайти на минутку и удостовериться в наличии мамы. В дополнение ко всему из соседней комнаты послышалось стрекотание попугая. Миссия была провалена.
Так и проходили наши многодетные будни. Весело и грустно одновременно, с песнями, танцами, бубнами, перепачканной одеждой, разбитыми коленками, недоеденной котлетой и внезапным сном мамы в детской кроватке. Вот он – «рай» в одной отдельно взятой квартире.
Четвертая беременность
«Ты это переживешь», – наткнулась на чью-то меткую цитату в ленте соцсети. И запнулась на ней. Слишком уж очевиден был ответ, который ждала всю ночь, ворочаясь с боку на бок в надежде.
– Следующий, заходите.
Еле живая легла на кушетку в предвкушении приговора, который через пару секунд разделит все на «до» и «после».
– Там ничего нет. Чернота. Причем давно. Ну, вот смотрите сами.
Я обмякла и не могла пошевелиться. Тугой комок застрял в горле, не давая вымолвить ни слова. Только в коридоре дала волю слезам, которые все катились и катились беззвучно.
Тринадцать недель. Замершая. Всего лишь вердикт врачей, всего лишь очередная операция, всего лишь не стало еще одной души. Тихо, просто, без предупреждения. Знала ли я? Знала, чувствовала, но надежда жила. Она никогда не перестает жить.
Когда пришло время чистки, я сидела около операционной и снова ревела. Так не хотелось прощаться с малышкой. Я почему-то была уверена, что это девочка. Даже в ночь перед злосчастным УЗИ мне приснилась смешная курносая смеющаяся девчушка лет шести, которая была абсолютно счастлива и махала мне рукой в знак прощания. Прощай, моя неродившаяся дочь. Прощай.
Позже я решила написать ей письмо:
«Помню, как в начале апреля узнали, что ты пришла к нам. Вот так легко и просто. Не заставила долго ждать. Папа очень обрадовался, я тоже, хотя была немного в шоке. Четвертый ребенок. Петя еще мал, на работу выйти не успею. Смогу ли я быть примерной мамой? Как все успею? Как дальше? И, конечно, как сказать маме? Она же точно будет переживать за меня. Вопросы роились в голове, как пчелы. Это нормально. Так и бывает в начале. Я купила специальные витамины и пила их. Думала, как теперь жить дальше, и где будут спать дети. Что нужно быстрее отлучать Петю от груди. Куча приятных изменений, волнений, хлопот. И самое главное – разговоры с тобой. Что мы тебя любим и ждем.
Но у меня были и сомнения. Все ли хорошо с тобой? Я очень хотела сделать пораньше УЗИ, но мне не назначали. Ждала три месяца. Но страхи и сомнения не отпускали. Врач даже проверила меня на кресле и сказала, что все хорошо. И я поверила.
И буквально через три дня начались коричневые выделения. Я сразу заревела, уже тогда, кажется, все поняла. Но надежда еще теплилась. Мы поехали с папой в больницу и там в холодном приемном отделении просидели час, ожидая вердикта врача. Сразу при осмотре он сказал о подозрении на замершую беременность. Но ждать УЗИ нужно было еще до утра следующего дня. Ту ночь я почти не спала, рыдала, боялась и даже прощалась с тобой. Почему? Неужели я была уверена, что ты уже не со мной? Хотя какая-то частичка тебя еще жила во мне. Наверное, поэтому ты мне приснилась в виде смеющейся пухленькой девочки. Я улыбалась, когда увидела тебя. Мне не было грустно, мне было хорошо.
Я знаю, зачем ты пришла к нам на такой короткий срок. Ты пришла, чтобы дать мне много силы, чтобы я наконец реализовала свои мечты. Чтобы я не стала задвигать свои интересы, а показала их другим людям, осознала чего хочу и что могу предложить. Чтобы не боялась идти вперед и совершать ошибки. Ты меня многому научила, я чувствовала твою силу, она меня поддерживала. И я обещаю тебе дальше продолжать идти и вставать, идти и вставать. Еще той ночью я пообещала, что когда ты родишься (если ты родишься?), я напишу книгу и мы все вместе съездим на море. Я обещаю, что я это сделаю. Хоть ты и покинула нас так быстро. Но как много ты сделала, как мне помогла. Люблю тебя, наша любимая маленькая девочка. Наша дочка… Мы хотели назвать тебя Софией, что значит “мудрость”».
После случившегося я постепенно смирилась с потерей, но оставила местечко в своем сердце для нее. Навсегда.
Боня издал какие-то почти человеческие звуки, извещая о том, что пора уже идти спать. И я сама чувствую, что глаза стали стеклянными. Два часа ночи. Никуда не годится. А завтра, вернее, сегодня, вставать в половине седьмого. Точно не высплюсь. И чего сидела-высиживала? Вспоминала.
Новогодний подарок
– Вот это отбейте и еще, пожалуйста, тест на беременность, – я стояла на кассе супермаркета, закупаясь последними подарками. Тридцать первое декабря. Преддверие Нового года. Суета, радость и счастье разлиты в воздухе.
– Ну просто проверю, мало ли, – успокаивала сама себя по дороге домой. Хотя так и не могла понять до конца, с чего вдруг рука потянулась купить тест. Задержки бывали и раньше. И ничего страшного. А тут…
Скорей прибежала домой. Скинула зимнее обмундирование и бегом в туалет. Десять минут длились нескончаемо долго. Надо еще на кухню бежать салаты резать, да гости вот-вот придут, а я тут заперлась.
Продержалась семь минут и не выдержала. Взяла тест и долго таращилась то на него, то на упаковку, ничего понимая.
Опять. Две. Полоски.
Серьезно?! Вот тебе и новогодний подарочек.
***
Впопыхах добралась до заветной двери, забежала в кабинет, легла на кушетку. Страшно – лишь бы все хорошо с малышом. Только это главное.
– Ну что, победили наконец-то природу?
– Не поняла. Вы о чем?
– Еще не знаете пол?
– Нет.
– У вас будет девочка, – ошарашила узистка.
Наше многодетное семейство снова сделало очередной крюк и взяло курс к новым горизонтам. К пополнению.
Три страшные буквы. Александра Жаравина
Новый день. Открываю глаза. За окном все серое. Сегодня опять идет дождь. Хорошо, что выходные, поедем с семьей в деревню. Дети стали совсем большие, не слушают, что я им говорю, а только раздают советы. Аня все время работает, никакая семья ей не нужна. Даня, наоборот, работать не хочет, сидит дома за компьютером, играет в игры. Мне иногда кажется, что Даня всегда будет жить с нами. Думаю, внуков мне не дождаться. У соседки уже пятеро, а она говорит, что завидует мне – могу посвящать жизнь только себе. А что это за жизнь такая? В магазин сходить, дома прибирать. Ничего полезного для общества не делаю, даже на работу не устроилась. Подумаешь, детей воспитала – все воспитывают.
Но вчера мой, казалось бы, устойчивый мир перевернулся. На обычном плановом осмотре у врача у меня выявили рак. Я еще никому об этом не рассказывала. Не так уж и легко взять и сказать близким, что, возможно, ты умрешь. Да и надо ли говорить? Все начнут меня жалеть, а я и сама пока не готова принять эту новость.
Ладно, надо вещи собрать, а то Сережа будет ругаться, что я опять долго собираюсь. Он чем старше становится, тем больше нервничает. Что он без меня делать будет, я не представляю. Надо будет купить ему таблетки успокоительные.
За окном замелькали знакомые пейзажи. Раньше по дороге в деревню мы всегда пели песни и останавливались на пикник. Я делала чай с сахаром и лимоном, Аня – бутерброды с колбасой, она любила именно молочную, никакую другую не принимала. А Даня всегда просил взять с собой велосипед, даже зимой. Говорил, что он на этом велосипеде будет в горку подниматься, а я смеялась и отвечала: «Ну как же ты подниматься будешь, если зима на улице?» А он мне: «Мама, я со всем справлюсь, я ведь все умею!» Сейчас по дороге в деревню мы едем молча без велосипеда, бутербродов и чая. Сережа включает музыку и все смотрят в телефоны. Иногда мне кажется, что нам всем уже совсем не интересно вместе. Говорить не о чем, дети заняты своими мыслями, муж – работой. За окном быстро мелькают картинки.
В деревне у моих родителей домик прямо у озера. Родителей уже десять лет как нет в живых. Подумала о них и в голове промелькнула фраза, которую когда-то говорила бабушка: «Пока живы родители, всегда чувствуешь себя маленькой». А мои дети будут чувствовать себя маленькими и нужными, если меня не станет? Кто будет о них заботиться?
С домиком в деревне связано много воспоминаний, почти все – о детстве. Я росла в многодетной семье. Нас было семеро – пять сестер и два брата. Я – самая старшая. Кажется, совсем не трудно догадаться, кто был для всех матерью, пока мама и папа пропадали на работе. Когда родители переехали в деревню, мне было восемь лет. У нас не было ничего, кроме надежды, что именно здесь мы изменим нашу жизнь. В школу я ходила в старом мамином платье, а на ноги обувала туфли, подаренные соседкой. Папа много работал, и в итоге из малосемейки мы переехали в маленький, но свой дом. Отец построил его сам. Дом расположился прямо на опушке среди сосен, в том месте, где раньше был заброшенный охотничий домик. Вокруг сосновый бор с кружащим голову запахом свежести и смолы, запутанные лесные тропы со следами диких животных и в десяти минутах от дома – лесное озеро с зеркальной гладью. После школы я любила приходить сюда, смотреть вдаль, наблюдать за отражением неба и выискивать фигуры из облаков, которые словно сахар рассыпались по небу. Зимой горизонт сливался с озером и оно становилось бескрайним. Мир замирал. Можно было гулять по чистейшему льду, чувствовать хруст снега под ногами, смотреть на солнце сквозь льдинки и слушать голос озера. Оно было моим лучшим другом, знало все тайны, печали и радости. А когда я выросла и стала мамой, то познакомила с ним своих детей. Летом мы бегали по пляжу, собирали удивительных форм коряги, строили из них домики и представляли себя героями сказок. У нас даже было свое королевство. Зимой мы приходили сюда придумывать истории о ледяном короле, который захватил наше летнее царство. Мы представляли, как скоро он растает от нашей огромной любви, делали снежных ангелов и бегали по бескрайней глади. Мне всегда казалось, что часть моей души в этом озере.
Вот мы уже на месте и я вижу домик среди сосен и чувствую знакомый запах приближающегося счастья от скорой встречи со старым другом. В этот раз нужно победить нечто большее, чем выдуманного ледяного короля. Сейчас мне нужно победить рак.
По приезде в деревню я первым делом затопила печь. В доме пахло сыростью и холодом. Такое ощущение, что после смерти мамы дом тоже умер. А что будет после моей смерти? Обычно мы приезжаем сюда ненадолго – провести день-два вдали от города, и дом просто не успевает ожить. В этот раз мы приехали на неделю. Надеюсь, успеем растопить его ледяное сердце.
Дети разбежались по комнатам, муж ушел поздороваться с соседями – наконец у меня появилось возможность побыть наедине с собой. Последнее время все чаще посещают мысли, что жизнь как будто остановилась. Словно все закончилось и я выполнила свой план: закончила институт, вышла замуж, воспитала детей, больше мне делать совсем нечего. Сделала все по списку, а гордиться особо и нечем. Может, поэтому пришла болезнь? Может, это интуиция говорит, что мне уже пора? Нужно остановить поток мыслей.
Села на диван, решила почитать в интернете про свой диагноз. Страшно. Может, рассказать Ане? Она поможет. Нет, всегда была сильной, буду и теперь. Google говорит, что каждая двенадцатая женщина в мире сталкивается с таким диагнозом. Вот теперь мне стало немного спокойнее. Значит, врачи это лечат. Нужно проверить все органы на наличие метастаз. Слово-то какое страшное, чем-то напоминает медуз… Неожиданно захотелось выкинуть телефон, а вместе с ним и все бумаги вокруг меня. Выкинуть все и никогда об этом не вспоминать. Меньше знаешь – крепче спишь, бабушка всегда так говорила. Почему я? Почему я та самая двенадцатая? Как рак меня выбрал? Как он меня нашел? Куда от него спрятаться? Я не хочу умирать, не хочу болеть, делать операции. Все, что я хочу сейчас – к маме. Поговорить с ней, поплакать на плече. Вот я зайду к ней в дом, она накроет стол, поставит чайник, встретит и обнимет, и в этот момент весь мир остановится. Мама. Как же я скучаю по тебе… После твоей смерти самой сильной пришлось стать мне. Как же много ты мне, наверное, не рассказывала. Как же много ты пережила… Как быть сильной в сложной ситуации? Как уберечь близких от страданий? Вернуть бы детство на минутку, задать важные вопросы. Но это невозможно, поэтому проблему сейчас буду решать я. Одна.
Мысли сегодня грустные, нужно отвлечься, пока никто не пришел. Надо убрать все бумаги и приготовить ужин, завтра прибраться в шкафах на чердаке. Хочу успеть все прибрать. Как только подумаю о чердаке – в дрожь бросает. Там за десять лет, наверное, столько грязи накопилось, всегда откладывала эту уборку. Завтра приедет сестра, думаю, вместе мы быстрее справимся.
Пока я сидела на диване и смотрела в экран, в комнату вошла Аня:
– Мам, тебе бы отдохнуть. Ты в последнее время стала какой-то закрытой. Хочешь поговорим?
Я очень хочу поговорить. Но смогу ли? Смогу ли лишить своего ребенка матери?
– Да, просто мысли крутятся. Не переживай, все хорошо, – я ответила неестественно веселым тоном.
– Мама, я чувствую, что-то не так. Поделись? Можем сходить погулять в парке, подышать свежим воздухом, – ее голос звучал обеспокоенным.
– Аня, все хорошо, я же тебе говорю, – я начала раздражаться. Наверное, от того, что мне так хотелось сказать ей правду.
– Давай сходим на озеро вместе? – она никак не могла угомониться.
– Аня!
– Мама, ну хватит. Ты поругалась с папой? Или, может, Даня снова стал поздно приходить домой? Что случилось? Объясни. Мне уже двадцать пять лет, мне можно доверять. Да и когда мы говорили по душам, мам? Давай попробуем хотя бы! – ее голос звучал умоляюще.
Моему ребенку не хватает матери, какая же я мать после этого, если не могу донести свою любовь?
– Пойдем погуляем, ты права. Мне нужно подышать воздухом, – уровень напряжения начал падать и я сдалась.
Мы вышли во двор, в воздухе летали частички пыли, в этом году лето выдалось особенно жарким.
– Мам, а почему ты именно папу выбрала?
– Он меня обаял своей добротой. Помогал всем вокруг – животным, людям. Ты же помнишь, я тебе раньше рассказывала, что меня невозможно было оторвать от книжек? Твой папа спасал меня из стен общежития – выводил меня на прогулки и отвлекал своими смешными историями. Хотя сейчас я уже думаю, какими же они были глупыми и наивными, эти истории.
– А ты сразу влюбилась в него?
– Мне потребовалось время, чтобы понять, что это мой человек. Я не хотела торопиться. Хотела закончить институт. Ань, ты встретила кого-то? – я начинала понимать, что дочь интересуется не просто так.
– Да, мы познакомились в пробке по пути на работу. А потом он встретил меня вечером около офиса и попросил поужинать с ним. Это было очень романтичное свидание. Но мне так страшно, что если я отвлекусь на отношения сейчас, то могу потерять работу, – Аня выглядела встревоженной.
– Девочка моя, жизнь – это не только работа. Вокруг еще так много неизведанного, так много интересного! Мы не вечные, время наше ограничено. Делай то, что тебе действительно хочется делать, получай удовольствие от жизни. Попробуй ценить каждый момент, наслаждаться событиями, – я чувствовала, что в горле стоит ком, как же тяжело… А вдруг я не смогу познакомиться с Аниным молодым человеком и побывать на ее свадьбе? Успею ли понянчиться с внуками? Глаза предательски стали мокрыми.
– Мам, почему ты плачешь? Я расстроила тебя чем-то?
– Я рада, просто очень рада за тебя! – я улыбнулась, – пойдем домой, я приготовлю ужин.
На ужин я сделала мясо с картошкой в печке. Опять получилось не как у мамы. Все быстро поужинали и разбежались по комнатам. Как бы я хотела, чтобы мы хоть чуть-чуть больше общались всей семьей и понимали друг друга. Пойду спать. Завтра будет новый день.
Утром проснулась и захотелось как в детстве выбежать на улицу. Раньше у нас была корова, поросята и свои куры. Помню, на рассвете выбегаешь на улицу, мама уже корову подоила, а ты босиком по траве бежишь к ней, чтобы помочь ведро с молоком донести. Трава с ночи еще холодная, с росинками, а молоко – с пенкой, теплое и свежее. Всю жизнь вспоминаю эти маленькие радости жизни в деревне, но доставались они всегда с большим трудом. Когда уехала из деревни, любила приезжать сюда в гости к родителям, но жить бы здесь не осталась. Заняться нечем, работы нет. Отец от безработицы тогда начал выпивать. И жизнь перевернулась. Из амбициозного и смелого мужчины он превратился в того, кого сам стал ненавидеть. А дальше – как снежный ком: депрессия, алкоголизм, перестал себя контролировать и стал все чаще поднимать руку на маму, да на нас. С каждой разбитой тарелкой я видела, как разбивается моя душа. Мне все время хотелось спрятаться и спрятать маму, но алкоголизм убил папу раньше, чем мы успели спрятаться от него. Хорошо, что тогда он не забрал с собой никого из нас.
Мысли начали возвращать к страшным воспоминаниям. Я решила, что пора прогуляться. Нашла старый велосипед в кладовке и, пока все спят, поехала навестить озеро. Солнышко только-только вышло и сквозь густой лес пробивалось лучами через сосновые ветки, превращая знакомую тропу в ожерелье из драгоценных камней. На озере утренний туман мягко укутывал водную гладь. Лучи солнца играли на поверхности воды и все вокруг казалось волшебным: птицы щебетали, легкий ветер расчищал себе путь сквозь деревья к озеру и рассеивал туман над водой. Так захотелось замереть в этом моменте необычайной красоты и побыть один на один с природой. Сделала вдох. Как же я скучала по этому чувству спокойствия. Снимаю одежду, бросаю велосипед и забегаю в воду. Здесь как будто жизнь чувствуется ярче. От внезапного перепада температур я начинаю смеяться и не могу остановиться. Вода бодрит и возвращает здравый рассудок. Мысли сразу из беспорядка разложились по нужным ящикам. Я как будто снова вернулась в свои тридцать лет, где могла наслаждаться детством детей, играть с ними и делать глупые вещи. Как остановить время? Я не хочу прощаться. Так много еще нужно сделать.
Внезапно поняла, что уже пора возвращаться. Скоро приедет сестра. Катя живет в Москве – она младшая из всех нас, только недавно перешла на новую работу. Теперь она директор в строительной компании, живет для себя и всегда счастлива. Моя Аня все время приводит ее в пример и спрашивает, почему я не такая, как Катя? А я даже не знаю, что ей ответить. Я другая, мы все можем быть разными.
Когда я вернулась, Катя уже была на месте. В ней было столько энергии, что моя семья, как бабочки, слетелись на ее пышное цветение. Сестра не успела разложить вещи, но уже была готова заниматься делами – заказала машину под мусор, позвонила сантехникам, договорилась о встрече с одноклассниками. Как она все успевает? Ума не приложу. Я вытерла волосы, обняла Катю и пошла готовить обед. Обнимать любимых – это всегда приятно.
Днем мы разбирали бардак на чердаке. Там у мамы хранились все наши тетрадки, старые книжки и учебники. В одном шкафу лежали наши игрушки, маленький жираф, которого папа сам смастерил из дерева, и пара кукол, сшитых еще бабушкой. Одна из кукол со временем лишилась груди. На секунду я задумалась, что это грозит и мне. Рак молочной железы – это самое ужасное, что могло произойти. Почему? Я любила мужа, кормила детей, любила свое тело. Что пошло не так? Теперь я буду, как эта кукла – лежать никому не нужной на чердаке. Остановись, это просто кукла, перестань жалеть себя! В этих вещах столько историй, что жалко их выкидывать, как-будто отправляешь на помойку часть своей жизни. А, может быть, мне сейчас это и нужно? Прожить эти воспоминания из детства? Идти дальше?
За одним из шкафов мы увидели старый сундук. В таком у мамы раньше хранились платья. Он был сделан из массива дерева, а сверху красовались резные узоры в виде цветов и слегка потрескавшаяся краска. Петли проржавели от времени. Нам захотелось срочно открыть эту дверь в прошлое. Мы немного повозились со старым замком и наконец оказались внутри. Чего там только не было – старые фотографии, записи, письма, личные дневники, укутанные мамиными руками в белые скатерти. С каждым фрагментом мы погружались в воспоминания, будто пытались оживить людей на фото, которых уже давно нет с нами. А вот и наши детские снимки, словно мамина нежная рука, прикасаются к голове и укрывают от бед своим крылом. Как много жизни оказалось в этом запертом сундуке. Как много добрых слов о нас, внуках… Казалось, вот она – совсем рядом, моя мама. Мне так захотелось перечитать их все. И обнять маму. Но вместо этого я посмотрела на сестру и сказала:
– У меня рак груди.
Она побледнела. Я сама не поняла, как выпалила эту новость. Катя сидела молча на грязном полу, испуганно смотрела на меня и как будто ждала продолжения. Катя, моя сильная независимая сестра, казалась мне самым беззащитным ребенком, который внезапно теряет мать. Мне нечего было сказать, но я продолжила:
– Дети не знают, муж тоже, никто не знает. Пару дней назад я тоже еще не знала, поэтому никого не хотела волновать догадками. Мне предстоит операция через месяц. Стадия еще начальная. Думаю, не умру. Врачи лечат рак. Уже давно лечат, – я совсем не заметила, но по моему лицу, оказывается, ручьем бежали слезы. Катя уже какое-то время обнимала меня и я не понимала, как долго я говорила и когда начала плакать. Так мы сидели около двадцати минут, а может – все тридцать. Я говорила, она меня обнимала. Я потеряла счет времени, хотела удержать жизнь. А потом встала, бережно упаковала мамину историю в коробку и унесла в багажник нашей машины, как будто какой-то секрет. Спрятала и закрыла, если б могла – повесила бы сверху еще замок. Катя так ничего и не сказала, она смотрела мне вслед и продолжала сидеть на полу. Кажется, я сбила ее с ног обратно в детство, где я была для всех мамой. Больше эту тему мы не обсуждали.
Неделя пронеслась незаметно, как стая диких лошадей. Я не успела насмотреться на озеро. Не успела насладиться временем с детьми. Не успела вдоволь наобщаться с сестрой. Кажется, совсем не успела оживить дом. Ладно, в другой раз. Может, в следующем году. Если выживу.
