Кристина Борис
Дамоклов меч
Как только я родила первого дитя, мальчика, пан дал вольную моим батькам и разрешил прийти жить в вёску (деревню) поближе. Братья быстро женились на местных вясковых девках с разрешения пана, а батьки вскоре померли, но поспели натешиться внуком.
Я стала совсем взрослой с появлением сына и напрочь отказалась отдавать моего сына кормилице. Мой сын сосал только мою грудь! Не соврала я тогда пану, быстро я в бабу превратилась! Там уже появился и второй сын. Пан никак натешиться не мог! А потом я и дочку родила! И все уродились в пана. Светлые да полные!
Жилось мне тогда хорошо. Я даже полюбила пана. Не муж мне был по закону, а по детям да по справам (делам) был! Дарил мне ткани диковинные, наряды носила не сносила… – откашлялась панночка. – Да только пусто всё было. Ничто не было моим.
Много я слышала от приезжих девиц, что их ухажёры одаривают домами, да скотиной какой-никакой, а мой мне всё платки да гребни дарил. Молодая была, глупая, смеялась с тех дам, что им такие нелепые подарки дарят, да потом поняла, что повезло им! А поняла это тогда, когда в гости к нам приехал сам граф.
О, я тогда уже знала о неслыханной жестокости графа! Местные девки постоянно судачили про него, о том, какой он страшный в гневе своём! Загубил не одну душу! Худо живётся у графа людям. Любая вина – и не убежишь от хлыста и столба у окна от его покоев, чтобы мог наблюдать за провинившимся.
Интересно было посмотреть на него. С паном граф хорошо ладил, был ему пшиятелем (другом). Раней они были панами, да только как мы часткой (частью) Российской империи стали, так модно было титулы завоёвывать иные. Барон, маркиз, граф! Вот и купил себе титул графа пшиятель пана, с прусаками стал ладить.
Были пшиятелями, але пан всё ж пужался (боялся) графа. Тот был богаче и могуче, да и моц (сила) была в руках звычайная (обычная). Але узнала об этом, кеды (когда) граф потребовал забрать меня к себе!
Да! В тот день пан представил меня графу как «любовницу», с ним он был честен и не стеснялся. Целый день граф искоса наблюдал за мной. Не по себе мне было от его взгляда. Говорили местные девки, что, то не человек, а зверь. Он и был похожим на зверя: грива, острые клыки, острые ногти, такой большой, а голос…настоящий рык!
Вечером, за столом, он и сказал пану при мне, что забирает меня. Говори цену! Приглянулась ему. Я возмутилась тогда и встала со стола, сказав, что как он посмел, собака такая, покупать меня! Девки – прислужницы охнули от испуга, пан вместе с ними, а граф разинул свою пасть от удивления и, будто не заметил меня, продолжил с паном беседу по поводу покупки меня. Я и брызнула на него квасом. Пан тут уж вскочил и закричал: «Дура! Угомонись!»
Девки меня увели, а я только слышала, как граф смеялся, вытирая со своей бороды и гривы квас, да говорил, что видно, что дикая я, что любит он таких.
Ночь я сидела в покоях, да заснуть не могла. Как он смел эта псина ходячая?! А пан как при нём смирно сидит! Да только впервые прогневила пана. Нехорошо так. Что же будет. Выгонит?
Открылась дверь, вошёл пан и виновато сказал, что уезжаю я. Я так и припала к ногам пана, умоляя простить меня, дуру, за слова мои на графа, да не выгонять меня. А он и продолжил: «Да к графу едешь. Купил он тебя. Ждёт. Прости, голубушка, не мог я ему отказати. Сильный он. Не плачь. Возьмёшь с собой дочку в потеху своему горю. Граф дал добро забрать её тебе.»
