Кристина Юрьевна Юраш
Хозяйка сада
Глава четвертая
Нет, не хочу об этом думать! Что бы ни сказал этот мерзавец, я ему не верю!
Я встала, едва не ударившись о крышу, и пересела к няне, которая утешала меня. Трость отца упиралась в пол, сверкая набалдашником.
Мы приехали, а меня снова вынесли из кареты и понесли в дом.
– А теперь пошли прочь, мастер заплечных дел! – рявкнула няня так, что, казалось, люстра покачнулась. – Довели девушку!
Через пару минут послышался стук в дверь. В комнату вошел сухонький доктор в пенсне с черным чемоданом. Он внимательно осмотрел мои ноги, сделал несколько назначений, выставляя на стол мази. Пока он выставлял мази, из его чемодана выпала свежая газета.
– Можно сделать компресс! – послышался голос доктора, которого провожала нянюшка. – Уже через три часа все пройдет!
Я спустилась на пол, схватила газету и спрятала под подушку. Няня бережно бинтовала мои ноги, пока я мысленно умоляла ее уйти. Ко мне бегали служанки: «Как вы себя чувствуете? Чем мы можем вам помочь? Как ваше здоровье?». Одна принесла поднос с пирожными. Сахарные крылья бабочек сверкали волшебством на кремовых цветах. Вторая принесла огромный букет цветов в корзине. Третья принесла шкатулочку. Четвертая принесла мармеладные дольки в виде сердечек.
– Хватит! – возмутилась я, когда цветы и сладости было некуда ставить. – Передайте этому негодяю, что я никогда его не прощу!
Служанки замерли, а потом, поклонившись, стайкой вылетели за дверь, больше ни разу меня не потревожив. Я засунула руку под подушку, нащупывая мою газету.
Нянюшка сама не давала мне читать газет. И прятала от меня любую газету, которая только была.
– Я хочу поспать, – зевнула я для убедительности. – Только ночник оставьте!
Няня зажгла магический ночник, вышла из комнаты, а я достала газету. Развернув ее, я ахнула!
На главной странице красовался мой портрет. «Алмазная Принцесса и ее любовники!».
«… я вошел к ней, а потом увидел ее в столовой, сидящей на столе в объятиях мужчины, кажется, даже незнатного рода. При виде меня, он вскочил и бросился в окно. Она умоляла меня простить ее, говорила, что это – минутная слабость, стояла передо мной на коленях, но я не мог осквернить фамилию своей семьи. Разумеется, я вынужден был разорвать помолвку, о которой так долго мечтал! Мое сердца разбито! Как я потом узнал у горничной, из-за того, что у нее нечем было платить, графиня Беранже приглашала слуг мужского пола в свои покои! Это подтвердили и бывший кучер, и дворецкий, и еще десяток слуг».
А ничего, что столовая у нас на третьем этаже была? Где этот таинственный любовник со сломанной шеей? А ничего, что наше поместье конфисковали через три дня после смерти отца? А уже через день все слуги попросили расчет! А ничего, что у нас из слуг мужского пола был только старенький кучер и дряхлый дворецкий? Мы даже шутливую табличку повесили: «Стучать громче, стоять дольше, у нас старенький дворецкий!». Папа не любил новых людей в доме, поэтому дорожил старыми.
«… она никогда не отличалась вежливостью и воспитанностью! Я имела несчастье учить ее три месяца драконьему языку. И поверьте, более неспособной и неусидчивой ученицы я еще никогда не встречала!», – прочитала я воспоминания моей строгой учительницы.
Мне казалось, что это никогда не закончится! Все вспоминали обо мне что-то ужасное! Даже дальние родственники, и те, говорили, что я в детстве ковыряла в носу и сосала палец, тем самым намекая, склонности к разврату обнаружились еще в раннем детстве.
Губы тряслись, я выронила шуршащую газету на пол, растирая слезы.
Я осторожно встала, чувствуя, как отпадают компрессы. Мягкие домашние туфли не причиняли боли.
В коридоре было пусто. Нянюшка ушла злиться. Она всегда старалась уйти, когда в ярости.
Пройдя по коридору, я услышала голоса. В комнате этого негодяя горел свет.
– … смею предположить, что это бесчестно, пользоваться любовью юной девушки, – послышался приглушенный голос поверенного. Он говорил ровным, спокойным голосом, как и все уполномоченные. – Юные девушки очень впечатлительны… Они всегда придают первой любви особое значение… И воспользоваться этим ради корыстных целей, было бы верхом кощунства…
– Бросьте, – донесся до меня небрежный голос хозяина. – Полюбила раз, полюбит и второй. И третий… Не придавайте значения этим драматическим страданиям! Больше показательным, чем настоящим. Вы сейчас пытаетесь воззвать к моей совести? Так извините, у меня не все дома. Совесть куда-то ушла. Когда вернется – не знаю.
– Но, сэр… – возразил поверенный. – Факты говорят об обратном. Юные девушки склонны все драматизировать. И вам тоже нужно учесть. Не ровен час, любовь толкнет ее на какое-нибудь безрассудство!
– Еще раз повторяю. Вы хоть не драматизируйте, – отмахнулся хозяин. В его голосе звучало истинное пренебрежение. – Грош цена вашей любви.
– Смею заметить, что раз ей грош цена, то почему вы с вашим богатством ее еще не купили? Простите за дерзость, – послышался ровный голос поверенного. – Я вас предупредил. Это мой профессиональный долг. Смею откланяться.
Значит, я тряпочка для оттирания грязи с репутации? Как хорошо, что я никогда не полюблю этого негодяя!
Сделав глубокий вдох, я поспешила в сад. На холме за живой изгородью горел огонек фонаря и слышалась грубая песня.
– … куда красотка денется, если вдруг разденется, когда она разденется, мы платье украдем… – то ли пел, то ли ворчал сиплый голос.
– Здравствуйте, – вежливо и грустно поздоровалась я, выглядывая из-за живой изгороди. – А что вы делаете?
Мне хотелось с кем-то просто поговорить, потому что молчание порождало ужасные мысли.
– О, мэм, – глянул на меня страшный садовник мистер Квин. Мне было немного страшновато, но ужасно интересно, что он там делает.
– Хороню фиолетовые мохнорылы! – шмыгнул носом разбойник, что-то закапывая. – Вон там три ряда могил красномордных алкашей, а там, чуть дальше похоронен куст Вонючих Лопухов! А вы, что делаете, мэм?
– Да так, гуляю, – ужасалась я себе, не понимая, как разговаривают с этим страшным человеком.
– Приятной прогулки, мэм! – кивнули мне. Позади меня послышался шелест земли.
– Башмак, перчатка, ржавый ключ! Чего тут только нет! – ворчал голос. – Под дубом вообще кладбище хомяков! Кажись, я знаю, что делали предыдущие! Они целыми днями хомяков мучали!
Ключ?
Я остановилась, решив немного подождать.
– Щас, старина Борода, всех зароет! Только ограбит сначала колодец! – послышался шелест прошлогодних листьев под ногами.
Громила ушел, а я, сама не зная почему, бросилась на то место, где он только что рылся.
– И на что я надеюсь? – удивилась я, глядя на рваный башмак и старую веревку. Фу! Тут и правда чьи-то кости! А ключа я не вижу! Хотя, погодите! А это что такое? Из земли торчал грязный ключ, который я схватила и спрятала у себя.
– … веревка – подруга, сначала весело, а потом повесили… – слышалась нескладная песня, когда я бежала по аллее, неся свою добычу в кулачке. Стоило мне подойти к освещенному магическими огнями крыльцу, как я развернула грязную руку, видя старинный ключ. Он не был ржавым, скорее, просто грязным.
Где-то неподалеку слышалось журчание фонтана. Видимо, его наконец-то привели в порядок. Мои пальцы пытались оттереть ключ, а он засверкал драгоценными гранями.
– А вдруг он от той двери? – осмотрелась я, стряхивая с рук и ключа воду. Может, стоит проверить?
Тайна щекотала меня изнутри. Наверняка там спряталось что-то волшебное! И об этом буду знать только я!
Я шла, слегка прихрамывая по тропинке, крепко сжимая ключ. Сухая изгородь зашуршала, когда я обнажила замочную скважину и…
– Подошел! – ахнула я, тут же испугавшись, что слишком громко.
Я дернула дверь, но она не открылась! Ключ заедал. Вот, казалось бы, еще чуть-чуть и провернется, но нет! Обидно! И эти заросли мешают! Падают на голову!
– Мыло! – вспомнила я, идя в сторону дома. Нянюшка однажды снимала мне кольцо мылом! Может, если намылить ключ, то он провернется?
Я влетела в дом, высматривая слуг.
Мимо меня как раз шла служанка с подносом. Она шла медленно, боясь расплескать чай.
– А у вас мыло есть? – спросила я. От неожиданности девушка выронила поднос, с ужасом глядя на меня.
– Ой, вы меня напугали! Подкрались сзади! Извините! Просто дом старый, а я не привыкла служить в старых домах! Кажется, что тут полно привидений! Н-н-нет, мадам, мыла у меня нет! – в глазах служанки читался ужас. – Но вы можете взять в ванной! Дальше по коридору! Я могу вам его принести!
– Не надо. Я сама! – ответила я, огибая ее и сочувственно глядя на дрожащие руки. Мне было ужасно неловко.
Служанка собирала осколки на поднос, дорогой ковер парил кипятком.
Я бросилась по коридору, залетая в роскошную ванную. Красивое мыло в виде розы лежало неподалеку от раковины. Я взяла его и спрятала в корсет.
Выйдя в коридор, я услышала голос хозяина. Замерев на полушаге, я прислушалась, подкрадываясь поближе, в надежде, что платье не выдаст меня своим шорохом.
– Мисс Миракл. Следите за ней! У меня нехорошее предчувствие! – послышался озадаченный голос.
– Если она выдержала восемь месяцев в ночлежке, то вас-то она точно выдержит! – гневно заметила мисс Миракл. – Я не узнаю тебя, Венциан. Ты был таким замечательным человеком, а стал настоящим негодяем!
– Знаете, мисс Миракл. Негодяем стать очень просто, – послышался насмешливый голос. – У бизнеса и любви есть много общего. В любви, как и в бизнесе, есть свои риски. Ты вкладываешь силы, время и душу в человека и вдруг оказываешься полным банкротом. Так что я больше не собираюсь вкладываться ни в любовь, ни в дружбу. Мое сердце – полный банкрот.
– Что? – удивилась я. – Значит, они знакомы?
Дверь открылась, а я поспешила укрыться, чтобы меня не поймали с поличным!
Может, мне хотелось подслушать что-то еще, но тайна не давала мне покоя. Так, мыло есть! Теперь мне нужна веревка, чтобы подвязать густые заросли и скамеечка! Иначе не достану!
Забыв обо всем на свете, я уже собиралась уйти, как вдруг на глаза мне попался наш кучер. Он был усатым и хмурым, как и все кучера, которых я видела в своей жизни.
– Простите, а вы не могли бы мне дать скамеечку, – улыбнулась я, пряча в руке свою тайну.
– Как скажете, мадам! Сейчас вам принесу! – кивнул кучер, выходя из спящего дома.
– Вот, мадам! – протянули мне скамеечку, которую я осторожно взяла. Так, теперь осталась веревка!
Я направилась на улицу, выискивая глазами свет фонаря. А вот и он! Как хорошо!
– Ничего-ничего! Сейчас ты у меня быстро будешь колоться! – хохотнул мистер Квин за изгородью.
– Простите, – вежливо заметила я, высовываясь из-за живой изгороди. – А у вас нет веревки? Очень нужна!
– Вон, на дереве висит, мэм! – послышался голос садовника. – Колись давай, проклятый шпион! Ты какого сел мне на хвост и тащился аж до самой дорожки! Ничего, сегодня я тебя быстро посажу! Но потом – обдеру как липку!
Он держал в руках какой-то колючий куст и улыбался загадочной зловещей улыбкой.
Я схватила веревку и направилась в темноту сада. Так, у меня есть все! Осталось только подвязать побеги и намылить ключ.
Я долго мучилась с побегами, но наконец-то привязала их, как шторы. Со стороны было не видно, что там веревка. А скамеечку я решила оставить себе. Новую купят!
Намыленный в фонтане ключ провернулся и таинственная дверь открылась!
Сначала было темно. Свет был только наверху. Он падал на жалкие побеги, которые давным-давно засохли! Дверь за мной закрылась, а я проверила, открывается ли она или нет!
Я ничего не смыслила в растениях. Зато я видела комнату с прозрачным потолком, которая казалась заброшенной. По стенам ползли какие-то сухие лозы, а я сделала шаг вперед. Вот это разочарование!
В комнате явно кто-то жил! Лунный свет падал на грабли, тяпки, стоящие в уголке. Может, садовник? На стене висели грязные обноски. Фу! К таким даже прикасаться неприятно. Судя по виду, раньше эти обноски были женским платьем.
– Кто мог жить в этом месте? – удивилась я, видя разорванную пожелтевшую бумагу и горшочки, стоящие в ряд. Все горшочки были наполнены сухой, потрескавшейся землей. И только в одном виднелся упорный росток.
– Интересно, что это? – спросила я, заглядываясь на зеленый хвостик. И тут же пожала плечами. – Не знаю. Но, видимо, что-то вырастет!
Я расхаживала по оранжерее, которая с виду была и не такая большая. Старые, стоптанные ботинки стояли в уголке и уже припали пылью.
Место было очень таинственным и немного мрачноватым. Но самое удивительное, что здесь мне было как-то спокойно. Но я все равно была разочарована!
– Вряд ли кто-то знает об этом месте, ведь ключ у меня? Не так ли? А раз ключ у меня, то, значит, хозяйка здесь я? Не так ли? – вздохнула я, чтобы хоть немного себя утешить. – Пусть дом и оставшийся сад принадлежат кому угодно, но ключа от этого места нет ни у кого! Кроме меня!
Только сейчас я заметила, что некоторые выжившие растения светились. Глаза привыкли к темноте, и я увидела диванчик, покрытый листьями. Здесь даже был шкаф, лопата и много всякого добра.
– Интересно, кто здесь жил? – спросила я, рассматривая чужие вещи. – Но здесь явно кто-то жил! Это же очевидно! Если висит платье, то это – женщина или девушка! И она любила цветы!
Может, судьба не просто так дала мне этот ключ? Может, она хочет мне этим что-то сказать?
Я присела на диванчик, слыша, как он шуршит листьями, осыпавшимися с веток умершего деревца.
Стряхнув со старого пледа ветки и сухие листья, я обернулась им. Мне казалось, что за стеной стоят слуги, которые тоже читают газеты, нянюшка со своими нравоучениями, этот негодяй, который мне не верит и все сплетники Альвиона. Они там, а я здесь!
На мгновенье я представила это место, залитое светом. По стенам ползли розы, вокруг было много-много цветов… А потом открыла глаза и увидела синий мрак с умирающими растениями и сухими листьями.
– Я ведь могла бы попросить, чтобы мне сделали эту комнату? Посадили тут что-нибудь? Этот негодяй, хоть и ведет себя, как последний … чухоблок, но ни в чем мне не отказывает! – задумалась я, вертя в руках красивый ключ. – Но тогда бы это место перестало быть тайной! И это плохо!
У меня нет ничего, кроме этой тайны. Поэтому эту тайну нужно хранить!
Я решила не задерживаться, хотя душа просила задержаться подольше.
– А что если я сама попробую здесь что-то посадить? – задумалась я, глядя на свои руки с ключом и тут же отмела эту мысль. Как говорила нянюшка «если вам в голову лезет плохая мысль, то срочно зовите жандармов! Эта плохая мысль хочет украсть ваше настроение!».
Возиться в земле – это занятие не достойное леди!
– Но ведь никто не увидит? – закусила я губу, приподнимая рукой увядающую поросль. – Тем более, что мама очень любила розы! Мне рассказывали! И она была настоящей леди!
Я вздохнула и решила вернуться в дом. Бережно сложив чье-то одеяло, я положила его на диван, как вдруг увидела в уголке что-то алое. Как интересно, что это? Я подошла поближе и заметила горшочек, в котором росла … роза.
Словно в залитых светом детских воспоминаниях, я видела маму. Она что-то мне говорила и улыбалась, показывая похожие розы. Это все, что я про нее помню.
– Ух –ты, – присела я на корточки, рассматривая маленькую розу в лопнувшем горшке.
Она выжила потому, что стекло, усыпанное листьями и заменяющее потолок, было разбито веткой. И в этот горшочек попадала дождевая вода. Кое-где тоже растения уцелели и не засохли только потому, что на них иногда капал дождик.
Я больше никогда не видела таких роз, хотя, мы с папой довольно часто бывали в гостях.
– Может, стоит попробовать хотя бы прибраться здесь? Чтобы можно было прятаться от всего мира? – воодушевилась я, выходя из таинственной оранжереи и закрывая дверь на ключ.
Стоило мне подойти к фонтану, как я увидела, что во всем доме ярко-ярко горит свет. Интересно, что случилось? Почему свет горит в каждом окне? Неужели кто-то приехал?
– Мадам! – слышался далекий и очень встревоженный женский голос. – Я вас умоляю! Не делайте глупостей! Мадам!
– Мадам! – кричал мужской голос. Среди огромных деревьев мелькал яркий огонь фонарика. – Мадам! Отзовитесь! Не делайте глупостей!
– Она не выходила за пределы поместья! Ищите! – кричал силуэт со ступеней. – Ищите мадам!
В темных аллеях мелькали огоньки и слышались крики. Группа слуг, собравшаяся возле освещенного крыльца, расходилась в разные стороны с криками: «Мадам!». И один огонек двигался в мою сторону.
– Там тупик, мы проверяли! – одернул его еще один огонек и увел в глубину парка.
Я стояла в тени дерева, видя всю эту панику и суматоху. Нужно поскорее лечь в постель, чтобы не было неприятностей! Мало ли, по какому поводу меня разыскивают? Дождавшись, когда последний слуга растворится в парке, я бросилась домой.
Зайдя в пустой коридор, я услышала голоса. Доносились они из-за прикрытой двери в чужую комнату.
– Сэр, я несла вам чай, – голос служанки дрожал. – Как вы и просили! Она подошла ко мне и попросила мыло! Откуда я знала, для чего госпоже мыло! Вы сами велели ничего не спрашивать у нее! Я ей сказала, что мыло в ванной… И стала собирать осколки…
– Я как раз зашел в поместье, чтобы отрапортовать, что кони распряжены, вычищены и накормлены, как вдруг появилась она и попросила скамеечку для дамского седла! Откуда я знал, для чего ей она понадобилась? – слышался дрожащий голос кучера.
– Я сажал Колючку – Вонючку, а она подошла ко мне и попросила веревку. Ну я и махнул рукой в сторону дерева! – заметил садовник тихим голосом.
– Я не давала ей читать газеты! Никогда! Всегда прятала! А тут! – слышался горестный голос няни. – Это я не уследила!
Хозяин молчал. Интересно, почему все так переполошились? Или здесь запрещено иметь свой сад?
Послышался топот, от которого я растерялась и спряталась за колонну!
– Сэр! – орал незнакомый голос еще в коридоре. Я лишь мельком увидела, как мелькают нашивки авильонской полиции. – Сэр! Только что нашли девушку! Неподалеку!
Дверь распахнулась, и запыхавшийся голос ворвался в покои хозяина:
– Только что мы нашли задушенную девушку в дорогом платье в парке в трех лигах отсюда! – отрапортовал жандарм, стоя в дверях.
– Что с вами? Господин! – закричали слуги на все голоса. – Господин… Прошу вас…
– Но мы уже выяснили! Это не она! Это судомойка, укравшая платье госпожи! – внезапно перебил жандарм, пока в комнате слышалась суматоха.
– Это – не девочка. Это – мое наказание. Мое – проклятие. Это – не фея! Это -настоящий демон! – слышался негромкий голос хозяина, пока слуги умоляли его «больше так не делать». – Ищите ее! Никто не ляжет спать, пока не найдут ее!
Он помолчал.
– … или ее тело, – добавил он севшим голосом. – Вон отсюда! Чего встали! Прочесывайте парк! Заглядывайте под каждый куст, в каждую беседку! Еще раз осмотрите дом!
Я прокралась в свою комнату, откинула одеяла и улеглась в кровать. Уснула я почти сразу, не смотря на топот и шум, наполнявшие коридоры.
– Нашли? – кричали друг другу слуги, топая, как слоны.
– Нет, а вы? – кричали им в ответ с другого конца коридора. – Ищите!
Я провалилась в сон, засунув руку под матрас. Небольшой ключик в руке заставлял улыбаться. У меня не было ничего своего. А теперь есть. У меня есть тайна.
Проснулась я, сладко потянувшись и вдохнув полной грудью. Ночное приключение казалось сном, но ключ под матрасом шептал, что нет, это не сон.
И тут я вздрогнула, заметив в комнате силуэт.
– Что вы здесь делаете? – ужаснулась я, прикрываясь одеялом. В свете занавесок я увидела, что в моей комнате сидит этот мерзавец, которого я никак не могла признать своим мужем.
– Любуюсь тем, как вы сладко спите, – вежливо с улыбкой ответили мне. – Потому что мало кому в доме удалось сегодня поспать.
– Вы о чем? – удивилась я, еще сильнее натягивая одеяло на себя.
– Ну как? Не получилось? – с вызовом заметил этот мерзавец, обводя взглядом комнату. – Рука дрогнула? Совесть проснулась?
Видимо, он считает, что я попыталась сбежать. Я закусила губу, украдкой проверяя ключ. Нет, ключ был на месте.
– Но вы не отчаивайтесь, – послышался снисходительный голос. – Мне вот интересно. То, что вы задумали, не соответствует томному образу юной леди! Веревка, скамейка… Как-то все не романтично! Где души прекрасные порывы? Где эта драма со слезами и прощальной запиской? Где эти заплаканные глаза? Где все это? Вы меня разочаровываете! Только очаровали, а уже разочаровываете!
– Я не собиралась вас очаровывать! Я не собиралась никуда сбегать, если вы об этом! Мне просто понадобились веревка, скамейка и мыло! – гордо ответила я, придерживая рукой одеяло на груди.
– Ах, теперь это называется так? – улыбнулись мне. – А я подумал, что вы решились на «ах, прощай жестокий мир!».
– Вы бредите! – дернулась я. – Я не собиралась заканчивать жизнь самоубийством! У меня и в мыслях не было!
– Тогда вы загоняете меня в тупик, – послышался задумчивый голос. Только не говорите мне, что вы попросили мыло, чтобы помыть рты сплетникам, веревку, чтобы их задушить, и табуретку на всякий случай, если вдруг не дотянетесь!
– Откройте! – послышался нянюшкин голос и громкий стук в двери. – Немедленно.
– Плакать будем? Или в другой раз? – поднял брови негодяй, а мне ужасно захотелось чем-то в него запустить. – Еще один такой фортель и спальня у нас будет общая. И мы будем спать в обнимку! Чтобы я всегда знал, где вы находитесь!
– Вы не посмеете! – покраснела я, чувствуя, что вспыхиваю, безотрывно глядя в синие глаза. Я вспомнила поцелуй, то постыдное чувство и решила ненавидеть его до конца своих дней.
– Посмею. Скажу даже больше. Рано или поздно, я буду глубоко приятен. Очень глубоко, – двусмысленно заметил Венциан, заставляя задохнуться от приливающей к щекам краски. – Но сейчас я хотел поговорить о другом. Скоро я собираюсь вывести тебя в свет. Да, и не надо делать такие глаза! Прямо в сердце сплетен.
Мои глаза расширились от ужаса, когда я представила, что возвращаюсь обратно. Может, я и хотел блистать на балу, но не под косые взгляды полные презрения и ненависти.
– Могу вас утешить. Вы несколько дней назад совершили нечто пострашнее, чем эта сплетня. Догадываетесь, что? Вы вышли за меня замуж. Любовника вам еще могут простить. А меня – никогда, – усмехнулся Венциан, пока я почему-то вспоминала его губы. Сладкие, прохладные, как пастила. Мне было ужасно стыдно о том, что этот поцелуй показался мне приятным. Так ведь быть не должно?
– Вон из моей комнаты, – задохнулась я, чувствуя, что сейчас в него чем-то запущу. Я даже шарила рукой по столику, в надежде найти что-то смертоносное. Но пока смертоносней салфетки ничего не было!
Венциан покинул комнату, столкнувшись с няней в дверном проеме. Нянюшка несла поднос, на котором дымилась чашечка, и были разложены всякие вкусности.
– Вы где были?! Мы так переволновались, – налетела на меня няня, пока я уплетала завтрак. – Вы себе не представляете! Ночь, вас нет! Когда узнали, что вы взяли мыло, веревку и скамейку, вы себе не представляете, что тут творилось! А когда сказали, что неподалеку нашли задушенную девушку, то мистеру Аддерли вообще плохо стало… Он так побледнел…
Это точно один человек?! Он мне только что столько гадостей наговорил! Почему он так за меня переживает? Мы знакомы ровно два дня.
– Прости, нянюшка, – вздохнула я, вспоминая утренний разговор.– Слушай, нянюшка, а благородная дама может работать в саду? И выращивать там…, например, цветы?
Нянюшка побледнела, глядя на меня очень внимательным взглядом.
– Нет, благородной даме не пристало иметь свой сад! Для этого, мисс Жанетт, есть садовники! Дамы могут только ходить и любоваться садом! – строго произнесла няня, почему-то нервно отряхивая белоснежный манжет.
– Понятно, – вздохнула я, чуть было не решившись поделиться с няней своим секретом, где я вчера была. Чтобы хоть она не волновалась за меня.
Пока я доедала, в дверь послышался стук. Мы с няней переглянулись.
На пороге стоял незнакомый мужчина.
– Ну что ж! Встречайте! Я привел вам наказание! – донесся до меня голос этого негодяя.
– Никакой жалости и пощады! – заметил Венциан, пока я рассматривала «наказание». – Никаких «ой, я не могу» или «я не хочу!». Вам понятно?
Он кивнул странному гостю.
– Итак, я вижу, что у вас много свободного времени на всякие нехорошие мысли, поэтому я решил занять вашу очаровательную голову чем-нибудь полезным. По словам вашего отца, драконий язык вам давался с трудом, – послышался снисходительный голос этого мерзавца. – Знакомьтесь!
– Здравствуйте, – вышел вперед и поклонился чопорный мужчина средних лет с книгами в руках. Он достал монокль, и осмотрел комнату. – Я – ваш учитель драконьего языка. Мистер Краусфорд. Мне сказали, что вы, юная мадемуазель, изъявили желание выучить его. Так же я слышал, что вы уже брали уроки.
– Шесть уроков, – пожала плечами я, допивая горячий шоколад.
– О, шесть уроков? Мадам! Этого недостаточно, чтобы блистать в высшем свете! – покачал головой учитель, выложив учебники. – Вы можете прослыть неотесанной провинциалкой, если перепутаете хотя бы слово! Или породить новый анекдот, как тот про герцогиню, которая хотела сказать «Женщина должна быть верна своим мужьям», но вместо этого в слове «мужья» вместо «ж» произнесла букву «д». Ха-ха!
Он усмехнулся, выкладывая на столик свои книги.
– Я всегда рассказываю этот анекдот, чтобы ученицы были прилежней! Ну что ж! Приступим к занятиям! – удивился учитель, почему я еще не катаюсь со смеху. – Начнем с алфавита! Драконий алфавит намного больше, чем человеческий. Наверное, потому что драконы больше людей? И им нужно больше букв? Ха-ха!
Я посмотрела на учителя, чувствуя, что мне ужасно не хочется заниматься. Тем более драконьим. Все мои мысли занимал тот странный сад.
Я вздохнула и выразительно посмотрела на вошедших, высказав им все, что я думаю о каждом.
Учитель покачнулся, расширив глаза. Он моргал, не переставая. Его рука медленно сгребла книги, а он прижал их к груди.
– Простите, – прокашлялся учитель, глядя уже не на меня, а на этого мерзавца. – Но… ваша супруга… она превосходно говорит на драконьем… Акцент, произношение. И я просто не знаю, зачем вы меня позвали.
Я триумфально улыбнулась. Нянюшка вздохнула, ласково посмотрев на меня, а потом вышла за дверь. Пустая тарелочка на столике намекала, что за добавкой.
– Как интересно, – заметил этот Венциан, глядя на меня. – Вы все больше и больше меня удивляете. Почему же тогда ваш отец жаловался?
– Наверное, потому что ему жаловалась учительница. А сам он очень слабо разговаривал на драконьем, – пожала я плечами, допивая чай. –Учительница считала, что драконы разговаривают, как люди. «О, лучезарный и прекрасный, не изволите ли вы откушать половинку рыцаря? Или предпочтете половинку принцессы? Вам какую? Верхнюю или нижнюю? О, разумеется, сейчас откушу и украшу листиками!».
В этот момент Венциан рассмеялся так, что я чуть не выронила кружку на одеяло. Тем более, что я сказала это на чистом драконьем языке, но с явным человеческим акцентом.
– Вам рыцаря покрошить в салатик или зажарить на солнышке в доспехах и в собственном «каку»? – смеялся он, жестко передразнивая человеческий акцент.
Я впервые в жизни рассмеялась, глядя, как улыбаются синие глаза. Но тут же спохватилась, пытаясь стянуть губы обратно и больше не улыбаться.
– Смею заметить, что далеко не каждый может разговаривать на драконьем языке. Кроме сотни заученных фраз. Не то, чтобы вы разговаривали идеально. Акцент все равно есть. Но его почти не слышно. Кто вас учил? – с интересом спросил Венциан, пока я делала вид, что вылавливаю чаинки ложечкой. Почему он так за меня переживает? Неужели я ему нравлюсь? Мои глаза расширились, когда я представила, что я действительно ему нравлюсь. Это было странное, тревожное и какое-то волнующее чувство, которое я попыталась заглушить презрением.
– Вам какая разница? – спросила я, снова опустив глаза в чашку.
– Вы хоть раз в жизни видели дракона? – спросили у меня, загадочно улыбаясь и подложив руку под подбородок. – Хотя, о чем я спрашиваю! Умные книжки говорят, что они вымерли!
– Видимо от смеха, услышав, как люди пытаются разговаривать на их языке! – язвительно ответила я, пытаясь спрятать свою слабость.
Я вспомнила тот день, когда умерла мама. Все были в черном, даже слуги. Я была совсем маленькой. Взрослые были заняты похоронами. Прежняя няня, которую я называла миссис Канделябра, на что она уверяла, что ее зовут Кэнди Лабр, выражала соболезнования моему отцу и не уследила за мной. Я пошла сама гулять по саду, как вдруг… увидела дракона! Настоящего! Он был темным, красивым и огромным. Но я не испугалась.
– Почему ты плачешь? – внезапно спросил дракон на обычном языке. Я не удивилась. Драконы в книжках часто разговаривали с принцессами. А потом я увидела, что он тоже плакал. И меня это удивило.
– Мама спит в красивом платье, я ее гладила, а она не открывает глаза, – пожаловалась я, растирая слезы. – Папа говорит, что она умерла. Ушла от нас навсегда
– У всех принцесс в сказках мамы умирают, – произнес дракон. – Значит, твоя жизнь будет похожа на сказку. Не плач, принцесса… Иди в дом. Тебя уже ищут.
И я послушно пошла. Я помню, как орал папа: «Вы не уследили за ребенком! Она целый час разгуливала по саду одна!». А миссис Канделябра собирала вещи. А через несколько дней на пороге стояла незнакомая женщина. Моя нянюшка. Мисс Миракл.
Когда я рассказывала про дракона, все уверяли меня, что это у меня рассудок помутнелся от горя, и я просто уснула в мамином саду. И дракон мне приснился. И сейчас мне иногда кажется, что это был сон.
Опомнившись, я вздернула носик, вспоминая папу и прежнюю жизнь, которой лишилась по воле этого негодяя.
– Я не собираюсь с вами разговаривать! – гневно ответила я, испепеляя бывшего компаньона отца взглядом.
А потом и добавила.
– Я объявляю вам бойкот! С этого момента я не произнесу ни слова! – торжественно зареклась я, вспоминая, как жены выражали свое неудовольствие провинившимся мужьям. – Никогда!
