Лев Толстой
Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг.
6. [Проект условий с крестьянами Ясной поляны и Грецовки.]
Рукопись, автограф Толстого, черновой набросок без заглавия, занимает один лист писчей бумаги обыкновенного формата: оборот листа не исписан; хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XXII. 2.) От приведенного выше проекта, вошедшего в «Предложение крепостным мужикам и дворовым с-ца Ясной поляны» (см. выше № 3) настоящий проект отличается большей полнотой и детальностью, хотя юридическая сторона его также недостаточно разработана. Наиболее существенными отступлениями от условий, изложенных в «Предложении», является, во-первых, то, что оброк рассчитывается не с десятины, а с тягла, и, во-вторых, что срок выкупа определяется в 24 года, вместо 30 лет. Повидимому, настоящий проект был составлен Толстым уже после начала его переговоров с яснополянскими крестьянами, когда выяснилось пассивное сопротивление крестьян, опасавшихся связать себя формальным договором с помещиком, и когда целью Толстого стало – убедить крестьян перейти на оброк, на время, необходимое для выкупа именья из Опекунского совета, с тем чтобы по истечении этого срока крепостные его превратились в вольных хлебопашцев, с наделом обрабатываемой ими земли. Возможно, что именно к этому проекту относится запись Дневника от 6 июня: «Целый день ничего не делаю, исключая маленького неловко написанного проекта договора».
В настоящем издании печатается впервые.
7. Дневник помещика.
Рукопись представляет собой переплетенную тетрадь в четвертку писчей бумаги обыкновенного формата; переплет покрыт черно-синей бумагой; на верхней крышке его бумажная наклейка с надписью неизвестной руки: «№ 27. Бумаги относительно обязанных крестьян». Первые три листа тетради тщательно вырезаны. Затем следует 12 листов (23 стр.) рукописного текста Дневника; остальная часть тетради (29 лл.) не записана; нумерации никакой не имеется; хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XXI. 17.) Бумага рукописи желтоватая, линованная, без водяных знаков. Большая часть текста написана чернилами, но встречаются также и вставки, написанные карандашом. На форзаце, наверху страницы, рукою Толстого написано: «3 Февраля 1856 года. Петербург»: надпись эта зачеркнута. Несколько ниже написано заглавие:
28 мая 1856 года. Ясная Поляна.
Дневник помещика.
«Дневник» обнимает собой период времени с 28 мая по 10 июня 1856 года и целиком посвящен переговорам, которые вел Толстой с крестьянами Ясной поляны по поводу задуманного им освобождения их от крепостной зависимости. Отдельные записи Дневника помечены следующими числами: 28 мая, 29 мая, 3 июня, 5 июня, 6 июня, 7 июня и 10 июня. Между записями 7 и 10 июня вставлено черновое письмо графу Д. Н. Блудову, посвященное тому же вопросу об освобождении крестьян и написанное в тревожном тоне. В своем Дневнике, в записи от 9 июня Толстой пишет: «Пришло в голову письмо Блудову о крепостных, которое набросал». Однако, неизвестно, было ли это письмо отправлено по адресу; по крайней мере, в Дневнике никаких дальнейших упоминаний о нем не встречается.
Есть также две записи в Записной книжке Толстого, связанные с «Дневником помещика»; первая из них не датирована; «Василий сказал, что Осип говорит, 10 р. нельзя платить; один Резун согласен, в его понятиях мира нет». Другая запись помечена 8 июня и имеет непосредственное отношение к записи «Дневника помещика» от 10 июня, в которой условия крестьянской сходки сравниваются с условиями детской игры: «У детей бывают игры, в которых условия неясны, даже противоречащи, но игра идет и все согласны; мы игрывали в зайца, гончие выгоняли зайца, но не имели права его словить; спрашивается, зачем же он бежал от них на борзых. Так и условия сходки, мира.. не ясны, противоречащи, нелогичны, потому что им только играть приходится, а в заправду не выдержать».
«Дневник помещика» в настоящем издании печатается впервые, кроме письма к гр. Д. Н. Блудову, опубликованного во вступительной статье М. А. Цявловским в книге «Л. Н. Толстой. Избранные произведения». Изд. Гиза. М.—Л. 1927, стр. 11—13.
В связи с проектом Толстого об освобождении яснополянских крестьян, считаем необходимым привести некоторые сведения, касающиеся Ясной поляны.
Сельцо Ясная поляна находится в Крапивенском уезде Тульской губернии, в 17 километрах от Тулы. Название свое оно получило оттого, что расположено на опушке громадного заповедного леса, так называемой Засеки, служившей в XV—XVI веках естественной преградой, охранявшей границу Московского государства от набегов крымских татар. Ясная поляна была приобретена в середине XVIII века прадедом Толстого князем Сергеем Федоровичем Волконским и в род Толстых перешла от матери Л. Н. Толстого, графини Марии Николаевны Толстой, урожденной кнж. Волконской. Во владение Л. Н. Толстого она поступила по Раздельному акту, составленному 11 апреля 1847 г. и тогда же утвержденному Тульской палатой гражданского суда; согласно этому акту, всё наследство, полученное Толстыми от родителей и заключавшееся главным образом в именьях, населенных крепостными крестьянами и расположенных в Крапивенском, Чернском, Богородицком и Белевском уездах Тульской губернии и в Суджанском уезде Курской губернии, было разделено приблизительно поровну между четырьмя братьями: Николаем, Сергеем, Дмитрием и Львом; сестра их, М. Н. Толстая, получила вдвое меньше земли и крестьянских «душ», сравнительно со своими братьями, но зa то разница отчасти компенсировалась различным движимым имуществом, в числе которого было, например, фамильное серебро, целиком перешедшее в ее владение. Пункт г Раздельного акта следующим образом определяет наследственную долю Л. Н. Толстого: «Графу Льву принять Крапивенского уезда с-цо Ясную Поляну, за исключением отдаваемых брату Графу Николаю из сего сельца без земли дворовых людей трех душ, остальные двести тридцать три; деревню Ясенки семнадцать, деревню Ягодную тридцать восемь, деревню пустошь Мостовую осьмнадцать и Богородицкого уезда деревню Малую Воротынку двадцать две – и получить от брата, Графа Николая написанных по 8-й Ревизии в принимаемом им Чернского уезда селе Никольском дворовых людей без земли, именно: первого Илью Евдокимова, второго сына его Федора Ильина с женою его Варварою и вновь рожденным сыном Васильем, а всех дворовых людей и крестьян по 8-й ревизии мужского пола триста тридцать душ, с прибылыми и убылыми после оной, со всею к ним принадлежностью, с Господским Домом, всяким Господским крестьянским строением, заведениями, имуществом, хлебом, скотом и птицею, как выше пояснено, с тысячью четырьмя стами семидесятью десятинами разного качества земли, в числе коих лесных дач сто семьдесят пять десятин, и со всеми угодьями; в дополнение же выгод получить ему от братьев деньгами от Графа Сергия тысячу пятьсот рублей и от Графа Николая две тысячи пятьсот рублей серебром, как выше сказано».355
Общая стоимость всего полученного Толстыми наследства была определена в Раздельном акте в 187 320 рублей серебром; таким образом, на долю каждого из братьев приходилось приблизительно 40 000 руб. сер.; принимая во внимание размеры имений и количество душ, перешедших во владение каждого из наследников, такая оценка должна быть признана безусловно преуменьшенной и не соответствующей реальной стоимости полученного имущества.
Наследство, полученное Толстыми, было обременено значительными долгами, как частными, так и казенными; поэтому для того, чтобы освободить переходившие к ним именья от лежавшего на них запрещения, наследникам пришлось продать значительную часть принадлежавшего им леса, для удовлетворения частных кредиторов; но и после этого на именьях остался казенный долг, в том числе и на Ясной поляне, которая была заложена в московском Опекунском Совете. Это обстоятельство служило одним из важнейших препятствий для задуманного Толстым освобождения принадлежавших ему крестьян, так как сильно осложняло эту операцию.
Упоминаемая в «Проекте условия с крестьянами» (стр. 248) деревня Грецовка почему-то совсем не названа в «Раздельном акте» братьев Толстых; по предположению С. Л. Толстого, деревня эта, повидимому, представляла собой выселки Ясной поляны: на это указывает сохранившаяся до позднего времени память о родственной связи между жителями обоих селений, а также то обстоятельство, что в упомянутом «Проекте» крестьяне этой деревни (названной здесь хутором) объединены в одно целое с крестьянами Ясной поляны, между тем как в нем вовсе не упомянуты другие деревни, принадлежавшие Л. Н. Толстому (Ясенки, Ягодная, Мостовая, Мал. Воротынка). Грецовка находится в 10 верстах от Ясной поляны, по Киевской дороге, в местности, где начинается полоса, так называемого, деградированного чернозема, служащего переходом к тучным почвам южной части Тульской губернии. Судя по отрывку «Лето в деревне» (1858), всё население Грецовки, в количестве 10 тягол, состояло на оброке, причем, в виду лучшего качества обрабатываемой земли, платило более высокий оброк (36 р.), чем жители Ясной поляны (26 р.)
В «Дневнике помещика» приведен целый ряд имен яснополянских крестьян. С. Л. Толстой, заставший еще многих из них в живых и хорошо знавший потомков упомянутых лиц, любезно сообщил о них следующие сведения:
Староста Василий – это Василий Ермилин Зябрев, бывший одно время бурмистром, а впоследствии волостным старшиной; он принадлежал к одному из наиболее зажиточных и уважаемых семейств среди яснополянских крестьян; у отца его, Ермилы Зябрева, было три сына, рослых и сильных (из них Тит был настоящий красавец), которые долго не разделялись и жили в согласии и довольстве; возможно, что именно эту семью имел в виду Толстой при изображении семьи Дутловых в «Утре помещика».
Осип Наумов – зажиточный крестьянин-пасечник, муж кормилицы Толстого; одно время он также был бурмистром в Ясной поляне; он дожил до глубокой старости; Толстой иногда захаживал к нему и ценил его умную беседу. Сын его Петр (может быть, ученик Толстого) был хорошо грамотен, любил читать и сам собрал небольшую библиотечку; он отличался скептическим и материалистическим складом ума.
Резун, плотник, – повидимому, Сергей Резунов, бойкий и самостоятельный мужик, с задорным характером, отличавшим также и его сыновей; из них один, Семен, ученик Толстого, впоследствии в драке сломал руку своему отцу.
Владимир Фоканов; его сын Семен был сельским старостой.
Яков – вероятно, сын Андрея Ильича Фролкова, бывшего долгое время бурмистром в Ясной поляне.
Матвей Егоров; его племянник, Филипп Егоров, был кучером у Толстых и одно время управляющим Ясной поляны.
Мороз – очевидно, кто-либо из числа Морозовых; но эту фамилию в Ясной поляне носят несколько семейств, так что трудно решить, к кому именно относится упоминание в «Дневнике помещика».
Данила – из зажиточной семьи Ореховых. Что касается до упоминаемого в «Дневнике помещика» Власа, то о нем C. Л. Толстой мог сообщить только, что у него был сын Прокофий, бедный и малосильный мужик, которому Толстой помогал не только материально, но также и своей работой.
Кирилл, Анисимов брат – из семьи яснополянских крестьян Воробьевых, ныне носящих фамилию Деевых; их было три брата: Анисим, Евдоким и Кирилл; последний умер молодым и бездетным (сообщено И. В. Ильинским).
Грумант – название деревни-хутора в 3 километрах от Ясной поляны у опушки казенного леса – Засеки; сюда дед Толстого, князь Николай Сергеевич Волконский, выселил несколько дворов крестьян и назвал эти выселки Грумантом, воспользовавшись древне-русским названием Шпицбергена, памятным ему со времени его пребывания в Архангельске, в качестве губернатора (при Павле I).
Арковский верх – название местности в окрестностях Ясной поляны; «верхом» или «вершиной» в Орловской и Тульской губерниях называют овраги, в особенности у того места, где только начинается провал.
–
[ПРОЕКТ ПО ЛЕСНОМУ ХОЗЯЙСТВУ.]
Осенью 1857 года, после возвращения из своего первого заграничного путешествия, Толстой поселился в Ясной поляне и занялся сельским хозяйством в своем именьи. Он несколько раз отмечает за это время в Дневнике, что хозяйство «сильно втягивает» его, и даже выражает опасение, как бы это занятие не втянуло его незаметно «в крепостную колею» (26 августа). Может быть, в связи с этими опасениями стоит и его план сократить полевое хозяйство, переведя крестьян на оброк, и сосредоточить свое внимание преимущественно на использовании лесных угодий и на разведении лошадей. 12 сентября Толстой пишет в Дневнике: «Перемена хозяйства заключается в том, что крестьяне на оброке и главные статьи: лес и луга для выкормки лошадей».
Но интерес к лесному делу не ограничился у Толстого узкими рамками собственного хозяйства: он привел его к постановке некоторых общих вопросов, касающихся разведения лесов, в применении к местным условиям. В Записной книжке Толстого сохранилось несколько отдельных заметок, касающихся этих вопросов; заметки эти, набросанные, очевидно, для памяти, очень лаконичны и не связаны между собой, благодаря чему смысл их не всегда вполне ясен; как большинство заметок в Записной книжке они датированы и, судя по ближайшим датам, относятся к концу сентября и началу октября 1857 года. Так как заметки эти имеют непосредственное отношение к составленному Толстым проекту по ведению лесного хозяйства в России, то приводим их полностью:
«Леса нейдут – почему?
«Не сажают и не имеют средств, деньги платят. Для дуба глини[стая] [?] пахатная земля.
«Там где засаждение природное, оставляется в ведении Лесничих на их ответственности.
«Я прошу право на 3 года решить на всю Россию и с весны на Тульскую засеку. Кроме вновь срубленных и старые участки
................................................................................................................................................
«Проект о лесном хоз[яйстве] вообще. Сделать его вольнооткупным. Три процесса с откупов: сруб, засаждение и прорубка.
«Предлож. обд. Т[ульской] Губ[ернии]
«Засаждение на 6 лет не выкорчев. год на резко [?] и год сажен. процент 1/30.
«Выгоды: 1) 9 р. с. обработки; 2) уменьшение леснич[их]; 3) истребление дурн[ых] пород, колья; 4) столкновение част[наго] с Правит[ельственным]; 5) образование лесничих; 6) со временем – статья дохода. Невыгоды незасаждения – залоги. Удлинение оборота 1/30. Пропашка. Особая плата. И мне только выгодно сделать, имеющему хозяйство.
«Вопросы: Когда вступается лесничее ведомство. Ежели по посадке, то без залогов. Какие породы? Какая посадка? По скольку? Чьи семена? Я желаю казенные, как имеющ. средство, или ограждения».
Приведенные заметки представляют собой как бы краткий набросок того проекта по улучшению лесного хозяйства в России, который Толстой изложил в форме докладной записки, представленной им в Министерство госуд. имуществ, в ведении которого находились громадные казенные леса, в том числе и так наз. «Тульские засеки», расположенные вблизи Ясной поляны. Эксплоатация этих лесов и главным образом лесонасаждение на сведенных участках происходили, по мнению Толстого, нерационально и невыгодно для казенных интересов; в целях упорядочения этого дела Толстой и решил выступить со своим проектом. Какое значение он придавал ему, видно из того, что для ускорения дела он решил сам съездить в Петербург и лично представить проект свой министру. В самый день приезда в столицу, 22 октября 1857 года, он побывал в Министерстве, о чем и записал в Дневнике: «Утро к Министру, видел Зеленого и почему то смутился». Упоминаемый здесь Зеленой, Александр Алексеевич (1818—1880), генерал-майор, был в это время товарищем министра государственных имуществ. На следующий день, 23 октября Толстой записывает: «Опять Зеленый. Дѣло туго идетъ». Еще через несколько дней, 29 октября: «Застал министра. Плохо успел поговорить о деле». Министром государственных имуществ был в это время (1857—1862) известный Михаил Николаевич Муравьев (1796—1866), впоследствии граф, усмиритель польского восстания 1861—1863 гг. (Муравьев – «вешатель»). Свидание с министром, повидимому, не дало никаких положительных результатов, и на другой день, 30 октября Толстой уехал из Петербурга, оставив свой проект на рассмотрение министерства.
Никаких упоминаний об этом лесном проекте Толстого в его Дневнике в дальнейшем не встречается, но в архиве Толстого, хранящемся во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина, сохранилась «Выписка из утвержденного г. Министром журнала специального по Лесной части Комитета от 17 января 1858 года». Эта выписка, очевидно, присланная Толстому из Министерства государственных имуществ, представляет собой ответ министерства на предложенный Толстым проект нового порядка лесонасаждения в казенных лесах. Оно содержит в себе общий критический разбор этого проекта и стремится доказать, что предлагаемый Толстым порядок является невыгодным для казны. В этой выписке говорится между прочим: «При господствующем 90-летнем обороте рубки и при стоимости лесной десятины в среднем в 150 рублей, ценность однодесятинного годового прироста определится в 1 руб. 66 коп., а за 6 лет – 9 руб. 96 коп. За 470 вырубаемых ежегодно в Тульской губернии десятин это дает 4681 руб. 20 коп., между тем как расходы казны на культуры равняются 2901 руб. 91 коп.; таким образом при бесплатной сдаче казна терпит убыток на каждой десятине. Самый способ, предлагаемый графом Толстым, не может повести к верному успеху: очистка лесосек наголо принесет более вреда, чем пользы, потому что с уничтожением пней и корней не будет естественного подседа на случай неудачных посевов. Кроме того, кустарники дают защиту молодым растениям от солнца и ветра… Обязательство предпринимателя сдать в казну по истечении 7 или 9 лет лесосеку, засаженную 3-летними саженцами или годовыми сеянцами мало обеспечивается его залогом, так как по росту этих насаждений еще нельзя судить об их благонадежности в будущем. И если даже можно подсадку произвести за счет залога, то всё-таки 9-ти летний прирост на этих участках будет для казны навсегда потерян».
Получив это отношение Лесного комитета, Толстой, повидимому, решил выступить со своими возражениями, которые он изложил в форме письма к товарищу министра государственных имуществ А. А. Зеленому. В этом письме он доказывал, что критические замечания против его проекта несущественны, и развивал свою основную мысль, что современный способ ведения лесного хозяйства представляет собой чистый убыток для казны и для всего государства. Такое положение тем более непонятно, что в частных руках леса являются источником верного дохода. Причина же убыточности, по мнению Толстого, заключается в самой системе государственной монополии, системе «вредной и безнравственной», основанной «не на знании дела, не на коммерческом обороте, а на власти». Развивая свою мысль о необходимости передачи лесного хозяйства в частные руки, Толстой предлагает образование особой Компании для ведения этого дела, действующей на основании специально выработанного устава и подчиненной контролю правительства. «Главным условием должно быть обязательство со стороны Компании не пользоваться землею после известного срока по срубке ни как покосом, ни как полем. Тогда разведение лучших, нужнейших в краю и полезнейших пород леса будет составлять выгоду промышленника. Не говорю о громадных выгодах для целого края, вытекающих из такого порядка, о выгодах финансовых для Казны и нравственных для всего государства в упразднении корпуса лесничих».
В дальнейшем Толстой хотел, повидимому, изложить подробнее условия работы предполагаемой Компании; однако он был, вероятно, чем-либо отвлечен или же вообще охладел к своему проекту, так что письмо его к Зеленому не было послано и осталось в черновом виде в его бумагах.
Слух о лесном проекте Толстого дошел и до И. С. Тургенева, который писал 1/13 декабря 1857 года из Рима П. В. Анненкову: «Удивили вы меня известием о лесных затеях Толстого! Вот человек! с отличными ногами непременно хочет ходить на голове. Он недавно писал Боткину письмо, в котором говорит: «Я очень рад, что не послушался Тургенева, не сделался только литератором». В ответ на это я у него спрашивал – что же он такое: офицер, помещик и т. д.? Оказывается, что он – лесовод. Боюсь я только, как бы он этими прыжками не вывихнул хребта своему таланту; в его швейцарской повести уже заметна сильная кривизна. Очень бы это было жаль, но я всё таки еще крепко надеюсь на его здоровую природу» (П. В. Анненков. «Литературные воспоминания». Спб. 1909. Стр. 500). К самому же Толстому Тургенев писал из Рима 17/29 января 1858 года: «Вы были бы правы, если бы, предлагая Вам быть только литератором, я ограничил значение литератора одним лирическим щебетаньем, но в наше время не до птиц, распевающих на ветке. – Я хотел только сказать, что всякому человеку следует, не переставая быть человеком, быть специалистом; специализм исключает диллетантизм – (извините все эти «измы») – а диллетантом быть – значить быть бессильным. До сих пор в том что Вы делали – всё еще виден диллетант, необычайно даровитый, но диллетант; мне бы хотелось видеть вас зa станком, с засученными рукавами и с рабочим фартуком» («Толстой и Тургенев». Переписка. Редакции и примечания А. Е. Грузинского и М. А. Цявловского. М. 1928. стр. 44).
«Проект по лесному хозяйству» изложен в форме предложения на имя Министра государственных имуществ М. Н. Муравьева. Сохранились две рукописи, обе писанные одинаковым крупным и красивым канцелярским почерком:
А) более ранняя, с поправками, рукою самого Толстого и с его собственноручной подписью: Граф Лев Толстой;
Б) более поздняя, в которую вошли указанные выше авторские поправки, но которая снова подверглась исправлениям, вписанным автором между строк, и дополненная пунктом 10, которого в более ранней редакции не имелось вовсе; подпись: «Граф Лев Толстой» в этой рукописи зачеркнута, но зато поставлена дата: «28 октября 1857 года, С. Петербург». Обе рукописи хранятся в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XVI. 2.)
Обе рукописи писаны на отдельных полных листах писчей бумаги лучшего качества: каждая из них занимает два полных листа, сшитых вместе, всего 8 ненумерованных страниц. На полях 2-й, более поздней редакции вписаны неизвестной рукой критические замечания по поводу каждого отдельного пункта предлагаемого проекта, – вероятно кем-либо из служащих Лесного департамента, которому было поручено рассмотрение этого проекта.
В настоящем издании «Проект по лесному хозяйству» печатается впервые, по исправленной и дополненной рукописи Б.
–
