Лейла Кушенова
Приключения Марыси, или Когда невестка – монстр
ГЛАВА 12. ПРО МЫШИНЫЙ КРЕМАТОРИЙ, ПОРТВЕЙН И ТУШИНСКИЕ КОЛГОТКИ
День моей свадьбы превратился в самый кошмарный день моей на тот момент жизни. Без платья и фаты мне на всё было глубоко фиолетово. Из-за жары я к тому же соображала не совсем адекватно. На всякий случай подчинялась указаниям Заглавной, чтобы дожить до обратного поезда.
С утра моё тело поволокли в местную парикмахерскую. Там очень вонючая женщина намотала мои волосы на бигуди из самого настоящего железа. Сейчас посадят на электрический стул, а бигуди ему в помощь. Но я ошиблась, электрический стул был ещё впереди.
Мою голову, упакованную в железо, поместили под горячий колпак в форме перевёрнутого ведра для пыток. Внутри испытательного оборудования было ещё жарче чем снаружи. Я на всякий случай попрощалась с остатками быстро испаряющейся мозговой жидкости.
Через минут сорок моё уже почти что мёртвое тело вытащили из-под испытательного ведра. Бигуди раскалились до состояния сплава. «Так закалялась сталь», – вдруг вспомнила я про Павку Корчагина. «Ему ещё хуже было, – стала я сама себя успокаивать. В голову лезли самые разные варианты сэлфмотивации, то есть мотивации себя на продолжение жизни. К примеру, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так себе, неубедительно, скажу я вам.
Когда бигуди стали впиваться в темечко, я решительно скинула с головы раскалённое железо. Пожелала вонючей парикмахерше недолгой жизни, подсказав, где я её в последний раз видела,и почапала домой. Может, ещё успею покурить перед свадьбой.
Вонючка догнала меня и в отместку за мои негативные пожелания прыснула в меня лаком «Прелесть». Это была убойная советская штука, граничащая по своим свойства с клеем ПВА. Кто помнит, этот клей отходил с рук, если на руки попал, вместе с кожей.
На моей бедной голове после железных бигудей уже и так возвышался волосяной дом. А в сочетании со зверской «Прелестью» он превратился в крепость, в которой тут же поселились местные мухи.
Послав парикмахершу ещё раз туда же, куда я уже её посылала раньше, я вернулась домой. На голове – мухобойня. Башка жутко чесалась, поскольку мухи, похоже, стали праздновать новоселье.
Я в ванную. Воды в кране не было. Никакой. У них-то и так проблема была с горячей водой. Чтобы принять душ, надо было поджечь газовую колонку на кухне. Это как крематорий для местных мышей, если вы такое никогда не видели. Представили? Страшно было смотреть на тот крематорий – не то, что поджигать.
А в день моей свадьбы даже холодная вода пропала из кранов. Вселенная явно мне намекала – вали! Но сил у меня уже не было никаких. Хотелось спать, курить и снова спать.
Где-то в другой реальности я венчалась в католической церкви (не спрашивайте, почему в католической, я не знаю) в роскошном белом платье, расшитом камнями от Сваровски. На голове моей блистала бриллиантовая диадема, а на главном свадебном пальце – обручальное кольцо по имени Graff. Огромный розовый бриллиант в роскошной оправе. Рядом – не Первый Встречный, а Долгожданный Суженый. Такой, каким я всегда себе его представляла. Роскошный мужчина, который смотрит на меня любящими глазами и держит под руку, осторожно и нежно. И не может поверить в своё счастье.
Тут заблеяла Коза, и я вернулась в текущую реальность с кухонным крематорием. Козу я тоже послала туда, куда до этого отправила вонючку из парикмахерской. Там и место обеим. Коза виновата во всём. Это она не верила и не верит в мою диадему и розовые бриллианты на пальцах.
– Ну здрасьте! – возмутилась Коза.
Не согласна со мной.
– А кто орал мне в уши, что я должна соглашаться на предложение Первого Встречного, даже не раздумывая? Не ты ли говорила: «Пока берут, выходи. Кому ты ещё сдалась? – напомнила я негоднице с рогами.
– Ну и кому ты ещё сдалась? – хмыкнула Коза и гордо ушла к верблюду.
– Ну и вали! – крикнула я ей вслед.
Я стала натягивать на себя тупое розовое платье, которое мне подсунули вместо свадебного. Естественно, застряла в рукавах. Ткани же кот напакал, если помните. У меня руки как ноги. Говорят, что я в дедушку по Папенькиной линии. Он то ли кузнец был, то ли охотник. Кем бы он там ни был, руки у него были как лопаты. Кровь – не вода.
Пока я пыталась протиснуть руки сквозь кукольные рукава, синтетическая ткань моментально прилипла к волдырям. Я подошла к зеркалу. На голове – санаторий для мух. Из платья местами торчат мои конечности в полопавшихся волдырях. Так себе видение, не для слабонервных. Хорошо, что мои Котики не приехали на это позорище меня. Они бы не пережили, ей-богу.
Я в ужасе поняла, что это совсем не день моей свадьбы, а совсем наоборот. Меня, как Жанну Д’Арк, готовят на заклание. Как пить дать. Лак ведь горит синим пламенем. Я-то знаю точно. Не зря по химии у меня в школе были пятёрки.
От Первого Встречного помощи и поддержки ждать было бессмысленно. Он сам страдал и хотел напиться. Ему та же надомница из того же самого панельного дома сшила костюм-тройку с жилеткой под пиджаком. Наверное, чтобы не замёрз. И ещё, чтобы ещё раз наверняка не замёрз, костюм был сшит из толстенного вельвета. В том вельвете запросто можно было бы перезимовать за каким-нибудь очень Заполярным кругом.
Облачённый в шерстяную ткань с ног до головы, Первый Встречный, очевидно, проклинал тот день, когда у московского метро попросил у меня «двушку». Я на всякий случай, из здорового инстинкта самосохранения, держалась от него подальше. Чем чёрт не шутит? Ну его, прибьёт ещё, а мои Котики даже адреса этого города не знают.
Котики не приехали. Из-за стресса. Я их понимаю, конечно же. Я про стресс. Чего им радоваться-то? Что я выбрала верблюжьи колючки вместо адвокатской мантии? Им, наверное, очень стыдно перед родителями «нехороших девочек», которым ставили меня в детстве в пример. Вот тебе и пример! Сидит теперь всем детям пример с мушиным санаторием на башке среди верблюжьих колючек.
Уверена, что они представляют моё будущее в самых мрачных красках. Да я и сама уже вижу своё тут надгробие, на котором написано: «Здесь покоится Марыська, совсем не адвокат. А не надо у метро монеты раздавать!». И Коза, которая тоже состарится, будет подыхать в дальнем углу верблюжьего загона и стонать перед смертью. Что она, мол, так и говорила моим Котикам, что никакого адвокатского будущего мне не светит. И что от меня надо было ещё в роддоме отказываться.
Уфф! Тем временем, волдыри на руках продолжали лопаться и предательски растекаться. Что делать-то? Я ж так всех распугаю. Скажут, где таких прокажённых выдают? Как будто своих тут девиц не хватает. И будут кидать в меня камнями. Коза поддакивала в такт моим мрачным мыслям.
Оглядев свои открытые конечности, я было придумала пойти на свадьбу в перчатках. Перчаток приличных, чтобы подходили под цвет розового платья, под рукой не оказалось. Тогда я засыпала волдыри пудрой.
Завершив косметические процедуры на руках, я задумалась, что делать с ногами, которых аж две штуки. Надела тушинские колготы. Не слышали про такие? Ой, это не колготы, это ортопедические чулки! Такими ещё при варикозе вены утягивают, чтобы не выпадали из ног. Тушинское произведение капронового искусства, как вы поняли, не помогло. Даже эти, противоварикозные, моих волдырей скрыть были не в состоянии.
Я тогда поверх них ещё одну пару натянула. Мне Заглавная их целую коробку подарила. Варикоз на меня нагоняла. Вторые тоже не все волдыри спрятали. Под третьими уже ничего видно не было. Правда, все три пары прилипли к ногам. Как я буду снимать их, я не представляла. Придётся вместе с кожей. Но это же потом будет? После свадьбы? Я, может, и недоживу, так что не фиг наперёд страдать – приказала я себе и стала жить в настоящем моменте. Как монахи.
Туфель с пряжкой, повторяю вслух и громко, у меня не было. Недостойна была я пряжек без «сами понимаете чего». Вместо них Заглавная выдала мне босоножки. От слова «босой». Ну это обувь без верхней части. Одна подошва. Я их надела на трое колгот. По пол ступни из босоножек сразу вывалилось.
Мушиный санаторий на голове жутко чесался. Мухи продолжали справлять своё новоселье и перешли, судя по всему, в неприличную стадию праздника. Ну это когда все напьются и начинают дебоширить. Ещё и советский лак добавлял свои краски. Мухи тем временем начали приклеиваться друг к дружке. Спасибо вонючей цирюльнице.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вспомнив мудрые высказывания моих Котиков, я решительно пошла на кухню. Набрала ковш воды из ведра. Они всегда тут ведро с водой держали на случай войны или засухи.
Пошла в ванную. Вылила ковш на голову. Мухи сразу же улетели на юг, возомнив себя птицами. Волосы распрямились. Без мух на голове стало легче на душе. А как высушиться-то? Фена у них, конечно же, нет.
И курить так хочется. Но где ж тут покуришь-то. Квартира просто кишит гостями. На каждом квадратном метре по шесть-семь человеко-людей. Тут даже свободного полметра не найти для перекура. Даже стоя на одной ноге, всё равно не получилось бы. Дом к тому же набился местными зваными девицами с такими же домиками на голове, какой я только что водой смыла в унитаз. Правда, в отличие от меня они выглядели вполне счастливыми.
Пока я рассматривала местный бомонд, появилась Заглавная. Чуть в обморок не упала, увидев меня без мухоловки на голове. Куда-то убежала, а потом вернулась с жуткими искусственными цветами, как с могильного венка. Мы такие на прабабушкину могилку в родительский день носим.
«Точно, сожгут меня», – подумала я, пока Заглавная судорожно впихивала могильные цветы в мою мокрую голову. Украшала меня, как могла.
Тут притащили Первого Встречного в вельвете. Он уже мало соображал и меня не сразу признал, в могильных цветах и тушинском варикозе. Под звуки Мендельсона нас вывели во двор. Я стала высматривать стог, на котором меня сейчас сожгут. Пока высматривала, провалилась в асфальт вместе с босоножками ровно на высоту каблука. Оказалось, асфальт расплавился от жары. Из полезного: башка высохла в секунду. Вот почему они фены в домах не держат.
Нас погрузили в машину и отвезли в пункт назначения. Под гогот гостей усадили наконец на «электрические» стулья. В ресторан набилось штук пятьсот нахлебников, считавших себя родственниками Первого Встречного. Жара усиливалась. Кондиционеры, которые должны были охлаждать присутствующих, делали всё наоборот и возвращали жару назад в помещение.
Нахлебники орали пожелания в нашу сторону, соревнуясь друг с другом. Вот кто длиннее тост скажет, тот и победитель. У одного еле микрофон из рук вытащили, потому что он с ним сросся за час своего глашатайства. Мне не интересно, чего они там нам желают. Всё равно ничего не сбудется. Мы с Первым Встречным уже договорились, где разводиться будем.
Но тут одна загвоздка. Вместе с глашатаями, которые желали нам счастья исключительно стоя, стоять должны были и мы. Те, которые женятся. Мы вскакивали, стояли по часу, потом садились секунд на 10, потом снова вскакивали.
На сотый «вскок» я упарилась.
Выдернула могильные цветы из головы и пошла курить. По дороге на задний двор стащила бутылку портвейна со склада. Села на ступеньку, закурила, тяпнула винишка. И накрыл меня момент счастья. Здесь, наедине с сигареткой, меня никто не мог осудить за незнание местных обычаев, за суп с полиэтиленом и несчастного Первого Встречного. Даже Коза притихла. Мы сидели вместе на ступеньке, дышали сигаретным дымом и смотрели на солнышко. Чего-чего, а солнца в этих местах было завались. Сплошной витамин Д. Задарма. С утра до вечера.
Первый Встречный моего отсутствия не заметил, поскольку был зашит в вельвет навечно. Нашёл меня на заднем дворе его младший брат. Вернули меня в студию не очень трезвой, но почти что счастливой. Портвейн сделал своё дело. И хотя Заглавная всю дорогу сверлила меня своим змеиным взглядом и периодически выбрасывала в мою сторону жало, мне было всё равно.
Я уже поняла, что свадьба ненастоящая. Настоящая свадьба – это когда белое платье, серебристая фата и туфли с пряжкой. А рядом не Первый Встречный, а человек, который тебя любит. И пусть Коза моя в меня не верит, душа же верит. А она главнее, чем Коза. Я точно знаю.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРО ТО, КАК Я ВЫЖИВАЛА В НОВОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
ГЛАВА 13. ПРО ОВЦУ, КОТОРАЯ ВСЁ СТАДО ПОРТИТ
Когда после свадьбы меня приволокли домой в невменяемом состоянии, я ещё долго орала с балкона песни Тони Кутуньо на чистейшем итальянском. Лашатамикантари! Позвоните в милицию!
На утро после ненастоящей свадьбы голова моя раскалывалась вполне по-настоящему. Было очевидно, что лучше бы меня сожгли вчера на стоге виртуального сена. Жутко хотелось пить, но воды в доме так и не появилось. А вся имевшаяся была вскипячена для чая.
Да-да, все как ни в чём не бывало продолжали пить кипяток со стоградусным верблюжьим молоком. Как будто и не было вчера никакой свадьбы. Меня старались не замечать. Даже когда я просила воды, все смотрели в потолок. Не могут простить, что я вчера напилась до дротиков и на танцполе стаскивала с себя тушинские колготки, прилипшие к волдырям. Они же не знали, что под ними ещё две пары есть. Без штанов я всё равно не осталась бы. Ну и что, что курила на заднем дворе и выдула бутылку портвейна. «То ж не водка», – философски сказал бы Папенька. «Со стакана-то!» – вздохнула бы Маменька. «А кто не пьёт?» – добавила бы я вдогонку. Тоже мне, присяжные нашлись.
А нечего было меня на «электрические стулья» сажать и голову на железо накручивать, а потом ту голову в электрическое ведро засовывать. Вы бы лучше на своих нахлебников посмотрели. Надарили дерьма, а нажрались на всю оставшуюся жизнь. Я ещё про розовое платье, которое должно было быть чужим выпускным, а стало моим свадебным, даже не начинала. И про надомницу вашу, которая резинку от мужских трусов в моё платье воткнула по линии талии. Про мух, прилипших к моему черепу при помощи лака «Прелесть», тоже промолчу, а то пришибу кого-нибудь. Продолжать?
Коза грубо прервала мой ментальный бунт.
– Ну их. Всё равно не поймут. Лучше давай посплетничаем, – предложила рогатая. – Видишь вон ту тётку в углу стола?
– Их же тут миллион, – пробурчала я.
Коза продолжала сплетничать, не обращая внимания на моё бурчание. Оказывается, она услышала от верблюда, что эта тётка ненавидит меня пуще остальных. Даже сказала, что я «овца, которая всё стадо портит».
«Про стадо, вы сами про себя так сказали», – подумала я и решила на всякий случай устроить тётке тёмную. Я это умею. Я же в Замухрынске выросла на механическом заводе. А там кто с возу упал, тот пропал.
Начала я с того, что накапала подсолнухового масла вдоль тёткиного маршрута на кухне. Получилось. Она подскользнулась и вывихнула руку. Я обрадовалась, что тёткина жизнь начинает становиться менее продолжительной благодаря мне.
Понимаю, что вы считаете мой поступок жестоким. Согласна. Зря я тогда так поступила. Есть теория, что на разных промежутках своей жизни мы проживаем разные квантовые состояния. Полагаю, что тогда я проживала не лучшее свою квантовую версию. Сейчас бы я вряд ли так с ней поступила. Поговорила бы. Убедила бы, что я не овца вовсе, и она заблуждается.
Но, вы же знаете лучше меня, что «хорошая мысля приходит опосля». Ничего уже не поправишь в прошлом. Мы можем только рефлексировать по поводу своих плохих поступков и негодяйского поведения. А так даже камень в прошлом не сдвинем с места силой текущей мысли. Поэтому не судите строго ту Марыську. Негодяйка отъявленная, вот кто она. Козу спросите, если мне не верите.
Так вот, про тётку, которая при моей помощи руку сломала. Тьфу, не сломала, а вывихнула. А воплей на целый перелом. Я в детстве руку ломала по-настоящему, прямо на две части. Так никто в детском саду до вечера не догадался о моей сломанной конечности. Только Папенька заметил, когда меня из садика забирал. Он меня за руку схватил, чтобы домой потащить, а она из его рук и выпала.
А эта разоралась на всю округу. Мне её не жалко совсем. Не надо меня овцой называть. Что я ей сделала? А? И потом, если уж разбираться по совести, я и не овца вовсе, а Пингвин. Вон Коза подтвердит с превеликим удовольствием. Пингвин, он лучше овцы. По-любому. Потому что это почти что птица. Просто они сами решили не летать, а плавать. Им так больше нравится.
Кстати, если вы, тётя (я всё ещё с этой тёткой разбираюсь), думаете, что Пингвины – птицы безобидные и милые, очень даже ошибаетесь. Пингвинов лучше не трогать и близко не подходить. Они знаете, как проверяют океан на опасность и присутствие касаток? Сталкивают в воду самого старшего члена семейства. Если того касатки не сожрут, прыгают и остальные. Ну что, как вам? Говорю же, Пингвины – непредсказуемые. И если эта тётка думала, что Марыська проглотит спокойненько новости про то, что она паршивая овца, то очень она ошибалась.
У меня знаете ещё какая мысль пришла про эту нехорошую женщину? Может она меня и вовсе использовала? Почему, спрашиваете? Ну подумайте сами. На моём подозрительном фоне её мнимые достоинства становились бы менее мнимыми. Ну это как Маркл для Кейт. Пока Мейган не было, все придирались к той Кейт. То она простушка, то она ещё чего-нибудь. А как Маркл прикатила в семейку, так все от Кейт отстали и поняли, что она просто бриллиант по сравнению с сами знаете с кем. Вот и я о том же. Точно! Та тётка меня использовала в собственных корыстных целях.
Со мной лучше на такие темы не шутить. Я вам такое «хойхо» тут устрою, мало не покажется. Что такое «хойхо»? А так нас, Пингвинов, называют за шумную жизнь. Мы громкие. И никого не боимся, кроме касаток. А вы, тётя, не касатка. Вы-то как раз и есть та негодная овца в своём стаде.
Пока я тётку мысленно уничтожала, Коза мне напомнила о последствиях тёткиной поломанной конечности.
– Кто еду тебе готовил, балда? – спросила меня Коза.
Тётка. Я поняла. Теперь еду готовить некому. Ну не ногами же ей суп варить? Заглавная точно теперь меня на кухню пошлёт. Больше некого. Младшая сноха ушла рожать. Блин! Надо было ей руку ломать.
Мы с Козой оказались правы. Вместо тётки на кухню отправили меня. Попросили приготовить не суп из полиэтилена, как в прошлый раз, а что-нибудь съедобное. Точнее, плов. Злопамятные какие.
Плов? Что они курят тут вообще? Это ж надо такое придумать. Я сроду не то что плов, кашу из риса не варила. Только ела, и то давно, в детском саду. Там ещё в середине тарелки растопленное масло плавало.
Мне, конечно, абсолютно легко в который раз осрамиться. Разом больше, разом меньше. Но мне почему-то не хотелось тётку радовать своим очередным кухонным фиаско. Я, решительно отправив тётку в неприличные места, зашагала на кухню. Коза поплелась со мной в предвкушении моего скорого провала. Места на кухне было маловато. Жарко так. Прямо на уровне глаз горит газовая колонка. Слышу, как внутри колонки подыхают мыши и тараканы. Я выдохнула. Представила, что я в раю и ем яблоки. Ещё раз выдохнула.
Порубила мясо на куски. Поскольку злости во мне было в тот момент целый мешок, мясо послушно превратилось в маленькие версии себя и отправилось в казанок.
Заглавная периодически заглядывала на кухню, чтобы проверить, не плююсь ли я в котёл. Я продолжала издеваться над мясом, представляя, что я жарю в кипящем подсолнечном масле всех членов семейства. Это хоть и немного, но успокаивало.
Когда дело дошло до морковки, жизнь стала лучше. Морковку я обожаю. Мы с девчонками часто на морковке худели в общаге. Наш этаж даже прозвали «кроличьим». Морковку мы воровали на овощной базе, когда там подрабатывали. Дружественные морковки весело отправились в казанок к мясу.
Коза подозрительно наблюдала за процессом и помалкивала. Удивляется, что я жива ещё и дом не спалила.
Тем временем мясо приготовилось. В этот раз я выждала положенные два часа. А то помните же, что полиэтиленовый суп мне в карму очков не прибавил. Через два часа я засыпала рис. Залила водой и показала козе фигу. Примета такая, чтобы не сглазить весь процесс.
Я уж не знаю, может, со злости, но плов у меня тогда получился почти как настоящий. Даже Первый Встречный поел. А он что попало не ест.
Тётка та, которой я руку сломала, сразу выздоровела. Ага, испугалась, что я теперь могу отличницей домашнего производства стать вместо неё! Не бойся, тётка. Мне домашнее производство ваше вообще не сдалось. В гробу я его видела. Мне бы лето перекантоваться, и укатить восвояси, пока меня тут в кутузку не посадили. За что, спрашиваете? Скоро поймёте.