Линда Летэр
Дым осенних костров
6. Двор Перехода
Вскоре после дня своего сорокапятилетия, в конце месяца долгой ночи, он отправился во Двор Перехода. Проводы были недолгими: все успели наговориться и наобниматься накануне. К ночи в доме остались лишь его обитатели. Наконец последние краткие напутствия были произнесены, последние объятия подарены, и заметно вытянувшаяся за несколько зим тоненькая фигурка в подбитом мехом тяжелом плаще и с дорожной сумкой через плечо растворилась в кромешной тьме и тишине раннего утра. Внутренне прощание далось Айслин и Эйруину особенно трудно: в следующий раз они встретят воспитанного ими ребенка уже взрослым.
Для Наля все это являлось скорее увлекательным вызовом с примешанной к сладкому волнению ноткой тоски. Тончайший молодой месяц среди колких звезд висел над оцепеневшим городом, знаменуя начало нового жизненного этапа. Редкие силуэты прохожих казались призрачными на фоне окутанных глубокой тьмой замерзших зданий.
Двор Перехода располагался в северной части Фальрунна. Чтобы достичь его от особняка Фрозенблейдов, нужно было пересечь Сосновый квартал на северо-запад, миновать тяжелое вытянутое здание лечебницы с вырезанным в камне Древом жизни на фронтоне и пристройки в виде обнесенных оградами двориков для прогулок, обогнуть изрытую по склонам глубокими морщинами скалу, сглаженную сверху ледником, и оставить по левую руку кусочек леса – несколько кривых маленьких сосен, кусты и густо поросшие мхами валуны. К западу от примыкающего к Военной Академии Двора Перехода располагался Светоч и его главное здание – Университет, а далее, через Квартал Ремесленников и Мясницкий Квартал, вблизи городской стены, находилась скотобойня.
Пока он дошел до Двора, брови и ресницы покрылись густым инеем. У массивных глухих ворот стояла другая фигурка, такая же худенькая и одинокая, немного пониже Наля. Она позвонила в колокольчик, чей глубокий мелодичный звук негромко, но отчетливо разлился по окрестным улицам, и обернулась. Свет фонаря на стене осветил лицо девушки. Оба вошли во Двор вместе. Когда створка ворот с тяжелым стуком захлопнулась за спиной, в груди Наля сладко ёкнуло. Теперь он не выйдет за ограду до самого Дня совершеннолетия.
– Туда, – указал один из стражей на главный вход, по сторонам которого горели высокие светильники.
Приблизившись, юные эльфы заметили статуи крылатых оленей у крыльца. Их рога увивали каменные дикие розы.
– Волнительно, правда? – обернулась девушка к Налю.
Окованная металлом дверь примерзла к косяку; открыть ее с первого раза не вышло. Очутившись в полутемном холодном гулком холле, они представились дежурному и были направлены в один из близлежащих залов.
Зал оказался чуть более приветливым. Он был совершенно лишен мебели, но по крайней мере, здесь горел большой очаг, и многочисленные светильники освещали помещение достаточно ярко. Часть противоположной окну стены занимал гобелен, изображающий традиционные нордийские мотивы в виде причудливо переплетенных ветвей, животных и птиц. Несколько юношей и девушек уже стояли тут, взволнованно переговариваясь вполголоса. Стайка простонародья сбилась в группки поближе к выходу. Глаза у всех лихорадочно поблескивали. Некоторые выглядели особенно бледными и усталыми – очевидно, они прибыли из Эстадрета и деревни Лимр, и пустились в путь еще накануне ночью.
Наль оставил у входа заиндевевший плащ с вышитым на груди гербом Фрозенблейдов и перчатки, и прошел к первому просвету между юными аристократами – покрытому морозными узорами узкому окну. Он желал находиться как можно ближе к центру, где, несомненно, будет держать речь кто-то из наставников. Из щелей тянуло резким холодом. Хотелось погреться у очага, однако он поборол позорную слабость и лишь немного передвинулся к стене. Амаранта еще не появилась. Он обменялся кивками со знакомыми и погрузился в размышления о перспективах будущего.
Когда в жизнь выходит член чем-либо выдающегося рода, внимание всех обращается на него. Наль не сразу понял, какой груз несет на своих плечах, однако с годами ощущал это все отчетливее. Будучи Третьим, а с недавних пор Вторым Домом, Фрозенблейды задали столь высокую планку в ювелирно-оружейном мастерстве и военном деле, что удерживать ее придется немалым потом и, как становилось очевидным, кровью. Мечтая о должности командира войска, в детстве он думал о доблести и бесстрашии. Защита королевства завораживала образами героических свершений. Перед глазами стоял отец – стойкий, надежный, красивый и почти всесильный. Наль дал себе слово, что станет таким же. И он собирался сдержать его, во что бы ни стало. Невзирая на то, какие детали и подробности открывались ему в последнем рассказе Лонангара, какие узнавал он сам, выходя из мира игрушек и колыбельных перед сном в мир настоящих мечей, стертых трудом рук, побед и разочарований.
Все обернулись на шорох из коридора. В зал быстро вошли взволнованные и раскрасневшиеся Амаранта с Бейтирин, а за ними еще двое. Амаранта пересекла зал и встала рядом с Налем. Они молча смотрели друг на друга, разделяя ответственный и поистине волнительный момент. Теперь проявить свою честь должен он сам. Доказать не только себе, но и окружающим, что достоин стать командиром, достоин любви и невесты из Первого Дома.
Внезапно все разговоры стихли: в зале появился высокий взрослый эльнор с жестким лицом и туго заплетенной пшенично-пепельной косой. На щеке у него виднелся характерный рваный рубец – след от моргенштерна. На эльфе была простая туника из тонкой темной шерсти, но украшенный резьбой и полудрагоценными камнями низкий кованый воинский пояс указывал на принадлежность к аристократии.
– Встать в ряд, – негромко скомандовал он, и подобравшиеся подростки поспешно выстроились вдоль стены.
Эльнор вышел на середину.
– Я лорд Эльга́рт, сын Тере́сса, из рода Кронгароа́т, и ваш главный ментор. Пусть каждый назовет себя и свой Дом. – Без тени улыбки он кивнул первому в ряду.
– Лорд Первого Дома Дероа́льт, сын Гислена, из рода Стерфаро́с, – отрапортовал паренек.
– Леди Первого Дома Амаранта, дочь Радба́льда, из рода Нернфре́зов. – Ее голос чуть заметно вибрировал.
– Лорд Второго Дома Нальдерон, сын Лонангара, из рода Фрозенблейдов, – отчеканил Наль, когда пришла его очередь.
Эльгарт смерил его взглядом холодных стальных глаз и почему-то снова коротко кивнул.
Когда знакомство было окончено, и простоэльфинка Би́рна, дочь Недва́ра, из рода Серых Белок, представила себя, вновь заговорил Эльгарт.
– Итак, до вашего вступления во взрослую жизнь осталось полгода. Вы здесь для того, чтобы сделать это наиболее достойно. Для тех, кто не имел желания или возможности готовиться ранее, это последняя возможность. Получаемые за испытания баллы должны послужить вам дополнительным стимулом, а не поводом перегрызться. Любое нарушение установленной дисциплины повлечет за собой наказание, затрудняющее прохождение испытаний.
Все уже знали, что это такое, по рассказам старших. Девушек оставят без еды, а юношей выпорют.
– Мы называем вестери, твайлари и истеров своими братьями и сестрами, – продолжил Эльгарт. – Тем более братья и сестры мы друг другу. В жилах наших течет кровь прародителей, возведших Северные Королевства с надеждой оградиться от враждебного мира, обеспечить потомкам защиту и достойную жизнь. Потом и кровью дались им и последующим поколениям эти труды. Моровые поветрия сеяли боль и разлуку порой более жестоко, чем лезвие меча. Вы живете сейчас благодаря тем, кто выжил тогда. Лишь недавно исчезли из Королевств по эту сторону Мидгарда драконы, которых приручили и вывели прародители, и с которыми шли в бой еще ваши деды, защищаясь от орочей напасти. Множество слез было пролито в воспоминаниях прошлого и битвах за будущее. Грядет ваш черед оберегать, защищать и являть достойный пример. Куда бы ни привела жизнь, необходимо взрастить, сохранить, нести в себе самое ценное, самое светлое, и только тогда оно будет сиять и другим. – Эльгарт обвел притихших юных эльфов твердым взглядом: – Ожидание совершеннолетия часто сопряжено с мечтами о свободе. Однако свобода порождает ответственность. Однажды приняв на себя, ее нельзя более сбросить – и остаться собой, как нельзя остаться собой после потери чести. Все мы живем под одним небом. Все видим одно солнце, которое, по воле Создателя, равно дарит свет свой достойным и недостойным. Да опасается каждый коварных помыслов, что ослепляют душевные очи при здравии телесных, ввергая душу и тело во тьму гордыни и самомнения. Таковые заставляют видеть себя достойнее других ввиду дарований, истинных или мнимых, что равно отнимутся на смертном одре, кроме сокровищ – или скверны – душевной. Слабому – помоги, бедного поддержи; ценность каждого в том, что он отдал бескорыстно. Стремитесь заводить среди своих не врагов, но друзей. Все мы подданные одного короля. Вы так же как ваши отцы и матери принесете ему присягу и случись беда, плечом к плечу будете защищать Его Величество, Исналор, родных и друзей. Так плечом к плечу бились ваши старшие сродники. Вступая во взрослый мир, подумайте, что привнесете вы в него. Пошел последний отсчет.
В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием камина.
– Вам покажут ваши спальни и обеденный зал. – Эльгарт сделал движение плечами, словно освобождаясь от невидимой ноши, и кивнул кому-то в темном провале коридора. – Жду вас в малом тренировочном зале через час.
* * *
С собой Наль собрал, как полагалось, три смены нижнего белья и одежды, уместной для занятий трудом и борьбой, сапоги на предстоящие весну и лето, костяной гребень, пару бусин и несколько заколок для волос, щеточку для зубов, пузырек зеленоватой хвойно-мятной пасты и бутыль ароматного хвойного масла. Изредка кто-то из воспитанников предыдущих годов пытался пронести во Двор какую-нибудь памятную мелочь из дома или нечто вроде пузырька бреннвина на спор, но подобная дерзость не заканчивалась обычно ничем хорошим.
Спальни девушек находились в восточном, а юношей в западном крыле здания. Аристократов и простонародье разделял небольшой коридор между рядами кроватей. Сориентировавшись одним из первых, Наль бросился вперед, успел достичь кровати подальше от замерзших, веющих холодом окон быстрее, чем посягавший на то же место Дероальт из Первого Дома, и для верности с размаху сел на нее. Оставив свою дорожную сумку под кроватью и повесив на спинку оттаявший и покрывшийся крупными каплями плащ, Наль вместе со всеми поспешил за одетым в строгую темно-серую форму пареньком немного старше себя в располагавшийся на первом этаже обеденный зал. Помимо более-менее протопленных помещений, где воспитанники уже побывали, здание казалось неприветливым, пустынным, застывшим в зимней спячке. В коридорах горело ровно столько факелов, сколько требовалось для различения поворотов, а стены в их свете блестели от подтаивающей изморози. Тишина нарушалась лишь редкими тихими голосами кратко переговаривающихся подростков. Девушки дышали на пальцы.
Два ряда столов обеденного зала, по одному на каждое сословие, были уже накрыты. Судя по длине столов, Исналор знавал времена, когда воспитанников являлось вдвое больше. Здесь тоже было сносно протоплено, а расставленные на столах разветвленные подсвечники позволяли осмотреться.
Аристократам и простонародью предлагалось одно и то же. Все были очень рады горячим тонким пирогам с бараниной, засахаренным яблокам со щепоткой корицы и заваренным в кипятке листьям брусники. Тем не менее, ели торопливо, озираясь и взволнованно переговариваясь: первый день во Дворе Перехода только начинался.
7. Горькие уроки
Малый тренировочный зал был так же хорошо освещен, как приемный, так же пуст, и лишь вдоль дальней стены располагались полки с самым разнообразным холодным оружием. На окованной металлом узкой двери в дальнем углу висел внушительный замок, который не мог не притягивать взглядов.
– Кто из вас может назвать основную разницу между длинным и боевым мечом? – спросил Эльгарт, когда все почтительно смолкли и устремили на него взгляды.
– Я, – вырвалось у Наля, прежде чем он успел осознать это.
Эльгарт кивнул с чуть заметной усмешкой:
– Кто еще?
Кто-то чуть слышно пробормотал, что длинный меч длиннее. На лицах юных эльфов невольно проступили сдавленные улыбки.
– Длинный меч рубит сокрушительно, да его не сдержать в одной руке, – взволнованно проговорила простоэльфийка Бирна, на долю мгновения опередив Дероальта из Первого Дома. – Боевой же и тот хорош, сгодится для одной руки, а в другой щит или кинжал, – она осеклась и бросила на Дероальта и Наля быстрый смущенный взгляд, словно прося прощения за своеволие.
– Неплохо, – заметил Эльгарт. – Кто уже сподобился держать меч в руках и способен показать что-то на деле?
Примерно две трети воспитанников шагнули вперед. Ментор заложил руки за спину, оценивающе разглядывая обращенные к нему оживленные юные личики.
– К испытаниям каждый сможет развить свои навыки. Результаты покажут, чего вы приблизительно будете стоить в настоящем бою.
В малом тренировочном зале проводили теперь до четырех дней в седмицу. Всего было их четырнадцать юношей и девять девушек, одиннадцать аристократов и тринадцать простоэльфинов, готовящихся стать полноправными гражданами и подданными короля Ингерáльда III.
* * *
Подготовка не ограничивалась тренировками с оружием.
– Я не обязана этим заниматься! – возглас Бейтирин расколол освещенный дрожащими факелами коридор.
Подростки, ведрами переносящие с черного хода в кухню снег со двора, невольно обернулись.
– Увы, вам придется, леди. – Наставник Тергаль выражал всем своим видом и голосом полную доброжелательность. – Другой одежды вам не дадут.
Сверкнув глазами, Бейтирин бросила в его сторону уничтожительный взгляд:
– Я расскажу отцу, и тебя привяжут к позорному столбу!
– Непременно, леди, – улыбнулся Тергаль. – Если только я нарушу чем-либо закон.
Безмятежная стойкость немного охладила пыл юной аристократки. Тон зазвучал примирительно:
– Мне ни к чему это умение. У меня достаточно прислуги.
К ним приблизилась наставница Флориэт.
– Можете не стирать, леди Бейтирин, – также ровно проговорила она, но от слов женщины повеяло холодом. – Здесь не орочья орда, и ни к чему не принуждают силой.
Девушка бросила на нее раздраженный взгляд и открыла рот, но Флориэт первой озвучила ее мысль.
– Мы отпустим вас домой прямо сейчас; вы не пройдете День совершеннолетия.
Виднеющиеся из-под бледно-золотистых кос уши Бейтирин заалели. Она заморгала, стараясь сохранить достоинство и лихорадочно ища выход из положения. Чуть поодаль Амаранта, остановившаяся, чтобы поддержать подругу, опустила глаза. Ей не хватило дерзости, а быть может, наивности выразить свое возмущение открыто; в конце концов, все знали, куда и зачем пришли. Опрометчиво было рассчитывать на исключение.
Бейтирин пробормотала совсем тихо:
– Но это излишне… как простоэльфийка!
– Вам нужно постирать лишь собственные вещи. В любом военном походе женщины простонародья стирали бы и всю одежду мужчин.
Сравнение пришлось не по душе, однако напоминание о походных порядках заставило девушку закусить губу и замолкнуть.
Флориэт скрестила руки на груди.
– Небесполезно узнать, как дается другим эта жизнь.
Подхватив ведро, уже вся в красных пятнах, Бейтирин выбежала во двор.
* * *
Страэллáд, Светодень, являлся временем мира и отдыха. В этот день запрещены казни, наказания, дуэли, драки, суды, разбирательства, объявление войны и добровольные военные действия, забой скота без особой надобности и любое не являющееся неизбежным кровопролитие. Это был первый Страэллад во Дворе Перехода.
После завтрака юные эльфы рассеялись по двору, щебеча и смеясь. Снега вновь нападало вдоволь для подвижных игр. Замедлив в преддверии входного холла, Амаранта неуверенно оглянулась. Она уже решилась пересечь его, как из противоположного коридора показался Наль. Девушка поспешно спрятала ладошки за спину. Брови Наля удивленно приподнялись. Он приблизился к ней, вопросительно заглядывая в глаза.
– Стерла вчера руки… – она невесело улыбнулась. – Незавидна жизнь простоэльфинок.
– Но почему ты прячешься?
– Ты когда-нибудь видел руки прачек?
Он улыбнулся.
– У тебя не должно быть такого. Те привыкают со временем; это сродни работе в кузнице.
– Не должно, – тихо согласилась Амаранта. – Потому сейчас это лучше не видеть…
– Разве тебе неприятны мои руки? – он показал ей свои кисти с обеих сторон.
– Нет, но…
– Тогда отчего полагаешь ты, что меня оттолкнут твои?
– Я… – она растерянно отвела взгляд.
Мимо со смехом пробежало несколько воспитанников.
Проводив их взглядом, Амаранта снова решилась поднять глаза на Наля. Все это время он смотрел на нее, не отрываясь, и под этим взглядом она убрала руки из-за спины. Собственный страх показался ей немного надуманным; в груди разливалось волнующее тепло. Она слегка улыбнулась.
Наль был серьезен. Он не осуждал ее; от него исходило понимание и надежность.
– Тебе никогда не придется стирать руками.
* * *
Первый тест устроили полторы луны спустя. Тренировку вел Тергаль, воин городской стражи. Веселый, улыбчивый, на полголовы ниже ментора Эльгарта, он хорошо знал свое дело и быстро завоевал всеобщую симпатию. Неожиданно для всех, после привычного разбивания на пары, Тергаль лихо крутанул наставнический посох в руке и задорно скомандовал:
– Первый поединок: победители направо, проигравшие налево!
Наль ощутил, как огонек азарта растекается по венам, заставляет кровь нестись резвее. В момент, когда его оружие выбило меч из руки противника, на лице последнего отразилась крайняя досада.
Юношей-аристократов было нечетное количество, и по договоренности с начала тренировок самый первый победитель сражался с оставшимся без пары. Наль и Дероальт с Мерхардом из Первых Домов каждый раз отчаянно спорили за право начать поединок и потому испытать себя дважды за раз. Иногда наставникам приходилось даже разводить их и заставлять играть в «топор, дерево, скала». Топор рубит дерево, затупляется о скалу. Скала разрушается деревом. К тому же способу выбора прибегали, когда сражения проходили не в порядке очередности, а все одновременно, и оставшийся был вынужден ждать. Наль сиял, ведь в этот раз он не только выиграл право на второе сражение, но и разделался с обоими противниками.
Тергаль хлопнул в ладоши. Несколько пар еще отчаянно сражались, и он подождал, пока исход окажется очевиден. Разгоряченный Наль опустил деревянный меч и огляделся. Побежденные, с переменным успехом скрывая огорчение, отошли к левой стене, оставляя тренировочный зал за победителями. Количество участников сократилось вдвое. Наль задорно улыбнулся Амаранте, которая тоже осталась стоять.
– Второй! – скомандовал Тергаль.
Наль схлестнулся с оставшимся юношей: это был смелый и быстрый противник, которому, однако, недоставало ловкости и мастерства. Один промах едва не стоил Налю потери преимущества, однако он быстро перестроился и, использовав обманный прием, заставил противника вскинуть руку, защищая горло. В тот же миг деревянное острие меча Наля резко сменило направление, уколов между незащищенных ребер. Достаточно простой фокус. Юноша согнулся, невольно подставляя себя новому поражению, и осталось играючи повалить его на пол. «Два смертельных удара подряд», – удовлетворенно подумал Наль.
Амаранта выбыла. Она встала у стены, разглядывая незамысловатый извилистый орнамент блеклого гобелена и пытаясь казаться беспечной.
Победителями стали Фенрейя из Третьего Дома, Наль и простоэльфины Бирна и Итар. Чуть передохнув, сменили деревянные мечи на затупленные настоящие и перешли к поединкам с наставниками. Сам Эльгарт изъявил желание испытать будущего королевского оружейника. Здесь можно было свободнее проявить себя, выбрав оружие по душе, и Наль взял два меча. До той поры практически забывший о поражениях юноша был неприятно удивлен, когда задетое плечо лишилось подвижности, а следующий прием выбил меч из его руки, и хотя второго он не выпустил, нападения отразить не сумел – холодное лезвие коснулось его горла. Ошибка была глупая; Наль сразу понял ее, однако Эльгарт, пронзив воспитанника стальными серыми глазами, кивнул и убрал оружие.
– Мы вернемся к этому, – бросил он, передавая Наля одному из наставников, а сам отправился наблюдать за другими поединками.
В оставшееся время юноша выплеснул весь свой запал. Он может лучше. И он покажет это. Наставник немногим старше Наля потерпел несколько поражений и окончил часть поединков вничью. Пару раз Наль проиграл: он все время думал о своей ошибке в поединке с Эльгартом, и проходя в голове вновь и вновь способы ее исправления, не мог сосредоточиться.
– Довольно на сегодня, – словно издалека донеслись до него слова ментора.
Разгоряченные воспитанники, кто с облегчением, кто с досадой, возвращали оружие по местам и, попрощавшись с наставниками, покидали зал. Заметив несколько сияющих лиц, ментор холодно перекрыл оживленный шум:
– Прежде чем упиваться собственной виртуозностью, вспомните, что люди достигают возраста приблизительно в шестнадцать зим.
Наль остался стоять, пропуская всех мимо. Когда из подростков в тренировочном зале не осталось других, он решительно подошел к ментору.
– Я желал бы отыграться.
– Нет; знай свой предел.
Наль слегка повел подбородком и не тронулся с места.
– Я желал бы отыграться, – повторил он упрямо.
Наставники коротко переглянулись. Эльгарт медленно наклонил голову; юноша внутренне возликовал. Остальные, поймав взгляд ментора, направились к выходу. Тот принял у уходящего Тергаля мечи, провернул их в руках, повел плечами, разминаясь, и внезапно обрушил на Наля серию яростных атак. Юноша успел отскочить в сторону и отразить первые удары, однако лишился преимущества, и вынужден был отступать, отбиваясь. Ему удалось даже осуществить блестящий ловкий выпад, однако сказалась незаметно скопившаяся за тренировку усталость, и сразу вслед за успехом последовал досадный промах. Эльгарт не преминул использовать его. Ни о каком наступлении не могло быть и речи; Наль едва успевал защищаться. Он сбился с дыхания. Клинки Эльгарта метались вокруг него, со свистом рассекая воздух. Мускулы Наля начали ныть; в руках не осталось той уверенной хватки, с которой он начинал урок. Несколько раз он споткнулся. Волосы выбились из узла и липли к лицу, щеки горели. Он совершал оплошность за оплошностью. Наверное, разумнее всего попросить о прекращении поединка, но учитывая обстоятельства, вышло бы глупо и унизительно…
Удар затупленного лезвия Эльгарта обошел неверную защиту и пришелся по предплечью Наля; тот невольно вскрикнул и выронил меч. Поединок достиг логического завершения. Однако вскинув взгляд сквозь выступившие на глазах слезы, Наль увидел, что Эльгарт не собирался заканчивать. Один его меч стремился поразить юношу в плечо, другой, Наль отметил уже краем глаза, метил в живот. «Ментор потерял разум?» – пронеслось в голове. Не успев толком удивиться и понимая, что боль в предплечье еще слишком сильна, Наль резко развернулся на каблуках, уходя от поражения. Ему тут же пришлось отбить новый выпад скрещенных мечей Эльгарта, и это было уже слишком; едва сдержав напор, оставшийся меч тоже вылетел из его руки. Беззвучно охнув, юноша бросился на пол и откатился в сторону; клинок ментора просвистел над головой. Он хотел спросить, как это все понимать, но слишком задыхался, и не мог произвести даже самой простой фразы.
– Что… – успел выдохнуть он, прежде чем Эльгарт одним прыжком оказался рядом. На этот раз удар тяжелого тупого лезвия пришелся по бедру. Втягивая воздух сквозь зубы, Наль отступил и потерял равновесие. Эльгарт замахнулся; в последнее мгновение Наль подхватил с пола свой первый обороненный меч и неловко блокировал атаку левой руки Эльгарта. В это время правая с силой пошла наискось рубящим ударом. Наль широко распахнул глаза; наставник не может покалечить воспитанника! Неужели тот действительно лишился рассудка? Движение было слишком уверенным; юноша вновь поспешно откатился в сторону. Сделай он это мгновеньем позже, сокрушительный удар пришелся бы ему по ребрам. Травмированные бедро и предплечье отозвались усиленной болью. Он вскочил. Меч крупно дрожал в руке. Кровь отчаянно шумела в ушах; тупая пульсирующая боль мешала выпрямиться. Неуловимый выпад Эльгарта вновь заставил его упасть. Падение на больное место лишило возможности сразу подняться.
Теперь он полностью беззащитен. Ничем не сдерживаемый рубящий удар тупого клинка раздробит любую кость.
Он вздрогнул; меч с грохотом упал рядом. Наль чувствовал, как завибрировал посыпанный опилками деревянный настил. Эльгарт стоял над поверженным юношей, а тот лежал плашмя, отчаянно хватая ртом воздух.
– Знай свой предел, детеныш. – Эльгарт бросил второй меч рядом с первым. – Порой это спасительнее, чем самонадеянное упрямство.
* * *
Шаги удалились по коридору, а Наль все еще лежал на полу, уткнувшись лицом в опилки, сгорая от стыда и гнева. Он стиснул зубы так, что свело скулы, но это не спасло от предательских слез. Успех так незаметно вскружил ему голову. Неужели он думал одолеть взрослого наставника, прошедшего не одну войну?
Будто унижения было мало, своим уходом Эльгарт показал, что убирать в зале придется Налю. За неповиновение, возможно, последует и наказание. Ну уж нет.
Юноша собрал всю свою волю и встал на дрожащих ногах, по очереди подобрал валяющиеся на полу мечи и, прихрамывая, отнес их на место. Он не смог бы скрыть хромоту, и ни за что бы не объяснил никому своего долгого отсутствия. Потому он не пошел ни во двор, ни на ужин, и весь оставшийся день бродил по покрытым изморозью темным коридорам, явившись в спальню голодным, усталым и продрогшим лишь перед самым отбоем. Вопросы остальных юношей посыпались впустую; он быстро лег и натянул на голову одеяло, закрывшись ото всех. Вскоре на пороге спальни объявился дежурный и велел забывшимся немедленно замолчать.
Следующие дни Наль не смотрел в сторону Эльгарта и выслушивал наставления, сверля взглядом стену. На бедре образовалась огромная распухшая и крайне болезненная гематома; с предплечьем дела обстояли не лучше. На тренировках с оружием он уступал теперь Дероальту, Мерхарду и Кардерету, а другие подвижные занятия сделались особенно затруднительными. По ночам Наль бессильно сжимал кулаки и кусал губы. Вместо того, чтобы оттачивать навыки для Дня совершеннолетия, на который прибудет весь Исналор, он получал унижение за унижением от соперников, которых совсем недавно побеждал, и мечтал как можно скорее хотя бы прийти в прежнюю форму. Каждый день являлся невосполнимым упущением. Результаты испытаний будут записаны в городские книги. Хорошо же он зарекомендует себя для Военной Академии, командиров и будущих товарищей по службе.
Ментор Эльгарт видел ожесточение в глазах паренька, однако держался, как прежде, сухо и ровно, и лишь перестал с чем-либо обращаться к нему. Который раз, оглядывая своих подопечных, Эльгарт гнал от себя смутную безотчетную горечь. Ему предстояло подготовить их ко взрослой жизни и отпустить в мир, где все будет всерьез. Научить, хотя бы в малой мере, тому, что знает сам и наблюдать, что далее сотворит с ними жизнь. Кто угаснет, кто сгорит, прикоснувшись слишком неосторожно к этому непостижимому пылающему факелу. Кто выстоит, и какой ценой. О грузе ответственности невозможно было забыть и ночью, когда вновь и вновь смотрели на него сквозь время давно закрывшиеся глаза.
* * *
Близился месяц ворона; зима наконец перевалила за середину. Продолжались трескучие морозы. Лунными и звездными ночами между небом и землей стояли тонкие столбы света. Недолгие часы, когда солнце поднималось над горизонтом, проводили на воздухе. Бледные лучи не давали тепла, но отогревали душу.
Эльгарт направлялся к воротам, прикидывая, как пройдет по берегу Стролскридсэльвен, чтобы оказаться в таверне не ранее заката. В отличие от воспитанников, наставникам позволялось покидать Двор Перехода. Сейчас это было ему необходимо. Он вернется к утру, чтобы продолжить дело, которое порой давалось ветерану Опустошительной Войны слишком тяжело.
– Ментор Эльгарт! – окликнул звонкий юношеский голос.
Он с любопытством обернулся; это был тот самый мальчишка из Фрозенблейдов. Эльгарт не удивился бы, если бы сын оружейника высказал все, что накопилось в пылкой душе за эти дни, однако Наль, приблизившись, поднял на него ясные глаза:
– Я благодарю вас, ментор, за преподанный урок. В настоящем бою орк не дал бы мне ни отказаться от начатого поединка, ни уйти живым.
Эльгарт внимательно, пристально смотрел на него, пронизывая взглядом, и наконец, словно найдя то, что искал, кивнул.