Макс Игнатов
Черные подковы
Глава 45
Народу в коридорах управления было на удивление мало. Видимо, всем сказали сидеть по кабинетам и не высовывать нос. В приемной было чуть люднее. Видимо, ждали только Гордеева, потому как, увидев его, Мостовков сказал:
– Теперь все в сборе. Заходите в кабинет начальника и располагайтесь, сейчас начнем.
Виктор обратил внимание, что из начальников таможен был только он один. Что ж, понятно, что иногородние руководители не успели приехать, но где Беркина? Где руководство оперативников? Одни местные замы и руководители отделов управления – и он, Гордеев. Странно…
Тем временем Мостовков вкратце зачитал имеющуюся информацию: об областной больнице, о тяжелом состоянии, о том, что не выдержало сердце. «…Похороны в родном городе, здесь никаких мероприятий не предусмотрено, разве что в фойе будет выставлена траурная фотография, а рядом будет находиться книга прощания». Присутствующие забурчали:
– Так что, даже не попрощаемся?
– Нет, – резанул Мостовков. – Родственники решили именно так.
Он произнес еще несколько фраз: про то, что будет исполнять обязанности, как первый зам, до решения Москвы; про то, кто за что ответственный; про то, чтобы следили за подчиненными – не следует допускать различных нехороших разговоров на деликатную тему. На этом собрание завершилось. Гордеев тоже встал и пошел на выход, но Мостовков его задержал:
– Погоди минуту, разговор есть.
Они вышли вслед за всеми, закрыв двери, и перешли в кабинет напротив – к Мостовкову.
– Садись, – Мостовков снял и протер очки. – Теперь начнется дурдом. Второй начальник управления на моей памяти помирает. Опять поставят какого-нибудь пентюха, с которым надо будет выстраивать отношения…
– А тебя не утвердят? – поинтересовался Виктор.
– Сейчас нет, – помотал головой собеседник. – Звонили уже, по разговору все ясно стало с первых слов. Да и ладно, господи, переживем.
Гордеев не был уверен в том, что Мостовков совсем не хотел занять освободившееся место. Все-таки здоровый карьеризм присущ любому нормальному человеку. Но Виктор спросил не об этом.
– Ты о чем-то хотел поговорить…
– Да, в общем, – первый зам надел очки, – больше хотел душу излить. Коньяк будешь?
«Воронков с этого же начинал…» Но отказываться Гордеев не стал – он никогда не отказывал руководству. А с Мостовковым еще работать и работать. Тем временем тот достал из маленького шкафчика бутылку «Курвуазье», а из холодильника – два бокала и нарезанный лимон. Помянули, не чокаясь. Теплый коньяк было приятно пить из холодного бокала, раньше Виктор никогда так не выпивал и сделал себе зарубку в памяти: надо хранить посуду для выпивки в холодильнике!
– Момент первый, – начал Мостовков, – по Воронкову. Думаю, ты понял, что сердце у него не просто так отказало.
– Алкоголь? – выдвинул версию Гордеев.
– Не только. Заметил, что Беркиной нет?
Виктор кивнул.
– На больничный ушла. Подсадила она его на сауну эту. Он не молод, но как тут отказаться? Помнишь наш с тобой разговор? Вот-вот. Довела мужика, я тебе говорю. Свои цели были. Его наверняка с сауны и увезли в больничку-то. Это, конечно, мои мысли, но сам считай: сегодня среда, в больнице он был три дня, а в выходные он часто в сауне бывал. В больнице же какое-то время находился в сознании, насколько мы узнавали, жена там у него была. Видела она там Беркину, не видела, говорил он ей что-то перед смертью – не знаю. Но на таможню родственники злые – слов не подобрать. Видимо, что-то узнали… или раньше знали. А тут такое. Давай бокал.
– Так это поэтому они не дали попрощаться? – вскинул брови Гордеев.
– Думаю, да. Не просто же так они на нас осерчали. Ну, земля ему пухом… – Они отпили по чуть-чуть. Мостовков продолжил: – Думаю, это не самый плохой руководитель был. Поэтому момент второй: что ты думаешь, если мы таможню назовем его именем?
– Городскую?
– Зачем? Вашу.
Гордеев поперхнулся.
– А нашу-то с чего?
Мостовков уставился на него, как на ребенка.
– Во-первых, так еще никто не делал. Пример для других. Плюс – почет и уважение человеку, который ушел в расцвете лет, умер на рабочем месте. Во-вторых, у вас в следующем году юбилей – двадцать лет, вот и повод. Если мы так городняк назовем, тут никакого повода, только издевка. Это лучше пресечь на корню. Надо утвердить его честное имя, каким мы его знали… Ну, а в-третьих – именную таможню крайне сложно сделать постом. Понимаешь, о чем я?
– Да чего уж непонятного, – хмыкнул Виктор.
В принципе, ничего страшного в предложенном варианте Гордеев не находил. Особенно с учетом возможных перспектив – кто знает, что там, в Москве, кому когда-нибудь придет на ум? А менять кучу документов при смене статуса таможни – на это надо серьезная воля, тут и.о. прав. Он уже собрался соглашаться, когда Мостовков задал неожиданный вопрос:
– Ты не хочешь перебраться на другое место?
Пришлось снова прокашляться.
– Вот тут поподробнее, пожалуйста, – спустя паузу попросил Виктор.
– Это момент третий. Беркину надо убирать. Пойдешь вместо нее? Не завтра, конечно, но в ближайшие полгода я тебе постараюсь это устроить. И с Москвой решу. Мне там нужен неглупый, а самое главное и в первую очередь – свой человек. Чтоб без всяких саун… Что думаешь?
«Как же вовремя я тогда к тебе зашел, дорогой! И какая теперь разница, в каком статусе и как будет обзываться Летная таможня?» Гордеев ухмыльнулся.
– Если без саун – тогда я согласен.
– А я и не сомневался, – заулыбался Мостовков. – Вот теперь чокнемся – и до дна!
Они договорились о том, чтобы сегодняшний разговор не вышел наружу, и душевно расстались. Гордеев сел на заднее сиденье «лэндкрузера» и попросил водителя ехать помедленнее. Ему хотелось немного поразмышлять.
В первую очередь, Виктор думал о Мостовкове. Когда-то он предполагал, что этот толстячок в очках имеет некоторое отношение к Анатолию и ФСБ. Сейчас Гордеев все больше укреплялся в мыслях о том, что ныне исполняющий обязанности начальника управления имеет хорошие связи в Москве. Возможно даже, что он также хорошо знаком с Плесковой. «Одна команда?» Как знать. Тем не менее, за простоватой внешностью Мостовкова скрывался совсем не простецкий ум. Пока Воронков, царство ему небесное, гулял по саунам, управлением и таможнями тихо и грамотно руководил его первый зам. «Как хорошо, что я умею производить хорошее впечатление на людей», – подумал Гордеев. Вот и славно. Значит, Городская таможня. Надо про тамошние порядки поподробнее все узнать, кто чем дышит, только аккуратно. А на Летном хозяйстве оставим Насона, и никуда он не денется.
Многого про Городскую таможню узнать не удалось. Нет, определенную информацию Гордеев получил, но нужной почти не было. Говорили, что наворотила там Беркина порядочно, сделала все под себя, отчего и народу толкового осталось немного, некоторые ушли сразу, как только ее назначили. Значит, кого-то надо будет с собой тащить. В принципе, в «городняке» работали трое бывших сотрудников Летной таможни, переведенные в основном по причине смены места жительства и не замаранные в грязных делах, но ставку на них Виктор делать не хотел. Что ж, все придется узнавать на месте. Там же надо будет налаживать новые связи, но с этим вроде как дело обстояло попроще – начальник таможни не та фигура, чтобы напрашиваться на контакты, его самого найдут и что надо предложат. А нужные люди помогут и подстрахуют – в этом Гордеев не сомневался. Тот же Мятников никуда не делся, только более занятой стал. Ничего, найдет время для друга…
Приехав на работу, Гордеев прошел к столу, и его взгляд случайно упал на красивейший фолиант, выпущенный к двадцатилетию таможенного управления. Такие книги рассылались всем руководителям таможенных органов страны, а также раздавались в качестве сувениров различным чиновникам и высокопоставленным гостям. В нем рассказывалось об истории управления и региональных таможен, писалось о руководителях. Было там написано и про Летную таможню. Виктор открыл книгу наугад. Вот Воронков, вся грудь в медалях… еще живой. Вот Беркина, рассказывает про успехи «городняка». А вот он сам. Гордееву не очень нравилось, как он получается на фото, но в целом все выглядело красиво и статусно. И интервью – все по делу, сразу видно, что человек разбирается в своем деле. Этот текст несколько раз корректировали, чтобы все было в ажуре. И в итоге все было изложено очень даже ничего.
Он вспомнил, как несколько месяцев назад прочитал на сайте управления воспоминания ветеранов региональных таможен. И случайно наткнулся на строки, написанные Марией Бревенниковой. Как же она расписывала свою работу на «пассажирке»! Как благодарила Филинова и Замышляева, которые помогли ей раскрыться как таможеннице! Лизнула так лизнула – какое тогда они к ней имели отношение? Где они ее раскрывали? Хотя – кто знает, девушка она была активная, ха! Гордеева тоже упомянула, но как-то вскользь. Видимо, осталась обида после ТОГО случая. Хотя, с другой стороны, Большова она вообще не упомянула, а ведь Гера в нее явно сил побольше многих вложил. Но читать было интересно. И смешно. И вспоминать кое-что.
Но это все былое. А пока надо было ударно провести ближайшие полгода. Гордеев понимал – кто бы не пришел на место Воронкова, как бы Мостовков не продвигал его кандидатуру – самому себя надо показать с наилучшей стороны. Он собрал совещание, на котором поставил перед подчиненными конкретные задачи: до конца года планы поднять до максимума, находить и выявлять, наказывать и предавать максимальной огласке. Даже Насонов был несколько ошарашен подобной активностью руководителя. Но задания были получены и постепенно претворялись в жизнь. В управление шли победные реляции: …внешний оборот Летной таможни составил столько-то… за полгода задержано столько-то… в доход государства перечислено столько-то… Гордеев не сходил с полос и экранов СМИ, везде отчитывался о прекрасно проделанной работе, рассказывая то о задержанных бриллиантах, то о наркотиках, перевозимых «глотателями», то о монетах, то еще о чем-то… Некоторые новости рассказывались федеральными изданиями, вследствие чего создавалось впечатление, что во всей стране работает только одна Летная таможня – и это было то, что нужно Виктору. Он ждал реакции руководства.
На двадцатилетие Летной таможни приехали многие руководители разного ранга, как таможенного, так и административного. Самым главным действующим лицом должен был стать несколько дней назад прибывший, по сути – только назначенный начальник регионального управления Леонид Сергеевич Бедняков. О его утверждении стало известно буквально в последнюю декаду – видимо, в Москве до последнего не могли определиться, кого же считать «наиболее достойным». Позвонив Плесковой, Гордеев узнал, что Бедняков «мужик неглупый, с опытом, но чуть не сломал голову, когда полез не в свои дела, вот и решили его немного по провинции покатать». Мостовков добавил к этому то, что у нового начальника управления есть боевой опыт с Афгана, и переезжает он сюда сразу с семьей. «Значит – надолго хочет задержаться», – резюмировал и.о.
Памятуя конфуз с таможенным гимном на предыдущем юбилее, Виктор решил обойтись без музыкальных коллективов. Слава богу, о прошлом никто не спрашивал, да и народ за пять лет поменялся, поэтому все прошло спокойно. Вручались памятные подарки, говорились приятные слова. Все ждали слов вновь прибывшего руководителя, он же должен был озвучить информацию о присвоении Летной таможне имени Воронкова. Поговорить с Бедняковым Гордееву еще не удалось, но в этом не было ничего удивительного – далеко не все региональные руководители успели пообщаться со своим новым начальником. Все должно было пройти без знакомства, с листа, и местные таможенные руководители немного нервничали. Однако Бедняков не ударил лицом в грязь, его речь была недолгой, но проникновенной, и когда он поздравил Гордеева с предоставленной честью, все вздохнули с облегчением. Виктор поблагодарил новоявленного руководителя за оказанную честь, все поаплодировали, и на этом мероприятие можно было считать оконченным.
Как только все стали расходиться, они с Насоновым аккуратно пробрались к Беднякову, который стоял в окружении нескольких человек. Мостовков, заметив их, что-то сказал новому начальнику, и тот повернулся к Гордееву.
– Леонид Сергеевич, еще раз спасибо за поздравления, – елейно начал Виктор. – У нас сегодня в честь юбилея зарезервирован ресторан, и мы хотели бы видеть вас…
– Извините, Виктор Семенович, – прервал его Бедняков, – но ни к чему мне работу на новом месте с ресторанов начинать. Познакомиться – познакомились, теперь пора и в управление. А вы, если не ошибаюсь, господин Насонов?
– Да, все верно, – передернув плечами, ответил Насон.
– Вот и с вами познакомились. Теперь извините, вынужден откланяться. В ближайшее время дам о себе знать. Подготовьте все материалы за последний год для отчетности, на ближайшем совещании они понадобятся, – и, потянув за собой Мостовкова, Бедняков вышел на улицу.
Зал медленно опустел.
– Откуда он тебя может знать? – Гордеев повернулся к Насонову.
– Ума не приложу. Либо Загорная таможня, либо… Может, я ему в Москве на ногу в метро наступил?
– Не смешно. Он на тебя смотрел, как на вошь. С чего бы?
– Да не знаю я. Чего с рестораном будем делать?
– Отменим. Не так много народу собиралось, сообщим, кому осталось.
– А залог?
– Да насрать! Пошли работать.
Заняться было чем. К примеру, решать вопросы по новому грузовому терминалу – впоследствии там планировалось открыть отдельный таможенный пост, на основе грузового отдела, чьи сотрудники сейчас проводили колоссальную работу. А объем перевозок с каждым годом рос, по почтовым отправлениям – так вообще в геометрической прогрессии. Что-то оформлялось на месте, что-то шло транзитом в другие регионы, но в любом случае старый пункт пропуска уже не справлялся с реалиями, и новый центр планировалось заложить уже в этом году. Планировалось, что в ближайшее время Гордеев должен был сдать в управление окончательный план открытия грузового таможенного поста – со всеми штатными единицами, должностными инструкциями, и так далее. Теперь выходило – новому начальнику.
Казалось бы, обыденность, да и в чем разница – новый или старый? Тем более, что Плескова, с которой Виктор продолжал встречаться и созваниваться, выражала ему полную поддержку. Однако огромную ложку дегтя в отношение Беднякова конкретно к Гордееву добавили СМИ. Вспомнив о коррупционном скандале в одной из центральных таможен, они почему-то провели ряд аналогий именно с Летной таможней. Впервые открыто были озвучены ставки для челноков, действующие в местном аэропорту, и несколько других нюансов, имеющих место быть во время работы таможенников на коммерческих рейсах. По информации давалась ссылка на неких силовиков, но Виктору было понятно – сливает кто-то свой. Это был удар ниже пояса. Конечно, доказать подобное было практически невозможно, но сам факт появления подобной «чернухи» в момент появления нового руководителя управления говорил о многом. Оставалось понять, кто за этим стоит. И приготовиться к защите. «День икс» был уже назначен.
На совещание прибыли все руководители таможен региона. Гордеев был рад повидать Сотилайнена. У Льва тоже было не самое радостное настроение: Южногорскую таможню, старейшую в регионе, собирались сокращать. Шла ли речь в перспективе о полном закрытии – никто толком не знал даже в Москве, разговоры ходили вокруг да около, и от этого на душе тамошних работников становилось еще противнее. Виктор, как мог, утешил коллегу, но у самого кошки внутри скребли по полной. Что-то будет?
Бедняков повел собрание сам, без помощи замов. Начал резко: готовьтесь к оптимизации, касаться это будет и сотрудников, и денег. Будем автоматизировать базу, переходить на электронное декларирование, освобождаться от бумажных носителей. И будем жестко разбираться с коррупцией, во всех ее видах. Гордееву показалось, что начальник при этом особенно пристально посмотрел на него. Хотя, возможно, так показалось многим… После этого перешли к отчетам. Виктор выступал третьим, как показалось самому – отчитался достаточно прилично, в бумаги почти не заглядывал. Вот где пригодилась подготовительная работа! Вопросы ему задавал в основном Мостовков, и на них Виктор тоже постарался максимально подробно ответить. После того, как все начальники доложились, был объявлен перерыв на обед, после которого каждый руководитель таможенного органа индивидуально разговаривал с новым шефом и только потом удалялся. Гордееву снова пришлось входить в кабинет к начальнику третьим по счету.
– Присядьте, Виктор Семенович, – сказал Бедняков. В кабинете, кроме них, никого не было.
– Итак, – начальник управления открыл ежедневник и взял ручку. – Помимо отчета… Меня интересует ряд моментов, о которых мне постоянно талдычат, как только речь заходит о Летной таможне.
– Слушаю Вас, Леонид Сергеевич, – Виктор сделал подобострастное лицо.
– Первое, – сделав паузу и внимательно посмотрев на собеседника, продолжил Бедняков. – Насколько верно все то, что пишется в Интернете по поводу челноков?
С подобострастием ничего не вышло, и Гордеев уже открыл рот, чтобы гневно отпереться от всех наветов, но натолкнулся на взгляд начальника. Тогда он решил высказаться по-другому:
– Я не собираюсь обелять своих подчиненных, Леонид Сергеевич, и вполне допускаю, что нечто подобное имеет место в той или иной степени, но на то у нас имеются компетентные органы. За время моего руководства таможней конкретный случай, когда таможенника схватили за руку, был зафиксирован только один раз – и то с упоминанием суммы вознаграждения, не сопоставимой с той, что указана в прессе. При этом – проверяют нас чуть ли не ежемесячно, и это только явно. Но что-то пока больше никого не поймали, а значит – все это не более чем домыслы. Впрочем, вполне возможно, что в службе собственной безопасности управления думают иначе.
Последняя фраза была явно лишней, и по ходящим желвакам Беднякова Виктор понял, что маленько перебрал. Но обратного пути уже не было.
– Хорошо, – начальник что-то записал в ежедневник. – Второй момент: как часто у вас в таможне проходят совещания с представителями различных служб, связанных с деятельностью аэропорта и таможни?
– Хм, – к этому вопросу Гордеев не был готов. Возникла некоторая пауза. – Пожалуй, раз в месяц, это в среднем, у нас нет определенного графика, если и готовим что-то, то максимум на квартал вперед.
– А кто-то из приглашенных вами на эти совещания имеет таможенное прошлое?
«Ах, вот оно что!» – понял Виктор.
– Да, такие люди есть. Это и представители карго-операторов, и сотрудники других ведомств.
– В том числе – бывшие работники Летной таможни? – уточнил Бедняков.
«… и управления тоже, мать твою!» – начал злиться Виктор.
– Да, конечно…
– Ясно, – шеф опять покарябал ручкой. – Тогда последнее: вы же выходец из рядов Вооруженных Сил? Недалеко от города служили?
– Да, все верно, – тут Гордеев сразу понял, куда поведет кривая допроса. И не ошибся.
– Сколько еще человек на сегодня работает в Летной таможне с той же части, откуда вы пришли?
«Считать Коробкова или нет? Он же не военный. А впрочем – какая разница…»
– Семь человек…
– Вам не кажется это странным?
– Нет, – покачал головой Виктор, – люди сами выбирают свой путь в жизни.
– Сами выбирают, говорите? – Бедняков ухмыльнулся. – Ваш первый зам из их числа?
– Насонов? – Гордеев напрягся. – Да. А что?
– Пассажирский таможенный пост – его направление?
– Да…
– И кадровая служба, насколько понимаю, тоже опосредованно подчиняется именно ему?
– Да, – кивнул Гордеев. Ему все стало ясно.
– Единственное, что могу сказать точно, – резюмировал начальник управления, – такой ситуации, как у вас в таможне, быть не должно. Поэтому вопрос о контракте господина Насонова беру на личный контроль. По вам вопрос будем решать с Москвой. Не исключаю, что вам придется перейти на непыльную должность куда-нибудь в сельское хозяйство. А сейчас вы свободны. Позовите, пожалуйста, Сотилайнена с Южногорской таможни. Он следующий.
Выйдя за дверь и показав Льву пальцем в сторону кабинета, Виктор почти бегом направился к выходу из управления. Сев в машину, он махнул водителю – трогай! На душе было нехорошо. Впереди была нелегкая борьба.
Глава 46
Собрать всех «сосновских» не составило труда. Шестеро из семи, включая самого Гордеева, выходили постоянно в день и были на местах. Отсутствовал только Вася Коробков, недавно назначенный начальником смены – он был сегодня выходной. Впрочем, было понятно, что Василий в первую очередь – превосходный исполнитель, чем все с удовольствием и пользовались, поэтому было проще донести до него то, о чем бы ни договорились. Виктор знал, что Насонов, как родственник, это в любом случае сделает.
Первым, как и положено, в кабинете начальника таможни появился Насон, через минуту вошел начальник «грузовиков» Валентин Беглов. За ними пришел главный «тыловик» Федор Грибов. Чуть позже пришли Сергей Дубинкин и его заместитель по «пассажирке» Паша Адамов. Грибов, Беглов и Адамов были относительными новичками на подобных посиделках, хотя все уже оттарабанили в Летной таможне несколько лет. Но свои должности они получили недавно: Валентин заменил Лешу Добрынина, который стал слишком мнительным, начал задавать много вопросов и в итоге по просьбе руководства уволился «по собственному», а Павел был дан в помощь неустойчивому Дубинкину, чтобы хоть как-то его сдерживать. Грибов же еще в армии занимался снабжением и здесь быстро прошел по карьерной лестнице. Немногословный и исполнительный, иногда он был очень необходим на своем месте.
Когда за последними вошедшими закрылась дверь, Виктор попросил секретаря ни с кем его не соединять – нет, мол, на месте. На то, что собрались «земляки», и кто-то в таможне может обратить на это внимание, Гордееву было откровенно плевать – слишком сложная была ситуация.
– Без предисловий, – начал он. – В управлении не нравится ситуация, что у нас работает слишком много человек из Сосновки.
– Кому-то конкретно? – спросил Дубинкин.
– Бедняков устроит?
Повисла пауза.
– Блин, только приехал, и уже началось, – почесал голову Адамов. – Кто-то напел? Или это все из-за этих статей?
– Какая разница? – взмахнул рукой Виктор. – Все вы грамотные люди, читали, что пишут. Остальное можно додумать. Особенно с помощью ОСБ.
– Насколько понимаю, надо думать, как выйти из ситуации? – определил Насонов.
– Да.
– Тогда все просто. Первое: увольняться никто не собирался. Второе: переводы в другие таможни невозможны, наоборот, все к нам пытаются залезть. Значит, надо что-то думать здесь.
– Все так, Вова, – говорить при всех Гордееву не хотелось, но… чего тянуть? – По тебе хуже всего.
Насон вспыхнул.
– Говори.
– Твой контракт у него на карандаше. Увязывает тебя – он напрямую мне это сказал – с тем, что творится на «пассажирке», и с тем, что в таможню набрали «сосновских». Типа твои зоны ответственности, вот ты и виноват.
Насонов захохотал.
– Это слава же Богу, что я на Берга кое-что скинул, а то Бедняков еще бы и там что-то нарыл!
Молоденький Антоша Берг был замом Гордеева по экономике, и с разрешения Виктора Вова часть полномочий передал ему, как относящиеся к финансовой сфере.
– А уже нарытого тебе мало? – спросил Гордеев.
В разговоре больше никто не участвовал. Остальные сидели и слушали диалог руководства.
– Не мало, нет, – перестал смеяться Насонов. – Но что-то не сходится.
– В смысле?
– В том смысле, – ответил Насон, – что, когда он подошел тогда на празднике и спросил, я ли тот самый Насонов, он уже что-то знал.
– Да у него тут и времени-то не было, говорят. Не в Москве же он все это узнавал! Это здесь ему быстро доложили – ОСБ или кто-то другой, – Виктор хмыкнул.
– Вот-вот, – ухмыльнулся Насон, – и почему-то именно обо мне пошел разговор.
– В смысле?
– Без обид, Виктор, и не подумай ничего, но почему он, к примеру, про тебя не подумал? Ведь ты же так же точно мог бы и людей принимать, и на «пассажирке» все решать.
– Ты в своем уме, Вова? – Принять такую предъяву, да еще при подчиненных, Виктор не мог.
– Е-мое, Витя, я же сказал тебе, что…
– Тихо вы, чего орете, – не глядя на иерархию, процедил Дубинкин. – Не хватало еще, чтобы нас за двумя дверьми услышали! Семеныч, ты чего, на самом деле? Вова прав – почему он? Раз кто-то из руководства должен был попасть под подозрение, то в любом случае ты – первый!
Гордеев попытался взять себя в руки и пошевелить мозгами. А ведь верно! Так же точно можно было все повесить на него. Но почему-то объектом всех – почти всех, поправил себя Виктор, ведь ребята всего не знают – упреков стал Володя. Почему?
– Извини, Вова, не прав, – Виктору тяжело дались эти слова, но выйти из неловкой ситуации было необходимо. – По сути, все правильно, и почему он «наехал» на тебя – не совсем ясно. И если в рассуждениях пойти дальше, то дать информацию по этому поводу нам может только тот человек, кто с ним точно общался.
Пять пар глаз впились в Гордеева.
– Мостовков, – ответил он на негласный вопрос. – Именно он встречал Беднякова и в основном контачил с ним до праздника. Наверняка он что-то или кого-то видел…
– Если только это не он сам, – буркнул Насон.
– Да нет, вряд ли, – ответил Виктор. И подумал: «Никто из них не знает о моем разговоре с Мостовковым. И ни к чему ему топить Вову, если бы он что-то имел против него – он бы сказал мне. Или… или я себя переоцениваю? А может…» По спине прошел холодок.
– Ладно, – хлопнул по столу он, – Мостовков на мне. Все, что выясню – донесу до вашего внимания. Мы сейчас все в одной лодке, и тут не до секретов. Каждый из вас держит ушки на макушке, если что-то в отношении кого-то начнется – сразу звонок мне или Володе. По закону все равно ничего сделать не смогут, только если сами не подставимся.
– Если бы все по закону работали, – усмехнулся Адамов.
– Вот именно, – посмотрел на него Гордеев. – То, что не по закону – будем решать соответственно. Сергей, проверь там кассу, может понадобиться, – Дубинкин кивнул. – И следите за своими жопами, не дай вам Бог хоть в чем-то обосраться!
Когда земляки вышли, он попытался поймать за хвост ту мысль, которая начала формироваться у него в момент думы о Мостовкове. «Так… так… вот! Мостовков предложил должность, а ты и обрадовался. Что ты подумал в первую очередь? О новом месте. Обрадовался. А что подумал по поводу Летной таможни? Что вместо тебя будет Насонов. А почему ты не подумал о том, что об освобождавшейся из-за тебя должности думает кто-то еще??? К примеру – Мостовков? Что, если у него свои расклады? Ведь ты же сам думал о том, насколько он умен. Почему бы ему не понять, кого ты хочешь поставить преемником, и не решить по-своему – если у него есть таковое желание? Почему ты решил, что он в твоей команде?»
У Виктора не было ответов ни на один вопрос. И самое неприятное – по этому поводу ему не с кем было посоветоваться. Ни один из его друзей, знакомых, коллег не мог дать ему нужную информацию по конкретному человеку. Более того, если начать копать – можно было нарваться на определенные неприятности. Ведь не было никаких гарантий того, что, к примеру, та же Плескова поделится с Гордеевым всем, что имеет. Вполне могло выйти, что она бы посмеялась над фантазиями Виктора, и тут же набрала Мостовкову и сказала бы ему что-то типа – Гордеев узнал о наших с тобой планах. Вряд ли, конечно, она же вроде как на денежном довольствии, но нет предела человеческой жадности… и глупости. Выход один – надо напрямую поговорить с Мостовковым, а там уже и решать, что дальше.
Но первый зам начальника управления на месте отсутствовал.
– Он в отпуске, – прощебетала секретарша. – Только недавно ушел. Так что ждите.
Незадача. Ладно, текущие дела тоже не ждут. Заодно будет видно, что будет делать Бедняков.
Но никаких активных действий со стороны начальника управления пока больше не было. Он слетал на коллегию в Москву, через несколько дней вернулся. Гордеев и провожал, и встречал шефа, и никаких особых проблем во время общения не почувствовал. На всякий случай он пообщался на эту тему с Плесковой.
– Да ничего он про тебя не сказал, – спокойно ответила она. – А что, уже сцепились?
– Да не то, чтобы сцепились… Просто он мне высказал после совещания пару претензий, не совсем, по моему мнению, реальных. А как с ним спорить? Я и не стал.
– Ну и правильно. Кто ж с начальством спорит? Его беречь надо, – она засмеялась.
Подумав, Виктор решил пожаловаться на полную катушку.
– На Насонова наехал, хотя знать его не знает. Возможен вариант, что придется Насонова куда-то отправлять с его глаз долой.
В телефоне была тишина. Неужели подозрения насчет Плесковой были верны?
– Алло? Анна Дмитриевна, вы меня слышите?
– Да слышу, слышу! Не шуми, задумалась я. У тебя же там грузовой терминал должен открыться?
– Да, месяца через полтора-два откроем. Приезжайте.
– Ну, так и засунь Насонова туда кем-нибудь. Раз он тебе как вторая жена, – Плескова опять захохотала. – Вроде и при тебе будет, а вроде и понижение. Ему долго еще до пенсии?
– Три года. – Вот ведь голова Плескова! Точно, так и надо сделать. – Да, вы правы, так и сделаю. А на первого зама есть молодой мальчик, отправлю вот вам на утверждение, поглядите…
– Витя, Витя, – заохала полковница, – вот вроде ж ты взрослый, а дурак дураком. С тобой насчет молодежи даже пошутить нельзя было, с засранцем! Бери кого хочешь.
– Есть, товарищ полковник! – завыделывался Гордеев.
– Кстати. Мне большую звезду дают. Жду подарок к празднику.
– Да ладно!!! Намек понял.
Виктор уже знал, что у Плесковой, как и у любой нормальной женщины, есть слабость к красивым украшениям. Но особенно она любила изумруды. Имевший хороший контакт на местной ювелирке, Гордеев надеялся, что с подарком не прогадает.
– Думаю, что с подарком попаду в точку. Как раз скоро приеду, – сказал он.
– Ну что ж, буду надеяться, – рассмеялась Плескова. – Если подарок понравится, глядишь, и я смогу кое-чем помочь. Но об этом не по телефону. А по Беднякову – не волнуйся, я тебе уже говорила и могу только еще раз повторить – своих не бросаем.
Виктор положил трубку в весьма приподнятом настроении. Значит, пободаемся, господин начальник! А чем помочь сможет Плескова – не так и важно, она и так достаточно много делает.
Насонов встретил новость о предстоящем перемещении без особой радости.
– Хотя выбора у меня все равно нет, – уставясь в стол, проговорил он. Гордеев вздохнул.
– Похоже на то.
– Ладно. А что, Бедняков об этом не узнает? Или там меня щипать не будет?
