Макс Игнатов
Черные подковы
– Ничего особенного, дорогой, – усмехнулся Гера. – Поверните его.
Виктор не знал, что лучше тренирует такой удар – футбол или каратэ? Толстенный армян аж подскочил, заревев от боли. Слезы брызнули из глаз, враз покрасневшая физиономия была готова разорваться от напряжения. Гера выдернул его руку из объятий Славы:
– Слушай и запоминай, чмо носатое! Меня зовут Гера Большов. Когда зарастет твое очко, жду в гости с извинениями. И не дай Бог тебе еще раз в разговоре вспомнить мою маму! Свободен.
К счастью, подобные случаи были редкостью, обычно до этого не доходило. А тот киоск с варенками, как потом Виктор узнал, однажды ночью кто-то сжег.
При этом именно в армянской диаспоре города у второй смены было много хороших знакомых. Любопытно, что почин сделал Насон – еще тогда, начиная строить дачу. Когда они ехали в ночную смену, Вова опять напоминал о них Виктору:
– Сервис у них очень хороший, все хвалят. Нам они машины будут делать, сам понимаешь, не тяп-ляп – слишком уж зависят. Кстати, приглашали опять нас на шашлыки, на люляки. Надо как-нибудь съездить. Что у тебя по машине?
Татьяна, когда Виктор ей выдвинул машину как первоочередную задачу, немного повыступала, но вообще он ожидал худшего. Поэтому варианты были.
– Есть «девятка», двухгодовалая, но хорошая.
– И что думать? Номера сделаем. Какие тебе надо?
– 007 хочу.
– Все, заметано. Я 005 хочу попросить. Обмываем у меня на даче. Ну, и на работе, само собой.
Обмыть машину – дело обязательное, тем более с такими номерами. В баню на дачу – в выходные, так Коробковым проще, а на работе – в ночь как-нибудь, подгадать, чтобы рейсов много не было. Надо с Большим посоветоваться. Однако скоро сделать это не удалось. Зайдя на пятый сектор, он удивился большому скоплению народа возле проходной комнаты, в том числе – абсолютно незнакомого. Все начальство таможни тоже было здесь. Виктор подошел к явно взволнованному Гере:
– Что случилось?
– Степа попал. По полной.
Глава 12
В проходной комнате было душно и не протолкнуться из-за собравшихся, поэтому почти всю смену, пока не было рейсов, Большой выгнал на пятый сектор в накопитель. Конева и Гордеева он оставил, чтобы они были на подхвате – достать документы или что-то принести. В паузах Витя старался оглядеться и прислушаться. Было понятно, что Гере пока не до разговоров. Он постоянно общался то с Филиновым, то с Замышляевым, то с замом Филинова по правоохранительной работе Горьковым – серьезным мужчиной с орденскими планками на груди. Горькова недавно назначили на эту должность, и практически все, кто с ним общались, очень хорошо о нем отзывались, отмечали его спокойствие и рассудительность. Говаривали, что у него за спиной очень серьезное боевое прошлое. При внимательном взгляде на планки это было понятно – такое за штабной геморрой не выдают!
Здесь же был Лодочкин, он с какими-то двумя хмырями брали объяснительные у ребят с первой, Степкиной смены. Видимо, большая часть уже отмаялась, на шестом секторе у стоек оставалось всего трое, в том числе Дима Мосин. Когда Виктор пробегал мимо по очередной необходимости, они обменялись кивками. Вид у Димки был весьма помятый. Когда все «отстрелялись», Виктор увидел, как Мосин собрал у оставшихся печати, запер в сейфе и отдал ключи от сейфовой Гере. «Значит, остается за начальника», – понял Витя. Гера что-то шепнул Диме напоследок.
Иногда Большой подходил к двум гражданским в серых костюмах, смотревшим какие-то документы, и перебрасывался с ними несколькими репликами. Судя по манере разговора, с одним он был знаком больше, чем с другим. Но никакой конкретики в разговорах Виктор уловить не мог, и о Степе ничего не говорилось. А узнать хоть что-нибудь о случившемся хотелось. Недалеко стоял Иваныч. Попробовать выяснить что-то у него? Как начальник оперативного отдела, он должен сейчас был тут. И если произошло что-то серьезное – ему впаяют однозначно, хотя какой с него спрос – на должности всего ничего! Взгляд у Иваныча выражал всю бурю кипевших в нем эмоций – со Степой они быстро подружились, и если Степа действительно «попал»… нет, к нему пока подходить не надо. И Большой к нему не подходил. Как не подходил к Лодочкину и двум хмырям – понятно, по другой причине.
Один из «костюмов» подошел к Филинову, остальные таможенные руководители сразу сгрудились рядом. Виктор услышал только «мы поехали», «на связи», и все, кроме Большого и Иваныча, ломанулись на выход за «костюмами».
– Это кто такие благородные? – спросил Конь.
– ФСБ, родной, таких людей надо в лицо знать, – съязвил Иваныч. Он сел на диван и потер лицо.
– Завтра с утра сможешь приехать? – спросил его Гера.
– Если вырвусь – да, но вряд ли, сейчас меня нагрузят по полной.
– Тогда я сам тебя найду, как все обсудим.
– Добро.
Иваныч встал, пожал всем руки и ушел. Большой закрыл проходную комнату с обеих сторон и вышел с Виктором и Игорьком на пятый в накопитель, где в напряжении сидела оставшаяся часть смены и несколько девчонок с перевозок.
– Пока вкратце, – начал Гера, когда все уселись. – Степа Плаксин попал на взятке. Один хрен вез партию товара со Стамбула, здесь его забрал, вывез, и его взяли на рынке. Остальное – непонятно, но, видимо, тот еще на рейсе дал Степе взятку, и Степа ее взял. Скорее всего – подстава, либо этого челнока нагнули и раскололи. Возможно, что в схеме завязан наш охранник. Конкретики не знает никто, кроме Степы, поэтому вопросов мне прошу не задавать – ответить не смогу.
– Ты эфэсбэшников знаешь этих? – спросил Конь. Он смотрел на Большого с явным негодованием.
– Одного немного знаю, сталкивались раньше в спортзале, это тот, который повыше – Женя, фамилию не помню. А поменьше – его не видел раньше, но сейчас нам всем придется его узнать очень хорошо. Это наш куратор, и зовут его Антон Говорков.
– И чем они нам могут по Степе помочь? – продолжал Игорек.
– Ты дурак? Или не понимаешь, что произошло? – Гера встал. – Их работа – находить у нас дерьмо, выявлять взяточников. Они – опера, специально подготовленные. Это их обязанность. Это не Лодочкины, это натасканные бульдоги, и я не советую тебе им попадаться. И ты у них еще хочешь помощи просить?
Обстановка наэлектризовалась. Насонов тяжело вздохнул. Большой уперся взглядом в Конева, и тот опустил голову. Все помолчали. Потом Маша Бревенникова спросила:
– А что сейчас вообще можно сделать?
Гера опять сел.
– Собрать информацию по максимуму. Понадобятся деньги. Понадобится адвокат. И, конечно, надо поддержать Степкину семью.
– А жена уже в курсе? – кажется, вскрикнули все.
– Да, ей позвонили. Она дома. Завтра мы к ней заедем, – Гера посмотрел на Виктора.
На входе в сектор послышался какой-то шум.
– Так, тихо, это начальство идет мозги мыть, – шикнул Большой.
В накопитель зашли Филинов, Замышляев и Горьков. Все встали.
– Я прошу остаться только таможенников, – прогудел Филинов.
«Перевозки» вышли.
– Садитесь, – продолжил Филин. – Я заранее прошу у присутствующей здесь дамы извинения, – он галантно поклонился Маше, – но по-иному я выразиться не могу. По-моему, сегодня кто-то довы… нет, – он отвернулся в сторону, – довыпендривался, вот так, всем ясно? И это должно быть уроком для всех. Если кто-то не хочет работать честно – лучше сразу пишите заявление на увольнение, держать никого не будем. Вопросы есть?
– Разрешите, Михаил Николаевич? – Гера поднялся. – А что известно по конкретной вине Плаксина? И будут ли наши юристы…
– А мне не надо ничего знать по его вине, кроме того, что я уже знаю, – прервал его начальник таможни. – Мне этого достаточно.
– И нам, – вякнул Замышляев. «Кого он имел в виду?» – подумал Виктор. Горьков явно не разделял мнения Филинова, судя по выражению лица.
– Вот именно, – подтвердил Филинов. – Я ответил на твой вопрос?
– Полностью, – кивнул Гера и сел. Больше вопросов ни у кого не возникало.
– Тогда все свободны, – сказал Филинов и вышел с сектора. За ним поплелся Замышляев. Горьков чуть задержался.
– Все, что будет возможно сделать с нашей стороны, – спокойно сказал он, сделав упор на слове «нашей», – будет сделано. Но я уверен, что люди здесь собрались неглупые, и все понимают, что означает сие происшествие. Если понадобится моя помощь – меня найти нетрудно. Гера, подкинешь?
– Витя, лови ключи. Сейчас рейс начнется, выдашь все, начнете без меня, – Гера оделся и вышел вслед за Горьковым.
Виктор еле поймал ключи. Это он замом начальника смены стал, так получается? Когда Конь зашел получать печать, Витя приготовился оправдываться. Но не пригодилось.
– Нет, надо отсюда сваливать, – завздыхал Игорь. – Скорее бы вызов пришел. Какая-то грязь здесь, – и вышел, даже не спрашивая ответа.
Гера приехал почти через три часа. Рейс кончился, и они решили перекусить. Взяли сарделек и по пиву, сели на шестом секторе.
– Скорей бы ездить нормально научиться, – горевал Большой. – А то пока до центра доехал, пока там у дома потрещали, пока назад! Еду тихонько, боюсь… Комедия какая-то!
– Что он сказал?
– Да так. Чем сможет – поможет, в общем. Мужик он классный. А начальство просто козлы, вот и все. Да, с утра сначала собираемся с начальниками смен, потом к Степкиной жене.
Всю ночь они отбивались от пограничников, ментов, тех же сарделечниц, других портовских работников. Слухи разошлись моментально, и всем хотелось узнать, что там такое случилось в таможне. Поспать в эту ночь не удалось.
Встречу назначили у поселкового ДК. Витя впервые ехал с Большим на его «семерке» и мог честно сказать – водитель из Геры пока был никакой.
– Ничего, научусь помаленьку, – бухтел тот. – Не сразу Москва строилась.
Приехали все – Буянкин, Мосин, сменивший их Бородюк. Виктор остался было сидеть в машине, но Гера потащил его за собой.
– В общем, так, – начал рассказывать Дима Мосин. – На Стамбуле были мужик с бабой, прилетели вечером, накануне, помните, в пересменку рейс попал, между вами?
– Да, – в голос ответили Буянкин и Большов.
– Ты, Гриша, на склад ничего не повез.
– Ну, так само собой, – развел руками Буянкин. – Там чувалов осталось немеряно. Красномордый приперся, так я его туда даже не пустил, влил в него пузырек, и домой его спать увез.
– Да и нет вопросов, – кивнул Дима. – Эта парочка пришла к нам. Мужик, как оказалось, знал Моня, охранник у нас такой – Монь фамилия. Подошел к нему, они потерли что-то, видимо – я не знаю точно – Монь порешал все со Степкой. Ну, и вывезли все на грузовой машине, основное на грузовой склад, а ихнее – за территорию, к машине этой парочки.
– На нашем грузовике? Ваши грузчики? – у Бородюка чуть не выпали глаза.
– Да!
– А кто выезд-то им разрешил за территорию порта?
– Да они сказали, что могут иногда, номера-то есть на машине… Что там – 10 метров выехали, да обратно приехали, гаишники не увидят. Они иногда в поселке друг друга перевозят!
– А с наших с ними кто-то был? – спросил Гера.
– Монь. Его, кстати, тоже забрали.
– Ну и дебил этот Монь, – покачал головой Гриша. – Ладно, что дальше? Те поехали, и их хлопнули где-то с товаром?
– Да, на рынке. Или следили, или кто-то сдал. Потому что приехали быстро. И наши, и не наши. Быстро зашли, сначала Моня, потом Плаксина в комнате подержали, и все, в машину засунули обоих и увезли. С нас объяснительные взяли, кто что видел, с грузчиков тоже и с девок, кто багаж выдавал на выгрузку.
– Что грузчики?
– Я одного только успел спросить, – пояснил Мосин, – он говорит – написали, что сопровождал Монь, что говорил – то и делали.
– С грузчиками понятно. Вопрос в том, что уже сказал Монь, – Гера почесал голову. – Как меня в свое время учили, чистосердечное признание – прямой путь в тюрьму. Если он будет все отрицать – это хорошо. В Степином отказе я почему-то не сомневаюсь. А вот если Монь начнет валить на Степу… Понятно, что от показаний и отказаться при адвокате потом можно, но если он начал трепать языком – дело худо. Не просто так Степу приняли.
– Давайте решать, что дальше делать будем, – Бородюк переминался с ноги на ногу, – на смену надо.
Гера взглянул на него:
– Основное – надо будет собрать бабло. Мы с Витьком сейчас съездим к Степкиной жене, выясним, что у нее и как, там дочка маленькая, и про адвоката спросим – есть или нет. Но скидываться надо будет по-любому.
– Это без вопросов, – поддержал Гриша. Остальные тоже согласились.
– Второе – надо узнать, что говорит Монь. Я вчера разговаривал с Горьковым, он пошурудит там по своим каналам, ну и все тоже, кто где может. На адвоката пока надежда слабая, когда он еще появится, может, раньше узнаем, мужик этот Монь или нет.
И по этому поводу споров не возникло.
– А наши начальники – Валя, Замышляй? Они что думают? Надо бы тоже узнать, – подал идею Мосин.
Большой и Виктор посмотрели друг на друга и засмеялись.
– Да Замышляев вчера конкретно Филина поддержал, – сказал Витя. Увидев удивленные лица, он вкратце рассказал о вчерашнем приходе руководства.
– Ни хрена себе, – взвился Мосин, – Степка же их чуть не каждую смену домой возил в последнее время, они семьями встречались. – Он замолчал и посмотрел на окружающих. – А вы что, не знали?
– Я не знал, – тихо сказал Гера.
– Да никто не знал, кроме ваших, – резанул Буянкин. – Ладно, я узнаю, что к чему, придет же ко мне роднуля водицы напиться…
– Что по этим двоим? Которые товар получили? – торопиться Бородюк уже перестал.
– По клиентуре надо узнать – чьи они, если чьи-то, что говорили, как товар у них словили. Все равно их кто-то знает, – Гриша был абсолютно логичен в своих рассуждениях. – В зависимости от того, что они наговорили – проговорим наши действия. Или повлияем.
– По-любому, – кивнул Большой.
– Договорились.
– Всех тормозим, да я думаю – и рынок уже в курсе, и улетевшим позвонят, – резюмировал Буянкин. – Так что на Стамбуле пока замок.
Возражений не было. Все разъехались. В машине Гера включил музыку – говорить не хотелось. Только ближе к городу Виктор сказал адрес Степкиного дома, а так оба слушали песни и гоняли свои мысли.
Таисия проводила их в комнату. Потом налила им чай. Потерла покрасневшие глаза.
– Я пару дней взяла, за свой счет, договорилась. Дочку вчера кое-как уложила, ей же в садик. Сама так и не смогла уснуть. Не отпустили ведь его…
– Тая, это Гера, – начал Виктор. – Мы вместе работаем.
– Да, я поняла, – кивнула она. – Мальчики, что будет-то?
– Нормально все будет. – Гера скрестил пальцы. – Тая, нужно кое-что узнать. Первое – как у тебя с деньгами?
– Пока нормально. На это не заморачивайтесь. Спасибо, ребята, честное слово. Если надо – я скажу, но пока есть.
– Хорошо. Теперь по адвокату.
– Тоже есть. Посоветовали, хороший, руководитель юридической консультации, вчера по телефону пообщались, так что он в теме, осталось приехать, познакомиться лично и все оформить.
– Когда?
– Сейчас я ему позвоню. Вот только… сколько он попросит – пока не знаю. По телефону такое не решается.
Гера вздохнул.
– На месте и порешаем. Звони, и – поехали.
Глава 13
Адвокат выглядел весьма солидно. Волосы с сединой, дорогой костюм. На пальце – перстень. «Интересно, – подумал Витя, – все адвокаты такие?»
– Каримов Азамат Маратович, – поздоровался он.
Познакомились, уселись. Азамат Маратович попросил секретаршу принести всем чай и ни с кем пока не соединять. Потом внимательно выслушал всю информацию, которой владели Гера и Виктор. Тая немного всплакнула, но быстро взяла себя в руки.
– Где его машина? – спросил адвокат.
– Сейчас на стоянке у порта, там она в сохранности, – ответил Гера. В основном он вел разговор с адвокатом, и Виктор этому совсем не противился.
– У вас есть права? – спросил адвокат Таисию.
– Нет. Но я собираюсь учиться.
Адвокат перевел взгляд на Геру.
– Пригоним сразу же, по первому требованию, – сказал Большов и посмотрел на Витю. Тот кивнул.
– Хорошо. Тая, не исключено, что в ближайшие дни у вас дома может пройти обыск.
– Да, меня предупредил наш с вами знакомый, денег и ценностей дома уже нет, и вообще ничего криминального.
– Хорошо. Еще несколько вопросов.
Он повернулся к таможенникам.
– Что за человек Монь? Насколько хорошо вы его знаете? Или – кто знает?
– Его вообще толком никто не знает, – ответил Большов. – Охрана у нас недавно, и в его смене никто с ним дружбы особо не водил, я так понял. Охранники у нас пока не входят в… круг доверия, что ли…
– И Степан не должен был иметь – по логике – с ним вообще никаких дел?
– По логике – нет.
– Ясно. Тогда давайте оформим все документы. С сегодняшнего дня я буду выступать в качестве защитника вашего мужа, Тая, и без согласования со мной прошу вас не предпринимать никаких действий, связанных со Степаном. Вас, мужчины, это тоже касается. Сегодня я выясню, где Степан содержится и что ему инкриминируется. В случае чего прошу немедленно мне звонить, вот вам визитки, там телефоны. По срочным вопросам звоните в любое время.
– Азамат Маратович, сколько мы будем вам должны? – голос Таи немного дрожал.
– Характеристику делу давать рано. Но, по моему мнению, быстро оно не закончится. Поэтому, вот цифра на первое время, – и он написал на лежащем тут же листочке число.
Все приподнялись и посмотрели. Таисия протянула было руку, но Гера, опередив ее, взял листок и сунул его в карман. Азамат Маратович посмотрел на него и, слегка нагнувшись, попросил:
– Вы на минуту задержитесь, хорошо?
Тая подписала все документы, и они с Виктором, попрощавшись с адвокатом, вышли на улицу. Тая закурила. Минут через пять вышел Большой, и они повезли Таю домой. Когда подъехали к дому, она приоткрыла дверь и спросила:
– Что он еще сказал, Гера? – видно, что этот вопрос мучил Таисию всю дорогу.
– По сути – ничего. Сказал, что будет нелегко. Сказал, чтобы помогали тебе. Остальное – так, общие слова. Поэтому сейчас постарайся успокоиться, что-то объясни дочке, а адвокат… Наши контакты я ему написал, твои у нас есть, его контакты у нас тоже имеются. На связи будем постоянно. Если что – звони, мне или Виктору. По машине – пригоним сразу, как скажешь. А на стоянке с ней ничего не случится, не волнуйся.
– А адвокат, оплата?
– Через два-три дня я ему все привезу. Не твоя забота.
Слезы хлынули из нее водопадом. Гера кивнул Виктору на нее:
– Отведи ее.
Потом они ехали в Сосновку и долго обсуждали возможные варианты дальнейших событий. В какой-то момент Гера вдруг опять заговорил про адвоката:
– Я не стал говорить при ней… Он спросил меня: как вы думаете, Степа взял взятку?
– И что ты ответил?
– Я сказал «да». Возможно, я плохо знаю Степу Плаксина, но мне кажется, что он мог взять деньги не только от какого-то Моня.
«Ты его вообще не знаешь, – подумал Виктор. – Не знаешь про то, как Степа изменился, про эту квартиру. И не знаешь, как он отзывался о тебе».
– Надо будет скинуться, – продолжал Большов. – По косарю с носа. Цифру ты видел.
– Я машину собрался брать, – невесело усмехнулся Витя. – Но без вопросов.
– Гришу попрошу с Замышляева денег содрать. Пусть хоть ящик в него вливает.
– А у него деньги-то есть?
Гера захохотал. Машина чуть вильнула, но Большов выправил ее.
– …Вот блин! Хоть не смеши меня. Ты ж про него ничего не знаешь, – он немного помолчал. – Вот тебе пример. В начале года один наш бывший коллега, это чтобы без подробностей, предложил Замышляеву тему: из Турции прилетает самолет, битком набитый чувалами. Выгружается это все на грузовой склад и оформляется как – внимание! – багаж. Та-да-дам! Понимаешь?
– Пока нет, – признался Виктор.
– Тогда слушай дальше. Это как бы упрощение таможенного оформления багажа, ввозимого из Турции – так, кажется, наш бывший коллега это все ему преподнес. Пришел он к нему не просто так – по старому знакомству и в связи с высоким статусом Замышляева. Начал объяснять. Самый цинус в том, что этот так называемый багаж растамаживается на одного получателя по единой таможенной ставке. То есть – почти как тот же груз по карго, но не карго вообще ни разу.
– И что дальше? – Виктор увидел, что они подъезжают, а услышать конец истории очень хотелось.
– Самое основное, что понял пьяный замначальника таможни из всего объясняемого – то, сколько он положит в карман. У нашего бывшего коллеги великий дар убеждения, – Гера опять захохотал. – Все документы были подписаны в миг. Самолет был загружен и прилетел. А оформляли этот товар на грузовом складе Уголек и я.
– И он тебя…
– Да он чуть бороду не вырвал, когда увидел, что придется со мной вместе вести эту сделку! Но тот самый великий дар убеждения, – Гера на пару секунд поднял правую руку с вытянутым пальцем, – вкупе с шуршавчиками, сделали его покладистым. Все было оформлено, подъехали несколько грузовиков, ребятишки все скидали в кузовки, и все уехали: Замышляев домой, а мы втроем – к коллеге на хату, сутки там бухали во славу дара убеждения. Выпили и съели все, что было в холодильнике, под конец уже джин пельменями закусывали, брр!
– Дома не потеряли?
– Жена у меня – золото, я ей позвонил, как на хату поехал, только и сказал, чтобы не теряла и что все нормально, – Гера вздохнул. – Я не люблю заглядывать в чужой карман, но сколько Замышляй получил за этот самолет – даже представить не могу. Мы, конечно, тоже получили свое, погуляли опять же на халяву… А ты говоришь – у него денег нет. Да есть они, он и квартиру новую сейчас на эти бабки обустраивает, точно говорю. И меня он в жизнь не тронет, потому как нас слишком многое связывает. Эх, жаль, он лишь раз на такое согласился, не стал больше подписываться…
– Так контрабанда же голимая, – воскликнул Виктор. – Вот он и ссыканул. Все, здесь останови.
Они остановились. Гера хмыкнул.
– Не в контрабанде дело. Он хочет деньги получать, но сам не хочет для этого ничего делать. Хочет, чтобы кто-то другой подставлялся. А здесь он документы подписывал. Да, по документам ажур – сколько прилетело, столько и выпущено. И пошлина взята – почти как положено. А вот зачем самолет практически пустым летел, как получается – вопросы потом могут быть только к Замышляеву. И еще есть свидетели, в том числе я. И вот этого он боится больше всего.
И еще. Слушок один есть. За год до этого, зимой, прямиком в новогоднюю ночь, на грузовой склад приехали ребятишки на двух «КамАЗах». Охраны тогда толком не было, какие-то ослы сидели, и вот этих отмечающих Новый Год ослов связали и бросили в сторонку. «КамАЗы» нагрузили чувалами под завязку и растворились в праздничной ночи. Конечно, никого и ничего не нашли. Но между своих слух прошел – чувалы те под Новый Год на складе тормознули и не дали быстро растаможить именно Беранин и Замышляев. Беранина потом кстати, быстренько убрали, и Филинова прислали. Но – не пойман, не вор. Это тебе так, информация к размышлению. Бывай.
Они пожали друг другу руки, и Витя вышел из машины.
Дома у Гордеевых сидели Насоновы. Витя рассказал о поездке. Татьяна огорченно завздыхала:
– Да, теперь не скоро в город переедем…
«Вот же дура!» – чуть не вырвалось у Виктора. Он извинился и пошел умываться.
Деньги со смен собрали быстро, и Гера отвез нужную сумму адвокату. Остаток решили пока отложить – наверняка понадобится, меньше потом скидываться, не дай Бог. Замышляев деньги давать отказался. «Нет у него, козла, говорит, зря только водку переводил», – ругался Гриша Буянкин. Впрочем, этому никто не удивился.
На очередном сборе смен Гера рассказал новости. Информация от адвоката была неутешительной. Те двое челноков валят все на Моня: дескать, он нам цифру сказал, мы заплатили, товар нам вывезли, мы и забрали. При этом челнок-мужик явно Моня раньше знал – хотя бы в лицо. А Монь все валит на Плаксина. Пришел, сказал, положил деньги на стол, не видел – взял их Степа или нет, когда снова зашел – не увидел ни Степы, ни денег. Подумал, что все решено, договорился с грузчиками, вывез. Судя по всему, Моня откровенно прессанули, и он полностью все выложил.
– Вот сука, – сказал Мосин. – А что Степа?
– Он ничего не признает, – продолжил Гера. – Денег не брал, добро не давал. Но там еще журнал изъят, в нем отметок нет, что товар задержан или перемещен. В общем, транспортникам этого хватает, они предъявили обвинение. Степа сейчас в СИЗО, камера нормальная, с ментами какими-то. Я в два места закинул удочки по СИЗО, если получится – будет хорошо.
На встрече было уже восемь человек – начальники смен и их замы. Все понимали, что ситуация очень серьезная, и все надо проговорить очень тщательно. Еще минут двадцать проходило обсуждение возможных действий и распределение ответственности.
За последующие полмесяца произошли несколько значимых событий. Прошел обыск у Плаксиных. В 6 утра длинными звонками и громким стуком в дверь Таисию и Нюру разбудили четверо весьма нетерпеливых мужчин. Это были сотрудники транспортной прокуратуры и таможенники из отдела «по борьбе с личным составом». Тае кое-как разрешили связаться с адвокатом, который ее немного успокоил. Вызвали понятых (бедные соседи!), но, как и предполагалось – ничего не нашли. Через сутки прокурор транспортной прокуратуры Поморцев собственной персоной прибыл на «пассажирку», совместно с руководством таможни, куда были вызваны из дома все отсутствующие начальники смен. После их прибытия начался форменный шмон сейфов и сменных шкафов с одеждой. Результатом титанических усилий были обнаруженные в сейфе третьей смены две купюры по 5000 рублей. Прокурор торжественно поманил пальцем Буянкина: «Взятка?» Момент был весьма неприятный, даже с учетом того, что на тысячу рублей с учетом инфляции можно было всего-то купить пачку папирос или проехать в трамвае. Гриша тоже что-то пропел про курево – заначка, прячу от жены, извиняюсь. «Смотри, посажу!» – погрозил ему прокурор, и вся гоп-компания руководителей благополучно свалила с «пассажирки». Гриша же пошел на первый сектор и с разбега накатил стакан белой.
Обе «удочки» Большого сработали на славу. Сотрудник СИЗО, с которым Гера познакомился на одном из южных рейсов, раз в несколько дней рассказывал о Плаксине – как дела, как здоровье, кто к нему ходит, при этом ни сам Степа, ни кто-либо из других работников СИЗО об этом интересе не знал и знать не мог – в противном случае «информатор» мгновенно лишился бы погон. А так они с Герой решали вопрос вполне взаимовыгодно. Но в какой-то момент стало известно, что Степу хотели перевести из «ментовской» камеры в общую. Это была обычная практика для людей непонятливых, нежелающих идти на сотрудничество с органами. Информацию подтвердил адвокат. Пришлось по полной подключать «удочку №2». Через одного из клиентов Гера вышел на заместителя директора самого большого городского гастронома, которая давным-давно дружила с «хозяином» СИЗО. Когда в стране тяжелые времена, друзья должны помогать друг другу – для немолодого начальника СИЗО это было святое правило. Особенно, если просить нечто противоположное приходят люди из организации, которую он по жизни не любил. Поэтому сотрудники ФСБ были крайне удивлены жестким отказом. Не помог и визит транспортного прокурора – «хозяин» не привык менять решение. А через свою «подругу» он попросил передать, что даже если Плаксина посадят, то он поспособствует, чтобы время до вступления приговора в законную силу – обжаловать же будете! – Степа провел тоже здесь, в городском СИЗО. Все, что можем, как говорится. Но и этого было выше всех ожиданий.
Виктор и Насон, с перерывом в месяц, купили по «девятке». Обмыли по полной программе, как планировали – и на работе, и на даче. Оформили не на себя – так делали все, всегда было лучше перестраховаться. Учитывая то, что Тая ездила к адвокату или к Степе в СИЗО, сейчас ее могли сопровождать уже несколько человек на выбор. Как правило, она просила о помощи Геру или Виктора. Таскать в СИЗО нелегкие сумки с продуктами – сначала раз в месяц, а потом и чаще, под соответствующее разрешение «хозяина», – одной Тае тоже было бы нелегко.
Но самым знаковым событием, со знаком минус, стал перевод Конева в родную таможню. Точнее, не сам перевод, а сопутствующие ему обстоятельства. Когда Игорьку пришел вызов и были подписаны все документы, он не стал договариваться о том, как бы «проставиться на ход ноги», а тихонько подошел к Виктору и спросил:
– Я могу получить обратно деньги, которые на Степу сдавал?
Виктор просто обалдел от наглости Игорька. Тот что-то говорил о том, что ему придется обустраиваться на новом месте, что сам он к Большову подойти не может, что ему самому неудобно поднимать этот вопрос… Это же твой друг, ты с ним столько прослужил, здесь вместе работали! Степа «там», а ты..! Но Виктор не стал ничего говорить Коневу. Он просто нашел Геру и прошептал ему на ухо просьбу Коня. Взгляды, которыми они обменялись, были лучше всяких слов.
– Пусть придет завтра и подойдет к Мане, она ему передаст пакет, – проговорил Гера. – И мне на глаза пусть не попадается. А ребятам я сам объясню.
Скоро должен был состояться суд.
