Максим Вячеславович Рахальский
Сердце дракона
«Страны, что покорили мир» автор Энфат Крестри.
Элай открыл глаза, голова раскалывалась. Он попытался оглядеться, но не смог пошевелиться. Его руки и ноги были прикованы к креслу посреди белой мраморной комнаты, уставленной магическими светильниками. Эти яркие шарики игриво подергивались в воздухе абсолютно не касась ничего. Те эльфы, которые вытащили его из камеры, оказались весьма сильными, они с легкостью вырубили его несколькими ударами. +
Пускай Элай и был никудышным солдатом, однако природа не обделила его данными. Он хорошо дрался и был весьма крепким парнем. Даже Адерли в замке ордена подметил это, ссылаясь на то, что Элай выжил и справился с весьма сильным ранением спины.
Комната была небольшой и круглой, по центру стены висели зеркала. Варатаран видел остатки запекшейся и въевшейся в камень крови. Запаха в ней не было, помещение было полностью стерильным. За спиной открылась и тут же закрылась дверь. Рядом с Элаем встало трое эльфов. Они были одеты в черные легкие рубахи и штаны, руки у них были голые, а вот на ногах такие же военные ботинки с металлической обивкой на носах, как у тех, кто вытаскивал его из комнаты. Эльфы были бриты наголо, у одного из них отсутствовала часть левого уха.
– Как тебя зовут? – сказал худощавый эльф с татуировкой на шее.
– Элай – вартаран понимал, что сопротивляться в данной ситуации могло только усугубить ситуацию. Пока они задают вопросы, не связанные с проектом «Лоно», то лучше открыто поддерживать с ними беседу.
Двое эльфов побольше встали с разных сторон Элая, а тот, кто спросил его имя навис словно хищная птица прямо над его лицом.
– Ты знаешь, что мы хотим услышать? – продолжил худощавый.
– Да.
– Это прекрасно. Значит ты расскажешь нам то, что нужно, и тогда Веальдаарин и Кенаиилитдирн просто постоят здесь, фиксируя твою очень интересную историю, верно? – эльф прищурился, переводя взгляд на одного из своих товарищей.
Здоровяк отошел к стене напротив Элая и, нажав на нее, достал из ниши огромную тумбу, усыпанную инструментами для пыток.
– Да, спрашивайте, что нужно – Элай сам не ожидал, что будет настолько сговорчив. Не провоцировать их это одно, но вот так добровольно согласиться поделиться информацией государственной важности было дико для него, пускай он ее и не знал.
– Хорошо. Меня зовут Ииверти. Я один из членов подразделения Арахно, думаю сидя в этом кресле ты догадываешься о специфике нашего подразделения? – эльф отодвинулся от Элая и, сложив руки за спиной, начал ходить по комнате.
– Догадываюсь, особенно после того, как меня вытащили из камеры – Элай по-прежнему не мог дышать носом.
– Тогда расскажи мне, Элай, зачем вы провели последнюю экспедицию, с учетом того, что наш правитель Эльтуриил запретил это на государственном уровне.
– В смысле последнюю? – Элай не понял вопроса, но понял то, что сейчас его сделают калекой, просто потому что он никак не причастен к проекту «Лоно», и тогда в крепости, соврал командиру эльфов.
Вместо уточнения Элай получил сильнейший удар в лицо! Голова закружилась, а в глазах появились яркие белые вспышки.
– Я думал мы поняли с тобой друг друга, Элай – Ииверти недовольно покачал головой.
Тут же последовал еще ряд ударов. Элай начал терять сознание, но один из эльфов сунул ему что-то в нос, и парень тут же пришел в себя. Голова, казалось, готова разломиться от боли. Кровь струилась по правому виску, а глаз начал опухать.
– Таких уточнений хватит, парень? – Ииверти поглядел на вартарана.
– Да – сдавленно ответил парень.
– Тогда повторю вопрос. В чем была суть последней экспедиции?
– Я не знаю, я не участвовал в ней – сдавлено ответил Элай, ожидая очередных истязаний.
На удивление ударов не последовало. Ииверти только изменился в лице, казалось, он сейчас просто перережет ему глотку. Внутри все сжалось, сейчас Элай боялся, сильнее, чем в битве.
– Скажи. Мы встретили тебя с уважением? – неожиданно для вартарана спросил Ииверти.
Элай только выпучил здоровый глаз на эльфийского палача. Он растерялся, не зная, что можно ответить.
Пока Элай молчал, эльфийский палач взял со стола щипцы и молча сдавил их на пальцах правой руки. Элай завопил от боли. Кости медленно, но податливо захрустели, а рука наполнилась болью и жаром! Пальцы перестали шевелиться. Щипцы раздробили кости фаланг.
– Ответь на вопрос, Элай. Это легко, тогда твои страдания закончатся – Ииверти попытался убедить вартарана.
– Я не причастен к операции – кричал Элай.
Но его никто не слушал. Щипцы сменились иглами, которые мастерски влетели под ногти на ногах. Комната снова наполнилась криками! Полетели тяжелые удары. Руки одного из эльфов были замотаны тканью в смоле, на которой стеклянная крошка. Пока один эльф рихтовал лицо Элая, второй продолжал дробить пальцы на левой руке. Медленно, но верно, молодой солдат Перперадо превращался в кусок фарша, перемолотый эльфийскими палачами.
Ииверти снова что-то спросил у Элая, парень уже не понимал происходящего и только продолжал кричать, что он не был в операции «Лоно». Захрустело правое колено, на него опустился тяжелый и очень болезненный удар. Укороченный клевец за мгновение раздробил коленную чашечку Элая, потом захрустели ребра. Лезвие впивалось в плоть и ломало кости.
Палачи Арахно делали все молча. Нет, они не испытывали удовольствия или эйфории, о которой Элай читал в книгах. Они просто делали свою работу, также, как Элай в свое время пек хлеб. Их интересовал результат, они не разменивались на книжные шуточки, упреки и унижения. Просто калечили тело, ломали кости, резали плоть. Им не нужно было превращать его в безропотную собаку, им нужна была только информация.
Иногда они прирывались, вводили какие-то снадобья, насильно вливая в рот, давали воды. Все, что происходило, казалось для Элая адом. Он постоянно терял сознание, но тут же приходил в себя, страх сменился постоянным ожиданием очередной боли. Палачи делали перерывы, интересовались кем он был и чем занимался. Элай рассказывал о доме, о семье, даже Ииверти рассказывал ему о том, как стал палачем, о том, что у него есть жена, дети, вспоминал какие-то трогательные моменты, но потом снова начинали хрустеть кости. Зубы по одному иногда стекали в густой кровавой слизи прямо изо рта, тогда Ииверти заботливо протирал Элая, давал воды, и все продолжалось. Варртаан потерял счет времени, казалось, вечная мука никогда не кончится! Ему сломали оба калена, раздробили все пальцы на руках и ногах, сорвали ногти, разбили лицо, выбили с десяток зубов. Ребра больше не были твердой конструкцией, они сободно гуляли под кожей. Ключицы были оголены и подцеплены крюками, за которые палачи потягивали и выставляли суставы парня наружу, после чего заботливо вставляли на место и повторяли экзекуцию.
Элай бился в огонии, которая иногда давала мозгу и телу передохнуть, уменьшаясь, сменяясь на разговоры о рыбалке, любимой еде. Парень вообще перестал соображать, он говорил с ними в эти минуты, делился всем, что знал и любил, а потом снова разрывался от агонии и желания умереть!
***
Элая принесли в небольшую тусклую палату всего в крови. Стены были покрыты краской, в комнате дымил канделябр, а в углу стояла небольшая кровать. Палачи полажили вартарана на нее и вышли за дверь, в комнате остался только Ииверти. Он влил непонятную жидкость в перекошеный рот Элая, и парень снова пришел в себя. Закашлял кровью, попытался двигаться, но не смог.
– Знаешь, иногда удивляет, как мой народ может недооценивать другие рассы – сказал Ииверти.
– Я сказал правду… – тихо прошептал вартаран.
– Скоро узнаем это наверняка – ответил эльф. – А еще, Элай, иногда я удивляюсь тому, насколько крепкие бывают воины. Что вами движет. Зачем вы до последнего терпите эту боль, какие убеждения у вас в голове. Признаюсь, мне этого не понять. В моем кресле были люди, были предатели рода, гномы, норвинцы. Много кто прошел через подразделение Арахно. Много кто умер, так и не открыв рта. Мы не просто так считаемся элитой в Сайраншеале. С трупами, конечно, не поработаешь, но вот маги, которые есть в моем подчинение говорят, что с покойника проще получить информацию чем с живого.
– Убъешь меня? – спросил Элай.
– Пока нет – Ииверти посмотрел на вартарана. – Нас учат относиться ко всем, кроме эльфов, как к мусору. Все воспитание построено на том, что мы исбранная раса нашей богини. Даже без пропаганды я могу найти сотни причин, почему эльфы лучше других народов, но вот на что я не могу найти ответ, так это то, Элай, почему недойстойные расы оказываются в несколько раз смелее и крепче эльфийского рода.
– Нам есть за что умирать – прохрепел парень.
– Наверно ты прав. Особенно вам, вартаранам. Сейчас ваш дом объят пламенем. Мы же идем в битву за убеждения нашего короля, вы за свои семьи и дома. Но судьба такова, Элай, что мы выиграли войну.
Эльф отшел в другой конец палаты и сел на неаккуратно сколоченный табурет. В этот же момент дверь в палату распахнулась и в нее вошел еще один эльф. Высокий, с аккуратно подстрижеными волосами. Его лицо скрывалось за кожаной маской. Он был облачен в легкую черную мантию поверх обычной рубахи и штанов. Ноги не были окутаны тяжелыми сапогами с стальными заклепками, наоборот он носил легкую кожаную обувь весьма высокого качества. Ииверти резко встал с табурета и покланился вошедшему.
– Giaaalif vaasret lialvindergleqbird – произнес он.
Эльф в маске только слегка наклонил голову. Ииверти сел обратно на табурет, а вошедший эльф подошел к Элаю.
– Nentrifho faasladaret Nas? – спросил он.
– Это господин Балирдин, он спрашивает у тебя Элай, готов ли ты сказать то, что требуется сам?
– Я все сказал – тихо прохрипел Вартаран. Тиски, которые во время пытки сжали его шею повредили гортань, даже кровь сглатывать было мучительно больно.
Ииверти только отрицательно покачал головой. Тогда эльф в маске аккуратно положил руку на разбитое окровавленное лицо Элая, которое больше напоминало разорваный кусок мяса, нежели лицо, и затянул странные гортанные звуки. Вартаран слышал в них неразборчивые, незнакомые ему слова, но смог понять, что этот господин эльфийский маг, а значит дальше будет только хуже. Глаза вартарана медленно закрылись.
***
Пришел в себя Элай также неожиданно, как и потерял сознание. Из небытия его выдернули разъяренные крики Ииверти и глухие удары. Элай не понимал, что происходит, только спустя какое-то время слух и зрение полностью восстановились. Он понял, что лежит в камере, где трое палачей Арахно жестоко избивают Адерли! Ииверти ходит по камере и яростно орет о том, что командир, который взял их в плен, тупоголовый осел.
С помощью мага они узнали правду, и она очень не понравилась им. Вместо откровений и планов, Ииверти понял, что весь допрос и пытку Элай говорил чистую правду. Но оттуда они узнали и про Адерли. Элай попытался пошевелиться, но только почувствовал, как резкая боль сковала его, словно калеку, который больше не сможет двигаться. Он хотел помочЬ другу. Хотел, но не мог. Душераздирающие крики Адерли разносились по коридорам, достигали каменных стен и умножались стократно. Элай только продолжал смотреть, как его товарищ превращается в месиво из крови и переломанных костей.
Вдруг избиения прекратились. Ииверти, подобно голодной птице, навис над едва дышащим Адерли.
– Ты расскажешь, то что мне требуется?
– Да – выкрикнул вартаран, сплевывая кровь.
– Отлично – Ииверти выпрямился и спокойно произнес. – В кабинет обоих.
В этот момент Элай понял, что Ииверти не эльф. Он монстр, каменный голем с просторов Степи Адептов, волшебный механизм созданный для того, чтобы добывать информацию. Его ровный и монотонный голос, отсутствие отдышки после криков. Эта холодная уравновешенность и педантичность пугали куда сильнее, чем боль.
Элай не успел опомниться, как его небрежно перекинули на носилки. Он скорчился от боли и закашлял. Читая книги, он и подумать не мог, что после пытки его будут носить. Элай начинал снова соображать, так как делал до этого кошмара, который водоворотом затянул его. Пока над головой проносились канделябры, а помещения становились светлее и в них появлялись окна, Элай убедился в том, что они с Адерли куда важнее обычного военопленного. Точнее важен Адерли, а он всего навсего, словно клещ присоседился, но вместо выгоды, обрек себя на страдания и боль. Теперь он понимал злобу Адерли в той телеге, понимал, почему он не хотел, чтобы Элай попал сюда. Из плена можно бежать, отсюда ты никогда не выберешься, а твое тело будет небрежно кинуто в выгребную яму и пролежит там до тех пор, пока серые кости не покроет сочная зеленая трава.
Элай пытался крутить головой, он хотел рассмотреть коридоры, по которым его несли в кабинет Ииверти, ему даже удалось краем глаза увидеть кусок прекрасной кованой двери, витражные окна с золотой оконтовкой, удерживающей куски мозайки. Но он понимал, что красота эльфийских замков скрывает боль и агонию тех, кто умирает в их стенах.
Двери в кабинет Ииверти открылись. Элая так же небрежно бросили на носилках прямо на пол, устеленный роскошным мягким ковром. Он видел темный дубовый стол, выполненный в виде побега какого-то расстения, столешница которого была в виде огромного листа. Резные тумбы и шкафчики. Прекрасный стул, обтянутый вельветом, на который палачи посадили Адерли и связали ему руки. Казалось, что Ииверти плевать на роскошь в которой он был, кровь, грязь и солома, что были на Адерли, была повсюду. Ковер был испачкан, а открытая рана на руке друга, из которой торчала кость, продолжала кровоточить, заливая стул и паркет.
Элай чувствовал себя все хуже, он начал снова прикрывать глаза, словно он больше не контролировал свои веки. Он слышал краем уха обрывки фраз, то, что Адерли уже рассказал ему, когда их везли в лагерь. Слышал о том, что всю операцию планировал чжи-торон, имени которого Адерли не знает, но потом его силой выдернули из состояния предсмертной слабости. По ушам Элая словно кинжалом ударили слова Адерли!
– Да, мы согласны присягнуть на верность Сайраншеалу и войти в состав карательного подразделения. В обмен на мою жизнь и жизнь Элая. Так же мы отдадим данные о расположение дракона и проведем захват.
– Замечательно. Я лично передам все твои слова правителю. Думаю, вам двоим иноземцам найдется место среди сборной армии. Сейчас, как я и говорил, вас отправят в госпиталь. Когда вы будете в состоянии ходить, есть и дышать у вас будет прямая аудиенция с королем – Ииверти улыбнулся. – Если бы мы знали сразу, что паренек не причем, то работали бы с тобой. Хоть я и глава Арахно, но отношусь к пыткам, как к работе. Удовольствия скажу прямо я не получаю от этого.
– Ну да… – с презрением сказал Адерли. – я думал вы эльфы все палачи.
– Знаешь, сейчас строить из себя преданного солдата глупо. Ты добровольно перешел на нашу сторону, Адерли. Так что улыбынись по-сайраншеальски, выпей чаю в лазарете и просто пойми, что если аудиенция пройдет успешно, то тебе даруют статус гражданина первого порядка. А это значит, что ты, Элай и еще пара сотен вартаранов будут равны нам. И воевать мы будем под нашим стягом, а не вашим.
– Как скажете, господин Ииверти – смиренно произнес Адерли.
– Удивлен я, что тебе, что твоему другу. Вы крепкие ребята, не знаю почему вы проиграли.
Адерли поднял глаза на эльфа:
– В смысле проиграли?
– В прямом. Сегодня началась осада вашей столицы. Остальные регионы Перперадо сались добровольно или были захвачены. Тактика быстрой войны показала себя хорошо. Треть страны легла за неделю. Остальная чуть меньше чем за три месяца. А причина этих смертей Адерли, ты и твой орден, который решил принебречь безопасностью нашего народа ради своих эксперементов, за что Перперадо и поплатилось – Ииверти встал и отдал приказ эльфам, что все это время стояли не в поле зрения Элая. – В лазарет, отмыть и вылечить их. Лекарям так и передайте, приказ мой личный.
Элай не мог поверить всему тому, что услышал. Адерли просто предал всех. Предал страну, народ, предал в первую очередь самого себя! Элай был сильно шокирован этим, он видел в Адерли пример, за которым и пошел в орден. Видел, как он безжалостно бьется с захватчиком, а теперь… Теперь он просто выкладывает все, что знает эльфам, и готов служить для них верой и правдой. Скупая слеза покатилась по его опухшей, заляпаной кровью щеке. Он не мог остановиться, мир словно перестал существовать и погрузился во мрак. Пока свет витражных окан мелькал мимо него, в голове мелькали мысли о том, что он больше не хочет жить. Он не будет предателем, лишь бы сохранить свою шкуру, он не будет как Адерли.
***
Прошло почти три месяца с того момента, как их разместили в лазарете. Оказалось, что эльфы не применяют магию для лечения больных, говорят, что это разрушает душевный ореол больного, а это может повлеч за собой личностное разрушение и апатию, которая приводит к самоубийству. Поэтому никаких тебе заклинаний, только бинты, шины, несколько хрургических вмешательств, элексиры, отвары и все то, что положено для выздоровления. За это время, Элай ни разу не заговорил с Адерли, он даже смотреть не мог в его сторону, да и возможности небыло как таковой. Постоянно в палате дежурил хотя бы один эльфийский стражник, который как правило лениво сидел в кресле и листал какую-нибудь книгу. Будь это не эльфы, а кто-нибудь другой, он бы безоговорочно погрузился в крепкий солдатский сон. Обслуживала их с Адерли одни милая норвинка, ее выдавал низкий рост и округлые бедра, а еще специфическая татуировка на шее, которая постоянно выглядывала из-под белого фартука и одежды. Она была милой, часто улыбалась, шутила. Элай тоже улыбался, но ни слова не понимал из того, что она говорит. Вообще в сознании парня устоялось то, что на всеобщем общаются только вартараны, люди, гномы и жители ГроальГраада с чжи-торонами, другие же попросту игнорируют этот язык или не хотят его применять в обиходе.
Лечение и реабилитация шли долго, Элай часто просыпался по ночам от невыносимой боли, тогда к ним в палату входила эта норвинка делала компрессы, меняла ему бинты и давала отвар, который частично снимал боль. Адерли повезло, все его пытки закончились на избиении, а вот Элай в надежде не оставить друга поплатился за свою доброту, особенно, когда Адерли согласился вступить в ряды сборной армии Сайраншеала. Уже здесь, в лазарете к ним пришел командир, он был эльфом, но что-то в нем отличалось, Элай долго всматривался в его лицо и понял, что у него другой прикус, нос и посадка глаз. Были волосы на руках и кистях, а это означало что перед ними стоял эльдариил, а не чистокровный ушастый. Он и рассказал, что сборная армия включает в себя вартаранов, которые решили сменить катаргу на военное ремесло и эльдарилов, тех кто вроде бы являлся первым братом эльфов, но не имел чистой крови, а значит в основные армейские подразделения не имел входа. Задача их сборной армии, которую к слову назвали Червонный легион проникнуть в нижний город Сиффу. Солдаты, что там остались поле падения столицы до сих пор держат оборону под командованием Дракона. Основные силы Сайраншеала решили просто оцепить в осаде входы и выходы, а задача Червонного легиона именно штурмом проникнуть внутрь, найти то, что требуется императору Эльтуриилу, поскольку вместо ассимиляции и полного захвата, он провозгласил Перперадо частью империи, назначил везде своих эльфов главами, но также и решил избрать верных архонтов и Дракона, которые будут напрямую подчиняться столице империи Тайлеграану. На этом короткий ликбез от очередного пленника, которому дали крохи влати закончился.
Элай первое время не мог поверить в то, что страны больше нет, что все поглатило пламя, а родина была раздавлена эльфийским маршем и превращена в рабов. Он не понимал, как ему быть дальше. Бедная норвинская медсестра только и успевает, что ухаживать за ним и мыть. Из-за того, что он проводит с ней много времени, Элай понял, что всю грязную работу в Сайраншеале делают рабы. Все каменоломни, шахты забиты были не эльфами. Норвинку выдавали не до конца зажившие следы на запястьях, такие появляются только от длительного ношения кандалов, а еще он обратил внимание на ее кашель. Часто он был нездоровым, и она сплевывала в платок черно-красные сгустки. Хоть он и прожил все жизнь в достатке со своей пекарней, но дураком не был и прекрасно знал, что Горная опухоль, появляется только у тех, кто очень долго работал с углем без масок и тряпок на лице. К сожалению, Элая, попытки заговорить с ней на всеобщем не увенчались успехом, каждый раз она что-то шутила на своем языке. Потихоньку, Элай даже смог разобрать и запомнить несколько слов на норвинском.
Адерли же лежал рядом в палате, он каждый день сверлил взглядом Элая, он не мог заговорить с ним, объяснить, что к чему, из-за постоянно сидящего рядом стражника. Элай за все это время под гнетом взгляда своего товарища понимал, что вступление в Червонный легион все меньше походит на спасения своей жизни. Наверно он просто хотел оправдать друга, не очернять его в собственных глазах, но к концу третьего месяца, мысль о том, что все не случайно уже начала глубже закапываться в голову Элая. Тогда он тоже стал думать, как и когда ему расспросить Адерли, плюнуть в лицо, назвать предателем, если все было только из-за трусости, или же пожать руку и пуститься в авантюру.
За это время раны Адерли зажили полностью, не хватало только глаза и кисти. Глаз Адерли услужливо прикрыли повязкой из кожи, а вот кисть менять на протез не спешили. Элай знал, что эльфы в союзе с гномами, а значит у них есть технологии по созданию качественных замен конечностей. Гномы готовят всегда основу и подробно объясняют магам, как сделать ее подвижной. Увы, в Перперадо пока до этого не дошли, все пытались перекупить технологию, обменять на новейшие разработки страны, но гномы ввели патент на изобретение и только усложнили все. Хотя в свете послених событий, это Альма-Матер усложнили всем жизнь, из-за их эксперементов восстали эльфы, пала страна, и, вероятно, наука была задушена полностью за то время, что они находятся в лазарете.
Пока Адерли разгуливал из стороны в сторону по палате, Норвинка с еще одним медиком, судя повсему человеком, помогали Элаю снова встать на ноги. Она что-то говорила на своем языке, а человек переводил это. Элай чувствовал себя ребенком, но реабилитироваться после перелома колен оказалось куда сложнее, чем пережить ту пытку в лапах у Арахно.
– Вот так, теперь обопрись ей об плечо и попробуй согнуть ногу – сказал человек.
Элай посмотрел на маленькую пышную норвиночку и только улыбнулся, пытаясь скрыть адскую боль из-за полной атрафии и поврежденных сухожилий, которые при всей хирургии и стараниях все равно отказывались до конца сгибаться.
– Daantfish! – воскликнула норвинка.
Элай только озадаченно посмотрел на человека. Второй лекарь прочел немой вопрос в глазах вартарана и сказал:
– Она говорит, что ты молодец.
– Откуда ты знаешь норвинский? – поинтересовался Элай, присаживаясь на кровать, чтобы отдохнуть.
– Правильно говорить не норвинский, а севернофилидинский.
– Чего? – удивился он.
– Филидины, сервеное поселение, которое и вступало в союзы с гномами, норвинцы говорят на отдельном диалекте, сформированным обоюдным заимствованием слов и преобразованием под твердый северный диалект – ответил лекарь.
– Ты был историком? – удивился Элай.
– Не совсем, я обучался в институте ГроальГраада на медецинской кафедре, но также изучал историю языков и читал множество лингвистических произведений. – лекарь замолк на секунду – меня кстати Джороми зовут.
– Меня Элай – парень протянул руку мужчине в знак доверия и знакомства.
Их беседу прервала норвинка, которая снова что-то говорила, на непонятном языке.
– Она просит тебя встать самостоятельно и попробовать удержать вес – сказал Джороми.
Элай начал вставать, преодолевая боль. Он оперся руками за край лежанки, после перенес вес на ноги и уперся в колени. Все давалось с таким трудом, что парень не мог вообще поверить в то, что когда-то ходил и бегал. Тяжело отдышавшись, он с трудом оттолкнулся руками от своих же колен и поднялся в полный рост. Тяжесть и боль – это все, что он чувствовал. Но увидев то, как норвинка улыбается, он даже приободрился и решил сделать несколько шагов. Казалось, что связки разорвутся, словно струны на лютне, но ноги медленно начали передвигаться по полу, и он смог преодолеть пару метров, покачиваясь, словно моряк на суше.
– Она так радуется – удивился Элай, видя, что норвинка даже в ладоши захлопала, когда он пошел.
– Она много сил потратила на тебя, всегда приятно лицизреть свой успех – спокойно ответил Джороми.
– Скажи, а как ее зовут?
– Стига, – на их языке означает звезда, – ответил лекарь.
– Хотя бы буду называть теперь ее по имени – Элай улыбнулся. Он и сам не заметил, как уже вплотную подошел к ней.
Норвинка поймала его и, подхватив за плечо, быстро довела до кровати. Джороми перевел, что она придет через пару дней, а Элай должен будет продолжать ходить и тренироваться, без фанатизма, но с должными усилиями. Она пообещала, что за пару недель подвижность вернется.
Лекари ушли. Элай лежал на кровати и размышлял уже не о боли и страданиях, предателях и войне, нет. Он размышлял о том, как бы ему научиться понимать и говорить со Стигой. Он хотел бы провести с ней время, начал фантазировать о том, что если бы не война, а это была просто лечебница, а не плен, то они бы весело проводили время, сидя с вином вечером у берега, ели бы хлеб и болтали о звездах. Элай не видел принебрежения в ее глазах, только радость, а значит и он был ей не омерзителен.
Из мечтаний, как всегда, выдернула прислуга, к слову, тоже вартаранка. Она принесла еду в палату Адерли и Элая. За время в госпитале нельзя было сказать, что их хорошо кормили, но и на дрянную армейскую мешанину еда похожа не была. Сегодня принесли странный салат, суп с грибами и яблоко. Сытым конечно не будешь, но и с голоду не помрешь. Элай знал, что эльфы не едят мяса, да они вообще мало что едят, считая, что все творения – это задумка Дневы, великие частицы плана мироздания, а значит есть можно только то, что природа сама восполнит. Сама восполнит, это, по их мнению, трава, коренья и прочая зелень, которая в лесах росла на каждом шагу. Элай был не любитель такой пищи, он предпочитал оливки, кукурузу, рыбу и телятину, но увы. Наверное, настоящий кусок мяса ему попадет в рот еще очень и очень нескоро. Ведь Червонный легион явно будут кормить объедками, как не достоиных.
Косо поглядывая на Адерли и поедая свой суп, Элай вспоминал, как читал книгу одного из вартаранов, что угодил в плен к норвинцам. После нескольких недель допросов и выяснений, как он вообще оказался в цепях, норвинцы поняли, что вера Перперадо и Норвинии идентична, тогда этот вартаран прославился тем, что заключил мирный союз, основываясь только на том, что раз вера общая, значит и трогать друг друга не нужно. В книге писалось, что норвинцы специально интересовались его меню и давали ему только ту еду, которая подходила по рациону. Сказки, да и только. Мирный договор не просуществовал долго, и уже через три года к берегам северной Палерны прибыли четыре драккара. Сопротивления норвинцы не встретили, а после пообещали больше не прибывать на эту землю, ибо лучше добывать славу в сражениях, чем грабить беззащитных. Вот так Перперадо окончательно и занял нейтралитет в военных конфликтах. Сначало предки переселились сюда, тем самым разорвав прямые границы эльфов и людей, потом заключили союзы с Синджавой и Ашдерфьердом согласно торговым пактам, а потом и от норвинцев получили обвинение в трусости и слабости, из-за чего стали совершенно не интересны.
***
Прошло еще три недели, Элай спокойно ходил, как и раньше, только хромал из-за чего бегать и прыгать для него было тяжело, но как сказала Стига, и это пройдет через годик другой. С Адерли они по-прежнему не разговаривали, была попытка, но стражник тут же ее прервал, объяснив это тем, что они пленные, а не гости, хоть и назодятся здесь по приказу командира Арахно. Хотя Элай окончательно решил, что нужно выяснить причину, по которой его друг так поступил, они словно пытались глазами передать друг другу информацию, о возможности небыло, а значит если аудиенция пройдет исправно, то будет предостаточно времени, чтобы узнать все и решить, предатель Адерли или нет.
Сегодня их должны будут сопроводить императору Эльтуриилу. Элай нервничал, в то время, как Адерли по обыкновению сохранял спокойствие, именно это и заставляло думать, что это не мы на крючке, а эльфы, что он контролирует эту игру. Элай надеялся на это, хотел верить, но все ровно руки предательски дрожали.
Час назад им принесли сайраншеальские вещи, заставили привести себя в порядок, поскольку Эльтуриил ненавидел, когда к нему притаскивают избитых и замученных пленников. Еще не утешал тот факт, что они с Адерди в Азингале, а это значит, что если они провалят аудиенцию, то скорее всего их просто сгноят в темнице без шанса убить себя самому или выбраться.
Время подошло. Двери в лазарет открылись, и туда вошла вооруженная стража. Шесть сайраншеальских рыцарей в полном обмундирование сжимали алебарды. Они расступились, сквозь них в комнату вошел Ииверти.
– Ну что, господа. Думаю, пора вас проводить в зал заседаний, император Эльтуриил лично ждет вас для беседы.
Элай и Адерли покорно встали и пошли за эльфом. Стража окружила их, давая понять, что, если кто-нибудь из них сделает хотя бы шаг в сторону, они поднимут их тела на концах алебард. Место, где они находились, в народе носило название хрустальный замок. Эта была резиденция Эльтуриила в городе Азингал. К удивлению, Адерли, их привезли не в Тайлеграан, столицу, а сюда, на задворки, что находились рядом с границами Перперадо. Это могло означать только то, что император Эльтуриил лично управлял военными действиями, хоть и удаленно.
Коридоры, по которым их сейчас вела стража, были выполнены в виде высоких многоуровневых арок, словно наконечники стрел, повсюду хрустальные вставки и витражи. Где-то висели картины с изображением природы, а на пол был устелен ковровыми дорожками зеленого цвета с золотистым орнаментом. Они поднялись на второй этаж и свернули в другой коридор, пройдя через массивные деревянные двери, украшенные серебряной ковкой в виде листьев и цветов. Около них стояли стражники в синих доспехах с гербом Сайраншеала на груди. Коридор был длинным, с одной стороны его были все те же витражи и хрустальные вставки, а на другой висели портреты каких-то эльфов и эльфиек. Пол был просто деревянным и покрыт лаком. В конце коридора была аркообразная дверь, украшенная золотой ковкой с массивными золотыми ручками. Стражники, что стояли рядом с ними, словно по команде одновременно открыли обе створки, чтобы не задерживать движение конвоя.
