Марго Лурия
Преподаватель
Она продолжала изливать свою тираду, похожую на бесконечную тягучую реку, пока Джейн, глядя куда-то сквозь неё, думала, как сказать о своих отношениях, и хотела ли она и вовсе говорить о них ей. Но момент не настал, а ужин уже разогрелся.
Несколько вечеров подряд Джейн пришлось провести у себя дома, потому что Ник готовился к экзамену у первых курсов. Конечно, всю программу он знал как свои пять пальцев, но первокурсники всегда были нервными и неактивными, в отличие от тех, кто уже жил в ритме университета, и с ними всегда было тяжелее всего.
Его голова предательски ныла уже с самого утра, а журналы с именами мерещились в кошмарах, хотелось взять и отчислить всех сразу, лишь бы они хоть немного оставили его в покое. Общий кабинет преподавателей, где он обычно не проводил время, так как там собирались в основном женщины на поболтать, хранил журналы и документы, формы экзаменационных бланков, а также необходимую канцелярию. Зайдя, мужчина скрылся за стеллажами, будто в зарослях лабиринта, и, открыв необходимую папку, пробежался глазами, проверяя нужную информацию. Ник уже собирался покинуть кабинет, как дверь распахнулась, и он услышал знакомые голоса, что-то заставило его притаиться, хоть подслушивать он и не намеревался.
– Так вот я и говорю, надо было сказать, чтобы он дар речи потерял. – импульсивно диктовал юноша, после чего бросил свой портфель на ближайший стол.
– Я серьёзно, Луи, это просто катастрофа! – Джейн рухнула на скамейку, а её голова упала на бок, серые глаза горели непомерной яростью, и, сжимая кулаки, она пробубнила, выплёвывая каждое слово – Такая мерзость, меня тошнит от этого!
– Хочешь, я поговорю с ним?
– И что ты скажешь? Это ничего не решит, и нам никто не поверит. – ранее Ник не видел её во власти таких эмоций и не понимал, как ему следовало отреагировать, он ждал, когда станет ясна причина таких настроений, чтобы вмешаться – Он влиятельный преподаватель, и администрация его очень ценит, а я могу потерять стипендию из-за это козла!
– Ты и так её потеряешь, если не сдашь экзамен. – Луи достал из ящика стола пакет с конфетами – Держи, для тебя припрятал, а то эти бестии за чаем уничтожают всё на своём пути.
– Чёрт, – взяв конфету, даже не взглянув на неё, девушка протяжно выдохнула – без стипендии я не смогу оплачивать учёбу, мне осталось всего полтора года… Вот же жирный урод!
– А он прям секс предложил, или просто…
– А есть разница? – громкий тон эхом раздался по помещению, заставив поспешно взять себя в руки, чтобы не привлекать внимания – Мистер Робер весьма недвусмысленно намекнул, что я получу зачёт только, если уединюсь с ним, и что без этого зачёта я не получу допуск до экзамена в конце года.
– Да уж, старый уродец, я слышал, что он скользкий тип, но не думал, что настолько. А твой таинственный парень не поможет?
– С чем, с деньгами? Я не хочу так. – недовольно фыркнув, она махнула рукой, положив в рот конфету, что крутила пальцами.
– Ты, кстати, обещала нас познакомить, и мама моя жаждет уже, наконец, его увидеть. Может ты приведёшь его к нам в гости?
– Может быть. – девушка скомкала фантик и кинула точно в урну, стоящую в дальнем углу кабинета.
– Не грусти, Джейн, мы что-нибудь придумаем, может нам администрация и не поверит, но, если мы поспрашиваем девчонок, сможет найдём тех, кто оказался в такой же ситуации, соберём показания и уделаем его.
– Можно попробовать…
Успокоившись, Джейн закатила глаза, предвкушая ворох последующих проблем, и выманив пару конфет у друга, они удалились, оставив свою тайну и ещё одного её хранителя.
Молодой профессор опешил, пытаясь переварить услышанное, он стоял прикованный к своему секретному логову как заколдованный. Мистер Робер – этот престарелый преподаватель по философии, тихо восседающий в противоположной конце коридора от кабинета литературы. Кажется, Ник слышал слухи про домогательства к ученицам, но их было крайне мало, да и побывав в аналогичной ситуации, он смотрел на них сквозь пальцы. От внезапного порыва гнева мужчина сжал кулаки, погнув папку с бумагами, после чего швырнул её в стеллажи, где та благополучно скрылась в груде себе подобных.
Следующая контрольная работа была как раз у её потока, и, проведя ладонью по спадающим в бок волосам, профессор ринулся в аудиторию. Его грудь вздымалась, словно от продолжительной физической нагрузки, а глаза прожигали путь, и, если бы он в эту минуту наткнулся на мистера Робера, то, определенно, ударил бы его. Но, к счастью, или к сожалению, такие методы не посещали его голову первым делом, и всё чего он сейчас по-настоящему жаждал – это увидеть её глаза.
Она сидела на своём месте и угрюмо глядела в окно, пока сокурсники неспешно рассаживались, увидя преподавателя. Он объяснил задание, расписал на доске условия и сел за свой стол, наблюдая за послушным повиновением студентов.
Лишь одна она даже не притронулась к ручке, казалось, и вовсе не заметив присутствия профессора. Сгорбив усталые плечи, девушка заворожённо глядела то ли на колышущиеся в окне ветви дерева, то ли просто в одну точку, случайным образов выпавшую на стекло. Подперев голову рукой, Джейн томно вздыхала, а её длинные волосы, будто специально, скрывали намерение не прикасаться к работе.
Пока все ребята не разошлись, Ник почти не отрывал от неё взгляд, в надежде запечатлеть смену поведения. Он ждал слёз или нервно трясущихся коленей, сопровождающих её мольбы о помощи, но, когда приблизился к её столу, та лишь виновато склонила голову перед пустым листом.
– Повезло, что ты спишь с преподавателем. – подметил профессор, перевернув девственно чистую бумагу.
– Извини, я всё пересдам… – еле слышно произнесла девушка. Серые глаза, полные неподдельной горечи, устремились в самую душу, и мужчина, облокотившись на парту, кротко попытался выяснить то, что ему было известно:
– Что-то случилось?
– Просто день какой-то дурной, да и вся неделя, я устала… – девушка неторопливо собирала вещи в сумку, под пристальным наблюдением проживать подобные эмоции было некомфортно, а рассказать о них – ещё труднее.
– У нас столько планов на праздники, хочешь я всё отменю, даже эту злополучную поездку к родителям? – преградив ей путь своим телом, Ник пытался вытянуть хоть слово, но не смог и решил не наседать, Джейн отрицательно помотала головой и только некрепко обняла.
– Может все-таки что-то случилось?
Тёплые объятия, лицо, уткнувшееся в плечо, и большего она не просила.
Обдумывая сложившуюся ситуацию, Ник не мог оставаться в стороне даже при условии формальной непросвещённости. Обличать старого мучителя следовало аккуратно, дабы не навредить Джейн, и профессор решил поговорить с Николь.
Мисс Гиз после инцидента неохотно контактировала с мистером Мартеном, но отвечала его периодическому желанию осведомиться о её состоянии. Он нашёл её в университетском кафе там, где она любила бывать и где частенько прогуливала занятия. За маленьким столиком, поодаль от всего мира, она сидела, задумавшись о чём-то, и пила кофе, будто напиток в уединении был ответом на беспокоящие вопросы.
Увидев профессора, Николь засмущалась, но приветственно улыбнувшись, пригласила присесть, правда, озираясь по сторонам. Ник тоже невольно огляделся, будто их встреча была чем-то запретным и крайне неправильным. И после пары незатейливых вопросов о делах и погоде мужчина, наконец, перешёл к делу:
– Не сочти за наглость, но я хотел узнать у тебя про профессора Робера. – девушка непонимающе сощурила глаза – До меня дошли слухи, что он вынуждает учениц на… – он сделал паузу, втянув щеки – свидания, в обмен на успешную сдачу экзаменов. Ты что-нибудь об этом знаешь?
Девушка подозрительно улыбнулась, оголив белоснежные зубы:
– Вы что заделались таинственным героем?
– Нет. – преподаватель сомкнул ладони на столе перед собой, растопырив пальцы в разные стороны – Но могу помочь, если это так.
– Он работает здесь дольше кого бы то ни было и имеет огромное влияние. Администрация держится за него, будто за господа Бога, так что вряд ли вы сможете помочь.
– Так значит – это правда, к тебе он тоже приставал?
Внезапно для Ника, лицо Николь преобразилось, она больше не выглядела слабодушной глупышкой, а, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, поднятым подбородком выражала всё своё пренебрежение к миру.
– Мы с вами сидим здесь, а значит, в любом случае, за меня уже волноваться не стоит. Но да, слухи не врут, и, насколько я поняла, администрация знает об этом, потому что им уже неоднократно поступали жалобы. Как это удалось замять, не знаю, но говорить о нём стали значительно тише.
– Если я попрошу тебя помочь мне, поспрашивать девочек, ибо со мной они откровенничать не станут, собрать показания и…
– И что? – перебила девушка – Не обижайтесь, профессор, но ваше рыцарство здесь не в помощь. Никто не станет рисковать положением, если уже согласились на его условия. А те, что не согласились, уже давно не с нами.
Мужчина опешил от такой невозмутимой хладнокровности и даже слегка разозлился, но быстро совладал с собой:
– И тебе нравится уступать этому жирному мужлану? – он приглушил тон, чтобы не привлекать лишних глаз, но каждое слово выражал твёрдо, с неприкрытым раздражением, правда, на собеседницу это, как будто бы, не действовало.
– Вы удивитесь, сколько таких вокруг, и как приходиться порой извиваться, чтобы просто не прерывать свою работу. Бороться с ними, конечно, дело бравое, но не эффективное, уж поверьте. К тому же, – девушка задержала внимание на присутствующих в кафе студентах, чей внешний вид, без сомнения, выдавал их финансовое положение, и процедила сквозь зубы – для некоторых это единственная школа жизни.
Она откинулась на спинке стула, смирив свою бесцеремонность, и почти виновато опустила глаза. Тогда Ник понял, как мало знал и видел вокруг, зарывшись в книги, и как ему не хватало их логики и справедливости.
– Что ж, – он поднялся с места и чутко произнёс, так тихо, чтобы только Николь могла услышать – если передумаешь – дай знать. – она проводила взглядом уходящего профессора, задумавшись о чём-то о своём, и продолжила пить кофе, что успел неприятно остыть.
Пол дня Николас просидел в аудитории под слоем дум, окружённый работами учеников и шумом из коридора. Когда его окликнули, он поднял голову словно по команде, не успев осознать, чей голос и чьё лицо предстали перед ним. За порогом стояла Софи, элегантно держа маленькую сумочку, она свободной рукой постучала по открытой двери и улыбнулась:
– Тук-тук-тук, можно? – преодолев порог, она стала осматриваться по сторонам, словно вовсе не училась в институте, или же дело было лет сто назад, что уже и не вспомнить антуража.
Неважно, оставалась Джейн на ночь у Ника или уезжала домой, она всегда после занятий заходила в их тайную каморку и, если не обнаруживала там своего профессора, оставляла ему записочку или дожидалась лично, чтобы попрощаться. А учитывая непростую неделю и то, что вполне вероятно за ней последует, общество возлюбленного было не прихотью или ярым желанием, оно было необходимостью, как еда или воздух.
Она мчалась, оставляя позади уставшие лица однокурсников, зубрящих стопки учебных материалов, но дойдя до цели, осеклась. Роковая блондинка стояла, опершись на стол преподавателя, и что-то увлечённо ему вещала, пока тот, держа руки в карманах, внимательно слушал, разглядывая свою обувь.
Заметив девушку, оба обернулись, и, если Ник выглядел спокойно, Софи озарила юную мисс блистательной улыбкой, словно никого и никогда не желала видеть так, как её. Глаза женщины сверкнули, стоило ей приблизиться к своей заклятой знакомой, и, загадочно произнеся: “любопытно” – она кивнула в сторону Ника и удалилась.
– Блеск! – буркнув под нос, Джейн театрально закатила глаза – Я всё испортила?
– Нет, прости, я бы предупредил, если бы сам знал, что она нагрянет.
– Чего она хотела? – прищурившись, девушка отвела взгляд, дабы найти точку опоры, и упёрла руку в бок.
– Её отец владеет фирмой, которая сотрудничает с моей и больницей родителей, она ведёт там дела. – профессор смотрел на попытки держать себя под контролем, стараясь стабилизировать ситуацию, а не распалять её, но выходило неаккуратно.
– Так ты с ней постоянно общаешься? – повысив голос, Джейн снова опешила, как сложно было порой решать проблемы в условиях, когда нельзя было кричать и злиться.
– Только по переписке. Думаю, она пришла сюда, чтобы закончить историю, начавшуюся на свадьбе, но ты ей помешала.
Недвижимо, Ник выжидающе стоял словно хищник в порыве охоты и кротким нежным взглядом описывал черты любимого лица, что зрело гневом под спадающими очками.
– Закончить? – обессиленно от подступающих слёз, промолвила девушка.
– Не кипятись, – мужчина прижал к себе раскрасневшееся дитя и продолжил, шепча на ухо – я понимаю твои чувства, но с моей стороны, будь уверена, ничего не будет.
– Я знаю, просто меня раздражает она, и то, что она всё поняла. Родителям, скорее всего, расскажет.
– Да, однозначно. Но мы всё ещё можем не ехать. – отстранившись, Джейн сверкнула язвительным тоном:
– Ну уж нет, мы поедем и будем улыбаться, и пусть она пытается это пережить, а не я.
Это детское противостояние всему, что могло не вписываться в её картину мира, умиляло и так походило на его упрямство. По отдельности они оба убегали от своих проблем, но будучи вместе, помогали друг другу встречаться с ними лицом к лицу и, возможно, даже преодолевать. Ведь, как ты не воспитывай в себе стойкость и силу духа, в одиночку многое не преодолеть.
Наступившие праздники, хоть и омрачились усталостью от бесконечных контрольных, позволили, наконец, не жертвовать временем, проведённым в уединении. И после пары дней восстановления, новогодняя суета захватила всё внимание на себя. Ник принёс целую коробку украшений, чтобы создать в квартире уют, а ведь раньше ему и в голову не приходило тратить время на подобную ерунду. Они купили ёлку и спрятали под неё подарки, упакованные в миллион слоёв разноцветной бумаги, что прятала любые подсказки о содержимом.
Этот праздник был первым, что Джейн провела не с Луи, хоть и звонила ему, пока профессор готовил ужин, было крайне непривычно, но та заверила, что обязательно познакомит их с избранником.
Маме Джейн не звонила, лишь отправила сообщение, что всё хорошо, и передала привет от подруг, с которыми якобы встречала праздники. Миссис Морел уехала отдыхать куда-то, потому что не выносила толкотню и грязный снег, её праздник состоял в уютном сервисе, где все вокруг неё носились, дабы угодить, и так она по-настоящему развлекалась.
Когда пришло время открывать подарки, девушка достала увесистый свёрток, который улыбаясь передала Нику, где тот обнаружил какое-то полотно и набор красок. Этикетка громогласно заявляла об искусстве любви, но потребовалось время, чтобы профессор догадался о назначении предмета, с которым раньше никогда не встречался.
– Это холст, который стелется на пол, пока ты и я обмазываемся красками, целуемся, обнимаемся и выплёскиваем свою страсть на полотне. – она сдержанно улыбалась и, сомкнув руки за спиной, покорно ожидала реакции.
– Ты предлагаешь заняться сексом в холодных липких красках?
– Да! – восторженно отрезала девушка – Но только ради благого дела, разумеется, – она обвела рукой комнату – у тебя очень голые стены, их бы чем-нибудь украсить.
Повинуясь, профессор оглядел свою квартиру, с появлением девушки она стала более наполненной и живой, теперь его книги соседствовали с её, полки были заняты женскими вещами, а в воздухе витал аромат женских духов.
– Да, пожалуй, ты права. – произнёс мужчина бархатным голосом, его взгляд упал на плавные изгибы тела, и тот прикусил губу.
С приходом снега на улице не доставало яркости, но иногда день всё же радовал тёплыми лучами. Когда солнце заходило, светлые стены квартиры становились яркими и насыщенными, погружая в странное состояние, переходящее в сонливое отчуждение. Играя тенями и оттенками, они, казалось, не нуждались ни в украшениях, ни в мебели, но Джейн хотелось привнести частичку себя в его логово, а общие фото, которые они периодически делали, как правило, оставались в памяти телефона.
Несмотря на то, что Ник не любил быть грязным и часто мыл руки, его привлекла идея создать что-то совместное, что не привлекло бы пошлого внимания, посети их гости, но о чём только он и она будут знать и вспоминать.
Его крепкие жилистые мускулы, что он прятал под костюмом, играли под лучами увядающего солнца. Он засунул указательный палец в баночку с красной краской и провёл им по её груди, от холодного прикосновения соски отвердели, а по телу пробежали мурашки. Джейн закрыла глаза, откинув голову назад и прикусила губу, она стояла рядом и почти не дышала, а концы волос, собранных в пучок, торчали в разные стороны. Закат играл на её упругой светлой коже, перемешиваясь с красным цветом, пока девушка от прохлады втягивала слегка выпирающий животик.
Закрытые глаза распахнулись, от чего зрачки серых глаз сначала резко сузились, а затем плавно расширились. Её внимание привлекли разноцветные баночки, стоящие рядком отдельно от крышек, она зачерпнула ладонью большое количество жёлтой краски и размазала по широкой мужской груди. Волосы на его теле волнами отпечатывались, создавая на коже рисунок, и, прижав девушку к себе, мужчина начал целовать её, вследствие чего цвета между ними стали хаотично перемешиваться.
Он старался целоваться только в губы, чтобы не испачкать в краске лицо, пока его рука игриво блуждала по телу девушки, массируя скользкие участки. Они играли белыми, черными, жёлтыми, оранжевыми и красными красками, создавая бурлящий огонь, так страстно передающий их секс.
Положив девушку на живот, он вошёл в неё, щекоча спину и играя кончиками пальцев на её шее. Напряженные кисти рук сжимали холст от наслаждения, а комната наполнялась звонкими стонами.
Всё вокруг пропиталось запахом красок, стало жарко и душно, но, когда его рука скользнула между ног девушки, неторопливо двигаясь по выпуклым формам, весь мир будто отошёл на второй план. Не было ни дня, ни ночи, ни радости, ни горя, только его рука и член, горячими волнами будоражащие цунами где-то внутри.
Её кожа полностью скрылась за цветами, спина извивалась под тяжёлым телом мужчины, словно пытаясь вырваться, она прижалась щекой к холсту, обессилев от всплеска удовольствия. Развернувшись к возлюбленному, Джейн примкнула к его лицу, испачкав краской и улыбаясь от потехи, приложила его волосы назад, чтобы не лезли в глаза.
– Получилось огненно. – задумчиво подытожил профессор, пристально разглядывая получившийся результат.
– Так уж и быть, можешь снять её, когда я уйду, но только не забудь иногда вешать обратно, глядишь, со временем я про неё и вовсе не вспомню.
– Вообще-то, мне нравится.
Он повесил пылающую искрами картину между телевизором и обеденной стойкой, в самый центр квартиры, ознаменовав её сердце.
Конечно, композицию ещё следовало доработать, рамка к набору прилагалась самая простая и хилая, и чтобы всё стало идеальным, обрамление надлежало сделать на заказ.
Смыв с себя подсохшую краску, что уже крошками осыпалась с тела, Джейн села на колени преподавателя, гладя его волосы и прижимая к губам его лоб.
– Теперь моя очередь дарить подарок. – тихо прошептал мужчина, достав маленький свёрток откуда-то из-под подушек дивана.
Воодушевившись любопытством, девушка принялась разворачивать упаковочную бумага, кое-как приклеенную скотчем. Внутри оказался маленький ключ, похожий на тот, что Ник носил при себе, и которым открывал дверь квартиры.
– Знаю, мы не говорили об этом, но… – его рука безвольно дёрнулась, упав на колени девушки, пока та разглядывала свой подарок, как нечто инопланетное.
– Тебе не кажется, что это слишком быстро?
– Нет, но я не настаиваю, если ты не готова, просто, – мужчина нагнулся вперёд, разворачивая корпус любимой к себе – мне невыносимо, когда тебе приходится уезжать домой, и я думал, тебе тоже.
– Да, но, что скажет мама? – не унималась в раздумьях студентка.
– Тебя беспокоит, как она отнесётся к этому?
– Не то чтобы, но она ведь захочет увидеть того, с кем я собираюсь жить.
– Я могу поговорить с ней, это не проблема.
– И что ты скажешь?
– Что планирую забрать твои документы и продать в рабство, естественно. – девушка фыркнула, а Ник повалил её на кровать, старательно щекоча, громкий смех разлился по квартире, а затем она молча спрятала ключ в кулаке, как что-то драгоценное, будто боялась потерять, и крепко сжала губы в широкой улыбке, словно всегда мечтала об этом.
Они отметили новый год вместе, и их праздник походил на множество ему подобных, только с небольшим отличием, они чувствовали себя по-настоящему счастливыми, и никто им больше не был нужен. Профессор готовил для неё ужины, пока та убиралась или читала для него вслух что-то интересное. Они обсуждали литературу и спорили, рассуждая о тех или иных вещах.
Но в один момент глаза девушки наполнились озадаченностью, долго рассматривая профессора, она словно пыталась заговорить, но не могла.
– Ты чего так смотришь на меня? – не выдержал мужчина.
– Хотела кое-что сказать, но не знаю как, это сложно. – тот бросил готовку и подошёл к девушке.
– Не пугай меня, Джейн. – его озабоченность сменилась покорным вниманием, и, положив руки на её плечи, он пристально вглядывался в серые глаза в поисках ответов – Что случилось?
– Я… я… боже, как же это сложно, оказывается… я… кажется, люблю тебя… – не сумев совладать со смущением, Джейн закрыла ладонями глаза и закружилась словно дитя – Не надо так смотреть на меня, всё забудь, я пошутила!
– Я тебя тоже очень люблю. – раздалось где-то за спиной, после чего тёплые руки обхватили хрупкое тело.
– Правда? – девушка уставилась потрясёнными глазами – Почему ты мне раньше этого не говорил?
– Не хотел давить, ждал, когда сама созреешь, и вот дождался.
– Я поеду домой и, возможно, в следующий раз приеду уже с вещами, ты точно готов? – он утвердительно кивнул, так быстро и так уверенно, что сокращало одно сомнение за другим.
Через неделю после праздника, когда домой возвратилась миссис Морел, вернулась и Джейн. Расхаживая взад-вперёд по кухне, мать, по обыкновению, вещала о своих впечатления, будто стоя на сцене, уделяя внимание каждой мелочи в своём рассказе. Девушка расспрашивала её о поездке, оттягивая неудобный разговор, но, к удивлению, та, то ли из-за угрюмой задумчивости дочери, то ли из-за неразговорчивости, ещё большей чем обычно, как будто почувствовала приближение новостей.
– Как дела? – лицо мамы напряглось, она склонила голову на бок и пристально посмотрела на дочь, словно подозревая в страшных злодеяниях.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – она сомкнула ладони, растирая пальцы, и на выдохе произнесла – у меня кое-кто есть.
– Это я уже поняла. – присев на стул, женщина взяла кружку и отпила содержимое, со стуком поставив на стеклянный стол, она будто расстроилась, но всячески старалась изобразить равнодушие.
– Он предложил съехаться. – Джейн смотрела за реакцией с, непонятно откуда взявшимся, чувством вины и слегка краснела – Это плохо? – резко спросила она, набравшись смелости, на что мать будто одёрнулась от гипноза.
– Нет, это замечательно, но… – миссис Морел встала с места и, отвернувшись от дочери, принялась складывать кухонное полотенце – Ты можешь привезти его ко мне? – её голос дрогнул, но тон выражал спокойствие, словно то была крайне простая просьба, вроде вынести мусор или сделать чаю.
– Зачем? – женщина посмотрела через плечо и, всё так же изображая отрешённость, в шутку начала возмущаться.
– Не надо так смотреть на меня, я его не съем, но я же волнуюсь. Вмешиваться не стану, обещаю, допросов не будет. Мне просто нужно посмотреть на него, и я от вас отстану.
– Дело в том, что… – Джейн тщательно подбирала слова, чтобы не вызвать бурный протест, оттого подолгу мычала, активно жестикулируя, словно от этого рождаются дельные мысли – Не знаю, как ты отнесёшься к этому, но помнишь учителя, что приходил к нам недавно?
– О, тот симпатяга. – воодушевилась женщина с улыбкой на лице.
– Да, это он. – скривив лицо, предвкушая худшее, девушка чуть ли съёжилась на стуле – Я встречаюсь со своим преподавателем.
– Так значит, я была права? – она торжествующе посмеялась и, расслабившись, продолжила – Что ж, хороший выбор, но ты всё равно приведи его на чай.
Ещё долго Джейн не могла поверить в услышанное, а потому вид её изображал равнодушное хладнокровие, тогда как внутри недоумение буйствовало с ликованием.
В тот же день, по просьбе Ника, что был не в силах больше ждать, они встретились. Миссис Морел первым делом предложила чаю и, пригласив гостя войти, сразу махнула дочери рукой:
– Дженнет, дорогая, сходи принеси фотографии, где ты маленькая в том милом платьице, что я тебе сшила, помнишь? – она повернулась к мужчине, многозначительно добавив – Всегда полагается смотреть фотографии.
Хоть Джейн и видела его тысячи раз в костюме и при полном параде, не могла не отметить, каким красивым мужчина был со своими манерами и искрящим взглядом.
Несмотря на волнение, внешне Ник выглядел спокойным, а его телодвижения и интонация внушали расположение, хоть миссис Морел и не могла позволить себе расплыться в комплементарности. Но и вопросы, что принято было задавать в таких ситуациях, не казались необходимыми, посему она долго не могла заговорить.
– Вы знаете, Николас, я не очень внимательная мать, – откровенно начала она вполголоса – и многого не знаю о своей дочери, такое бывает. Но я её очень люблю, и для меня важно, чтобы она была счастлива. Наше счастье, порой, отличается от счастья наших детей, и вы поймёте это, когда у вас будут свои. Вы – человек серьёзный, я чувствую, что вам можно довериться, и я вам доверяю. Но жизнь, временами, удивляет, и случится может всякое. Я хочу пожелать вам не счастья до гроба или нескончаемой любви, в этом, я уверена, вы сами разберётесь. Я желаю вам, если вдруг чувства уйдут, разойтись без боли и обид, и оставить в жизни друг друга лишь хорошие воспоминания. Для этого требуется куда больше мудрости, чем для ухаживаний и нежности. Раз вы старше, эта мудрость на вас.
– Я вас услышал. – после непродолжительной паузы ответил Ник – Думаю, ваша дочь, во многом, мудрее других.
– Это не всегда залог здоровых отношений.
– Вы правы. Я предложил ей съехаться, вы против?
– Нет. Но дверь моего дома всегда будет открыта для неё.
При Джейн они были крайне немногословны, но весьма вежливы, отчего было непонятно, понравились ли друг другу. Впрочем, скорее всего, они сказали всё, что хотели, и большего им не требовалось, а старые фотографии, как дань традициям, лишь повод понаблюдать за реакциями, что куда важнее условностей.
Наконец, мать выпустила из невольных тисков, и студентка привела своего преподавателя в самое интимное место, где провела большую часть своей жизни, и где её самой было куда больше чем в сочинениях, в свою комнату.
Не то чтобы профессор чего-то ожидал, но, войдя, всё равно опешил, маленькая комнатушка, заставленная стеллажами с книгами, и куча исписанных тетрадей, стопками лежавших на столе. Ни плакатов с красивыми мальчиками, ни разноцветных безделушек, лишь пара горшков с растениями, скромно приютившихся на небольшом подоконнике.
– Ну как? – спросила девушка, наполняя сумки одеждой – Скучновато, да?
– Фикусов у тебя тоже маловато, а так неплохо.
Некоторая аскетичность в образе спальни, несмотря на бросающееся на первый взгляд противоречие, гармонично сосуществовала с судорожной тягой к идеалу в её внутреннем мире. То великолепие, что юные создания стремятся воплотить в нарядах, украшениях и элементах интерьера совершенно не интересовала Джейн, которая находила красоту там, где её не видели, или даже не искали, другие.
Ник понял, что ни разу не видел на теле девушки ни браслеты, ни кольца, а её одежда, всегда выгодно подчёркивающая формы, никогда не блистала вычурностью или яркостью. И тем не менее, она была прекраснее всех на этом свете, даже не пытаясь привлечь внимание блуждающих глаз, всё равно они не желали терять её из виду.
Они пересекли порог уже совместного жилья, и профессор, в качестве дополнительного подарка, показал возлюбленной целые просторы шкафов, что он освободил специально для неё.
– Конечно, пиджаки теперь придётся вешать с брюками и рубашками, а носки хранить с трусами, – намеренно страдальчески пожаловался мужчина – зато, теперь у тебя будет больше места.
– Какое самопожертвование. – она поцеловала его, но один вопрос никак не давал покоя, а потому расслабиться девушка так и не смогла – Что она сказала тебе, вы как будто не особо поладили?
– Если коротко и сухо, то что открутит мне голову, если тебя обижу, это если грубо. – сменив шутливость на мягкость, он пояснил – Она у тебя хорошая.
– Что ж, рада, что она тебе понравилась.
Ответив несколько скупо и с налётом раздражительности, Джейн принялась распаковывать вещи, осваивая новые территории. Она всегда касалась подобных расспросов мельком, туманно описывая своё детство и жизнь, но расстояние между ними неустанно сокращалось, оставляя неудобные вопросы далеко позади.
– Почему ты так относишься к ней, что такого она тебе сделала? Ты холодна, даже когда она пытается проявить капельку заботы.
Ник не пытался давить, понимая, как непроста зачастую семейная история, но его удивляло, как, имея такую любовь и поддержку, ей удавалось так упорно её сторониться.
Но несмотря на тягу к откровенности и расслабляющее ощущение безопасности, Джейн никогда не говорила прямо о своих чувствах, попросту не умела, она подавляла их, пряча за многочисленными слоями масок, что с годами только плодились. И казалось бы, почему?
Когда мужчина хватал её за руки и прижимал к себе, то ощущал тепло нежного тела и мог, позволяя ей спрятать лицо, успокоить, но это никогда не помогало Джейн быть честной. Потому, облокотившись, он встал в дверном проёме спальни и, глядя на изогнутую в дуге спину, корпеющую над сумками, выжидающе притаился.
Девушка бросила вещи и села на кровать, словно её уличили в неподобающем поведении, глаза забегали, а руки сомкнулись, сцепив пальцы. Но растерянность быстро сменилась спокойствием и, взглянув перед собой, будто в действительности была виновата во всём, в чём её обвиняют, она, закинув ногу на ногу, тихо сквозь зубы заговорила:
– Потому что она предала меня, как самый близкий в этом мире человек. – шипение в голосе походило на стрекотание, студентка говорила это с таким гневом, словно обидчик стоял прямо перед ней – Впрочем, – замешкалась девушка – я не хочу разводить драму.
