Марина Колесова
Сердце ведьмы
Глава 24
Дни текли равномерной чредой, а потом герцогу доставили необъезженного скакуна, купленного им по случаю на торгах. И герцог стал целыми днями пропадать на конюшне, стараясь с помощью своего берейтора поставить его под седло.
Миранда вначале не сильно интересовалась новым конём, но, слушая восторженные рассказы о нём и герцога, и его сына, в один из дней не удержалась и попросила разрешение тоже поприсутствовать на очередной попытке объездить строптивого скакуна.
Герцог без раздумий разрешил, и после обеда они отправились к конюшням, на специально огороженную площадку для выездки лошадей.
Встав у забора, Миранда с интересом наблюдала, как двое слуг на растяжках вывели красивого взнузданного и осёдланного коня, а потом берейтор попытался сесть в седло. Конь тут же взвился на дыбы, сбив с ног слуг и сбросив берейтора, а потом начал нервно ржать и бить задними копытами.
Поднявшись с земли, все попробовали повторить попытку, но с тем же успехом. Потом ещё и ещё.
– Крепче держите, олухи! – входя в загон, раздражённо рявкнул герцог поднявшимся после очередного падения слугам, потом повернулся к вставшему с земли берейтору: – Спокойней к нему подходи и твёрже за узду сразу бери. И быстрее, быстрее в седло садись, он тебя выбивает, пока ты ещё не сел.
Однако, несмотря на наставления герцога, картина не менялась, и конь раз за разом сбрасывал пытающегося сесть на него берейтора. В какой-то момент тот не выдержал и со всего размаха огрел хлыстом коня, а тот рванул в ответ так, что порвал сдерживающие его поводья и понёсся в сторону, где стояла Миранда с Джоном, и, не задумываясь, перемахнул через изгородь.
Всё дальнейшее произошло очень стремительно. Сильно оттолкнув сына герцога подальше в сторону, так что он упал, Миранда вцепилась в остатки поводьев, прикреплённых к узде коня, и со всей силы дёрнула его голову вбок, заставляя повернуться. А потом, не давая коню опомниться, рванула юбку и взлетела в седло. Конь взвился на дыбы, но, плотно обхватив его корпус коленями, Миранда удержалась в седле, продолжая пытаться удилами заставить его опуститься и отойти подальше от лежащего на земле сына герцога. Громко заржав, конь опустился и понёсся вперёд, не разбирая дороги.
К счастью, ворота замка оказались распахнуты, и они вылетели на дорогу. Конь шёл уверенным галопом, а Миранда тем временем пыталась настроиться в резонанс с ним не только телом, но и мысленно.
Скакали они долго, так долго, что Миранда, вначале получавшая удовольствие от чувства единения с конём, хлещущего по щекам ветра и его свиста в ушах, начала уставать. Склонилась к шее коня, коснулась его гривы лбом и осторожно потянула на себя удила, тот медленно стал сбавлять темп, перешёл на рысь, потом на шаг, а затем и вовсе остановился, встав на краю лесной опушки.
Миранда отпустила удила и начала ласкать голову и шею коня, периодически по ней похлопывая и распевным голосом говоря ласковые слова. Конь переступал с ноги на ноги, периодически всхрапывая и мотая головой.
– Не злись, не злись, мой хороший. Ты же умник у меня, мой мальчик, умник мой, мой красавец… Что ты так злишься? Ты ведь замечательный. Я люблю тебя. Ты лучший… Всё хорошо… Всё хорошо…
Потом вновь подобрала обрывки поводьев, потянула один из них и осторожно туфельками стукнула по бокам:
– Давай тихонько трогай, мой хороший, нам домой вернуться надо. Скоро вечер, ночевать у леса – дело недоброе, не ровен час ещё волки нападут, давай поворачивай обратно и вперёд.
Тяжело вздохнув, конь повернулся в нужную ей сторону и медленным шагом двинулся по дороге к дому. Она ослабила удила и никак его не погоняла, но через какое-то время нетерпеливо вновь стукнула туфельками:
– Давай хоть чуточку побыстрее, темнеет быстро, да и в замке нас, небось, обыскались все.
Конь не стал противиться и покладисто прибавил ходу, а затем и вовсе перешёл на размеренную рысь.
– Умник, мой хороший. Какой же ты умник, мальчик мой сладкий. Правильно, отлично просто, – шептала Миранда, с удовольствием ощущая, что сливается с конём, составляя вновь как бы единое целое.
Вскоре вдали показался замок на горе, и им навстречу выскочили человек сорок всадников с собаками.
Послышались крики: «Милорд, мы нашли её! Ваша Светлость, она здесь! Вот она, милорд!»
Конь нервно всхрапнул, и Миранда, крепко сжав удила, склонилась к нему и зашептала:
– Стой, мой хороший, стоять! Стоять!
Конь остановился, нервно переступая ногами, а их тем временем окружили сначала собаки, потом всадники, а затем подъехал герцог.
Окинул её пристальным взглядом, неодобрительно качнул головой, потом хрипло выдохнул:
– Ладно, хоть жива и не покалечена…
Потом властно протянул руку:
– Слезай и иди ко мне!
Не став спорить, она похлопала коня по шее на прощание и, спрыгнув на землю, шагнула к герцогу. Тот тут же подхватил её и боком усадил перед собой, после чего развернул своего коня и, бросив через плечо приказание отвести в поводу коня в замок, неспешной рысью направился к замку.
Когда они во главе столь большой кавалькады подъехали к центральному входу, выяснилось, что весь двор заполнен слугами, а у лестницы стоят два лекаря.
– Все свободны, и всем вон! – подъезжая, рявкнул герцог, и двор мгновенно опустел.
Остановив коня у лестницы, герцог осторожно спустил её на землю, потом спрыгнул сам, бросив повод подбежавшему слуге, подхватил её на руки и внёс в замок.
Пройдя в её спальню, осторожно положил на кровать, сам сел рядом и, крепко сжав за плечи, просто навис над ней:
– Ты не представляешь, как меня напугала, чертовка… Зачем? Зачем ты это устроила?
– Что устроила? – она непонимающе распахнула глаза. – Я ничего не устраивала, я постаралась отвести опасность от вашего единственного наследника, и не более того.
– Ты сумасшедшая, что ли? Он мужчина! Он умеет обращаться с лошадьми! А не смог бы справиться, то на всё воля Божья… А ты полезла не в своё дело! Идиотка чёртова!
– Если на всё воля Божья, то вот и примите её в таком виде. Не справился бы он с конём, как пить дать. Вот меня Господь и сподобил ему помочь. Мчащегося на тебя коня так не встречают: на расслабленных ногах, даже не сгруппировавшись! А он стоял как на празднике. Конь снёс бы его и по земле размазал, и никто даже охнуть бы не успел. Я почему его с ног сбить смогла? Да потому что не готов он был ни от моего удара увернуться, ни от коня!
– А дальше? Дальше зачем на него вскочила?
– Потому что в раже конь был, и его увести подальше от людей надо было. Он не просто так на нас понёсся, он убивать шёл, это же видно по глазам его было, и, пока не сошло с него это, к людям подпускать его было нельзя…
– Ты что, раньше выездкой лошадей занималась? Когда? – герцог плотно схватил её за плечо, и на Миранду сошло понимание, что сказала она явно лишнее. В глазах мелькнул ужас, и она поспешно зажмурилась.
– Я спросил когда? – повторил вопрос герцог и несильно тряхнул за плечо.
– Никогда, милорд. Никакой выездкой лошадей я не занималась, – испуганно сжавшись и не открывая глаз, прошептала она.
– Откуда тогда ты это знаешь? – не унимался герцог. – Ты не можешь этого знать! Я всю твою биографию теперь досконально изучил! Ты не пересекалась с лошадьми никогда!
– Я читала, – прибегла она к последней уловке.
– У тебя навык за версту чувствуется, так что не ври! Нельзя так в седло вскочить, если лошадь впервые видишь! Давай говори, когда и где этому научилась!
Не открывая по-прежнему глаз, Миранда помотала головой, показывая, что отвечать не намерена.
– Рассказывай давай! Иначе будет хуже! – герцог повысил голос.
– Оставьте меня, Ваша Светлость… Можете делать, что хотите. Ничего дурного я не сделала, и рассказывать мне вам нечего. Я вообще вам больше ничего не скажу.
– Не скажешь, значит… – тон герцога заледенел. – Что ж, прекрасно! Мы завтра с тобой должны ехать к Его Святейшеству. Пока ты выкрутасничала с конём, гонец его приезжал. Вот я у него завтра и спрошу, где ты с лошадьми научилась так обращаться. Пусть он мне расскажет, раз ты мне говорить не желаешь.
Миранда испуганно распахнула глаза, в уме просчитывая, как отреагирует Альфред на подобный вопрос и что сделает. Скорее всего, скажет, что это надо выяснить, и оставит её во дворце инквизиции… И она окончательно потеряет даже надежду на свободу. Нервно сглотнула, облизнула губы, потом покорно выдохнула:
– Хорошо, Ваша Светлость, я расскажу. Только можно не сегодня? Я так перенервничала с этим конём. Я же женщина. У меня до сих пор руки трясутся и голова как чугунная. Я вам прям утром всё-всё подробно-подробно расскажу, ещё до поездки или, в крайнем случае, в карете. Сейчас у меня сил нет ни вспоминать, ни подробно рассказывать. Подождите до утра. Вы можете мне даровать такую малость: отдохнуть до утра после того, как я вам, между прочим, наследника сохранила?
– Хорошо, пусть будет по-твоему, – видя её явный испуг, сжалился над ней герцог. – Только учти, если утром всё честно не расскажешь, пожалеешь, так и знай!
– Благодарю, Ваша Светлость… Конечно, всё честно расскажу… Просто рассказ долгий, а сил сейчас у меня совсем не осталось. И ещё, можно я спать лягу, не ужиная? Плохо мне очень, а сон – это лучшее лекарство…
– Так, может, лекаря тебе позвать? Вряд ли их далеко отпустить успели.
– От нервов лекари не помогают, Ваша Светлость, сон лучше. Я посплю, и утром всё будет хорошо.
– Ладно, отдыхай, – герцог встал и, размашисто осенив её крестным знамением, вышел.
Глава 25
Выйдя в коридор, герцог в раздражении прошёлся по центральной зале, в которую, увидев его, спустился сын.
– Как она, отец?
– Нормально, только перепугалась очень и просила дать ей возможность отдохнуть.
– Вы знаете, а Аякс сильно нервничает снова, его еле в стойло завели, постоянно копытами молотит.
Герцог смерил его мрачным взглядом, прикидывая высказать, что вёл себя как слюнтяй или не стоит. Решил, что не стоит, раз не дана парню прирождённая сноровка и хватка, зачем ещё больше самооценку его опускать. Старается ведь по мере сил. Но потом подумал, что аккуратно сказать всё же надо, и хмуро осведомился:
– Ты хоть понял, что произошло и почему она тебя оттолкнула?
– Я растерялся, отец. Вот совсем не ожидал такого, что он барьер перемахнёт, думал, остановится перед ним, поэтому и не дёргался. А тут вдруг она меня как пихнёт, что я в сторону отлетел и упал, а она на него потом кинулась. Только я не понял, зачем в седло вскочила. Она выездкой раньше занималась?
– В седло вскочила, чтобы от людей увести, поскольку в неистовство он впал и опасен очень был. А чем раньше занималась, не знаю, не спрашивал, говорю же, устала она очень.
– Хорошо, что она не пострадала. Я боялся, что убьётся она на нём. Он же дикий и дурной совсем. Сейчас чуть Георгу голову копытом не раскроил, тот еле увернуться успел.
– Хорошо, что успел, – достаточно равнодушно откликнулся герцог, потом взглянув на часы, спохватился: – Ты есть-то хочешь?
– Хотелось бы… Мы вроде не ужинали ещё. Но если вы устали и не хотите, я не настаиваю, отец.
***
Поужинав с сыном, герцог ушёл в свой кабинет, долго разбирал бумаги, которые получил о супруге: выписки из церковных книг, свидетельства священников и старост посёлков, и всё больше уверялся в мысли, что к верховым лошадям Марта нигде даже близко подойти не могла. Вот не было в её биографии места, где кто-то мог её научить так мастерски держаться в седле, причём по-мужски. Откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Что-то явно было не так. Особенно учитывая то, как она испугалась, когда поняла, что проговорилась, и ещё больше, когда он про главного инквизитора упомянул. Сразу в лице поменялась. Лежит сейчас, небось, и размышляет, как лучше преподнести утаённую от всех часть биографии. Ладно, пусть поразмышляет, всё равно он разберётся, если где-то и в чём-то наврёт.
Опять начал перебирать бумаги, гадая, когда мог быть этот утаённый период. В детстве? Но таких навыков в детстве не получить, хотя, может, и в детстве. Отправили родители к тётке какой при конюшне на лето, а священнику не сказали об этом. Или забыл он, вот и написал, что присутствовала на всех воскресных службах с родителями. Но тогда почему так испугалась, особенно упоминания о главном инквизиторе?.. Мол, всё расскажу, лишь его спрашивать не надо. Может, именно потому, что на службах регулярно не присутствовала?.. Хотя вот в посёлке своём в церковь и вовсе не ходила и не скрывала этого, лишь к ней священник приходил… На этой мысли он понял, что окончательно запутался, решил, что домысливать больше ничего не будет и подождёт до утра.
После чего вызвал Лидию и приказал за час до завтрака разбудить герцогиню и предупредить, что он к ней зайдёт, а потом, после завтрака, приготовить ей платье, в котором она с ним поедет во дворец инквизиции.
– Да, Ваша Светлость. Я всё исполню, – тут же часто закивала та, склоняясь перед ним.
– Её Светлость, кстати, звала тебя сегодня вечером?
– Да, Ваша Светлость. Платье приказала забрать и заранее подготовить то, которое завтра утром она наденет.
– Ты сделала?
– Да, Ваша Светлость.
– И ничего про платье, которое забирала, ей не сказала?
– Нет, что Вы, Ваша Светлость! Я просто выкинуть его приказала, его не восстановить уже: юбка просто пополам разорвана.
– Значит, больше дерзить не смеешь. Это хорошо. Она, кстати, тобой довольна?
– Довольна, Ваша Светлость. Я очень стараюсь… Очень-очень… И дерзить не смею…
– Смотри у меня! Узнаю, что вновь язык свой поганый распустила и либо ей дерзишь, либо с кем-то её поступки обсуждаешь, вообще выдеру его тебе. Поняла?
– Да, Ваша Светлость, – камеристка склонилась перед ним ещё ниже.
– Всё, иди, и герцогиню без её приказа до утра не смей больше тревожить, устала она.
Прошептав «слушаюсь, Ваша Светлость», камеристка быстрее лани скользнула за дверь.
Герцог удовлетворённо усмехнулся, наказание подействовало как нельзя лучше на девушку. Хорошо, что в прошлый раз он сдержался и не приказал её забить до смерти.
***
Уснуть герцог долго не мог и проснулся поздно, вернее, его примерно за час до завтрака разбудил камердинер, и только он начал одеваться, как слуга доложил, что к нему просит дозволения войти и что-то доложить камеристка герцогини.
– Пусть войдёт, – сразу напрягся герцог, неприятное предчувствие ледяной рукой коснулось сердца.
– Ваша Светлость, – войдя, камеристка повалилась перед ним на колени, в глазах её полыхал ужас, – разрешите доложить.
– Давай выкладывай, не тяни, – холодно бросил ей, прокручивая в мозгу самые ужасные варианты: повесилась или убилась, выпрыгнув из окна… Идиот он, что вчера к ней охрану не приставил, видел же, что напугалась сильно.
– Миледи нет в её комнатах.
– А где есть?
– Не знаю где…
– Искала?
– Нет, сразу вам доложить побежала… Просто там одеяло так лежало, будто спит она под ним, а когда подошла будить, то увидела, что её и нет…
– Окна открыты?
– Не знаю, за шторами не видно, а я их просто не отдёргивала ещё… Она любит, чтобы я их раздвигала, лишь когда она встанет…
– Понятно… – процедил сквозь зубы и в раздражении обернулся к камердинеру, торопливо застёгивающему последние застёжки на камзоле: – Давай быстрее!
– Ещё чуть-чуть… Момент… Вот, всё готово, Ваша Светлость, – камердинер, закончив, поспешно отскочил от него.
– Пойдёшь со мной! – хмуро бросил герцог распластавшейся на полу камеристке и быстрым шагом направился в комнаты супруги.
Первым делом отдёрнул шторы, распахнул неплотно прикрытое окно, высунулся, осмотрел всё внизу и, не увидев трупа супруги, облегчённо вздохнул. Если всего лишь сбежала, он её быстро найдёт. В своём пределе не найти, это совсем головы не иметь. Собак по следу пустит и уже через пару часов найдёт. Главное, успеть до назначенного времени во дворец инквизиции добраться. Его Святейшество опозданий не любит, и не с руки с ним по такой малости конфликтовать.
Обернулся к сжавшейся в дверях камеристке:
– Какое платье ей вчера принесла?
– То, серое с чёрным… Которое вы траурным считаете… Я не осмелилась спорить.
– Почему мне вчера о её выборе не доложила?
– Виновата! Не повторится более! Простите великодушно, не догадалась я… Всё-всё докладывать в следующий раз буду, – истерично всхлипывая, рухнула та на колени, не смея возражать.
Вот скажи она хоть слово поперёк, герцог выместил бы на ней всю бушевавшую в душе злость, а видя её нарочитую покорность, лишь сквозь зубы процедил:
– В людскую, двадцать ударов. Потом ей платье для нашей поездки пойдёшь готовить.
– Да, Ваша Светлость, – камеристка вскочила и, кланяясь, метнулась в сторону двери.
Герцог вышел во двор и приказал всем охранникам и егерям приготовиться к выезду с собаками.
***
Сначала собаки уверенно взяли след, но, выйдя на дорогу и пробежав несколько миль, сбились в кучу, начали вертеться и скулить, показывая, что след потеряли.
– Чёрт… – не смог скрыть раздражения герцог, издали увидевший их поведение, и упреждающе поднял руку, приказывая всем всадникам остановиться, потом повернулся к главному егерю: – Ты давай вперёд и следы посмотри. Там или повозка должна была быть или лошадь какая, сориентируй дальше собак.
Тот молча кивнул и, пришпорив коня, подъехал к собакам и спешился. Долго рассматривал дорогу, прошёл метров двадцать вперёд, потом обратно. Герцог тем временем подъехал ближе и остановился, ожидая его выводов. Тот через некоторое время подошёл к нему:
– Тут за утро три телеги проехало и два верховых, имеет смысл собак по дороге пустить в свободный поиск, может, и унюхают чего… До развилки так точно здесь путь один, а дальше посмотрим.
– Давай руководи. Только учти, не найдёшь мне супругу, шкуру живьём спущу. Понял?
– Буду стараться, Ваша Светлость, – кивнул он и, вернувшись к собакам, пустил их вдоль дороги, а сам вскочил в седло и поехал впереди кавалькады.
До развилки они доехали быстро, а дальше следы разошлись в три разные стороны, и герцог разделил отряд, приказав опрашивать всех встречных и через два часа вернуться к этому месту.
Его егери и охранники очень старались, но через два часа вернулись ни с чем.
Тогда герцог отправил двух охранников к бывшему дому супруги, а остальным приказал продолжить поиски, а сам вернулся в замок. Времени до аудиенции у главного инквизитора оставалось в обрез.
Переодевшись и поняв, что в карете к назначенному часу точно не успеет, решил ехать верхом.
Глава 26
Когда герцог въехал на площадь перед дворцом инквизиции, к нему сразу подбежал охранник, забравший повод, после чего подошёл отец Илиас.
– Что случилось, Ваша Светлость? Почему вы без супруги?
– Сбежала, – коротко ответил герцог.
– Не думаю, что Его Святейшество порадует это известие, но вы правильно сделали, что приехали. Пойдёмте, – сделал тот приглашающий жест в сторону парадной лестницы.
Главный инквизитор ожидал их, как и в прошлой раз, в приёмной малого зала и удивлённо нахмурился, увидев, что герцог прибыл один.
– Марта сбежала, – не дожидаясь его вопросов, пояснил Илиас сложившуюся ситуацию, закрывая за собой дверь.
– Выйди! – тут же резко приказал ему главный инквизитор, и тот с поклоном выскользнул обратно за дверь.
– Когда? – дождавшись, чтобы дверь оказалась плотно закрытой, главный инквизитор внимательным и колючим взглядом упёрся в герцога.
– Добрый день, Ваше Святейшество. Сегодня ночью. Я всё утро с собаками её искал, но пока безрезультатно. И до сих пор её ищут.
– Били её?
– Пальцем не тронул, Ваше Святейшество. Клянусь. Она просто разнервничалась, что к вам вновь ехать надо, раскапризничалась, я сказал, что это без вариантов, и, если будет упрямиться, связанную привезу. Вот она ночью и сбежала, – герцог решил, что раз ещё ничего не выяснил, то пока не имеет смысла посвящать главного инквизитора в истинные причины побега, поэтому чуть исказил картину.
– Понятно… – выдохнул тот, было заметно, что озвученная причина его не удивила, потом задумчиво спросил: – К её дому охрану отправили?
– Двух охранников послал. Думаю, к вечеру найдут её.
– Двух мало… – протянул главный инквизитор и задумчиво посмотрел на потолок.
– Как мало? Она же одна, без денег и вообще идти ей некуда… Так в нервах сбежала, поплутает немного по округе, и вернут её.
– Вашими бы устами, – главный инквизитор иронично усмехнулся. – Вы не представляете, с кем связали свою жизнь, Ваша Светлость, при желании она и сотню охранников вокруг пальца обведёт…
– Не понял… Она что, ведьма?
– Вы такими обвинениями не разбрасывайтесь, Ваша Светлость, а то вам и самому как её супругу при таком раскладе недолго на костёр угодить… – в голосе главного инквизитора послышалась нескрываемая угроза.
– Понял, сказал глупость, не повторится более, – тут же покладисто кивнул герцог, у которого от одного тона Его Святейшества по спине поползли неприятные мурашки.
– Ладно, помогу вам. Вы в карете или верхом?
– Верхом.
– Прекрасно, – главный инквизитор повернулся и подёргал шнурок колокольчика, после чего приказал моментально вошедшему Илиасу оседлать ему коня.
– Раптора? – уточнил тот.
– Да.
– Сколько человек охраны возьмёте?
– Нисколько, один поеду, и не возражай! Иди!
***
Они молча скакали размашистой рысью, затем главный инквизитор вдруг неожиданно выругался и, крикнув: «Не отставайте!», перевёл коня в галоп. Не совсем понимая, что послужило причиной, герцог тоже пустил коня вскачь, и они быстро понеслись по дороге.
Влетев на взмыленных конях в посёлок, где раньше жила Марта, они остановились у калитки её дома. Там дежурили двое охранников герцога, которые, отсалютовав им, бодрыми голосами отрапортовали, что его супруга тут не появлялась. Дом, ещё один маленький дом и сарай они осмотрели, работника опросили и теперь караулят её у входа.
– Идиоты, – зло процедил сквозь зубы главный инквизитор и, спешившись, бросил повод одному из них, поспешно к нему подскочившему, после чего повернулся к герцогу: – Тут меня ждите.
Герцог успел лишь кивнуть, и тот скрылся за калиткой.
Минут через двадцать он вышел, ведя за плечо Марту, подвёл к герцогу и хмуро проронил:
– Он твой супруг, ты поклялась до самой смерти быть подле него и, пока он не применит против тебя силу, будь любезна эту клятву исполнять. Поняла?
– Да, Ваше Святейшество, – обречённо пробормотала она, не поднимая взгляда от земли.
– Прекрасно… – тот разжал пальцы, отпуская её плечо, потом, подойдя к своему коню, вскочил в седло, хотел было уже отъехать, но резко развернулся, явно передумав, и вплотную подъехал к Марте, после чего, протянув руку, властно потребовал: – Гребень свой мне отдай!
Она подняла голову, нервно сглотнула, долго молча вглядывалась в его глаза, потом медленным движением вынула из причёски красивый, резной гребень и протянула ему.
Он взял его, засунул под плащ, после чего пришпорил коня и, кивнув герцогу на прощание, ускакал прочь.
Герцог проводил взглядом его удаляющуюся фигуру, затем, не говоря ни слова, подхватил Марту и посадил к себе в седло. Махнул рукой охранникам, чтобы сопровождали, и тронул коня, направляя в сторону своего замка.
При подъезде к замку герцог отправил сопровождающих их охранников вернуть всех, кому он приказал искать супругу. Как только они ускакали, прижал чуть крепче её к себе, и негромко осведомился:
– Что за гребень он у тебя забрал?
– Это был его подарок, – не поворачивая головы, выдохнула она.
– Это что-то значит для тебя?
– Это означает, что в следующий раз он меня убьёт, – задумчиво проронила она, а потом с усмешкой добавила: – И, скорее всего, это будет достаточно скоро.
– С чего такой вывод?
– Сейчас вы допросите меня, а потом, если расскажете ему о моих откровениях, это будет последней каплей, которая явно переполнит его чашу терпения… Странно, кстати, что вы сразу ему не сказали, что причиной послужило.
– Я не привык без нужды сбрасывать все карты.
– Играть с ним, держа прикуп в кармане, опасно для жизни, Ваша Светлость. Вы рискуете.
– Не больше тебя.
– Кто я, и кто вы… И из-за меня вам так не резон рисковать. Хотя, скорее всего, вы и не станете, когда я свой прикуп до конца сброшу. Уж больно он у меня непростой…
– Ты моя супруга, и какой он, уже неважно…
– Ой, не зарекайтесь. Давайте вы сначала узнаете, каков он, а потом будете решать, кто я вам: супруга или подлая тварь, недостойная этого статуса.
– Давай выкладывай, что там у тебя непростого.
– Долгая это история, Ваша Светлость. А мы уже подъезжаем, да и устала я очень. Давайте более удобное место и время для моей исповеди подберём?
– Опять сбежать хочешь?
– Мне больше некуда бежать, если только в могилу. Его Святейшество предусмотрительно и все деньги мои забрал, и единственную вещь дорогую… Теперь мне даже продать нечего.
– Так ты за деньгами в свой дом возвращалась?
– А зачем ещё? Я же ваши не вправе взять.
– У тебя драгоценностей полная шкатулка на столе стояла.
– Я не воровка и чужое не беру.
– Это ведь твоё было, – в тоне герцога слышалось явное недоумение.
– Это было моё, пока супруга я ваша была, а если посмела посчитать себя свободной от этих обязательств, то никакое это не моё…
– Да с чего ты вообще решила, что можешь быть свободна от них?
– Не торопитесь, Ваша Светлость, вот откровенно расскажу вам всё, и, может, сами рады будете, что так я посчитала. Я вам шанс даю непричастным к этой истории остаться, не спешите от него отказываться. Сначала полный расклад оцените.
– Заинтриговала… – озадаченно хмыкнул герцог. Ситуация становилась всё запутаннее и непонятнее.
Когда они въехали во двор, им навстречу выбежал взволнованный виконт:
– Отец, наконец-то… Какое счастье, что вы вернулись… Что случилось-то? Я уже и не знаю, что думать. По замку не пойми какие слухи ходят.
– Это какие же? – хмуро осведомился герцог, спуская на землю Марту и соскакивая с коня.
– Что матушка убежала в лес, потому что её Аякс вчера покусал, а сам он бешеный… А к нему и впрямь подойти стало невозможно, целый день сегодня в стойле колотится и не ест ничего… Его все теперь боятся.
– Это кто такую мерзость говорит?
– Да почти все.
– Ладно, потом разберусь и со сплетниками, и с Аяксом. Сейчас устал. Пообедай, вернее, поужинай у себя, без нас. И когда Норда на конюшню отведёшь, прикажи, чтобы вышагали его вначале, прежде чем пить давать, – герцог передал ему повод и протянул руку Марте: – Пойдёмте, миледи.
Она легко опёрлась на его руку, и они вошли в замок, провожаемые растерянным взглядом так и не разобравшегося в происходящем виконта.
