Марина Колесова
Сердце ведьмы
– Ты посчитала себя обязанной ему?
– Вряд ли поймёшь, но попробую объяснить. Представь, ты садовник, и тебя в саду мучает сорняк, который чем больше выкапываешь, тем он больше плодится… из обрывков его корешков вырастает более мощное и агрессивное растение, и тут ты придумал, как его осторожно в горшок пересадить, чтобы он все свои корешки с собой утащил и жизненных сил их лишил… После чего планировал этот сорняк с горшком уничтожить. Но в процессе увидел, сколь красиво цвести он может, и уверился, что в горшке уже никому больше не навредит, так зачем его уничтожать, если его агрессивность уже остановлена? Да, я изранила об него все руки, и он погубил многие цветы в саду, но я превратила его в сказочный цветок, который больше никому не причинит вреда.
– Да ты просто святая, Миранда… А я с тобой так…
– Не утрируй, Ал. Мне до святости как пешком до луны… Тебя вон до сих пор простить не могу. Отдать всё, что имею, готова, а вот в сердце своё впустить тебя никак не получается. Страшно мне очень… Эрбила так не боялась, как тебя боюсь…
– Ты меня боишься? – недоверчиво переспросил Альфред.
– Очень, Ал… очень боюсь. Ты сильный, и абсолютно непредсказуемый для меня. Эрбила могла просчитать на раз, и обыграть легко могла… А тебя обыгрывать не хочу и поэтому боюсь… и ещё я тебе не верю… Раньше верила и мне было с тобой легко, а теперь постоянно жду удара и это сводит меня с ума.
– Я наконец понял, ты не хочешь со мной воевать и из-за этого чувствуешь себя безоружной. При этом я лишил тебя уверенности в том, что не обижу… Тебе не позавидуешь, моя дорогая. Только вот что я тебе скажу: у тебя есть гораздо лучшая защита, чем моя преданность или окормление Вальда. Тебе благоволит сам Творец. Он защищает тебя, и с Его поддержкой тебе не должно быть страшно ничего, ни моё возможное предательство, ни какие-либо другие испытания. Он заставит и меня быть тебе верным и другим не даст тебе вредить. Положись на Его защиту, и всё начнет образовываться к всеобщему благополучию. Ты ведь именно поэтому до сих пор не хочешь воспользоваться возможностью через Сантину задать Ему свои вопросы.
– Где была Его защита, когда ты так измывался надо мной? Он отдал меня тебе, ради твоих уроков… Возможно, над моим трупом тебя накроет просветление или что-то подобное произойдёт, Ал, я не знаю… Но только не мне он благоволит, а тебе.
– Так ты Его поддержку ощущать перестала и, обидевшись, от него закрываться стала и ничего не спрашиваешь… Ты соображаешь, что творишь?
– Я ни на что не обижаюсь, Ал. Я приняла Его выбор. По заслугам мне, видно.
– Ты сдурела! Он благоволит тебе больше, чем кому либо. Прекрати закрываться и разрушать себя. Он тебя любит, открой сердце именно для этой любви, и всё сразу начнёт нормализовываться.
– Ждёшь, что под этим соусом сможешь заставить меня открыть тебе сердце?
– Глупышка! При чём здесь я? Я закрою глаза и на Диего, и на любого другого твоего избранника, и буду тебя с ним защищать. Клянусь, что приму любой твой выбор, главное, прекрати бояться и сама уничтожать своё сердце. Ты же уничтожаешь его в страхе, что оно ещё способно любить.
– Ты говоришь очень правильные и мудрые вещи, только это всего лишь слова… Не могу я пока поверить в них.
– Ты не веришь Творцу?
– Я верю, что нужна Ему, чтобы научить чему-то тебя… именно поэтому он всё время меня тебе возвращает. Я приняла это и перестала противиться. Я отдала тебе уже всё… Диего был попыткой что-то получить и самой, но не вышло, так что смысла упорствовать не вижу и приму любой твой расклад. Хочешь, буду с ним общаться, не хочешь, не буду. В дополнение сказала тебе, как его можешь от завязки со мной избавить. Так что делай что хочешь, мне всё равно.
– Мирочка, ты ошибаешься, сокровище моё. Я, конечно, учусь подле тебя и многому: и терпению, и принятию, и бескорыстию… Но не мне тебя дали, а тебе меня. Я готов принять твою руководящую роль в нашем тандеме и выполнять все твои прихоти. Попробуй.
– Не могу… боюсь.
– Чего? Что будет хуже? Или признания самой себе, что ошиблась в выводах и столько времени зазря терзала своё собственное сердце?
– Я сама себе напоминаю бескрылую птицу, стоящую на вершине утёса, которую уговаривают прыгнуть вниз и полететь. А она знает, что не полетит, а разобьётся о скалы внизу. Наверху стоять тоже приятного мало, но и прыгать, не имея крыльев глупо, ты не находишь?
– У тебя они есть эти крылья. Это помощь Творца. Ты всегда умела ими пользоваться, но в темнице тебе было их не расправить, и ты позабыла как это делается. Расправь их, моя девочка. Можешь даже не прыгать вниз, а лишь расправить и постоять так, ощущая, как они трепещут на ветру судьбы. Как только ощутишь это, тебе сразу станет легче.
– Думаешь?
– Знаю. Чувствую и знаю.
– Ал, ты такой искусный софист… мне очень хочется тебе поверить, очень… только вот нестыковки явные в твоём рассказе есть. Зачем тебе руководящая роль женщины, которая тебя не любит и боится? Ты понимаешь, чем это грозит?
– Не надо бояться за меня, дорогая. Если я так готов рискнуть, в чём проблема для тебя принять мой риск?
– Ты уже рискнул однажды, я помню, приняв мой план и чётко ему следуя, а потом, получив желаемое, меня за него же и наказал… поскольку результат тебя не до конца устроил.
– Справедливое замечание, но ты ведь не забыла как я был наказан за это?
– Это снова была моя проблема, потому что я не смогла остаться безучастной свидетельницей.
– С этим тоже не поспоришь, но ведь это должно было чему-то меня научить, не так ли? Я же не кретин абсолютно безмозглый? Или ты думаешь, что я настолько уверен в твоей поддержке, что буду использовать её несмотря ни на что?
– Да, – потупившись, тихо выдохнула она, а потом подняла на него взгляд и эмоционально продолжила: – я снова тебе помогу, поскольку не смогу я по-другому, даже если ещё раз через такое же меня проведёшь. Но я не хочу, не хочу больше этого повторения! Оно не научило меня ничему! Я чувствую это и боюсь… до умопомрачения боюсь…
Альфред шагнул к ней и развернув вместе со стулом, опустился перед ней на колени, прошептав:
– Ты должна знать, повторения быть не может, Творец это попустил по одной единственной причине, я поклялся вернуть тебе то, что ты слила на Эрбила, Он это принял так, а я тогда посчитал, что не потенциал тебе поклялся восстановить, а справедливость и должен тебе "открыть глаза" на все мерзости, что он творил, потом пришёл Вальд и растолковал мне, какой я осёл и что если срочно всё не исправлю, окажусь здесь на вечном подвесе. Поэтому прекрати себя накручивать, не позволит мне Творец больше никаких повторений. Ясно тебе?
– Ты это сейчас придумал?
– Ничего я не придумал. Всё так и было.
– Ты другой расклад озвучивал.
– Мирочка, мне, как и тебе, сложно было до конца сбросить карты. Но видя, как тебе сложно, я решился на это. Теперь можешь этим пользоваться…
– Ты считаешь, я способна воспользоваться твоей слабостью?
– Не знаю, Мир… но внутренне я к этому готов и посчитаю заслуженной расплатой.
– Тупица ты… Я ведь даже в подвалах твоих против тебя ничего не сделала… Хотя могла. Ты ведь понимаешь, что легко могла хотя бы проклясть?
– Сейчас понимаю. Кстати, а почему не прокляла?
– Жалко тебя было, понимала, что по дури своей на такое решился… и вначале каждый день ждала, что придёшь и договориться постараешься. А когда на последнем допросе додавить решил, то вот тогда я поняла, что ты непредсказуем для меня, что амбиции и догмы тебе дороже всего и на меня тебе плевать… ведь даже пожалеть не смог… видел, что сломал почти совсем, и не пожалел…
– Почему тогда не прокляла?
– Не хотела с тобой бороться… Начать с тобой бороться означало разрушить последнее, что тут оставалось хорошего для меня, предать нашу дружбу, всё что было при Вальде… я не смогла, проще было попытаться себя убить.
– Как же ты всё это вынесла, моя девочка? – потупившись, Альфред, склонился перед ней ещё ниже. – Ты не представляешь, какой мерзкой тварью я сейчас ощущаю себя.
– Прекрати, – она протянула руку и потрепала его по волосам. – У тебя была своя правда. Тебе ведь даже в голову не приходило под таким углом на ситуацию посмотреть, не так ли? Ты тоже память Вальда защищал, я знала это, лишь надеялась, что в память о нём дашь возможность своим путём идти… Поскольку вот он бы точно понял, почему я так поступила.
– Он, кстати, понял и полностью одобрил, – едва слышно выдохнул он.
– Я знаю.
– Мир, ты должна знать, – не поднимая головы, тихо продолжил он, – я готов сейчас на что угодно, лишь бы вновь ты ощутила радость жизни.
– Я ничего не хочу… никакой радости. Веришь?
– Я это чувствую, – он перехватил её руку, прижал к губам. – Готов терпеливо ждать, когда тебе полегчает, и создавать все условия.
– Тогда давай не торопиться, съезди сам к Диего, помирись с ним, успокой, можешь снять все привязки, если захочешь, а я пока тут побуду.
– Мне можно будет вернуться?
– Конечно, Ал. Когда захочешь, это твои владения, и я не собираюсь тебя гнать из них.
– Спасибо, моя девочка, моя великодушная добрая фея. Ты не представляешь, насколько я тебе благодарен, – целуя её пальцы проговорил он.
Она осторожно высвободила руку и поморщилась:
– Ал, прекрати, никакая я не фея, а нервная, переломанная жизнью, уставшая ведьма, которой хочется поскорее сдохнуть и больше ничего.
– Это временно, моя хорошая, прояви чуточку терпения, это пройдёт. Поверь мне, – поднимаясь с колен проговорил он и, пожелав ей приятного отдыха, удалился.
Глава 82
Через несколько дней Альфред покинул остров, и Миранда вновь осталась полновластной хозяйкой замка.
Она много гуляла, каталась на лодке с Ларсеном, а вот играть с Сантиной не приходила.
При разговоре с Альфредом её сильно зацепили его слова о том, что она неправильно трактует события, и ей надо задать вопросы. Чувствуя, что он может быть прав, она дала себе слово, что как только представится возможность, она их задаст. Но уже на следующий день на неё навалилось такое категорическое нежелание это делать, что она стала избегать общения с ребёнком, пытаясь именно таким образом не нарушить данное себе обещание.
Ларсен осторожно попытался узнать, что послужило причиной, даже предложил наказать дочь, если она чем-то её огорчила, и нарвался на такую бурю негодования с её стороны, что посчитал за благо больше этот вопрос не поднимать. Однако, выяснив, что видеть сейчас его дочь она не хочет именно из-за своего нежелания, он прореагировал нетривиально и запретил Грете даже гулять с дочерью, чтобы исключить их возможные встречи.
Таким образом она вновь неосознанно создала для себя условия, при которых впала в спокойно-безразличное принятие течения жизни, и желала только одного, чтобы Альфред подольше не возвращался, а когда вернётся никак бы не повлиял на её это состояние.
Однако Вселенную, видимо, такой расклад не устраивал, поскольку не прошло и недели как на остров на военном корабле приплыл Его Святейшество главный инквизитор.
Встретивший его на причале Лео сообщил, что хозяин в отъезде и провёл в гостиную. После чего тот попросил позвать к нему хозяйку замка.
Миранда вышла к нему, закутанная в голубое шёлковое покрывало, скрывающее её лицо, и низко поклонившись, с явным пиететом проговорила:
– Здравствовать вам в веках, Ваше Святейшество. Рада вас видеть. Что привело вас в нашу скромную обитель и чем я могу быть полезна в отсутствие моего супруга?
– Марта? Я тоже рад тебя видеть, – узнав её по голосу, удовлетворённо кивнул расположившийся в одном из кресел гостиной Илиас.
– Меня зовут Миранда, Ваше Святейшество.
– Да, ты права, теперь лучше называть тебя так, благо Алехандро выбрал похожее имя.
– Так чем могу быть полезна?
– Мне Алехандро нужен. Не знаешь, куда поехал и когда вернётся?
– Знаю, что поехал к графу Диего Истерманду, когда вернётся не сказал. Но должен на днях.
– Разминуться могу, если сейчас к графу отправлюсь? Твой муж мне нужен срочно.
– Можете. Поскольку визит этот непредсказуем по продолжительности.
– Отчего? Алехандро хочет быть уверен, что тот больше с тобой не пересечётся?
– Это звучит двусмысленно… Я могу уточнить, что вы имеете в виду, Ваше Святейшество?
– Я ведь знаю, что граф Истерманд был влюблён в так называемую сестру, роль которой, как сама призналась, играла ты. Нетрудно догадаться, что теперь Алехандро хочет предотвратить возможное разоблачение, а также его домогательства. Он кстати поимел тебя?
– Кто? Мой супруг?
– Нет, Диего, пока считал тебя сестрой Алехандро.
– Странный вопрос. Вы считаете, что Алехандро на такое мог закрыть глаза?
– Я допрашивал герцога Скиндермейского, и тот был уверен, что взяла ты графа Истерманда именно этим.
– Ваше право домысливать относительно меня всё, что угодно, я не стану оправдываться. Считаете, что я подобным образом развлекалась с графом, да бога ради. Только тогда странно, что Алехандро этим не озаботился или вы не говорили ему об откровениях герцога?
– Не говорил, был уверен, что он знает об отношениях графа с сестрой. А когда выяснил, что ты это была, в голову не пришло ещё раз поднимать эту тему.
– Я думаю, сейчас, пообщавшись с Диего лично, он всё прояснит для себя окончательно. Вы ведь знаете про его способности? И кстати, именно из-за этого не знаю насколько затянется визит.
– Не боишься последствий?
– Каких? Для себя? Так он знает, что я максимум усилий приложила, чтобы заставить графа влюбиться и выкрасть меня с острова, и что недоступность предмета обожания наиболее действенный рычаг в таких условиях. И что возможные слова графа об обратном были направлены лишь на одно: вынудить его согласиться отдать ему опеку над сестрой. Он же не знал, что я не сестра, и был уверен, что если это скажет и выкрадет, то Алехандро смирится, поскольку их связывает многолетняя дружба. Я, правда, не совсем понимаю, зачем он это начал говорить до того как увёз. Возможно, рассчитывал как раз всех подготовить к такому раскладу… Не знаю. Случилось всё как-то бестолково очень и совсем не так, как я предполагала. Но надеюсь, сейчас Алехандро со всем разберётся, и граф не пострадает.
– То есть, получается, ты тогда воспользовалась приездом Диего, влюбила в себя и хотела, чтобы он выкрал тебя с острова. Алехандро знает об этом?
– Сейчас, конечно, знает. А тогда ему и в голову не приходил такой расклад. Диего случайно без его ведома на остров попал, и я воспользовалась моментом, чтобы уговорить его вывезти меня отсюда. Он уже был готов это сделать, когда вмешался его дядя, подыскавший ему хорошую партию и решивший женить его во что бы то ни стало.
– Какая же ты чертовка всё-таки… Как Алехандро тебя терпит?
– Не знаю. Уже многократно предлагала ему меня прикончить. Не хочет. Кстати, что за срочность в вашей встречи с ним, могу поинтересоваться?
– Можешь. Всё равно узнаешь, да и надежда у меня есть, что если о причинах будешь осведомлена, то чинить препятствий ни мне, ни супругу не станешь. Ты вроде как добросердечна всегда была.
– Вы заинтриговали меня, Ваше Святейшество. Я вся внимание.
– Садись напротив и сними с лица эту тряпку, видеть хочу твою мимику. Меня напрягает, когда реакции собеседника не вижу, – вместо начала рассказа достаточно жёстко потребовал он.
Не став спорить, Миранда откинула с головы часть шёлковой чадры, открывая его взгляду не только лицо, но и разметавшиеся по плечам густые волосы. После чего медленно опустилась в указанное им кресло.
Окинув её внимательным взглядом, Илиас иронично усмехнулся:
– Ты знаешь, что потенциал сильно набрала или это по-прежнему для тебя неосознаваемый побочный эффект от общения с сильными мира сего?
– Сей вопрос в ваших устах, Ваше Святейшество, похож на обвинение. Вы подозреваете меня в колдовстве? – Миранда постаралась, чтобы голос её звучал максимально невинно.
– Марта, вернее, Миранда, золотце, давай перестанем играть в недомолвки. Ты ведь не боишься никаких обвинений, мне ли не знать. Сбрасывай карты, я хочу знать, ты можешь осознанно пользоваться тем, что имеешь, или это бесполезное обременение для тебя и не более.
– Вам не кажется, Ваше Святейшество, что вы требуете от меня слишком много, даже не являясь моим духовником?
– Ах, чертовка. Хорошо. Я не против им стать. Иди ко мне, дочь моя, и встань передо мной на колени, исповедую и отпущу все грехи.
– Для этого я должна получить разрешение моего супруга. Я ведь не могу самовольно без разрешения мужа выбрать себе исповедника.
– Да неужели? Славно он тебя окоротил. Теперь уже не помышляешь о свободе от него?
– Имея ваше прямое наставление принять его окормление, как я могу помышлять о таком? Нет, конечно. Уже не помышляю.
– Ты смирилась? – главный инквизитор упёрся в неё испытующим взглядом.
Миранда в ответ устремила на него свой и тихо выдохнула:
– Не мне с ним спорить, особенно если он имеет ваше благоволение.
– Не радостно ты говоришь это.
– Какая может быть радость у сломленной женщины, столько времени проведший в подвалах дворца инквизиции? Вы явно преувеличиваете мои способности, Ваше Святейшество.
– До сих пор не простила Эрбила?
– Что ему моё прощение? Он представший перед Господом нашим Его служитель, не мне его осуждать или прощать. Я всего лишь бестолковая женщина.
– Опять свою шарманку завела. Прекращай. Я прекрасно знаю всю подноготную ваших отношений, так что эта лживая показуха мне ни к чему. Тебя не пребывание в подвалах дворца нашего обозлило, а именно его отношение к тебе. Ты именно ему не смогла что-то простить. То ли обладание силой, то ли дарованную тебе им эту способность. При этом ты вроде как в открытую и не мстила, но решила показать, что навсегда лишила своего благоволения. Тебе, кстати, удалось заставить его страдать. Отсутствие твоего благоволения, он поначалу тяжело переносил, но потом смирился, радуясь, что сумел создать для тебя прекрасные условия. И тут ты решила лишить его и этой малости, имитировав свою смерть. Что ж, твой план был удачен, это сообщение он особенно тяжело перенёс. А уж про герцога твоего и говорить нечего, он вообще умом тронулся. Так что досадила ты всем знатно.
– Я не стану спорить, считаете меня досаждающей всем тварью, право ваше, Ваше Святейшество. Было бы странно ожидать что-то иное от того, кто априори считает жизнь женщины предназначенной исключительно к удовольствию мужчин.
– А у тебя иное мнение? Ты не согласна с тем, что жена должна быть продолжением мужа и всё делать к его благу? То ведь заповедями положено.
– Не мне с вами спорить, Ваше Святейшество в этом вопросе. Вы, как представители Господа нашего, прекрасно Его заповеди сумели под свои нужды приспособить. Я в восхищении. Ещё тогда была, а уж сейчас и подавно.
– Вот ты, чертовка, и как тебя Алехандро терпит? Ведь, не скрывая, ясно даёшь понять, что даже заповеди Господни тебе не указ.
– Очередной раз повторить могу, что ни его, ни вас моё присутствие никто терпеть не заставляет.
– Согласен. Это его выбор. Я лишь удивлён ему.
– Так вы своим выбором можете изменить его. Что вас-то от этого удерживает?
– Откровенности ждёшь?
– Хотелось бы, чтобы наконец понять расстановку сил.
– А ты не поняла ещё?
– Поверить не могу в то, что вы пытаетесь мне продемонстрировать. Вы чем-то обязаны Алехандро?
– Нет. Но твои инсинуации и попытки настроить меня против него заранее обречены на провал. Я не намерен с ним в противоборство вступать, уж из-за тебя точно. Не та ты фигура, чтобы могла на наши с ним отношения повлиять. Так что не утруждайся.
– Откровенно. Только неправильно вы мои слова трактуете. Алехандро связал меня теперь обязательствами так, что мне и не рыпнуться никуда.
– Кто бы говорил. Что я тебя не знаю? Ты ведь сдохнуть готова, лишь бы досадить тому, кто тебе не по нраву. Вот спорить готов, что скажи я тебе, что твои свидетельские показания могут Алехандро на костёр отправить, ты ведь дашь мне их, даже рискуя с ним вместе сгореть.
– Илиас, – Миранда, подавшись вперёд и неотрывно глядя ему в глаза, впервые за всё время их общения обратилась к инквизитору по имени, – мне жаль, что ты ничего так и не понял обо мне. Я не досаждаю и не мщу никому и ни за что. Всё это время я пыталась не дать вам управлять моей жизнью вместо Господа нашего, потому что, как оказалось, вы все не Его волю исполняете, а свою выгоду ищите, лишь прикрываясь именем Его. Мне претит это до глубины души. Ты можешь, конечно, сейчас сказать, что я злобно оговариваю всех, но я ведь это не за спиной твоей говорю, и не при свидетелях. Ты сказал, что не хочешь лживой показухи, так вот без неё вам никак не обойтись, нет в ваших действиях желания следовать сути заповедей Господних. Вы все забыли о Нём. И я тебе сейчас докажу это. Дай мне руку!
Не давая ему времени возразить, она порывисто встала, подошла к нему и сама схватила его за руку, после чего распевно заговорила на латыни текст 81 псалма: «Бог стал в сонме богов, среди богов произнёс суд: доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым?
Давайте суд бедному и сироте, угнетённому и нищему оказывайте справедливость, избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых.
Не знают, не разумеют, во тьме ходят, все основания земли колеблются.
Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы,
но вы умрёте, как человеки, и падёте, как всякий из князей.
Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы.»
Илиас в первый момент попытался отдёрнуть руку, но Миранда столь цепко держала его пальцы, что это ему не удалось, а потом на него нахлынул такой поток волнующей всё его тело энергетики, что он, встав ей на встречу, благоговейно замер, внимая знакомым словам.
Когда она замолчала, он, вглядываясь ей в глаза, судорожно сглотнул и непослушным языком тихо выдохнул:
– Посланница… – потом, помолчав немного, столь же тихо продолжил: – скажи, чем Алехандро связал тебя, если в моих силах, помогу.
– Не в твоих, – качнула она головой, – но я о помощи уже и не прошу, я смирилась. Лишь прекрати не пойми в чём обвинять. Я ведь ничего дурного никогда тебе не делала.
– Ответить откровенно можешь?
– Спрашивай.
– Это ты тогда потенциал сбросила, чтобы меня подставить, или сам Эрбил, приревновав тебя ко мне, начал искать повод убрать от тебя подальше? – Илиас впервые назвал учителя по имени и даже сам удивился своей смелости. Пребывание на посту главного инквизитора наконец позволило ощутить уверенность в собственных силах.
– Ни то, ни то… – качнула головой Миранда.
– Тогда как это произошло?
– Я боялась тебя очень, и про себя молила Господа отвести тебя от меня… Он исполнил моё желание очень необычным для меня способом.
– А почему в темнице ни о чём не попросила, раз поняла, что слышит Он тебя?
– Ты до сих пор не понял?
– Силу богомерзким делом считала?
– Раз знаешь, зачем спрашиваешь?
– Сейчас изменилось что-то?
– Как тебе сказать… Не знаю, запуталась я. Алехандро искусный софист. Я смирилась. Раз Господь даровал меня ему, значит, на то есть воля Его святая, и не мне с ней спорить.
– Марта, послушай. Господь не просто так Алехандро твоим супругом сделал, поверь мне. Хоть ты и не особо веришь теперь инквизиторам, но ведь Его проведению веришь, так вот и прими окормление мужа и своему вразумлению не перечь.
– Да приняла я его уже, Илиас, приняла. Только отдал меня ему Он не для моего вразумления, а для вашего. Чтобы поняв, что даже имея полную власть, сможете лишь убить, но не сможете принудить ни к чему дурному. Ты ведь тоже лишь силой пользуешься. Скажи, когда по любви последний раз хоть что-то делал?
– Что ты имеешь в виду?
– Господь, Илиас, заповедовал любить своих ближних и поступать с ними, исходя из любви в сердце, а не из выгоды. Ты, например, для Киры хоть что-то хорошее сделал? А ведь девочка дарит тебе радость, несмотря ни на что.
– Я не казнил её, в её положении это уже немало. Да и не тебе о любви говорить, – поморщился в ответ он. – Ты сама, постаралась разбить сердце всем, кто тебя любил.
– Кто меня любил? Эрбил? – она печально покачала головой. – Нет, Илиас, не любил он меня. Он хотел использовать меня в своих интересах. Пока я это не поняла, я дарила ему всё своё душевное тепло, а вот когда поняла, что он лишь пользуется мною, так же как и герцог, кстати, то продолжать это делать не смогла. И именно это разбило их сердца. Нельзя меня использовать. К сожалению, Алехандро это не понял ещё, но когда-нибудь поймёт. Мне хочется надеяться, что это открытие не разобьёт ему сердце.
– Он знает это, и пользоваться тобой не намерен. Ты явно надумала лишнего, основываясь на предыдущем нерадостном опыте. Только, совсем не факт, что Эрбил хотел пользоваться тобою и именно поэтому пользование силой активировал. Мне он сказал, что случайно это вышло, и значит, по провидению Господнему, не иначе.
– Илиас, ты не был свидетелем, поэтому не надо столь безоговорочно верить его словам. Я не просто так сбежать от него пыталась. Он оказался ничуть не лучше убитого им колдуна. Тот, кстати, мне тоже горы златые сулил, лишь бы я согласилась по доброй воле его спутницей быть.
– Но он же не убил тебя, хотя мог.
– Ты ведь уже понял, кто я… Убить меня или поспособствовать моей гибели это большое мужество надо иметь…
– Марта, мы можем быть друзьями? – Илиас в свою очередь крепко сжал пальцы её руки.
– Почему нет? Я, по-моему, всегда относилась к тебе по-доброму. Да и ты мне зла не желал. Только Мартой не зови больше. Миранда я теперь и уже привыкла к этому имени.
– Хорошо. Кстати, я могу попросить Алехандро разрешить мне стать твоим исповедником и стараться поддерживать тебя. Он прислушивается к моему мнению, и я мог бы способствовать его более лояльному отношению к тебе. Да и тебе бы проще было, когда выговоришься, оно всегда проще терпеть.
– Попроси, не знаю, позволит ли он это, но по большому счету, мне грех на него жаловаться. Он не сильно меня притесняет. Хотя с его силой и его характером дело то достаточно удивительное, я худшего отношения ждала.
– Я же говорил, Алехандро очень необычный амулетчик. И Господь благоволит ему неспроста.
– Как вы познакомились? – заинтересованно осведомилась Миранда, чуть склонив голову набок.
В первый момент Илиас был готов сказать правду, но потом, подумав, что упоминание Эрбила может всё испортить и, вздохнув, произнёс:
– Случайно, хотя в каждом случае провидение Господне. Сначала я помог ему, потом он мне. Обязательств друг перед другом у нас нет, но дружба, надеюсь, сложилась. Поэтому я рад, что ты смирилась и не играешь против него.
– Ты уверился в этом? А вдруг я лгу? – она лукаво усмехнулась.
– Нет, ты, как и он, в открытую играете оба. Теперь я в этом уверен. И это очень ценно для меня.
– Прекрасно, тогда сбрасывай карты тоже: зачем приехал?
Вновь глубоко вздохнув Илиас решительно выдохнул:
– В предгорье сильный амулетчик живёт. До недавнего времени он не досаждал никому и сведений о нём у инквизиции не было. Но не так давно этот амулетчик повздорил с графом Олтесеном, владельцем тех мест, который послал оруженосцев, чтобы его окоротить, его они, конечно, не нашли, но жилище сожгли, и тогда он наслал мор на округу. Местный священник обратился за помощью, я послал парочку инквизиторов, они погибли при странных обстоятельствах. Поехал сам и понял, что силён очень амулетчик. И насланный им мор не остановится… эпидемией грозит, если самого амулетчика не обезвредить. Как подступиться к нему пока не решил, хотел посоветоваться с Алехандро и, возможно, помощи попросить.
– В предгорье, говоришь, – услышав знакомое название, Миранда подняла взгляд к потолку, долго молчала вглядываясь в пространство, потом тихо выдохнула: – Ты прав, беда большая грядёт, мор в предгорье не остановится, если заставы не поставить и не заблокировать всех местных, а амулетчика заставить проклятье дезавуировать. Но то ни тебе, ни даже Алехандро не по силам будет. Я к нему ехать должна. Ты не просто так ко мне в отсутствии Алехандро попал.
– Миранда, давай не будем без его ведома что-то предпринимать. Ты не амулетчик и понятия не имеешь как с ними бороться.
– Илиас, в таких вопросах я гораздо сильнее любого амулетчика, Господь мне показал, что делать нужно, и с твоей помощью или без неё я это сделаю. Поэтому хочешь, чтобы я с меньшими затратами могла этот вопрос решить, помоги. Не хочешь помогать, останешься здесь ждать Алехандро, а я уплыву.
– Как ты это сделаешь, если обещала не сбегать отсюда? Тебя твой надсмотрщик не выпустит.
– Тому, кто имеет благоволение Господне, никакие надсмотрщики не помеха. И ты сейчас в этом убедишься.
– Постой, постой… не надо скоропалительных решений! Алехандро не тот с кем проходят такие фокусы. Надо его дождаться, и он обязательно найдёт наилучшее решение.
– Господи, Илиас, ты хоть раз можешь принять самостоятельное решение или до конца жизни будешь в образе мальчика на побегушках? Ты ведь Главный инквизитор! Если ты не забыл. А всё ждёшь чьих-то разрешений. Какие могут быть разрешения, если мор начался?
– Вот именно потому что начался мор, а не на увеселительную прогулку ты собралась, я хочу посоветоваться с тем, кто имеет гораздо большую, чем ты, силу.
– Силу он, возможно, имеет и большую. А вот благоволение Господнее получила я, и ты либо плывёшь сейчас туда со мной, либо дожидаешься тут его один. Я не рискну против того откровения, что получила, идти. И возможность его исполнить мне Господь предоставит!
В голосе Миранды звучал такой напор, что Илиас посчитал за благо согласиться:
– Хорошо, хорошо. Я оставлю здесь Алехандро письмо и отправимся. Грех мне после того, как ты свою богоизбранность мне продемонстрировала, в таком вопросе поперёк Господнего тебе откровения идти.
