Мария Максонова
Попаданка в сильфиду
Глава 7
«Меня стошнит, меня стошнит», – билась паническая мысль в голове, пока чужая жирная во всех смыслах лапа приближалась к моим губам. Где-то на заднем плане мелькнул вопрос, сможет ли приказ хозяина остановить мою тошноту, учитывая, что это физиологическая реакция, а не то, что возможно контролировать.
Какие только глупости не лезут в голову!
Неожиданно за пределами шатра послышался шум, крики. Хозяин притормозил движение, отвлекшись. А затем полог был резко отброшен, и внутрь ворвался… я удивленно застыла, растерянно хлопая ресницами. Огромный зеленый человекоподобный монстр с клыками наружу, порыкивая, что-то кричал окружающим. Вместе с ним прибежали трое людей, пытались явно его выгнать, но были не в силах – монстр был на две головы выше их всех ростом и раза в полтора-два шире в плечах. Он легко отпихивал мешающих ему людей и втолковывая что-то хозяину.
Тот, отвлекшись от меня, раздраженно отбросил кусок мяса в тарелку и, небрежно вытерев пальцы о салфетку, начал спорить с монстром. Почему-то мне подумалось, что зеленокожий требует денег. Не представляю, с чего я так решила, потому что никаких условных знаков, означающих это, он не показывал. Хозяин же платить отказывался, втолковывая что-то настойчиво, будто бы требуя соблюдения какой-то договоренности. Поняв, что выгнать монстра невозможно, слуги хозяина бросили это занятие, но замерли вокруг агрессивного существа, готовясь накинуться на него, когда велит работодатель.
Я же разглядывала монстра и пыталась понять, что это такое. Он не был похож ни на Шрэка, ни на уродливых орков из Властелина колец. Здоровенный качок-бодибилдер, с зелено-оливковой кожей. Черты лица крупные: большой мясистый нос с горбинкой, нависшие лохматые брови, квадратная выдвинутая вперед нижняя челюсть, крупный рот с фиолетовыми губами, которые раздвигались торчащими по сторонам нижними клыками, на правом из которых поблескивало маленькое золотое колечко с желтым камешком. Говорят, что мужик должен быть чуть красивее обезьян, но этот скорее чуть красивее куска необработанного камня. Вспомнился фильм Варкрафт, который я смотрела – вот тамошние орки были слегка похожи на этого. Но тоже не совсем, этот все же более человекообразен, с менее приземленной и широкой фигурой – увеличенный в размере перекаченный человек, а не слон.
Дойдя до какого-то уровня спора, разошедшийся хозяин ударил кулаком по столу. Орк взревел, выхватил здоровенное мачете, висящее на бедре, и, раскидав всю охрану, рванул вперед. Он успел замахнуться, но неожиданно его отбросило назад. Я успела заметить, что хозяин схватился за какой-то кулон, висящий на шее. Потом он что-то сделал с одним из своих колец, и оно засветилось. Слегка оглушенный монстр еще не успел подняться на ноги, а хозяин направил на него палец, и орка выбросило вон из шатра. Выговаривая что-то злобно, хозяин шел за ним и указывал и указывал на него своим амулетом, ударяя снова и снова. Орк уже явно был повержен, лицо его было разбито, из губы и из носа текла черно-зеленая кровь. Стоны, которые он издавал, явно говорили, что он не в состоянии сопротивляться. Орк уже не пытался подняться, придерживал свою правую руку за локоть, будто у него там вывих или сломана кость. Но Хозяин не остановился, пока не довел его до бессознательного состояния, а потом еще ударил пару раз напоследок, будто пнул поверженного врага.
Затем хозяин отдал приказ своим людям, и те сноровисто схватили орка за руки и за ноги, не обращая внимания на то, что могут ему повредить, и потащили в сторону от палаток и жилых домов. Я без слов поняла, почувствовала, что было сказано что-то вроде: «Выбросите эту падаль подальше, чтобы я его не видел».
Меня всю трясло, я не ожидала увидеть вблизи такую жестокость. Развернувшись ко мне хозяин изобразил на лице ласковую улыбку, но от этого стало еще ужаснее. Мне показалось, что в глазах его сияет жестокость и холод, и я со страхом попятилась назад.
Не знаю, откуда, но рядом оказался Халмир и подхватил меня за локоть, поспешно укутав в одеяло. Хозяин пытался как-то уговорить меня, улыбался, показывал какие-то золотые цацки, но меня просто трясло от страха. В конце концов он плюнул и махнул рукой, позволяя нам с Халмиром уйти в шатер.
На следующий день выйдя из палатки, я не увидела синих шатров – старый мой хозяин покинул ярмарку еще до ее окончания. Мы же остались еще на сутки. Новый владелец пытался как-то наладить со мной отношения, но я шугалась и паниковала. Он мог приказать мне сидеть замерев, но тогда из глаз начинали течь слезы. Я совсем не могла это контролировать. Тогда хозяин вызывал Халмира, ругался, даже как-то раз его ударил, но это, конечно, ничем не могло помочь.
Как-то вредить мне и портить собственность он все же не решился, хотя смотрел злобно. Я явно испортила его планы.
Завершив торговлю, члены каравана собрали шатры и отправились в путь. По дороге все в целом было примерно так же, как во время предыдущего моего путешествия по пустыне, только если тот караван шел на север, то этот – на запад. Каждый вечер теперь я видела, как солнце садится, окрашивая пустыню в алый цвет, именно там, куда мы направлялись. Почему-то это казалось мне дурным знаком.
/\/\/\
В очередной день, для меня не отличающийся ничем от прочих, Халмир поднял меня раньше обычного. Лагерь уже суетился, собираясь. Едва я, позевывая, вышла из палатки, как она сложилась за моей спиной. Караванщики явно очень торопились. Обычно мы успевали позавтракать на земле, и только обедали в седлах, но сегодня меня засунули в матерчатый домик на горбах верблюда сразу, как подняли. Я заметила помощника хозяина, который ходил между шатрами и прикрикивал на людей, помахивая своей плетью и поспешила закрыть матерчатую стенку домика, чтобы скрыться от его глаз – этот человек, как и хозяин, меня напрягал. Халмир сунул мне бурдюк с водой и подсохшую лепешку, а потом сел на место погонщика и поднял верблюда на ноги.
Вообще, в этом мире я стала многого бояться, и это мне не нравилось. Я успокаивала себя тем, что это просто книжное испытание героини, прежде чем подарить ей «долго и счастливо», но почему-то не могла в это поверить, как прежде. Вроде бы и ничего непоправимого не произошло, но я почему-то прекратила ждать хорошего.
Спешка продолжилась и днем. Погонщики подстегивали верблюдов, и меня даже немного растрясло в седле. Почему-то мнилось мне, что мы куда-то опаздываем. К вечеру скорость еще больше увеличили, хотя, конечно, разница была не очень большая – груженных под завязку верблюдов не очень-то подгонишь, разве что ненадолго можно заставить ускориться. Но команды прибавить шагу звучали все чаще и чаще.
А потом что-то произошло. Я услышала голос помощника хозяина, в котором прозвучало облегчение. Выглянула из своего матерчатого домика, и увидела впереди картину, от которой у меня сердце сжалось. Алый закат окрасил пески в рыже-золотой, а перед нами раскинулась река, по берегам которой росли пальмы и другие растения. В свете заходящего солнца они смотрелись, будто вырезанные из черной бумаги силуэты. А вода была окрашена красным, будто к ней была примешана кровь.
– Дурной знак, – пробормотала я себе под нос и, хоть никогда прежде не была верующей, перекрестилась (не уверена, что правильно – сперва надо было коснуться правого плеча или левого?), а потом на всякий случай поплевала через плечо (опять не была уверена, через какое плечо, поэтому плюнула через оба). Больше я примет просто не вспомнила и с ужасом покосилась на окружающих. Они смеялись, радовались, явно перекидывались шутками.
Приободрившиеся верблюды активнее зашагали к воде, а я не стала закрывать шторку и все внимательнее всматривалась в раскинувшийся впереди пейзаж. Взгляд скользил среди пальм и кустов, хотя я сама не понимала, почему так напряглась.
И тут я увидела среди растений какую-то мелькнувшую тень.
– Там что-то есть, там кто-то двигается! – закричала я, указывая вперед пальцем и пытаясь ткнуть Халмира.
Тот попытался меня привычно успокоить, но я все равно гнула свое. Я пыталась ему объяснить, как-то знаками показать, что там все плохо, что нужно остановиться, но ничего не работало. Голова каравана уже добралась до берега, люди распрягали верблюдов и готовили лагерь, многие обгоняли нас и косились неодобрительно.
Возле спорящих нас остановился помощник хозяина, что-то злобно спросил у Халмира. Тот принялся оправдываться, а я опять и опять пыталась показать, что там что-то не так. Плюнув в сторону какой-то черной дрянью, которую он все время жевал, помощник хозяина достал свою плетку и неожиданно ударил нашего верблюда. Животное обидчиво вскрикнуло, подпрыгнуло на месте, так что я чуть язык не прикусила, а потом рвануло вперед. В след нам неслись команды верблюду бежать быстрее. Халмир даже не пытался, мне кажется, ему противостоять, а я в панике вцепилась в седло под собой.
Берег реки стремительно приближался.
Наш верблюд буквально ворвался в устанавливаемый лагерь, наведя шороху. Кто-то помог поймать его, остановить и успокоить. Меня, наконец, сняли со спины животного, освободили его от вещей и увели к остальным. А я осталась стоять на месте среди людей, судорожно заламывая руки. Моя паника никак не отступала, крылья трепетали, так что я периодически чуть подлетала в воздух, не более чем на пару десятков сантиметров, но в итоге я передвигалась по лагерю, словно астронавт по луне.
Халмир занялся моими вещами и палаткой, а я заслонялась по лагерю. И чем больше я двигалась, тем страшнее мне становилось. Не знаю, что это за приступ, но каждый раз, когда взгляд мой падал на что-то красное: чью-то рубашку, кусок ткани или вышивку, мне казалось, что это кровь. Всюду кровь.
Заметив хозяина, впервые я не поспешила скрыться от него прочь, а наоборот бросилась к нему, пытаясь объяснить, что что-то происходит, что все плохо, что видела какую-то тень среди кустов. Но он был вместе с несколькими помощниками и только отмахнулся от меня. Подбежал Халмир, схватил меня за плечи и оттащил прочь от занятых делом людей, чтобы не мешалась под ногами.
Меня поспешили засунуть в свежепоставленную палатку, но я не желала сидеть внутри. Слонялась по лагерю и пыталась найти хоть кого-то, кто воспримет меня всерьез, но всем только мешала. В конце концов я все же нарвалась на то, что на меня пожаловались хозяину, и тот приказал мне идти в палатку и не покидать ее.
Слезы бессилия текли из моих глаз.
Глава 8
Я не смогла заставить себя поесть, не стала раздеваться и ложиться спать. Халмиру тоже не позволила, заставила его зайти в свою комнату и сидела, вцепившись в его локоть. Старик сперва пытался меня успокоить, уговорить, но потом, очевидно, смирился. И вроде бы все было нормально: ночь опустилась на пустыню, постепенно затих лагерь. Все отдыхали после долгого изматывающего перехода и радовались близости воды. Никто не считал это место небезопасным.
Вся обстановка должна была умиротворить меня и успокоить, но с каждым часом я напрягалась все больше. Меня с ума сводила невозможность выйти из шатра, хотя я понимала, что снаружи было бы еще хуже – я бы все время видела бы пятна крови в каждой красной или бордовой тряпке, это свело бы меня с ума. Но разум говорил одно, а какое-то странное чутье – совсем иное.
Полный боли крик разорвал тишину спящего лагеря уже после полуночи. Я встряхнула Халмира, который умудрился задремать сидя рядом. А потом тишина ночи наполнилась криками, стонами, руганью и звоном металла о металл. Халмир, которому выходить не запрещали, тихонько выглянул из нашего шатра, а потом практически на четвереньках заполз обратно. Он был явно в ужасе, повторял какие-то слова, пытаясь мне что-то объяснить. Потом пальцами изобразил клыки, торчащие из-под нижней губы. И я поняла: орки, вот что значило то слово, которое он все время повторял.
Мне хотелось бежать вон из шатра, а вот Халмир наоборот пытался найти место, где бы спрятаться внутри, и меня призывал к тому же. Да только в моем шатре не было ничего из крупных вещей: никакого сундука или тюка приличных размеров. Только скатанный в рулон тонкий матрас, за которым невозможно спрятаться, но Халмир был готов закопаться и под него. Меня же паника тянула прочь из этого ненадежного укрытия, только приказ хозяина не позволял выйти.
А потом неожиданно я почувствовала, как ошейник на моей шее вдруг будто ослаб. Причем, раньше я его не замечала, а тут вдруг ощутила – он будто потяжелел, но одновременно перестал плотно охватывал горло. И когда я в очередной раз подошла к выходу из шатра, не почувствовала никакого предупреждающего онемения в конечностях. Рискнула сделать еще шаг… и ничего не почувствовала. Будто запрет на выход был снят.
Я бросила панический взгляд на Халмира, который свалил все вещи в одну кучу и пытался спрятаться за ней, скрутившись в позе креветки, и бросилась прочь из палатки.
Ярко сияла над лагерем зеленая луна, освещая бой людей и орков. Последних было намного меньше, чем караванщиков, но те явно проигрывали. Часть вообще не сопротивлялась, имеющие оружие сражались – их я про себя обычно называла охранниками. Но даже три-четыре человека, нападающих разом, не могли справиться с одним орком. Те с ухмылками безумцев, сверкая острыми клыками отбивались ото всех атак нападающих, и складывалось впечатление, что им нравится происходящее.
Оказавшись сразу посреди боя, я запаниковала. Мне бы рвануть обратно в палатку, до которой это сумасшествие еще не добралось, отсидеться подле Халмира в тепле и при свете масляной лампы, но тут прямо мне под ноги свалился один из защитников каравана с раной поперек груди. Вскрикнув, я отпрыгнула в сторону, крылья затрепетали, поднимая меня над местом сражения.
Я испуганной молью рванулась прочь, но, куда ни глянь, везде люди сражались с орками и проигрывали. Некоторые из караванщиков имели при себе какие-то амулеты, и запускали в противников то камнями, то сгустками воздуха, а то и вовсе огненными шарами. Орки отвечали оружием, непомерной физической силой и изредка магией земли. Сперва мне показалось, что они просто кидают или пинают камни, но потом я поняла, что они к ним не прикасаются, а булыжники тем временем прицельно попадали людям в головы, вырубая.
Я то летела, то бежала по разоренному лагерю в панике, пытаясь сообразить, что мне нужно делать. «Бежать отсюда, бежать,» – билось в голове, но рвануть в пустыню в одиночестве – это форменное самоубийство, я не смогу там выжить. К тому же, я ведь рабыня.
Неожиданно я споткнулась и кубарем полетела со склона небольшого холма. Остановилась только врезавшись во что-то мягкое. И мокрое. Я подняла руку, и в отблесках костра, увидела на ней кровь. Взвизгнула испуганно, поняв, что упала на чье-то мертвое тело. Дернулась, пытаясь отползти, но взгляд зацепился за лежащую на песке полную руку, унизанную золотыми кольцами. Замерла, не веря. В голове не укладывалось происходящее, над головой пролетел, шипя, огненный шар и врезался в одну из палаток. А я замерла, мне не верилось, нужно было обязательно увидеть своими глазами, поэтому я подползла выше к голове покойника. В неровном свете зеленой луны и отблесках пожара я смогла разглядеть лицо своего хозяина. Распахнутые глаза его смотрели в небо, будто выражая удивление, что такое могло случиться.
Вот почему я смогла выйти из палатки – он умер.
Я истерически захихикала.
Свободна! Я свободна! Я могу бежать куда угодно!
Резкий рывок за крылья вбок и вверх, меня подняли за них над землей, словно котенка за шкирку. Огромный орк держал меня на одной вытянутой руке, разглядывая, словно диковинную зверушку. А потом, подумав, обхватив меня свободной рукой за горло.
/\/\/\
Перед глазами потемнело от боли и нехватки кислорода. Я когтями царапала его ручищу, пытаясь вырваться из захвата, но ничего не помогало. Ощущение, будто у него кожа не мягкая, как у человека, а словно бы дубленая. Наконец, когда я уже попрощалась с жизнью, он что-то рыкнул на своем языке – звучание слов сильно отличалось от того, как говорили караванщики, было больше рычащих, щелкающих и шипящих звуков.
«Занятно. Шаман будет рад такому подарку, он любит диковинки», – пронеслось в голове, а потом я рухнула на землю. Пока я судорожно откашливалась, пытаясь восстановить дыхание, орк достал где-то веревку и быстро связал мои руки, а потом привязал к креплению стоящей рядом палатки. И опять ринулся в бой.
Я проводила его удивленным взглядом. Бой продолжался, но больше мне негде было спрятаться, я не могла убежать, только скрутиться в маленький комочек и надеяться, что меня не убьют случайно. Сопротивление караванщиков было уже почти полностью сломлено, но на окраинах лагеря все еще остались сопротивляющиеся. Кажется, небольшой отряд пытался пробиться к верблюдам, чтобы сбежать. Кому-то это даже удалось, но я не была уверена, что сбежавшие выживут, ведь все вещи, палатки, запасы еды и воды остались в лагере. Впрочем, учитывая, что мы на берегу реки, возможно, они смогут дойти вдоль воды до ближайшего человеческого жилья. Им лучше знать, как выжить в этих условиях.
Меня несколько раз едва не затоптали, один раз в песок неподалеку врезался огненный шар. Хорошо, что он не попал в палатку, к которой я была привязана, не представляю, что бы тогда было.
Бой окончился еще до рассвета, а я, хоть ничего и не делала, чувствовала себя очень уставшей. Я успела поплакать, успокоиться, снова расплакаться, упиваясь жалостью к себе… в голове всплывали страшные образы того, что орки могут делать с такими прекрасными пленницами, как я. Обычно я не смотрела такого кино, предпочитая легкие комедии, но тут в голове всплывали десятки образов один страшнее другого про войну и смерть. Даже не знаю, где я этого нахваталась, но, когда захватчики проходили мимо, я дергалась и сжималась сильнее, надеясь, что обо мне забудут.
Не забыли. Тот самый орк с колечком на клыке, вернулся, когда остальных пленных уже собрали в центре лагеря, отвязал меня от палатки и приволок к остальным. К моему удивлению, орков тут было всего-то с десяток, может, кто-то еще бродил в округе. В голове не укладывалось что, пусть и с эффектом неожиданности, они сумели разбить целый караван.
Вокруг было много раненных людей, в том числе очень серьезно, но я с удивлением отметила, что мертвых было не так уж много. А потом увидела, как один из орков притащил и бросил на землю человека, на теле которого была огромная кровоточащая рана. Я закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть, прекрасно осознавая, что без современной мне медицины он не выживет. Но один из орков присел возле него и положил руки на грудь с двух сторон от раны. И та начала затягиваться! Края смыкались, кровь постепенно перестала течь, пока не осталась только запекшаяся корка. После этого мужчине связали руки и оттащили его к остальным.
Орки старались излечить всех, кто выжил в схватке, значит люди были нужны им живыми. Это радовало. Сами зеленокожие гиганты выглядели довольными: посмеивались между собой, хвастались, указывая на свои раны, словно они были чем-то несерьезным. Подошел еще один орк – пол-лица его была обожжена, наверное, в него попал тот самый огненный шар, что чуть не спалил палатку, к которой я была привязана. Другие орки тыкали в него пальцами и ржали, будто это была такая смешная шутка, да и сам он, кажется, не испытывал неудобств.
Еще пленных обыскивали и, как ни странно обнюхивали. Снимали с них все ценное и искали артефакты. Многие караванщики, сражаясь, использовали магические амулеты, как мой покойный хозяин, когда избил того орка. Одни пленные отдавали артефакты самостоятельно, другие пытались прятать, но платили за это сломанными пальцами или вырванными прямо из ушей серьгами.
Одним из последним притащили невредимого на первый взгляд Халмира. Я задохнулась от облегчения и, когда его связанного бросили к остальным, поспешила подползти ближе и обнять, насколько позволяли скованные руки. Захотелось расплакаться на его плече, чтобы пожалел, пробормотал что-нибудь успокаивающее, как он умел.
Он действительно заворковал надо мной на языке караванщиков, утер слезы слегка пыльным платком. Сладостей в его карманах, к сожалению, не осталось, но я все равно улыбнулась.
– Ох, что ж за невезение! За что же Духи Пустыни послали мне столько испытаний! То старый хозяин приставил к этому безумному созданию бессловесному нянькой, да вместе с ней в довесок и продал своего верного слугу. То новый хозяин совсем безумец – оскорбил одного из орков, отказавшись ему платить. Что ж мне так везет на сумасшедших? Не несет ли неудачу им эта крылатая красавица?.. – я слышала, что Халмир все еще говорит на своем языке, но каким-то образом в голове моей появилось понимание заложенного в слова смысла.
– Что ты сказал?! – спросила я шокировано, но поняла, что все еще говорю на русском.
– Ох, опять щебечет что-то, несносное безмозглое создание, – пробормотал Халмир, нежно мне улыбаясь и поглаживая по голове. – И за что мне только такое наказание – присматривать за безумицей, которую только на рынке как диковинку выставлять и брать по медяшке за право посмотреть на ее странные крылья.
