Матильда Старр
Искушение
Вика сосредоточилась и страстно поцеловала красавчика-стажера в губы, используя все мастерство, которому обучалась в академии жизни. Поцелуй получился горячим и искренним, потому что целоваться с ним ей нравилось. Очень нравилось! У стажера были упругие теплые губы, умопомрачительно вкусные.
Он, кажется, еще продолжал что-то объяснять. Но тут на сцену зачем-то вылезла суровая хозяйка гарема и строго приказала юному наложнику:
– Заткнись!
Глава 3
«А-а-а!» – первая мысль нового утра была именно такой, без слов. И вторая тоже. И третья. Потом отношение к жизни оформилось в обреченное: «Твою ж мать!» И только после этого начало рассыпаться на отдельные фрагменты. И каждый из них – словно гвоздь в крышку ее гроба.
Это Мишин сын. Позаботилась, блин. Помогла другу… Твою ж мать!
За домогательства к сотрудникам только на Западе преследуют или у нас тоже? Как-то не было повода это выяснить. Хотя он не сотрудник. И стажером еще не успел оформиться…
Твою ж мать! Она даже не знает, как его зовут. Из-за этих чертовых переговоров не удосужилась спросить.
Он хотя бы совершеннолетний? Ну не отправил же старый друг к ней первокурсника!
Вика стала судорожно считать. Так, Миша учился на два курса старше… И поступал уже после армии… А значит, ему сейчас… Всё равно получается какая-то ерунда.
Мозг не хотел считать, он хотел, чтобы она умерла прямо сейчас. Или хотя бы выпила чего-нибудь холодного и умерла потом. Остальной организм был с ним согласен.
Вика поднялась с кровати и угрюмо поплелась к холодильнику. Рядом неторопливо вышагивала кошка, тактично намекая, что вчера ее не покормили.
Счастливые люди – те, кто наутро после крепкой выпивки ничего не помнит! Конечно, обязательно найдутся доброжелатели, которые подробно проинформируют беднягу о его вчерашних художествах… Но это как бы и не считается. Если с собственными воспоминаниями такой рассказ не коррелирует, наверное, можно слушать его спокойно, словно всё это случилось с кем-то другим. Хуже, конечно, если в подтверждение имеется видеозапись. В Сети. С парой сотен просмотров.
Вике запись не требовалась. Она помнила всё в мельчайших деталях. Помнила, как опрокинула стажера на офисный диван. Зачем вообще в офисе стоит диван?! Там работать надо, а не на диванах сидеть! Или даже не сидеть…
Не разрывая поцелуя (вчера это казалось очень важным – ей категорически не хотелось, чтобы мальчишка как-то комментировал происходящее, и она искренне радовалась, что нашла такой простой и чудесный способ этого избежать)… Так вот, не разрывая поцелуя, она стала расстегивать его рубашку. Запуталась в пуговицах. Ненадолго зависла. И сделала еще одно восхитительное открытие – воистину, это была ночь открытий! – снимать рубашку вовсе не обязательно. Более того, это нецелесообразно и вообще неэргономично. И переключилась на ремень в джинсах. Ремень был не менее упрямым, чем рубашка, и тоже не давался.
Где-то на этом этапе стажер окончательно освоился, разобрался в ситуации и ловко расстегнул пуговицы на блузке. Сдвинул в сторону кружево бюстгальтера, мягко коснулся соска – сначала пальцами, а потом и губами. Втянул его в рот и легонько прикусил, высвобождая из кружевного плена вторую грудь, которая охотно прыгнула в его руки. Сжимая и тиская ее груди горячими ладонями, стажер поцеловал ее в шею и прикусил ее второй сосок. И это было с ума сойти как приятно и восхитительно.
Вика не смогла сдержать протяжный стон, а руки стажера уже задрали юбку и…
И вот тут всё кончилось. Существо, которое заменяло обычную Вику в этот вечер, каким бы пьяным оно ни было, вспомнило, что белье-то на ней сегодня… Ну не ахти. Удобное, конечно, практичное. Но вот совсем не то, которое нужно демонстрировать человечеству, а особенно его симпатичным представителям.
Вика не с первой попытки, но поднялась с дивана, поправила прическу и строго вопросила:
– Что вы себе вообще позволяете?
Нелады с дикцией не дали этой фразе прозвучать убедительно, но для опешившего стажера этого оказалось достаточно.
Вика развернулась и гордо удалилась, на ходу застегивая блузку. Аргументировала свое бегство она тем, что ей немедленно нужно кормить кошку.
По поводу кошки почему-то потребовались пояснения. И Вика заверила стажера, что животина у нее одна и вторую она заводить не собирается, а уж тем более десять.
Занавес!
Вика мрачно размешивала кофе в чашке и размышляла о том, как бы не возвращаться сегодня в агентство, а еще лучше – как-нибудь вообще оттуда уволиться. Но куда ты уволишься из собственной компании? И даже в командировку не уедешь – новый контракт требует постоянного присутствия. По всему выходило, что на работу идти придется.
* * *
В офис Вика явилась после двенадцати. Как человек, который накануне жертвовал собственной печенью во имя процветания агентства, она имела на это полное право. Взгляд сам собой обратился к тому углу, в который она вчера поместила стажера. Красавчика там не было, зато за компьютером восседала какая-то посторонняя девица.
– Это еще кто? – Вика поймала за рукав пробегавшую мимо секретаршу и указала на незнакомку.
– Это? – Леночка восторженно пискнула и, скосив в указанную сторону блестящие от предвкушения глаза, заговорщицки прошептала: – Это наша серая мышь Иванова. Видимо, встретила фею-крестную. Правда, потом что-то пошло не так, и вместо бала она, как всегда, притащилась в офис. Впрочем, с некоторых пор у нас тут тоже водятся принцы.
И Леночка прерывисто вздохнула.
Принцы? Твою ж мать…
Вика присмотрелась. Джинсы и маечка обтягивали вполне аппетитные формы, которые, оказывается, там были. Стрижка, макияж, туфли на каблучках… И кто бы мог подумать, что из такого хм… бесполого существа, как Иванова, можно сделать что-то… эдакое, женщиноподобное?
Она оглянулась по сторонам. Все девицы в офисе сегодня были чудо как хороши, сверкали подведенными глазами, благоухали французскими ароматами и, в принципе, вполне могли бы полным составом прямо сейчас выдвигаться на подиум. По крайней мере, за их наряды было бы не стыдно.
Даже уборщица тетя Паша нацепила новый цветастый платок и подкрасила губы извлеченной из глубины веков ярко-морковной помадой. Вика вздохнула. Кажется, этот офис уже никогда не будет прежним. А ведь еще какой-то час назад она думала, что хуже уже быть не может. Все-таки мало в ней оптимизма и веры в светлое будущее. Может, и еще как.
Она торопливо отправилась в свой кабинет. Уж хотя бы там-то должно быть все по-прежнему? Но нет. На ее столе, прямо среди бумаг, в обычном стакане стоял букетик подснежников.
– А это еще что?
Секретарь оказалась под рукой. Видимо, нарочно крутилась рядом, чтобы не пропустить такое зрелище: явление цветов строгому начальнику.
– А это ваш новый стажер принес. Ян. Милый мальчик.
Угу, милый… Ян, значит. Вот и познакомились. Одно радует: кажется, иска о домогательстве не будет. Вряд ли к такого рода искам прилагаются цветы.
– Пригласи-ка его ко мне в кабинет. И пусть возьмет эскизы.
Разговор, который ей предстоял, не сулил ничего хорошего. Собственно, из всех намеченных на сегодня дел это было самым неприятным. Но Вика не была бы собой, если бы откладывала неприятные дела на потом.
Ян вошел в кабинет, аккуратно прикрыл дверь и остановился у порога: чистенький, свеженький, словно в девять вечера лег спать, а не занимался черт знает чем полночи в офисе. И снова посмотрел на нее тем самым взглядом, от которого хочется закрыться руками, покраснеть и сбежать. Или наоборот… Броситься навстречу, прижать к косяку и выдать карт-бланш суровой хозяйке гарема. Стоп, о чем это она. Твою ж мать! Как, черт возьми, он это делает? Впрочем, неважно. Что бы там ни было – она справится.
– Подснежники занесены в Красную книгу, – отчеканила Вика, на всякий случай избегая смотреть стажеру в глаза. – Не знаю, в курсе ли ты, но один из принципов нашего агентства – это забота о природе. Возьмешь у секретаря наш меморандум на эту тему. Мы не используем в производстве вредные вещества. Мы не… Ладно, потом прочитаешь сам. Так вот, когда наши европейские гости придут ко мне в офис и увидят это, – она кивнула на синий букетик, – думаю, они будет очень удивлены.
Теперь раздевающий взгляд исчез, мелькнув напоследок странным разочарованием. Ян смотрел на нее исподлобья. В глазах – весь холод Арктики вместе со льдами и северным сиянием (того и гляди ресницы инеем покроются), на щеках – пятна лихорадочного румянца. Повстанец перед казнью, ни дать ни взять.
– Так что в будущем, – продолжила она, проигнорировав зарождающийся бунт, – если ты снова захочешь заняться флористикой или, к примеру, набить чучело, чтобы как-то украсить наш непрезентабельный офис, пожалуйста, убедись, что не используешь для этого ничего редкого или вымирающего. Надеюсь, ты меня понял, уважаемый Ян Михайлович.
– Мое отчество Александрович, – стажер сжал губы в тонкую линию и слегка развернулся, словно уже собирался вылететь из ее кабинета, громко хлопнув дверью.
А вот это ей вообще без надобности. Сразу же пойдут разговоры.
– Я еще не закончила! – повысила голос Вика.
Он остановился у двери и медленно развернулся. Губа зло закушена, глаза мечут молнии – вот это темперамент! Впрочем, чисто по-человечески Вика его понимала, но как хозяйка агентства, в котором с минуты на минуту все посыплется к чертям из-за какого-то мальчишки, должна была действовать жестко и без эмоций.
– Покажи эскизы.
Ян молча протянул стопку бумаг. Она взяла рисунки и указала ему на стул. Пусть присядет и выдохнет. Пока она будет делать вид, что рассматривает его художества, он успеет остыть и выйдет к людям в приличном виде.
Вика стала небрежно листать эскизы и… И почти забыла о стажере, который все еще сидел напротив. Черт побери! А он хорош! А если всё это он сделал буквально на коленке за один день, то он очень хорош! Нет, что там хорош – шикарен! Если бы то же самое ей показала любая из прежних стажерок, Вика бы в лепешку расшиблась, чтобы это сокровище заполучить себе. Но тут совсем другая история.
Возвращая эскизы, она впервые за сегодняшний день посмотрела Яну в глаза. И сразу поняла: он уже считал ее реакцию на рисунки. Вид у стажера был самый что ни на есть самодовольный. С точки зрения дисциплины тоже не слишком здорово, но, по крайней мере, хлопать дверью он теперь вряд ли станет.
– Очень неплохо, – сдержанно похвалила Вика. – Думаю, мы сделаем вот что. Эту неделю ты доработаешь с Ивановой, наберешься опыта, поймешь основные требования. А потом на весь срок стажировки будешь в команде по нашему новому проекту. Надеюсь, ты понимаешь, какие это возможности и какая ответственность?
Он кивнул.
– Не подведи меня, пожалуйста.
Он снова кивнул.
– Можешь идти.
Кажется, эту проблему удалось решить. Наверное, нужно было что-то сказать по поводу вчерашнего. Извиниться, что ли. Но как-то не сложилось. Ну и ладно. Вика взяла пачку документов и углубилась в чтение, давая понять, что разговор закончен. Ян вышел, и она перевела дыхание.
Одна мысль не давала ей покоя.
Если отбросить лирику и мишуру, что получится в сухом остатке? Она только что подключила ничего не смыслящего в их работе стажера к самому важному для агентства проекту. Зачем? Чтобы вырвать его из рук внезапно преобразившейся Ивановой?
Глава 4
С Мишей они встретились в кафе. А что такого? Могут же старые приятели выпить по чашке чая и поболтать!
– Привет, дорогой! – Вика постаралась как можно непринужденнее чмокнуть его в щеку и подала знак скучающей неподалеку официантке. Народу в кафе было немного, так что была возможность спокойно поговорить.
– Что-то случилось? – настороженно поинтересовался Мишка, обхватив ладонями свою чашку, словно опасался, что ее могут стащить. – Ты извини, что я так тебя напряг… Ян что-нибудь натворил?
– Нет, – улыбнулась Вика.
Вообще-то, это она что-нибудь натворила. Но молодому папаше знать о таком необязательно.
Подлетевшая официантка получила заказ и оперативно исчезла.
– Просто ты никогда… – растерянно пробормотал молодой папаша. – Да мы последний раз виделись лет сто назад! Все по телефону да по телефону…
Что верно, то верно…
– Ну и ты раньше никогда не радовал новостями о том, что у тебя есть взрослые дети, – повернулась Вика к старинному приятелю и с любопытством уставилась ему прямо в глаза. – Меня заинтересовала твоя «Санта-Барбара». Я, может, тоже люблю посплетничать. Женщина я или где?
Миша смотрел на нее с сомнением. В его глазах явно читалось: «Или где». Черт! Надо срочно что-то делать с имиджем…
– Да тут такая история… – выдавил он и жадно отхлебнул из своей чашки. – Еще в школе дело было.
– Ну ты, Федотов, даешь! – Вика удивленно взметнула брови. А ее старый друг не промах! Она-то в школе уроки учила и на вечеринки до десяти еле-еле у родителей отпрашивалась. А он… – Я-то думала, ты тихоня.
– Да случайно получилось. На олимпиаде.
На олимпиаде? Вот оно что! Мишка и в универе был впереди планеты всей. А уж в школьные годы наверняка отдувался за целую школу.
Дождавшись, пока официантка поставит перед Викой заказанный чай и отойдет подальше, Мишка вздохнул и продолжил:
– Мы на три дня ездили. Ну всех разместили в одном общежитии: математиков, филологов, химиков… Девочка там была. Нет, там много девочек было… Но эта… Такая…
Вика кивнула.
– В общем, после первого дня кто-то принес шампанское. Я сначала отказывался, я ж никогда, ты же знаешь. Ну вот. А потом не отказался… Потом кто-то сбегал за добавкой. И вроде бы даже еще за добавкой. Понимаешь?..
Да не то слово!
– Ты даже не представляешь, Миша, как я тебя понимаю! – совершенно искренне сказала Вика. – А дальше что?
– А дальше просыпаюсь, а рядом – она.
– И что, ничего не помнишь?
– Ну почему… Помню… чего.
– И-и-и?
– Про вечеринку узнали, всем нагоняй устроили и разбросали по разным общежитиям, уж не знаю зачем. В общем, вернулся я с олимпиады, в комнате ее нет, где искать – не знаю. Да и надо ли искать? Я, знаешь, и в школе тот еще Ален Делон был. А она красивая… Очень красивая…. Наверняка уже десять раз пожалела. Зачем я ей такой?
– А дальше?
– А дальше всё. Это я только недавно узнал, что не всё. В общем, родители у нее нормальные, когда выяснилось, что она в положении, велели рожать без разговоров. Меня особо не искали, она даже фамилию не знала.
– А ты как про сына узнал? – Вика подалась вперед, напрочь забыв про остывающий чай. – Он написал в «Жди меня»?
– Нет. Выставка у меня была. Ну и в интернете картинки. Вот я на фоне работ, вот я на фоне посетителей. Она увидела и узнала.
– Алименты за все годы потребовала?
– Нет. Я хотел заплатить, ты не думай… – вскинулся Миша. Вика и не думала. Насколько она его знала – отдал бы последнее. – Но она ничего не взяла. Она такая…
Мишкины глаза светились. Ага-а, а кто-то у нас влюблен без памяти! Теперь они поженятся и заведут еще кучу симпатичных Янчиков. Отличный сюжет для женского романа. Если, конечно, Мишка не засамокопается по самые уши, неся всякий бред на тему «Я-ее-не-достоин».
– Попросила только сына пристроить, – вздохнул самокопатель и гордо добавил: – У него талант. А в их захолустье что с талантом, что без – максимум в учителя рисования.
– Очень романтично, Миш. А дамочка-то замужем?
– Нет… кажется.
– Кажется? Что значит «кажется»?! – совершенно искренне возмутилась Вика. – Ты это, давай-ка букет в зубы – и бегом в захолустье.
По кислой физиономии Федотова стало понятно, что фокус с букетом в зубах уже был проделан и безрезультатно.
– Не нужен я ей… – буркнул он и залпом осушил свою чашку.
Что-то подсказывало Вике, что, прояви Мишка чуть больше настойчивости, провинциальная красавица наверняка бы упала в его объятья. Но где Мишка, а где настойчивость…
Ну что ж, она не устроитель чужого счастья. И встреча со старым другом ей нужна была исключительно в терапевтических целях – чтобы впредь как можно ровнее смотреть в ту сторону, где сияет улыбкой новый стажер.
Ибо нефиг.
И последний вопрос. Так, из любопытства.
– А Александрович-то он у тебя почему?
– Ну… Так в загсе записали. Отец у нее Саша. Вроде как в честь него.
